Ткань неустанно протыкалась бешено вьющейся туда-сюда иглой, за которой, казалось, не поспевали руки. На нить аккуратно опускался бисер нужного цвета, который тщательно закреплялся узлами и зорким глазом проверялся на прочность и целостность. Сегодня наконец должны были приплыть все уехавшие члены семьи, которых Кэр-Параваль уже заждался.

— Лососево-розовый, — одним словом попросила Стефани, полностью сосредоточившись на шитье, и протянула руку. Лежащий на кровати Эдмунд по команде вынимал нужного цвета бисер и подавал его. Поначалу у него не получалось отличать все оттенки, из-за чего над ним всегда смеялась Эванс. В конце концов она сменила иронию на милость и просто подписала каждую ячейку. Не прошло и недели, а Эдмунду всё-таки удалось запомнить половину.

— Одного не понимаю, зачем Сьюзен такое платье, — зевая, вслух рассуждал Эдмунд.

— Я тоже, но раз она попросила, я не могу ее подвести, — Стефани мастерски завязала узел и в очередной раз отчеканила: — Японский розовый.

— Я уже начинаю думать, что нам не судьба отыскать то пророчество. Эйлерт прислал письмо, говорит, того старца, про которого он нам рассказывал, и след простыл. У Аслана не спросишь, а самое главное, что вообще никто ничего не знает, — Эдмунд перевернулся на живот и начал играть с кисточкой на кармане Стефани. — Мы с Питером всё голову ломаем, как бы отстранить Дира и Кайли, а еще над миссией Мерседес. Не могла же она просто так тут появиться.

— Здесь, в Нарнии, просто так вообще ничего не бывает. Если бы вы спросили об этом хотя бы тысячу лет назад при первом появлении, то вам, может быть, и ответили бы. Ничего, если хорошо искать, то мы найдем, — подбодрила Стефани. — Ничего не пропадает бесследно.

— Будет здорово, если ты окажешься права.

На несколько минут они замолчали. Тишину нарушало лишь только тиканье часов, частые скучающие вздохи Эдмунда и приказы Стефани, какого цвета нитка или бисер ей нужны в очередной раз. Каждый из них хотел завязать разговор, просто так, чтобы был, но не получалось. Погода на улице стояла пасмурная и сонная, на последний, уже почерневший снег падали первые капли дождя, что означало скорый приход праздника весны, как всегда, по обычаю.

Еще через полчаса вместо легкого шуршащего за окном дождика начался ливень. Стефани завязала последнюю нитку в крепкий узел и с облегчением откинула весь швейный набор. Эдмунд от этого аж подскочил на локтях, поскольку почти что уснул. Ему сегодня снова пришлось услышать столько нудных аудиенций, что иногда даже приходится поражаться «глубине» проблем некоторых субъектов.

— У меня есть идея, — внезапно оповестила Стефани и одним прыжком слезла с кровати. Она кинулась к своему шкафу, зашла за ширму и там быстро переоделась в платье для прогулок серо-синего цвета, а сверху накрылась утепленным осенним плащом. Помощью фрейлин она обычно не пользовалась, только в самых тяжелых случаях, когда приходилось идти на балы или приемы. — Пошли собираться!

— Стеф, в такую погоду мне хочется только спать, — зевнув, ответил Эдмунд.

— Пошли! — усмехнувшись, позвала Стефани и дернула Эдмунда за руку. Он знал, что спорить бесполезно, поэтому просто быстро накинул плащ с капюшоном и посмотрел в окно. Дождь? Ну ладно, если погулять на улице сейчас, то можно заболеть, и тогда никто никуда таскать не будет, а Питер, может быть, отстанет со своими Диром и Кайли.

Только преодолев порог Кэр-Параваля, Эдмунд почувствовал, как ему прямо в лицо ударил ветер с крупными прозрачными каплями. С волос тут же начала стекать вода, а снег вовсе растаял. Зима официально закончилась. Стефани, громко смеясь и, забыв манеры, взяла Эдмунда под руку и с разбегу начала скользить по слякоти. Подхватив искру веселья, король начал делать то же самое.

Заляпанная грязью на волосах, на коже и на одежде, Стефани казалась как никогда красивой. Она повела его вниз по скалам, и в нос ударил узнаваемый запах соленого моря. Едва несколько раз не поскользнувшись, Эдмунд и Стефани всё же оказались у берегов колыхающихся волн и с разбегу побежали в воду. Мальки, что даже в такую непогоду плескались почти что намели, тут же разбежались.

— Знаешь, мне кажется, мы простудимся, — как бы ненадолго вспоминая о благоразумии, оповестил Эдмунд, которому на ум начали приходить картины из прошлого. Он вспомнил, как впервые увидел ее, такую скромную, с косой, челкой набок, закрывающей половину лица, у которой в глазах были обида и ярость, а в душе — потерянность, чувство, будто она не на своем месте. Он помнил, как они впервые встречали в Нарнии рассвет, хотя еще не были вместе, и она сказала, что хочет совершать что-то великое, а не волочить типичное существование, боясь, что это ее потолок. Он помнил, как отважно она защищала его от Вакиля, несмотря на неумение. На ум приходило то, как они оправились в плаванье и как она боялась высоты и собственных сил, но при опасности тут же обернула их против врагов. Она смелая.

Может быть, их история не из тех, которая заставляет сердце трепещать и волноваться, и не из тех, при взгляде на которые можно от партнеров ожидать чего угодно. Эдмунду вдруг показалось, что они подарили друг другу что-то большее, чем просто увлекательный рассказ о любви, и нечто большее, чем просто совместное времяпровождение. Они подарили друг другу возможность избавиться от прошлого и посмотреть в будущее, они подарили друг другу стабильность и надежность, уверенность: если не в завтрашнем дне, то точно друг в друге. Пусть это будет скучно и не так увлекательно, как страсти и измены, как постоянные слезы и постоянные эмоциональные качели, не пинки кровати ночью и разрывание писем, не фальшивые улыбки и притворство врагами в тот момент, когда безумно любишь. Разве же это любовь, когда всё время приходится жить в страхе неожиданности? Разве это любовь, когда изменяешь, а потом на коленях просишь прощения? Разве это любовь, когда ты не знаешь, хочешь ли ты быть с этим человеком?

Из раздумий Эдмунда вывела сама Стефани. Она подобрала грязь с земли и нарисовала на его лбу крест, который тут же расплылся из-за дождя.

— Теперь ты индеец племени Тупака, — гордо кивнула Стефани, глядя на результаты работы.

— Ну тогда ты, — Эдмунд тоже собрал грязи и черкнул ей под глазами три полосы, — ты африканский воин из племени Носорогов.

— Нет такого племени.

— Почем знать? Может, и есть, — грязными и мокрыми руками Эдмунд обнял Стефани и огляделся по сторонам. Дождь начал стихать, оставляя лишь следы из мелких капель, а на горизонте появилась радуга, да еще и такая яркая, что различить ее было легко даже издалека.

Не уходя с приморских камней, Стефани и Эдмунд просидели на них до светлого солнечного заката. Конечно, они уже сильно замерзли, но что-то говорило, что назад идти вовсе не нужно. Сегодня говорить не хотелось ни о чем: ни о проблемах, ни о том, что всё хорошо, ни о том, что всё плохо. Хотелось молчать и просто отдыхать от всего, чтобы ни одна идиотская мысль не поселялась в голове.

Тишину и идиллию полностью ликвидировал подошедший Хэлтор. Он держал в руках два полотенца и подал их Стефани и Эдмунду.

— Молодость — чудесное время, когда безразлично здоровье. Это уже в моих годах с ним плохо, — улыбнулся Кэмбел-старший и кивнул головой наверх, намекая на то, что стоит следовать за ним.

— У тебя какие-то проблемы со здоровьем? — Стефани вспомнила про просьбу Кэрол о расспросах, хоть и считала их глупостью, и решила воспользоваться ситуацией. Эдмунд полностью разделял опасения Джейсона и Кэрол. Как правило, пока что ничего хорошего из внезапного возвращения прошлого не выходило. Только вот Справедливый король понимал, что говорить о своих подозрениях прямо бессмысленно, лучше просто находиться рядом и следить за развитием событий.

— У меня есть один недуг, который невозможно вылечить. Его можно только смягчить, тогда моя слабость в теле и мои головные боли проходят. Дочь моя, я даже выгляжу куда старше своих лет, посмотри, мне сорок пять, а на волосах уже проседь, я с детства выгляжу старше, чем есть.

— А разве твоя болезнь настолько неизлечима? И нельзя ничего придумать? — с жалостью спросила Стефани, а Эдмунд только слушал и запоминал. Он ведь на всякий случай договорился с Питером, что если они что-то узнают, то тут же доложат друг другу.

— Нет, нельзя, — грустно улыбнулся Хэлтор и пошел наверх. — Поэтому я и хочу наладить отношения с вами, чтобы хотя бы остаток в жизни быть счастливым, но жаловаться мне не хочется.

— Эд, вот теперь мне страшно, — прижалась к нему Стефани, — если наш отец выглядит старше своего возраста и болеет, то вдруг Джейсону эта болезнь передалась по наследству и он умрет от нее? А что будет с папой?

— Глупости, — шепотом ответил Эдмунд. — Джейсон вовсе не похож на больного, это раз, а два — он выглядит старше чем есть, потому что ему многое довелось пережить. Главное, не говори об этом Сьюзен. Пусть спокойно выходит замуж.

*****

По приезде в Нарнию все чувствовали себя страшно уставшими с дороги. Юстас и Доротея виделись только по возможности, Джил ни с кем не разговаривала и не желала ничего делать, что рассердило Алисию, потому что она чувствовала, что лишается союзника, а открывать правду кому-либо было рано. Фрейлина всю дорогу думала о том, как завоевать Эдмунда, и пыталась вызвать ревность у Алессандро, который только и мог, что не замечать ее и следить за Мечи.

«Враги множатся», — подумала Алисия и занялась разбором своих собственных мотивов.

Когда кареты прибыли в Кэр-Параваль, на улице уже была вся семья. Все мгновенно кинулись к маленькому Рилиану, чтобы посмотреть на него, и Лилиандиль настояла на том, чтобы Сьюзен и Джейсон стали его крестными родителями. Ничего не оставалось, кроме как согласиться. Мерседес настойчиво старалась высмотреть Стефани и Эдмунда. Рядом она держала Эйлерта, который должен был рассказать им кое-что очень важное. Наконец они показалась на горизонте. Мерседес хотела подойти к ним поближе, но в метре от цели остановилась и не смела этого сделать.

— Извините, у меня для вас важное дело, но от вас разит, как от лошадей, — Мерседес зажала нос рукой, а Эйлерт вежливо улыбался и пытался подавить рвотный рефлекс. Тогда Стефани и Эдмунд закатили глаза и ушли в замок, чтобы приказать наполнить ванну.

— Король Эдмунд! Как здорово, что я вижу вас вновь! — поглядывая на Алессандро, воскликнула Алисия. Она на миг бросила придирчивый и неприязненный взгляд на Стефани, а потом улыбнулась Эдмунду.

— Да, спасибо, надеюсь, вы хорошо добрались, — вежливо ответил он и попросил следовать за ним.

— Здравствуй, Эдмунд, здравствуй, Стефани, — поздоровалась Доротея, тоже поглядывая на Алессандро. Надо пока что показать брату, будто она старается сблизиться с Эдмундом, а потом можно будет расслабиться. Вообще со всей этой ситуацией нужно что-то будет делать, и срочно.

— Да, привет, — уже более радостно поздоровался Эдмунд.

После довольно долгого принятия ванны и переодевания, за время которых Мерседес и Эйлерт успели сыграть в шахматы дважды, все наконец-то собрались. Мечи с нетерпением ждала, когда можно будет поделиться новостью, причем крайне важной. Эдмунд первым вышел из своих покоев, с мокрыми волосами и тяжелым дыханием после принятой ванны. А еще он чувствовал, что начинает заболевать. Стефани — то же самое. Мерседес закусила губу и даже не понимала, с чего стоит начать, поэтому решила сказать всё как есть.

— Перед отъездом мне снился один сон, который, я уверена, стоит принять за знак. Я не знаю, где я была, но это точно не Нарния и не Орландия. Я стояла на площади казни, туда привезли человека, какого-то парня, лицо которого я не видела, только отдельно глаза, нос, губы, но единого портрета не получилось. Ему предложили сказать последние слова, и он обратился ко мне, сказал, что не виновен, а потом ему отрубили голову, — Мерседес поежилась от жутких воспоминаний. — Потом я убежала с площади, и меня в переулке схватил какой-то старик. Он сказал, что у него есть важная информация для меня, Благоразумной королевы, это, я так понимаю, Стефани, и для Справедливого короля. Нужно будет прийти к двум большим холмам, которые расположены к югу от кристальной пещеры.

— Когда леди Мерседес рассказала мне про это, — продолжил рассказ Эйлерт, — то я подумал, что это тот самый старец, про которого я вам рассказывал. К югу от кристальной пещеры и правда есть два холма.

— Если мы придем туда ровно в полдень, то вход между холмами откроется, и мы попадем к старцу. Я думаю, что он либо отдаст нам предсказание, либо направит нас на его поиски. Третьего не дано.

— Ну вот, а ты расстраивался, что всё потеряно, — улыбнулась Стефани.

— Да, но, видимо, что-то еще будет с этим предсказанием, иначе Аслан бы не прислал Мечи, — поделился мыслями Эдмунд и потер подбородок. — В любом случае после свадьбы Сью и Джея нам нужно туда наведаться. Такие сны и правда просто так не снятся.

— Тогда решено, — кивнул Эйлерт. — После того, как закончим все дела в Нарнии, вместе поедем в Орландию, и я вас провожу. Вдруг что-то скажут о моей стране, да и Нарния мне не безразлична.

— Старец сказал, что нам нужно прийти туда ради всего мира, это что-то гораздо более серьезное, — Мечи с улыбкой вздохнула и устало откинулась на спинку кресла, чтобы подумать.

— Король Эдмунд, леди Стефани, благодарю за приглашение, — испугал всех подошедший Алессандро. Мерседес даже подпрыгнула от неожиданности и уставилась на него. — А еще спасибо за то, что позволили здесь жить моей сестре.

— Не за что, мы ей очень рады, — ответила Стефани. — Вы, должно быть, дофин Гальмы?

— Я предпочитаю всё же титул цесаревича, — сказал Алессандро с легким поклоном. — Король Эйлерт, мы не могли бы обсудить один аспект нашего соглашения? Король Эдмунд, с вами тоже.

— Да, разумеется, — Эйлерт кивнул девушкам, встал с кресла и направился за Алессандро. Эдмунд сделал то же самое.

— Предпочитаю цесаревич, бла-бла-бла, — передразнила Мерседес, когда все королевские особы скрылись за поворотом. — Мерзкий тип, не доверяй ему. Изменщик, имбецил и грубиян.

— Чего это ты так настроена против него? — с явным намеком спросила Стефани, заиграв бровями. Она заметила, что и Алессандро поглядывал на Мечи.

— Я же только что объяснила! Он ужасный человек. Вот например, я плакала, а он попытался меня поцеловать, хотя знал, что мне плохо! А еще мы с Люси за ним следили, он какой-то донжуан, хам, а еще изменяет жене, — начала закипать от злости Мерседес. — Да, он красивый, но…

— Стой, стой, стой! — рассмеялась Стефани, светясь от счастья за подругу. — Для меня очевидно, что ты… Нет, нет, мне не верится! Ты, ты, ты, ты, — затараторила она, — ты в него влюбилась!

— Что?! Господи спаси! — Мерседес зачем-то перекрестилась двумя пальцами и шарахнулась от Стефани, как от огня.

— Точно! Влюбилась! Если бы это было не так, ты бы не обращала на него такого внимания и не следила бы за ним! А еще ты признаешь, что он красивый!

— Не такой уж он и красивый! Он вообще худой, накаченный, а еще у него на груди волос нет, значит, не мужчина!

— Ты даже на это внимание обратила! — рассмеялась Стефани, залившись диким хохотом. — Мерседес и Алессандро, Алессандро и Мерседес, — она вскочила ногами на диван и начала активно показывать сердечко в воздухе.

— Да Стеф! — Мечи кинула в подругу подушку, но случайно попала по лицу подошедшей Люси.

— Лу, Мечи у нас влюбилась! — с восторгом крикнула Стефани.

— А, это я тоже заметила, — поддержала Люси и засмеялась. — Даже ходила с ней рядом, чтобы она следила за своим ненаглядным.

— И ты туда же?! Ничего я в этого имбицила не влюбилась! — изо всех сил бросилась защищаться Мерседес.

— Ну, значит симпатизируешь. Всё равно скоро влюбишься! — Люси громко расхохоталась, и они со Стефани начали в открытую дурачиться.

— Ага, вот увидите, я к нему не подойду больше… Нет, не так! Я даже не заговорю ни разу с ним, а еще не буду даже заикаться о нем, — Мерседес сложила руки на груди и демонстративно отвернулась от подруг.

— Ох уж это отрицание любви… — протянула Стефани, и они с Люси снова громко засмеялись.

— Юные леди, потише, вы не на базаре! — сделала замечание баронесса, которая находилась в соседней комнате, и девушки поняли, что перегнули палку, и наконец-то замолчали, а Мерседес мысленно при жизни причислила эту женщину к лику святых.

*****

Вернувшись в лаборантскую, Джейсон почувствовал себя окончательно дома. Он проверил всё содержимое склянок и понял, что за его отсутствие наконец всё, что было нужно, настоялось. От Кэрол он узнал, что Хэлтор подозрительно ходил здесь, но ничего, вроде как, не пропало, однако последить за ним всё же стоило. От Стефани и Эдмунда он узнал про состояние здоровья отца, и не исключено, что Хэлтор решил пошариться здесь в поисках лекарства в страхе, что сын великодушно его не одолжит.

С минуты на минуту должен был зайти Каспиан. В дверь постучали, и показался он собственной персоной.

— Зачем я тебе так срочно понадобился? — напрягшись, спросил он. — Если по поводу того, чтобы стать крестным…

— Кас, ты не выдашь меня? — на полном серьезе спросил Джейсон.

— Нет, конечно, мы же друзья, а что случилось? — Каспиан напрягся, понизив свой голом до шепота.

— Ахах, нет, я имею в виду, ты не постоишь рядом со мной, когда я буду произносить клятву?

— Ты о чем вообще? Ты меня пугаешь, — теперь Каспиан еще больше напрягся.

— Я хочу, чтобы ты был моим шафером. К отцу обращаться не хочу, а вот ты… Мы многое пережили, между нами было много разногласий, но я бы хотел, чтобы когда я был у алтаря, рядом со мной стоял ты, — признался с Джейсон с долей смущения.

— О Аслан, так бы сразу и сказал! Разумеется, мне очень приятна твоя просьба, Джей.

— Спасибо, а то ведь у меня скоро свадьба, — Джейсон вскликнул уголок губ и обнял друга, а потом смахнул несуществующую слезу. — Жаль, что нам придется расстаться… Наши отношения были светлы и нежны…

— Не начинай, не рви мне душу! — так же притворно всплакнул Каспиан. — Ты прав, у тебя скоро свадьба…