Утром Матвей узнал, что Царьгородцев старший умер. Влад сообщил ему об этом в четыре утра. Через десять минут он прислал ему следующее:

«Не пиши и не звони мне больше»

Матвей перечитал каждое из них раз пятьдесят, не понимая, зачем Влад это написал. Может быть, он ошибся номером? В смысле «не звони и не пиши»? Почему?

Не смотря на запрет, он отправил «сочувствую», но сообщение оставалось недоставленным. Поколебавшись полчаса, он позвонил Владу, но номер был вне зоны доступа.

Если он улетел в Сочи, размышлял Матвей, значит, он до сих пор там. Когда он вернётся и вернётся ли вообще? Почему он не должен возвращаться? Матвей кусал губы и с трудом концентрировался на уроках. После них он пересилил себя и подошёл к Эдику:

— Эм, привет.

Эдик оторвался от телефона и посмотрел на него, как на говно. Матвей мужественно выдержал этот взгляд.

— Чего тебе? — спросил Эдик и вернулся к телефону.

— Когда вернётся Влад?

Несколько секунд Эдик молчал, не обращая на него внимания и листая ленту. Матвею захотелось дать ему подзатыльник, но он сдержался. Он нетерпеливо вздохнул и открыл было рот, чтобы повторить вопрос, как Эдик заблокировал телефон, убрал его в карман и посмотрел на Матвея:

— Похороны завтра, в Москве, — он сложил руки на груди. — После них ему разрешили не приходить в школу до понедельника. Так что думаю, что до понедельника его здесь и не будет.

— Понятно — автоматически ответил Матвей.

— Я тоже иду на похороны, — Эдик опустил голову, волосы упали ему на лицо, и Матвею показалось, что он был готов заплакать. — Не представляю, как там Влад. Его батя был мне, как… второй батя, — он замолчал и покосился на Матвея. — Как дядя.

— Я понял.

Они помолчали. Матвей покусал губу.

— Передай ему, что я очень сожалею, что так получилось.

— Ладно, — Эдик кивнул и полез за телефоном.

До конца дня Матвей не находил себе места. Он набирал Владу сообщения, но не отправлял их. С одной стороны, он хотел поддержать его, хотел сказать, что он всегда может на него рассчитывать, они могут поговорить в любое время дня и ночи. Но с другой стороны, Матвея бесило то, что он его отшил, не объясняя причин. Почему Влад больше не хочет с ним общаться? Что произошло в его голове меньше, чем за двенадцать часов, что он так резко поменял своё отношение? Они же планировали вместе провести выходные!

Матвей пропустил ужин и не сделал домашку. В десять вечера он очнулся и решил, что с него хватит. Страдать и ждать, что Влад позвонит и всё расскажет, было бесполезно: сейчас было не время для выяснения отношений. Он дождётся его возвращения и попытается разговорить его.

*

Влад вернулся в субботу.

Матвей увидел его в столовой во время обеда. Он поднял руку в знак приветствия и неуверенно улыбнулся. Ему было до мурашек страшно, что Влад сделает вид, что они друг друга не знают.

Влад посмотрел сквозь него и отвернулся. Он выглядел бледным и похудевшим. Матвей подумал, что он, видимо, не заметил его и помахал сильнее, но реакции не последовало. Тогда он отвёл глаза и сглотнул. Господи, зачем он так? За что? Что он сделал?

Матвей сжал челюсти и подумал: ладно. Ничего, он с ним ещё поговорит. Он не вещь, с которой можно поиграть и выбросить, ничего не объяснив. Не хочет общаться — не надо, но пусть сначала объяснит почему, а потом может катиться на все четыре стороны. Матвей так разозлился, что был готов швырнуть в него кружку. Какого хрена он так с ним обращается?

Гордо задрав голову, он демонстративно взял поднос с едой и сел за столик наискосок от Влада. Начал агрессивно грызть морковку, изредка поглядывая на него. Влад даже бровью не повёл, и это бесило. Хотелось подойти, плеснуть ему компотом в лицо и крикнуть, чтобы он не смел игнорировать его.

Матвей дождался, когда Влад поднялся и вышел из столовой. Медленно досчитав до десяти, он встал и пошёл за ним.

Он догнал его около лестницы. Влад обернулся, и Матвей опять уловил сходство с Эдиком: те же холодные глаза, та же кривая усмешка, как когда он высмеивал кого-нибудь.

— Какого хера ты за мной бегаешь? — спросил Влад, и Матвею потребовалась секунда, чтобы прийти в себя от этого грубого тона.

— А какого хера ты от меня убегаешь?

— Я попросил тебя больше ко мне не подходить. Что из написанного ты не понял?

— Ты попросил не писать тебе и не звонить, а я, как видишь, сообщение тебе сейчас не набираю.

Влад поджал губы и посмотрел куда-то мимо него.

— Ладно, я повторю: что бы между нами не происходило раньше, об этом стоит забыть. Больше ничего не будет, — он избегал встречаться с Матвеем взглядом. — Я не такой, как ты, понятно?

— Понятно, — он почувствовал, как его затрясло. — Только непонятно, почему ты опять переобулся.

— Я не обязан тебе ничего объяснять, — Влад отряхнул рукава от невидимой пыли. — Мне нужно идти. Пока.

Матвей остался стоять на месте несколько минут. Он никогда не чувствовал себя таким униженным. Под рёбрами закололо, как будто его только что проткнули насквозь огромным штыком. Он прислонился к стенке и медленно опустился на пол. Мимо проходили люди, а он смотрел в одну точку и думал о том, как он теперь будет выживать в этой школе. Ему захотелось исчезнуть, чтобы о нём забыли, как будто его никогда не существовало.

*

Матвей перестал ходить на тренировки. Вместо них он теперь бегал вокруг площадки, где она проводилась, и уходил раньше, чем они заканчивали. Влада он видел издалека и старался не заострять на нём внимание.

В школе они пересекались редко, в общежитии никогда. Прошло две недели с их последнего разговора, и Матвей начал привыкать к мысли, что между ними действительно ничего не было. Нужно забыть обо всём, как о старом, хоть и приятном сне. Ну поцеловались они разок, и что дальше? Матвей, как дурачок, напридумывал всякой ерунды про любовь и отношения. Нет, Котов, это была не она.

Обычно Матвей слушал музыку во время пробежки, чтобы не слышать ничего вокруг. Сегодня, как назло, он забыл наушники. Чирикали птицы, ветер шумел в кронах деревьев, смеялись девчонки, Снежко выкрикивал команды. Эдик не беспокоил его со смерти Царьгородцева старшего, но Матвей знал, что это ненадолго.

— Эй, Кит.

Матвей не поверил своим ушам: вспомнишь солнце, вот и лучик. Эдик бежал рядом лёгкой трусцой, на его голове была нелепая зелёная шапочка.

— Кит?

— Что? — Матвей побежал чуть быстрее.

— Есть дело.

— Я отошёл от всех дел. Отвали.

— Кто так разговаривает с капитаном команды? — Эдик слегка толкнул его. — Притормози, нужно поговорить. Кит!

Матвей побежал быстрее. Пошёл ты на хер, подумал он, оставляя Эдика далеко позади.

— Киииииит! — орал тот.

Как и следовало ожидать, он поймал Матвея во время перемены после второго урока и преградил дорогу.

— По-хорошему, чувак, — сказал Эдик и посмотрел ему в глаза. — Это займёт меньше минуты.

Матвей вздохнул и пошёл за ним, на старое место встреч, около туалетов.

— Во-первых, завтра туса и ты приглашён, — деловым тоном начал Эдик.

— Можешь вычеркнуть меня из списков.

— Вот как?

— Да. Я не приду.

— Ладно, — Эдик сощурился. — Тогда организуй нам бухло и травку, как в прошлый раз. По-братски. Бабло переведу без вопросов.

Матвей фыркнул. Серьёзно? Опять? С этим надо было завязывать, а то скоро его посадят за распространение.

— Нет, — сказал он и сделал шаг вперёд, чтобы уйти, но Эдик удержал его за плечо.

- Ты мой лучший поставщик, я никому больше не доверяю, кроме тебя, — вкрадчиво говорил Эдик. — Есть ещё варианты, но они какие-то мутные. Продадут какое-нибудь говно, и потом нас всех увезут в реанимацию на промывку желудка. Ты этого хочешь?

— Как насчёт остаться в общаге, почитать книжку, попить чайку с рогаликом? Никакой промывки желудка. Гарантирую.

— Очень смешно, Котов, очень смешно.

Эдик пилил его взглядом. Матвей снова сделал попытку пройти мимо.

— Козёл, — прошипел Эдик. — Это, между прочим, будет туса в честь бати Царьгородцева.

— Он же умер.

— Вот именно. Будем поминать, — он опустил голову. — А у тебя совсем совести нет.

— Наверное, нет. Дай пройти.

Эдик отпустил его плечо.

— Ну и вали, — рассердился он. — Я такую тусу устрою, что ты ещё пожалеешь, что не пришёл, понял?

— Понял, — Матвей кивнул и пошёл на урок.

Вечеринка в честь отца Влада? Звучало максимально странно, размышлял Матвей. Ему не нравилась эта затея, и на секунду он задумался о том, что он действительно зря отказал Эдику. Откуда Снежко теперь возьмёт алкоголь, что они там будут курить? Может быть, вернуться и сказать, что он всё принесёт? Заодно денег заработает.

Ну нет, Матвей остановил порыв альтруизма. Он не собирается с ними носиться, он им не нянька. Хотят напиться? Вперёд! Хоть кокаин пусть нюхают, это не его забота. Если судить по Владу издалека, то у него всё замечательно: обнимается с Эдиком каждое утро, улыбается, смеётся, чуть ли не в дёсны с ним целуется. Значит, пришёл в себя, подумал Матвей, и не будет запивать горе на этой вечеринке.

*

В ночь с субботы на воскресение Матвей лёг спать пораньше, но не мог уснуть. Он думал о Владе и о том, что происходило в заброшке. Он представил, что бы они устроили, если бы он пошёл. Если бы они остались друзьями. Больше, чем друзьями.

Они бы танцевали под ремикс песни Хизер Смолл Proud, над ними бы крутился блестящий диско шар, и радужные огоньки переливались бы в их волосах. Он бы положил руки Владу на плечи, и они бы танцевали, подпевали и веселились. Потом заиграла бы Fade into you от Mazzy Star, и он бы наклонился и поцеловал Влада в губы. Он бы обнял его, положил голову на плечо, и они бы раскачивались в такт музыке. Fade into you такая романтичная, почему он до сих пор не научился играть её на пианино? Это было бы так круто — сыграть Владу Fade into you на пианино. Он бы со стула упал, а Матвей бы помог ему подняться…

Матвей проснулся, потому что где-то вибрировал телефон. Он подумал, что это у Васи, и перевернулся на другой бок. Телефон продолжал гудеть. Вскоре до Матвея дошло, что он вибрировал у него под подушкой.

Со стоном он достал его и, щурясь, посмотрел на экран: это был Влад. Он звонил ему в четыре утра. Что за хреновина, пронеслось у Матвея. Он уронил телефон, тут же схватил его и принял вызов.

— Да?

— Эээээй, привет, — протянул Влад, его голос был до одурения пьяным. — Привееееет. Ты взял трубку. Какой ты хороший.

— Ээ, — он встал с кровати и на цыпочках вышел в коридор. — Окей.

— Матвей. Матвей, — Влад повторял его имя, как заколдованный. — Мне так нравится твоё имя. Ты смотрел этот фильм? Про мужика и Шаломэ? М, — он помолчал. — Здесь так красиво, я перестаю дышать, — он коротко рассмеялся и затих. — Тупая песня, согласен. Я смотрю на небо и думаю о Шаломэ. Ты похож на него. А я похож на того мужика?

— Где ты лежишь? — громко прошептал Матвей.

Где он может лежать и смотреть в небо? Декабрь на дворе, четыре утра — он там себе яйца отморозит, придурок. Вечеринка закончилась, все разошлись, а этот где-то валяется. Пьяный и возможно обкурившийся.

Шаломэ? Серьёзно? Нужно одеться и притащить его в общежитие, решил Матвей.

— Влад?

— М?

— Где ты лежишь?

— На скамейке, — в трубке послышался шорох. — Меня сейчас стошнит.

— На какой скамейке?

Он вернулся в комнату и достал тёплые штаны, носки, свитер.

— Не знаю, на красной? Их здесь так много. Красные скамейки. Синие скамейки, Белые скамейки, — он помолчал. — Я понял. Я всё понял. Это наш флаг. Флаг России. Скажи, ты патриот?

Он на спортивной площадке, понял Матвей. Он промычал что-то в трубку, положил её на кровать и быстро оделся. Влад продолжал говорить. Через некоторое время всё стихло. Матвей схватил телефон и увидел, что он отключился. Он тихо чертыхнулся, вышел в коридор и рванул на спортивную площадку.

На улице было свежо, по утреннему морозно. Ярко горели фонари, до рассвета оставалось часа четыре. Добежав до площадки, Матвей посмотрел вокруг и увидел Влада: он лежал на нижнем ряду, в ботинках и расстёгнутом нараспашку пальто. Мобильник лежал на земле. Влад протягивал руки к небу и что-то бормотал.

Когда Матвей подошёл ближе, Влад заметил его и попытался встать, но тут же завалился обратно. Тогда он схватил Матвея за пальто и притянул к себе.

— Ты пришёл, ты реально пришёл, — проговорил он. — Почему? Господи, я такой идиот.

Он снова приподнялся, взял его за грудки так сильно, что Матвей пошатнулся и упал сверху, в последний момент успев опереться на ногу. Вторая застыла в неудобном положении, зажатая между скамейкой и Владом.

— Я всё время думал о тебе, правда, — прошептал Влад. — Что я сказал тебе, я такой дурак. Я так испугался, что… Ты не должен был меня слушать, ты никого не должен слушать, — он прикрыл глаза и помотал головой. — Ты такой красивый и так похож на Шаломэ. Эта твоя серёжка, — он потянулся к его уху. — Она сводит меня с ума.

— Что ты пил? — Матвей попытался вырваться, но Влад крепко обнимал его за талию.

— Я не помню, но это не важно. Знаешь, что важно? — из его губ валил пар. — Что я не могу больше себе врать, это какая-то ерунда. Это так тупо. Зачем врать, когда можно сказать всё, как есть, правда? — сказал он с таким чувством, что Матвею почудилось, будто он протрезвел.

— Правда.

— Ты мне нравишься, — прошептал Влад. — Ты мне так сильно нравишься, что иногда я не знаю, куда себя деть, как сказать об этом. Я вру себе, вместо того, чтобы просто признать, что… Зачем я так делаю? — он тяжело вздохнул, положил голову на скамейку и закрыл лицо ладонью.

Матвею захотелось поцеловать его в лоб. Ему стало грустно от его слов, несмотря на признание: хотелось успокоить его и сказать, что он тоже ему нравится, и что всё будет хорошо. Они будут вместе, уедут в Швецию (или Нидерланды), купят там домик с видом на горы и заведут собаку. Но сейчас было не время для мечтаний, и поэтому Матвей сказал:

— Вставай, — он поднялся и потянул Влада за собой.

Они встали. Влад закинул руку ему на плечи. Матвей боялся, что он рухнет в любой момент, поэтому обхватил его за талию на всякий случай. Пошатываясь, они зашагали в сторону общежития. От Влада тянуло сигаретами, пивом и чем-то сладким.

— Как ты узнал, что я здесь? — тихо спросил он; казалось, он окончательно протрезвел.

— Ты мне позвонил.

— Точно. А я думал, что мне это приснилось, — Влад усмехнулся.

Матвей не стал рассказывать, что приснилось <i>ему</i> перед его звонком.

— Ты живёшь один в комнате?

— Нет, — зачем он это спрашивает, подумал Матвей.

— А с кем?

— С Васей, Ромой и Лёхой.

— Ого, — Влад вздохнул. — Вас там целый легион. Отведёшь меня в мою комнату? Пожалуйста? — на этих словах у него словно села батарейка, и оставшуюся дорогу он молчал.

Матвей никогда прежде не был в этой части общежития: здесь были комнаты для одного человека. Чтобы жить в такой, нужно было вносить дополнительную плату. Матвей вспомнил Царьгородцева старшего: интересно, изменится ли финансовое положение их семьи после случившегося? Если да, тогда Владу возможно придётся переехать в комнату попроще, а может вообще сменить школу. Эта мысль вызвала у Матвея тревогу.

Влад достал ключи и с третьего раза попал ими в замок. Он медленно открыл дверь и осторожно ступая, зашёл вовнутрь. Матвей остался стоять на пороге.

— Ты мне поможешь? — спросил Влад, пытаясь вытащить руку из пальто.

Матвей подошёл к нему. Дверь захлопнулась.

Он помог Владу снять свитер и ботинки. Потом оглянулся вокруг: у стены, напротив окна, стояла кровать. Рядом с ней — стол, который был завален книгами и проводами. Одежда висела на спинке стула и на открытой дверце шкафа. Матвей увидел рисунок в рамке на стене и подошёл ближе: на нём было изображено синее море с барашками белых волн.

Он стоял спиной к Владу и чувствовал себя неловко, чувствовал, что он смотрел на него и ждал.

— Полежишь со мной? — голос у Влада был сонный. — Я так замёрз.

Матвей повернулся. Свет от ночника, который висел над кроватью, освещал его лицо, и волосы казались золотистыми. Глаза были закрыты, но Матвей знал, что он не спит. Овечки на светло-голубой футболке радостно улыбались и подмигивали.

— Ладно, — пробормотал он и стянул свитер.

Когда он лёг, Влад прижал к нему ступни. Они были ледяные. Матвей поёжился.

— Вот это ты замёрз так замёрз, — прошептал он.

— Угу. Если бы не ты, было бы обморожение, — пробормотал Влад.

Матвей вздохнул и закрыл глаза. Влад постепенно согревался, ноги мягко прикасались к нему, и Матвей их почти не чувствовал. Веки тяжелели с каждой секундой. Он понял, что устал от этого внезапного ночного приключения. Влад равномерно дышал за его спиной, и вскоре Матвей тоже провалился в сон.

*

Когда он проснулся, то сначала не понял, где находился. Лучи солнца светили ему в глаза, потому что вчера они не задвинули занавески. Было жарко от одеяла и от Влада под боком. Матвей медленно повернулся и замер, потому что он наблюдал за ним. Они одновременно улыбнулись, и Матвей хмыкнул: странно было видеть его так близко.

— Сколько время? — спросил он.

— Не знаю, — Влад пожал плечом. — Торопишься?

— Нет, просто…

Влад лёг на спину и уставился в потолок. Некоторое время они молчали. Матвей размышлял, как поступить: встать, одеться и уйти или остаться и посмотреть, что будет дальше. Он покосился на Влада.

— Как ты себя чувствуешь?

— Голова немного побаливает. Вчера было жёстко.

— Что вы делали? — Матвей повернул к нему голову.

— Сначала мы пили вино, потом какое-то пойло, даже не знаю, что это было. Короче, полный трэш, — Влад прикрыл глаза. — Музыка была какая-то адская, башка вчера раскалывалась.

— Вы что-то курили?

— Даа? Наверное, я не помню, правда. В какой-то момент, я подумал, что я сдохну прямо там.

— Было так плохо, да? — тихо спросил Матвей.

Влад промолчал. Потом прикоснулся пальцем к его ладони. Как тогда, когда они смотрели фильм. Матвей прикусил губу.

— Я тебе вчера говорил, что ты мне нравишься? — спросил Влад.

— Да, — он почувствовал, как по коже побежали мурашки.

— А сказал, почему… не разговаривал с тобой?

— Ты сказал, что испугался, — тихо ответил Матвей.

— Да, я… подумал, что папа умер по моей вине, потому что я… не такой как все, — Влад нахмурился, опустив глаза. — Точнее, потому что мне нравишься ты и, короче, я решил, что всё, мне с тобой не по пути, нужно завести девушку и всё такое, — он быстро глянул на Матвея. — Но вчера… меня так замкнуло, что я понял, что я… всё равно хочу быть с тобой. С тобой всё по другому, и… — Влад замолк.

Он был так близко, что Матвей чувствовал запах его дыхания, его волос. Он пытался думать рационально, но желание снова поцеловать его, быть ближе, вытесняло всё. Влад смотрел на него внимательно, слегка приподняв брови. Когда он моргнул, Матвей заметил, как на мгновение сузился, а затем расширился зрачок. Он потянулся к его губам и медленно поцеловал. Влад не шелохнулся.

— Я правильно понял, что я тебе тоже нравлюсь? — спросил он.

— В смысле? — он посмотрел на Влада и увидел, что тот улыбался. — Ты издеваешься? — Матвей повернулся, приподнялся на руках и навис над ним. — Я бегаю за тобой, как бездомная псина, пишу тебе сообщения, играю на пианино, мы целуемся у лестницы, а потом ты спрашиваешь меня, нравишься ли ты мне?

— Ну да, ты ни разу не сказал об этом вслух.

— Правда? — Матвей задумался.

— Ага, — Влад скользнул взглядом по его губам.

Матвей наклонился и поцеловал его снова. На этот раз Влад ответил на поцелуй, его губы были мягкие и прохладные, и Матвей почувствовал, как мурашки вновь атаковали его.

— Да, ты мне нравишься, — прошептал он. — Очень нравишься.

Он лёг рядом, продолжая вслепую целовать его. Влад взял его за руку, переплёл их пальцы. У Матвея сдавило в груди. Его захлестнуло чувство, словно они всегда были и будут вместе, что произошедшее между ними не нарушило их связь, а наоборот, укрепило её. Он сжал его ладонь и придвинулся ближе.

Они целовались до тех пор, пока Матвей понял, что готов на большее. Он прижался губами к его подбородку, и Влад откинул голову, подставляя шею. Матвей впился в неё, оставляя засос. Влад вскрикнул.

— Больно? — Матвей посмотрел на него.

— Нет, — он тяжело дышал, щёки порозовели от возбуждения. — Сделай так ещё раз.

Матвей усмехнулся и подобрался к шее с другой стороны: пусть будет здесь тоже, чтобы смотрелось гармонично. Он стянул с него футболку и поцеловал туда, где бешено билось сердце, опустился ниже и поцеловал живот. Влад запустил ему пальцы в волосы, и Матвей толкнулся в его ладонь: оказывается, это так возбуждало.

Под пупком у Влада была маленькая родинка. Он поцеловал её, провёл кончиками пальцев по коже над боксёрами и облизнул губы.

— Можно я…?

Влад кивнул, и Матвей приступил к делу. Они никогда не чувствовал себя таким развратным, таким ненасытным, как сейчас. Он немного волновался насчёт того, всё ли он делал правильно, но судя по стонам и по тому, как Влад приговаривал «о господи», всё шло отлично. Матвей рукой довёл его до оргазма, улыбнулся и лёг рядом.

Влад поцеловал его, придерживая за подбородок. Пахло сексом, и Матвею это нравилось. Он запустил язык глубже в его рот, и часто задышал, когда почувствовал, что Влад прикоснулся к нему.

— Ты такой красивый, — прошептал он, и Матвей застонал.

Одним уверенным движением снял с него футболку, вторым — приспустил боксёры. Его ладонь была влажная, горячая, и Матвей жадно хватал ртом воздух, успевая ловить кайф от каждого движения. Влад создал безумный, сводящий с ума ритм, и Матвей до боли прикусил губу, чтобы не сорваться на крик. Удовольствие накрывало волнами, было совсем близко, когда Влад прижался губами к его уху и прошептал:

— Давай же.

Матвей задрожал, прижался к Владу всем телом и кончил, спрятав лицо в его шее. Он замер на несколько секунд и почувствовал, что Влад гладил его по пояснице.

Матвей откинулся на спину: от тела словно поднимался пар. Он облегчённо выдохнул и посмотрел на Влада:

— Весело, правда?

— Очень, — Влад улыбнулся и поцеловал его в губы. — Ты такой горячий.

— М, — Матвей хмыкнул. — Ты тоже.

— Что будем делать дальше? — Влад приподнялся на локте.

— В смысле? Хочешь повторить?

— Можно и повторить, — Влад слегка нахмурился. — Мы теперь, типа, пара?

— Ага, а завтра ты должен выйти за меня, — сказал Матвей и перестал улыбаться, когда заметил, что он посерьёзнел. — Я шучу. Тебе не нужно выходить за меня.

— Это я понял, просто… надо ли нам рассказывать остальным?

— О чём? Что у нас был секс? — он помолчал. — Мне кажется это лишним. Моя личная жизнь никого не касается.

— Но ты гей.

— И ты, по ходу, тоже, — усмехнулся Матвей.

— Ты не считаешь нужным об этом рассказать?

Матвей вздохнул и положил ладонь под затылок. Он понял, о чём говорил Влад и это возвращало его к вопросу о каминг-ауте. Он всегда думал, что был готов рассказать о своей ориентации в любой момент, но если это нужно будет сделать завтра? Или сегодня после обеда. Он закусил губу.

— Я думаю, что расскажу об этом нужным людям в нужный момент. Необязательно, чтобы все подряд об этом знали. Иногда это может быть опасно.

— А твои родители? — спросил Влад.

— Они в курсе.

— Да? Круто.

— А твои? — Матвей прикусил язык, вспомнив о смерти Царьгородцева старшего.

— Папа не знал, — Влад вздохнул. — Мама тоже не знает.

— Ты планируешь рассказать ей?

Влад промолчал. Матвей внимательно посмотрел на него. Он бы хотел, чтобы Влад больше не отталкивал его, чтобы они были на одной волне. Если они будут вместе, то смогут помочь друг другу.

— Если ты не готов рассказывать об этом сейчас, расскажешь попозже, — сказал Матвей, поворачиваясь на бок, к нему лицом.

— Я запутался, — Влад покачал головой.

— Это нормально. Распутаемся, — он положил ему руку на живот. — Я только хочу, чтобы мы … дружили? С привилегиями. Иногда, — Матвей улыбнулся, когда заметил, что Влад усмехнулся.

— Больше я тебя никуда не отпущу, — он схватил Матвея за талию, ловким движением перевернул его и оказался сверху.

— Правда?

— Правда, — Влад наклонился и втянул мочку уха в рот: серёжка слегка ударилась об его зубы.

Матвей засмеялся и обнял его. Он подумает о каминг-ауте после завтрака. Сейчас у него были дела поважнее.