Я даже не знала, радоваться мне новой работе или огорчаться. На самом деле я не надеялась, что меня возьмут и пришла на собеседование чисто для галочки, поскольку отказываться некрасиво. Вообще, непыльная работа клерка не была пределом моих мечтаний, но поскольку ничего другого мне не предлагали, а опыт оставляет желать лучшего, то я схватилась за первый попавшийся шанс. Надо ли говорить, что шансы выпадали мне редко и стоило упустить хоть один, как все тут же шло наперекосяк. Хотя иногда все шло отвратно даже если я пользовалась подарком судьбы.

Вот и сейчас я смотрела на светло-серые стены в коридоре под кабинетом отдела кадров и мяла в руках сумочку, побаиваясь, как бы эта сказка не оказалась с гнильцой. Больно уж быстро все решилось… Да и должность эта какая-то странная — помощник секретаря… звучит не очень. Да и лица были у тех дам… — у кадровички и начальницы — больно уж кислые.

Я решительно отбросила плохие мысли. Лица могли быть кислыми, потому что зуб болит или дома с мужем проблемы, не обязательно же все списывать на свой счет. Может, у них на работе запарка, а тут я еще пришла, надо отрываться и собеседовать… А может, просто они у них кислые по жизни и ничего тут не сделаешь. Нужно меньше выдумывать и больше присматриваться к окружению.

Оформили меня быстро. Дали готовые бланки и образцы для заполнения, особо не лютовали и даже не стали заранее пугать страшилками в духе «надо угождать Марь Ванне, а то не получишь премию». Хотя кто знает, какие тут местные марь ванны бегают…

Невысокая полноватая женщина за сорок и была моей личной Марь Ванной. Правда, звали ее Стефания Александровна, что звучало уже жутко, но все претензии к ее родителям. Она провела меня аж на самый верхний этаж, чуть ли не на чердак, и показала кабинет.

— Вот, это ваше рабочее место, — она обвела рукой добротный деревянный стол, видевший как минимум какого-нибудь партийного деятеля, а как максимум самого председателя. Такой стол ни сдвинуть, ни вынести не представлялось возможным.

Я вздохнула, кивнула и осмотрелась. Кроме стола имелись еще несколько старомодных деревянных же стульев (и где они достали эти раритеты?), большое окно, выходящее во двор, полка для документов, скромное овальное зеркальце рядом с нею и небольшая тумбочка в сторонке, будто стесняющаяся такого великолепия. На столе уныло покрывался пылью весьма древний компьютер. Не слишком обнадеживающе, но для младшего специалиста почему бы и нет? В конце концов подальше от начальства поближе к кухне… ну или к выходу…

Стефания Александровна равнодушно осмотрела стол, недовольно стерла слой пыли и нажала кнопку включения. Компьютер уныло загудел, будто бы не хотел просыпаться.

— Здесь раньше был кабинет начальника, но потом его перенесли вниз. А тут кабинет пустует. Если хотите, можете принести чайник и все необходимое. Ах да, — она щелкнула выключателем, но свет не включился. — Я вызову электрика, пусть посмотрит проводку и поменяет лампочки. Вам нужно хорошее освещение, — она сделала явный намек на мои очки.

Я поблагодарила ее. А что еще можно тут сказать? Спасибо, что взяли, спасибо, что не посадили на улице, спасибо, что хоть есть на чем сидеть и работать. Конечно, это не сравнится с великолепными офисами из фильмов, но где фильмы, а где жизнь уже все давно поняли. Чтобы попасть в те конторы, требовалось не только быть хорошим специалистом в своем деле, но и иметь полезные знакомства.

Идея покупать собственный чайник была не слишком хорошей — я как-то не планировала начинать тратиться до первой зарплаты, но все же… Что-то есть и пить надо было аж с целых девяти утра и до шести вечера, так что ничего не поделаешь.

Я осмотрелась еще раз. Пришла к выводу, что тумбочку можно сдвинуть с места и подтянуть к розетке, внутрь сложить вещи, а сверху поставить как раз чайник и чашку. Удобно.

— Вот ключ, — Стефания вручила мне старинный тяжелый железный ключ с современным брелоком в виде желтого помидора. — Ключей несколько. Один будет у вас, один у меня, еще один у уборщицы и у вахтера — у них общий. Если потеряете — обратитесь к ним, но я все же настоятельно рекомендую не терять. Сейчас сделать такие ключи очень дорого.

— Спасибо, постараюсь не терять, — я стиснула ключ в кулаке, выдохнула и закрыла кабинет.

— Выйдете завтра к девяти, попрошу не опаздывать, Светлана введет вас в курс дела. Сразу скажу — не ждите серьезных задач, ваше дело просто помогать ей с документацией, потому что у нее… ммм… не слишком хорошо это получается. Она лучше в организацию… — Стефания несколько мгновений помолчала.

Я так прикинула, что организация — это распределение времени Стефании, запись к ней посетителей и бесконечные звонки по телефону для уточнения тех или иных деталей. Ну и прекрасно, не больно-то и хотелось целый день спорить с непонятными людьми.

— А почему так далеко от… Светланы? — наконец решилась я спросить, когда мы уже спускались по ступенькам широкой и почему-то слишком темной лестницы. Свет нигде не горел, а тусклый январский день никак не мог пробиться сквозь залепленные пленкой непрозрачные окна. Боятся, что к ним кто-то заглянет на третий этаж?

— Где был свободный кабинет, там и посадили, — пожала плечами Стефания. — Вас что-то не устраивает?

— Да нет, все нормально, просто первое время мне придется с нею консультироваться…

— Я все расскажу, там не сложно. Нужно всего лишь проверять документы и раскладывать те, которые на подпись и те, которые идут на доработку, Светлана вам пометит. Тем более… м-м-м… Оксана, если что-то будет не понятно, лучше обратитесь напрямую ко мне. И да, я выдам вам печать, ее нужно будет хранить в сейфе. Сейф вам установят.

Я вздохнула. Да, похоже, она не с первого раза смогла запомнить мое имя, но все же не оплошала и на том спасибо. Перспективы не то, чтобы сильно радужные, но лучше хоть что-то, чем совсем ничего.

***

Утром я примчалась на работу в половине девятого. Дверь моего кабинета была распахнута настежь, в центре горделиво торчала стремянка, а на стремянке деловито копошился электрик, меняя лампочки. Не старый еще мужичок лети пятидесяти с легким амбре от вчерашнего, но на вид абсолютно трезвый.

— О, это вас в такую дыру поселили? — спросил он, едва бросив на меня взгляд.

 Я кивнула.

— Вчера приняли, — зачем-то ответила, хотя это не имело никакого смысла.

— Ну держитесь, старая-то будет лютовать… — ухмыльнулся он и щелкнул пальцем по лампочке. — Клацните выключатель, посмотрим, работает ли.

Я в замешательстве включила свет. Лампа загорелась ярко, и кабинет словно преобразился. Но… Что он имел в виду под старой?

— Разве вы считаете Стефанию Александровну старой? — почти шепотом спросила я, побаиваясь быть услышанной кем-то.

— Ее? Нет, она как раз ничего так, в самом соку. Я имел в виду ту старуху, которая тут обитает, — электрик перетащил стремянку дальше, выключил свет и полез менять следующую лампочку.

— Но кабинет одиночный… — я растерянно оглядела стол, стул и унылую тумбочку. Даже вешалки для одежды не было…

— Э, милочка, это вы еще не сталкивались с теми, — электрик многозначительно фыркнул и мотнул головой куда-то в сторону.

Я пожала плечами, стянула куртку и повесила ее на спинку стула. Надо будет узнать, можно ли раздобыть где-то вешалку или прибить хоть пару крючков. А то все выглядело так, будто в кабинете вообще никаких людей не было до меня.

— Вы случайно не знаете, где можно достать вешалку? — спросила я на всякий случай.

— В подсобке у меня стоит парочка лишних. Но ты не переживай, она тебе может и не понадобится. Ты, небось, через пару дней сама отсюда удерешь… — он лишь махнул рукой. — А! Дурная трата времени, все равно ведь завтра сгорят…

— Почему сгорят? — я с любопыством взглянула на плафоны. И лампочки обыкновенные, даже не энергосберегающие. Ну прямо прошлый век какой-то.

— Потому что всегда сгорают, — отмахнулся от меня электрик, привинтил лампочку, забрал свою лестницу и покинул меня в одиночестве думать горькие думы.

Работа была не то, чтоб слишком пыльной. За весь день меня посетила только один раз Света, принесла с утра стопку документов, объяснила, где ставить печать и что именно в них искать и отбыла восвояси. До обеда я честно разобрала стопку и хотела было отнести назад, но вспомнила, что Света обещалась сама забрать, когда ей там было нужно, и отбыла обедать.

К моему удивлению, ни столовой, ни кухни здесь не было, так что обедать предполагалось либо в кабинете, либо в кафешке через дорогу, так удачно пристроившейся и от того не снижающей цен.

А вот после обеда настало время тоски. В компьютере оказалось только несколько программ, очень сильно урезанный админами доступ к интернету (рабочие вопросы я могла решать, а вот почитать книжку уже нет) и даже завалящей косынки не оставили. Документы закончились. Общаться было решительно не с кем. До вечера я пинала балду и подумывала уже самолично пойти нарываться на начальницу.

Впрочем, в половине пятого, когда я стала неспешно собираться домой, мигнула первая лампа. Это было что-то новенькое. Я подошла поближе рассмотреть ее, но свет мигал неравномерно, то горел ровно, то истерически мерцал, то мерцал медленно и размеренно. До пяти я наблюдала эта безобразие, потом закрыла печать в сейфе, дверь на ключ и убралась вон.

На следующий день история повторилась, правда, теперь немного иначе. Света забрала первую стопку документов и отдала мне вторую. Ни слова, ни полслова, будто я не живой человек, а придаток к печати. Обидно, ну да ладно, чего я хотела, выполняя ее работу и получая, возможно, ее оплату? Хотя если человек не справляется, то тут надо думать о его компетентности, а не о том, кто чью работу делает.

Вторая стопка документов была тоньше, но читать их приходилось уже внимательнее. Впрочем, за час до обеда я была уже свободна и взялась перебирать все то, что стояло на полках. Я сдвинула какую-то толстую книженцию с основами бухгалтерского учета, с нее слетела целая куча пыли, и мне пришла в голову весьма удачная идея после обеда устроить нормальную уборку. Не то, чтобы я не доверяла уборщице, но почему бы мне не заняться моим кабинетом? Тем более, так я не буду полдня скучать в одиночестве. Идти отвлекать коллег разговорами мне не хотелось. Во-первых, мешать людям делать работу кажется мне саботажем и вредительством. Во-вторых, начальство может накинуть побольше работы мне за ту же зарплату, скажем так, не слишком радужную, а оно мне надо? В-третьих, я тут еще никого не знала и рисковала нарваться на живительный посыл нахер.

Потому после обеда я решительно убрала все книжки с полок, смахнула с них пыль, перебрала старые папки, часть старья отложила в сторону — надо бы сдать в архив как только выдастся такая возможность, и протерла полки влажной тряпицей, благо туалет был недалеко и воды в нем, пусть и холодной, хватало. Другое дело, что за два дня работы я в этом туалете не увидела ни одной женщины (он был именно женским), как не увидела и ни одного человека в коридоре. Выглядело это странным. Всегда есть те, кто выходил в коридор размяться, поболтать по телефону и решить какие-то вопросы, те, кто тайком курил в туалете и вообще…

Лампочки под потолком мигали на разные лады, но я списывала это все на дерьмовое напряжение. Кто-то существенно экономил на проводке, а может и здание старое. Так что особо не нарывалась. Впрочем, стоило книгам встать на полке ровно в том порядке, в котором они и были — я в этом плане щепетильна — то все мигание прекратилось. На старые папки я уже больше обратила внимания, но при их перемещении по кабинету никакой активности у лампочек не заметила.

— Странно… — пробормотала я и нарочно переложила одну из книг на другую полку.

Лампочка нервно замигала. Я вернула книгу обратно и мигание тут же прекратилось. Очень странно.

Впрочем, те книги мне не были нужны, так что я забила болт на это все и ушла домой как обычно.

На третий день сейф оказался вскрыт, а печать демонстративно лежала на столе. Я просмотрела стопку документов, но там по идее ничего не пропало, как и не появилось нового. Света принесла новые, старые забрала.

Я спросила у нее, не вскрывал ли кто-то сейф, пока меня не было. Света дернулась, как от удара и покосилась на проклятую печать так, будто та собиралась ее укусить.

— Вообще, это печать Стефании Александровны, но… она не любит ею пользоваться, — пробормотала она и выскочила за дверь так быстро, будто боялась, что я ее укушу.

Я недоуменно покосилась на дверь, закрывшуюся с громким хлопком, потом на печать, уныло лежащую посреди стола. Что тут вообще за ересь происходит? Почему новичку доверяют ставить печати на документах, если это должен делать начальник?

Лампа печально мигнула. Я согласно кивнула.

— Ну вот такая вот хрень… — пробормотала себе под нос и взялась за дело.

Документы снова закончились к обеду. Будто их подбирали строго такое количество и ни одной штукой больше. Ради интереса я пересчитала папки. Целых десять штук. Я взяла листок с блокнота и начертила на нем небольшую табличку. Пометила на одной стороне дни, на другой количество и за сегодняшний день вписала десять штук. Просто так, потому что больше особо делать было нечего.

В этот раз я решила пообедать на месте, поскольку кафе существенно било по бюджету, а зарплату мне дадут только через две недели.

За обед я получила сильнейшее мерцание и мигание, а под конец, когда я уже выходила мыть судок, одна из ламп лопнула с громким хлопком. Я с тоской помыла посуду и набрала номер электрика, оставленный кем-то заботливым под стеклом на столе.

— Никита Игоревич, тут у меня лампочка лопнула. Ну да, опять, хотя при мне первый раз. Придите как сможете…

Выслушав традиционное ворчание по этому поводу, я уставилась в окно. Выходит, тут в кабинете что-то не так, это что-то хочет, чтобы соблюдался именно такой порядок, как ему нравится и ни шагу в сторону. Впору задуматься о призраках, но… боги, какой нормальный призрак будет торчать в кабинете убогого государственного офиса, у которого даже нет сраного бойлера в туалете?

Лампочку мне поменяли, заодно Игоревич высказал все о моей недалекости. И рассказал кое-что.

— Говорят, тут двадцать лет назад, до меня еще и даже до моего предшественника была очень крутая начальница. Нрав у нее был такой, что все под столом сидели… Ну и вот случилось так, что бахнул ее удар, а по современному инсульт прямо на работе. Поорала она тогда знатно, вот ее и перекорежило. Ну а поскольку сотрудники перепугались все и попрятались по кабинетам, чтоб ее не раздражать, то вовремя ее не нашли. Нашла только тогдашня уборщица, вызвала скорую, но поздно уже было, умерла она. Вот с тех пор и творится тут полная хрень… Мебель сменить не могут, ремонт сделать не могут, сдать этот кабинет тоже никому не могут… Еще и печать эту проклятую поменять не могут. Только поменяют, как она исчезает и остается только вот эта, — он кивнул на лежащую на подставке печать.

— Честно говоря, звучит не очень, — призналась я. — Как в дешевом фильме без спецэффектов.

Лампы предательски заморгали. Электрик погрозил им кулаком.

— Ну ладно, не веришь, как хочешь, посмотрим, насколько тебя хватит, — ухмыльнулся Игорвич и потащил свою стремянку обратно.

— Говоришь, начальница… — протянула я и посмотрела на лампы. — Ну ладно, госпожа начальница, давайте будем как-то выживать вдвоем. Мы обе не виноваты, что нас так приплело сюда. Я особо не выбирала, да и вы не выбирали, видать…

До вечера все было спокойно, но вот вечером ко мне неожиданно пришла Света, прямо перед самым уходом.

— Слушай, мне это, завтра надо с ребенком в больницу пойти, не подменишь меня? Там всего-то часа на два, я с утра хочу по-быстрому с ним анализы сдать и сразу к врачу, — попросила она, с опаской застыв на пороге кабинета.

— Та я-то не против, а что делать надо? — уточнила я, глядя на нее. Слишком бледная какая-то, ей бы самой к врачу…

— Просто посидеть в приемной у Стефании Александровны, возьмешь все документы и печати с собой… Ой! — лампа над ее головой с треском лопнула. — Ну ладно, сиди тут, просто приди чуть пораньше и возьми все сюда, — чуть ли не со слезами попросила она.

— М-да, похоже, кто-то очень не хочет, чтобы эта печать выходила за пределы кабинета, — верно истолковала я пожелание призрака.

— Писец какой-то, она при тебе такая активная стала, — пожаловалась Света и на всякий случай выскочила в коридор.

Я вышла за ней и заперла дверь. Печать я нарочно оставила призраку — пусть уже порадуется жизни, все равно этой печати все боятся как огня и вряд ли кто-то, знающий местные байки, станет ее трогать. Уборщицу тут наверняка просветили о том, что происходит и проинформировали, что можно трогать, а что нельзя.

Но как я ни пыталась расспросить у Светы, что к чему, она лишь отмалчивалась, жаловалась на тяжелую жизнь матери-одиночки и ничего толкового не говорила.

Утром следующего дня я первым делом подошла к Стефании Александровне и прямо спросила, какого черта происходит. Та в ответ смерила меня странным взглядом и лишь поморщилась.

— Ну что ж, ты выдержала три дня, поздравляю, — хмуро процедила она. — Бери документы, я все подписала, можешь не перечитывать и сразу пропечатать. На телефонные звонки я сама отвечу, если что надо будет — скину тебе на почту. Света появится в лучшем случае после обеда.

— Она же говорила, что часа на два, — удивленно прикинула я.

— Ну так пока довезет ребенка до больницы, пока там побудет, пока все пройдет, пока отвезет домой, пока приедет сюда, — пожала плечами начальница с таким видом, будто я не знала, какого цвета небо и сколько дней в году. — Можно подумать, у тебя есть варианты. Просто станешь делать все то же самое, только тут.

В своем кабинете я быстро пропечатала документы, собрала свои нехитрые пожитки и только тогда заметила на полу небольшую лужицу. Капало откуда-то с потолка. Учитывая, что сверху была только крыша, а на дворе зима и даже с морозом и снегом, то вариантов немного. Либо протекла какая-то труба, либо от чего-то таял снег и просачивался сквозь крышу.

— Паршиво дело, — вздохнула я и поплелась на место Светы.

В приемной оказалось повеселее. Тут уже крутился народ, кто-то о чем-то болтал, кто-то уныло ждал аудиенции у начальства, кто-то трындел по телефону в коридоре. Надо же, всего лишь первый этаж, а какая разительная смена обстановки. Я с любопытством рассматривала новых для меня людей, но все делали вид, будто меня нет. Ну что ж, не сильно-то и хотелось.

Я позвонила электрику и сказала про воду, поскольку не знала, к кому еще обратиться. Он обещал вызвать своего приятеля сантехника, так как на постоянку сантехника тут не было. Вызывали частных, но я сильно сомневалась, что частники поспешат ремонтировать трубы где-то на чердаке над моим расчудесным кабинетом по заказу этой конторы. Вот если бы лично платила, тогда да…

Первый час полет был нормальный. Я медитировала на аквариум с маленькими красными рыбками и в целом радовалась спокойной обстановке.

Но потом кто-то кому-то позвонил, началась какая-то канитель и выскочившая из кабинета Стефания Александровна велела мне, а по факту Свете:

— Света, тьфу, Ксюша, срочно иди пропечатай вот это и это тоже, — она вручила мне большую стопку бумаг. — И ладно уж, возьми эту блядскую печать сюда, она нам понадобится. Так и быть перетерпим еще пару лопнувших лампочек.

Это мне не понравилось, но что я могла сделать? Пошла в кабинет и забрала печать. Лампочки теперь моргали по всему коридору, а там, где располагался туалет, и вовсе потухли нафиг.

Я принесла печать на первый этаж в приемную, положила на столе и взялась печатать ее документы — какие-то договора. Особо вчитываться было некогда. Стефания коршуном вилась то туда, то сюда, заглядывала мне через плечо и буквально выхватывала подоспевшие пропечатанные листы бумаги.

Лампы начали мигать уже в приемной, в ее кабинете и в коридоре, но делать было нечего. Срочно так срочно.

— Ну потерпи, пожалуйста, — тихо бубнила я под нос, стараясь не раздражать Стефанию Александровну. — Сейчас я все сделаю, верну твою печать назад и будешь сидеть над нею спокойно.

Вода в аквариуме всколыхнулась, булькнула и плюхнулась на пол. Стефания выругалась, да так, что я еще такого не слышала. Вода полилась на пол.

В это же время с двух других этаже примчались сотрудники с криками о том, что их заливает с четвертого этажа. Стефания умчалась смотреть на объем катастрофы, а я спешно допечатала все, прихватила печать и помчалась наверх — вернуть ее, чтобы прекратить безобразие.

По лестнице текла вода, причем текла не просто тонкой струйкой, а уже весьма таким внушительным потоком, благо хоть сапоги не промочила. Я поспешила наверх. Коридор просто плавал, лампы уже не горели, Откуда-то снизу слышались ругательства. Я рванула к кабинету, но он оказался заперт, хотя я не помнила, чтобы закрывала его, да и было бы что там закрывать…

— Эй, ты хочешь, чтобы я вернула печать или нет? — не выдержала я. Глупо разговаривать с призраком, но что делать, если призрак такой?

Дверь рывком распахнулась. Кабинет был залит водой, бумаги плавали, стол промок и разбух, книги утонули, компьютеру настал кирдык полный и абсолютный. Я поспешила распахнуть окно, чтобы хоть часть воды вылилась. Теперь-то уже я основательно промокла — вода достигала подоконника и была мне по пояс и перехлестывала через край.

У шкафа появился тонкий силуэт женщины — я воображала себе грозную старую грымзу, а увидела еще вполне себе приличную бледную женщину, худую до безобразия, с короткими встопорщенными волосами максимум до плеч. Женщина смотрела на меня так, будто я отобрала у нее самое дорогое.

Я протянула ей печать, но она лишь махнула рукой. Вода всколыхнулась и полилась еще активнее — она переливалась через подоконник, вытекала в коридор, грозила затопить все. Где-то вдали послышались сирены спасателей, которым надо было нас эвакуировать.

— Ну чего ты хочешь? — устало спросила я. Стоять на морозе в воде было не самой лучшей идеей.

— Чтоб вы все сдохли, предатели! — прохрипела она и запустила в меня книгой.

Я плюнула и в ответ швырнула в нее печать. Ярко-синяя подушечка на удивление смачно впечаталась в ее лицо. Звук вышел довольно любопытным. А потом призрачная женщина взвыла и пропала, вода забурлила и пошла волнами.

Я выползла в коридор, придерживая промокшую насквозь сумку и стараясь не путаться в длинной куртке. Пожалуй, это была моя самая эпичная работа, ей богу. Спуск по лестнице дался мне нелегко, но вот когда я уже выбралась на улицу, стало еще хуже. Зуб на зуб не попадал. Впрочем, спасатели уже поспешно подбирали нас и передавали в скорую. Словить обморожение тут можно было только так.

— Что у вас там вообще произошло? — спросила врач, осматривая мои промокшие ноги.

— Чертовщина какая-то. На прорыв труб не похоже, — только и смогла выдавить я. Лишь бы не воспаление легких, а то его лечить долго и страшно.

— Ладно, лежите, поедем в больницу. У вас обморожение стоп, но это не так страшно, как кажется.

Уже когда дверь скорой закрывалась, я успела заметить унылую Стефанию Александровну, погрозившую мне кулаком. Кажется, это была моя самая короткая карьера в четыре дня…