Если в Тархистане и можно было встретить красивые здания, то только на территории богатых имений, дворцов или храмов. В угоду Таш здесь создавались воистину прекрасные сооружения культуры. Это были целые ансамбли зданий с роскошно убранными стенами, фасадами, садами, начищенными вплоть до единой песчинки полами и богатыми статуями. Однако сейчас царице было совсем не до архитектуры и даже не до богатства. Она добиралась через половину пустыни, в адскую жару, до Таш забытого селения, известного лишь только своим названием на карте.

По многим слухам, там жил один хиромант и колдун, провидец, который умеет общаться с самой богиней Таш. Конечно же, королевская семья не приняла то, что сын какого-то ремесленника имеет более высокое положение для святыни, чем она, и тогда колдуну пришлось скрываться, что он и делал много лет. Увидев царицу воочию, простой люд упал на колени перед госпожой и кричал ей всякие восхваления и комплименты. Самира, будучи привыкшей к всеобщему обожанию, внимание на народ практически не обращала.

Когда её портшез опустили на пол, Самира подошла к случайному человеку, чье лицо ей показалось более-менее умным по сравнению со всеми присутствующими, и, приподняв подбородок и свысока взглянув на него, спросила:

— Я ищу колдуна по имени Муслим. Ты знаешь, где он?

— Нет, Ваше Величество, здесь такой не живет, — страх и волнение выдавали мужчину с головой, а нервные дерганья говорили о наличии комка в горле и нервном дыхании.

— Врать своей госпоже нехорошо. Я пришла к нему с делом, а не расправой, так что отвечай, — уже гораздо более требовательно сказала Самира и уперлась руками в бока.

— Я правда ничего, не знаю, о Ваше Превосходительство, честное слово, — взмолился говоривший и пригнул спину еще ниже к земле, чем было нужно. — Стал бы я вам врать?

— Насколько я вижу, еще как стал бы, — Самира указала своим верным сопровождающим на мужчину пальцем и молча приказала им научить его хорошим манерам. Невзирая мольбы, крики, уговоры и стоны боли, царица продолжила говорить: — Пусть этот урок вам будет в назидание вам, а я всё еще настаиваю на том, чтобы хоть кто-нибудь из вас сказал, где сейчас находится Муслим. Есть желающие?

Песчаную и обедневшую улицу накрыло молчание. Все стоящие сложили вместе руки и потупили глаза в пол, некоторые даже закутались в чаршафы и платки, а матери инстинктивно закрывали своих детей от опасности. Самира терпеливо выжидала, но поняла, что одним примером никого не возьмешь.

— Если кто-то скажет мне, где сейчас Муслим, я одарю всю вашу убогую деревушку золотом, горами драгоценностей, и ваши дети забудут, что такое голод, что такое побирательство, вас больше никогда не коснется никакое зло, — теперь толпа стала более оживленной, но никто всё еще не решался выдать местоположение колдуна, потому что боялся прослыть предателем. Всё-таки Муслим лечил их от болезней, помогал, всячески старался облегчить тяжелый труд, а вот царица может и не сдержать своего обещания.

— Не испытывайте терпение госпожи, — рассвирепел стражник. — Она не будет добра к вам вечно.

— Значит так! Я пыталась по-хорошему, но, видимо, чернь не принимает мои щедрые дары и даже не способна оценить по достоинству то, что я предлагаю! — Самира, окончательно разозлившись, снова указала на того самого мужчину и приказала отрубить ему голову. — Каждый час сопротивления будет стоить жизни одного взрослого человека старше тридцати лет отроду. Даю вам последний шанс!

После еще двух минут молчания и возгласов мольбы, к которым царица была совершенно равнодушна, последовал ленивый и непринужденный взмах руки. Один из стражников уже было замахнулся саблей над шеей несчастного пленника обстоятельств, как послышалось протяжное хриплое:

— Стой! — толпа с удивлением расступилась, а Самира только с легким интересом приподняла бровь. Перед всеми стоял не по погоде одетый старик с длинной седой бородой и волосами до лопаток. Взгляд был его добр и суров одновременно, ноги без боязни несли его прямо к царице, но ни один мускул не выдал страха или напряжения. — Я видел вас сегодня во сне, Ваше Высочество, я ждал вас и уже было думал, что ошибся. Не трогайте людей, возьмите лучше меня, я готов идти за вами.

— Я уже начинаю сомневаться в твоих силах, пророк, ибо пришла не смерть тебе принести, а спросить твоего совета, — Самира подобрала подолы платья и подошла прямо к Муслиму, пытаясь подавить в нем волю, но у нее это не выходило. Сдавшись через пару минут игры в «гляделки», она продолжила свою речь: — Мне нужно поговорить с тобой наедине. Вопрос идет о жизни и смерти.

— Тогда прошу за мной, — не оборачиваясь, Муслим направился вперед, к своему маленькому храму, пока Самира отдавала последние указания страже никого не впускать и не выпускать. Народ понемногу начал расходиться с площади, нервно перешептываясь. Приезда кого-то из членов королевской семьи они уж точно никак не ожидали.

Царица с отвращением зашла в провонявшее какими-то потрохами помещение, где не стояло ничего, кроме ритуального стола, обычного письменного стола, двух стульев, золотой статуи Таш и некоторых бытовых приборов для частной жизни самого Муслима. Видимо, он еще не убрал последствия недавнего религиозного праздника, при котором каждый человек должен был разделать барана и съесть часть его туши, хоть немножко.

— Я слушаю, что привело тебя сюда, царица, — Муслим поставил стул перед собеседницей, предложив сесть.

— Скажи, колдун, можешь ли ты отменить приговор смерти, вынесенный человеку самим Асланом? — Самира уложила на подлокотник руки, на которых в свете солнечных лучей блестело огромное количество украшений с драгоценными камнями.

— Если будет на то воля нашей богини. Она повелевает смертью и лишь она может это решить, — туманно ответил Муслим.

— И как же это узнать?

— Очень просто. Я поговорю с богиней, — Муслим несколькими маневренными движениями достал из коробок травы и небольшой расписанный узорами котел. Приговаривая какие-то странные слова, он начал мешать высушенные растения деревянной палкой с тупым и большим концом, отчего царица поморщилась. Все эти приготовления казались ей глупыми и неестественными.

— Ну что там? — нетерпеливо бросила она, на секунду пожалев, что вообще потащилась в такую даль.

— Скажите имя этого человека, — потребовал Муслим, продолжая выкрикивать заклинания.

— Джейсон Кэмбел.

— Да, я вижу… — Муслим начал издавать протяжное мычание и взял в руки бубен. — Вижу мужчину с волнистыми волосами, черными глазами и хорошим телосложением. Этому человеку предназначена героическая, но ужасная и одинокая смерть от руки предателя, спасенного им же. Я вижу на нем много крови, три ножевых удара в спину, вижу рядом с ним ледяную реку и сплошной лес. Этот мужчина изо всех сил борется за жизнь, он пытается звать на помощь, из его глаз льются слезы, а сердце скорбит от сожаления. Голова его ясна и способна мыслить, он думает о семье и пытается встать, но не получается, тянется окровавленной рукой к воде, мечтая, чтобы это был источник исцеления. Он очень сильно хочет кого-то защитить. К нему явится женщина в длинном платье и позовет с собой, она в белом, со светлыми волосами и нежным голосом. Она пришла с небес, — колдун снова перемешал травы и налил туда какое-то жидкое масло, а Самира почувствовала, как её руки трясутся от страха за Джейсона и жалости к Сьюзен. Всё-таки она привязалась к этим чертовым нарнийцам больше, чем к собственной семье. — Да, великая богиня говорит, что может помочь. Она говорит, что может сделать так, чтобы этот мужчина умер в один день со своей супругой в возрасте семидесяти лет, но тогда им придется ждать женщину в фиолетовом платье, брюнетку, она их проводит туда, куда нужно.

Закончив странный ритуал, Муслим остановился и присел, предварительно вылив наведенный раствор на улицу. Лицо его после увиденных им картин оставалось невозмутимо спокойным, а вот царица не могла отделаться он навязчивых трагических мыслей. С первого же дня, после того, как она обещала Сьюзен придумать что-нибудь, чтобы Джейсон не погиб, она начала поиски с запретных секций в библиотеке, ездила по разным храмам, изучала книги, заклинания, посещала разные углы страны и наконец-то увидела хоть какую-то перспективу.

— Что нужно сделать, чтобы это свершилось? — после долгого молчания задала вопрос Самира, всё еще не выпав из задумчивости и легкого шока.

— Нужна душа той, которая любит обреченного на смерть мужчину. Она должна кровью поклясться богине в том, что она раба её, и тогда великая Таш гарантирует исполнение обещания, — ответил Муслим. — Она должна явиться ко мне, и я проведу ритуал.

— Что хочешь ты за свою услугу? Золото? Камни?

— Мне нужен лишь покой и обещание, что преследовать меня более не будут, — смело бросил Муслим, провожая царицу из своего весьма скромного и захудалого храма.

— Будет тебе покой, раз ты так его желаешь за свою услугу, — Самира села в свой портшез, а затем почувствовала, как его возвышают над горизонтом и несут в обратном направлении. Наконец-то поиски увенчались успехом, и появилась хоть какая-то возможность спасти от этой страшной смерти Джейсона, и если Сьюзен не отречется от плана, то жизнь будущего мужа ей гарантирована.

*****

Последние приготовления к походу были завершены. Воины уже вовсю обсуждали будущую миссию, укладывали остатки взятого с собой продовольствия, затягивали ремни на нижней одежде, что находилась под доспехами. Кассандра с присущей ей серьезностью успокаивала и настраивала на битву несколько полков, помимо своего, и чувствовала легкое волнение. Но стоило им остаться с Клинтом наедине всего минут на пять, она тут же успокоилась. Он умел придать ей нужный настрой тогда, когда это действительно важно.

Кассандра пересеклась взглядом со Стефани, и одним легким кивком они подтвердили договоренность об одной не очень сложной, но важной авантюре. Эдмунд же, будучи не столько напряженным, сколько воодушевленным, ничего не подозревая, болтал с Алисией, которая с тяжелым сердцем отпускала настолько понравившегося ей молодого человека.

— И вас со всем не страшно, Ваше Величество? — удивляясь смелости короля, спрашивала она. — Неужели вы не рассматриваете возможность того, что можете погибнуть?

— Думаю, что всё обойдется. Нам нужно лишь покарать бестий за разбой, как когда-то давно, и вернуться назад. Я всем сердцем верю, что у нас будет мало потерь, а может и не будет совсем, — не без улыбки отвечал Эдмунд, высматривая свою девушку. — Алисия, простите, вы не видели Стефани?

— Нет, я её не видела, но по-моему, она не захотела провожать войско, — как на духу, соврала Алисия и сделала очень невинное лицо, и Эдмунд посмотрел на нее с недоверием.

— Должно быть, вы её с кем-то спутали. Не в её характере вот так меня отпускать. Пойду поищу её, — с этими словами Эдмунд хотел выйти из шатра, пока Алисия не решилась на довольно давно мучивший ее вопрос:

— Вы с леди Стефани близкие друзья?

— Нет, мы с ней уже давно ближе, чем просто друзья. Она моя леди, и в будущем, я очень надеюсь, станет моей женой. Я жду нашего совершеннолетия, чтобы сделать ей предложение, но это большой секрет. Пусть она лучше и не знает, — Эдмунд весело подмигнул новой знакомой и с радостью обнаружил недалеко от шатра Стефани, которая как раз искала его, а вот у Алисии опустились руки. Очередные её надежды не оправдались.

— Всё еще не хочешь взять меня с собой? — включив всё свое обаяние, спросила Стефани, положив руку своему будущему жениху на ребра и подойдя к нему чуть поближе.

— Мы с тобой уже об этом говорили, и мой ответ был — нет. Повоевала, пора тебе и честь знать, — дразнил Эдмунд под громкие цоканья и недовольные взгляды Стефани.

— Ты мне так и не назвал объективной причины, почему я не могу поехать, — она сложила руки на груди крестом, и её носик недовольно задергался. — У меня есть магия, есть навыки владения оружием, я ни разу не была на Диких Северных землях. Вот видишь, у меня сотни доводов!

— Так пойдем со мной, я тоже назову тебе веский довод, — Эдмунд взял Стефани за руку и повел куда-то в сторону сада, где сейчас людей быть не должно. Алисия, ревностно подслушивая разговор, направилась за влюбленными.

«Вот мой веский довод», — сказал Эдмунд и, не дав Стефани еще хоть что-то возразить, накрыл её губы своими и крепко поцеловал. Она незамедлительно подалась вперед и подумала о том, что он бьет её её же оружием. Копировать стиль противника нечестно! Но какое это сейчас имеет значение, если приятное прощание сопровождается еще и кое-каким планом «B»?

Руки Алисии сжались в кулаки, а ногти больно впились в кожу. Фрейлина понимала, что ненавидит Стефани всем своим сердцем за то, что она просто есть. С первого появления она уже начала раздражать своей жизнерадостной и приветственной улыбкой, своими довольно неуклюжими манерами, своим голосом и разговорами, своим внешним видом и даже взглядом. А когда Алисия увидела неприятную ей девицу в обнимку с понравившимся красавчиком Эдмундом, то взбесилась вдвойне.

Возненавидела на несколько мгновений Алисия и Доротею, потому что именно ей поручили заполучить Эдмунда в мужья. Принцесса начала раздражать свою фрейлину своим нытьем и жалобами, мечтаниями о каком-то кавалере, которым оказался странный и ворчливый Юстас, и даже тем, что была сестрой Алессандро, который посмел сделать ей больно. Алисия и сама не понимала, что с ней такое происходит, но, кажется, ей это начинало нравиться.

— Я люблю тебя, поэтому хочу, чтобы ты просто училась и отдыхала, а не воевала, понимаешь? — уговаривал Эдмунд, целуя руки Стефани. — Мне жаль, что всё постоянно так оборачивается.

— Но я ведь сама хочу поехать!

— Я знаю, но пока лучше отдохни от меня. Успеешь соскучиться, устроить мне какой-нибудь сюрприз, — Эдмунд намекал на тот момент, когда зашел в свою ванную с намерением помыться, а обнаружил там Стефани с пузырьками вокруг и стоящим наготове вином. Тот подарочек застал его врасплох и приятно удивил, а Эдмунд, как известно, бывает в игривом настроении довольно редко.

— Не устрою за то, что ты не берешь меня с собой.

— А это серьезная угроза! — Эдмунд со смешком хотел было ещё раз поцеловать свою любимую, но услышал, как его зовут. — Жаль, — сорвалось с его губ.

— Я, наверное, не пойду больше тебя провожать, — покаялась Стефани, пустив небольшую, но горькую слезу. — Иначе рискую в последний момент запрыгнуть на лошадь или в повозку с оружием, чтобы поехать следом.

— Тогда не скучай. Обещаю, я вернусь целым и невредимым. И прости меня, — Эдмунд в последний раз чмокнул Стефани в щеку и задержал на ней взгляд, а потом затерялся среди войска.

— Это ты меня прости за то, что я опять сделаю по-своему, — с легким вздохом прошептала Стефани, ни к кому, собственно, и не обращаясь, а потом побежала куда-то в сторону конюшни.

«Что это она такое задумала?» — пронеслось в голове у Алисии. Она тут же помчалась за Стефани и через несколько минут уже смотрела на то, как та копошится в оружейной, а потом и в самой конюшне.

— Прости, Изабель, тебя я с собой не беру, а то тут же узнают, — искренне извиняясь под грустное ржание лошади, Стефани погладила свою любимицу по шее и мордочке и дала ей несколько кусочков сахара.

Стефани скрылась за лошадью и принялась что-то доставать из сена. Алисия хотела было подойти поближе, но почувствовала, как кто-то больно дернул её за плечо. Сердце пропустило удар от испуга, а мозг пытался придумать оправдания, но одно было глупее другого. Алисия подняла глаза и увидела перед собой девушку, которую встречала в замке лишь пару раз и помнила смутно.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила Джил.

— Я… эм… В общем, искала тут свою заколку, где-то обронила, — улыбнулась Алисия под недоверчивый взгляд Поул.

— Допустим. Но тебе нельзя здесь находиться.

— Это еще почему? — Алисия принялась оттряхивать платье от снега и двинулась за собеседницей.

— Потому что можете удариться или пораниться, что непонятного?

— Так и быть, — Алисия зашипела от досады и несколько минут шла молча, пока не увидела интересную картину: Доротея и Юстас вовсю болтали друг с другом и весело улыбались, а Джил с ревностью и парой слезинок на глазах наблюдала за ними уже который день.

*****

Лили без энтузиазма прощалась со всеми друзьями и искренне желала им всего наилучшего. Чем больше был срок беременности, тем труднее ей было передвигаться и вообще что-либо делать. Королеву очень раздражали постоянные напоминания о том, что она должна лежать, но и сама чувствовала, что её организм не справляется с тяжелой нагрузкой.

— Ну что ж, вот и пришло время, — неловко заговорил с женой Каспиан, сложив руки за спиной. — Мне пора.

— Да, удачи, пусть всё будет хорошо, — бесцветно произнесла Лилиандиль, будто бы говорила не о военном походе, а о чем-то простом.

— Пожалуйста, не обижайся на меня. Я не могу долго быть в ссоре с тобой, — Каспиан взял руку жены в свою и сплел их пальцы. — Прости меня за всё.

— И ты меня прости, — наконец сдалась Лилиандиль и в порыве эмоций обняла мужа. Она очень не хотела отпускать его и оставаться одна, но понимала, что долг зовет, и от обязанностей никуда не деться.

— Я обещаю, что приеду задолго до родов. На них я обязательно буду с тобой.

— Не говори о том, чего, возможно, выполнить не сможешь. Не тревожь мою душу еще больше.

— А я тебе обещаю, что буду рядом с тобой. Я вообще всегда буду рядом с тобой, — Каспиан нежно поцеловал жену в лоб и губы, а потом вскочил на лошадь, нехотя отпуская руки любимой.

— Я люблю тебя и буду скучать, — попыталась ободрить Лилиандиль, но вместо этого только больше расплакалась.

— Не успеешь соскучиться! — Каспиан послал ей воздушный поцелуй и поспешил догнать весь отряд. Неожиданно для себя он увидел рыцаря, который отставал от всех остальных.

Растерявшись, воин пришпорил своего коня и встал в свободное место в строю, а Каспиан вовсе не придал этому значения. Из-под забрала вылетел воздух, выпущенный из нервно трясущихся губ. Только сейчас Стефани поняла, настолько тяжелы эти мужские доспехи, и просто помолилась Аслану, чтобы её обман не раскрыли раньше времени.