Они не виделись два года. Жизнь людей требует соответствия. Пусть они оба знают, что разлучить их сможет только конец света, материей находиться далеко всё же тяжело. И созванивались они каждую пятницу. Не больше, не меньше.

Звонок в дверь. Поэт немного нервничает, но едва сдерживает радостный возглас, когда на его пороге появляется Художник. Улыбаются радостно, ласково. Последний молча закрывает за собой дверь, ставит сумку, снимает пальто. 

— Чайник почти закипел... — Наконец говорит Поэт, взяв в руки сумку друга, намереваясь найти ей другое место.

— Ты в своём репертуаре. 

Они проходят в гостинную, смешанную с кухней. Поэт спешно выключает чайник. Художник подошел к двери, выходящей на балкон. Она была открыта, выпуская в квартиру свежий воздух июньского утра. 

— Тебе как обычно? — Спрашивает Поэт, расставляя кружки на стол. 

— Ты помнишь, конечно. — Художник улыбается, когда замечает на столе баночку с мёдом. После короткого молчания он развернулся лицом к комнате и сделал шаг. — Ну! Дай я тебя хоть обниму! 

И больше не нужно слов. В два шага Поэт уже здесь. Он на чуть-чуть ниже дорогого друга. Он обнимает Художника за шею, утыкаясь лицом в плечо. Художник обнимает крепко, даже ненадолго приподнимает его над полом, зарываясь носом в кудрявые каштановые волосы, в которые впитываются беззвучные крупные слёзы долгожданнной радости. Художник противоположен тем, что не умеет ярко светить своими чувствами. Но иногда они могут переполрять его настолько, что ему только плакать и остается, хоть куда-то их девать. 

— Ну, вытри слёзы. 

Поэт отстраняется, весь сияет, согревает до самых дальних уголков сердца своим видом. Он берёт в ладони лицо Художника, убирает пальцами неугомонные слёзы. Тот улыбается, понимает, что сейчас будет, сам вытирает рукавом влажные глаза и немного наклоняет голову вперёд. Поэт целует его. Щёки, лоб, губы, как это бывало делают парочки при встрече. Люди вряд ли правильно их поймут. 

— Ты совсем как человек стал! — Художник находит в себе силы смеяться. 

— И ты. Но всё такая же непреступная крепость! 

Снова порывистые объятия. У них хватило сил наконец отцепиться друг от друга. Чай с мёдом и чабрецом составил прекрасную компанию к почти немой беседе. Но нагнал сна. Тем более после долгой дороги. 

Поэт лежит на диване, на спине. Тёплые ухоженные руки гладят и немного треплют длинные светлые кудри головы, лежащей на его груди. А Художник впервые за два года чувствует себя собой, чувствует себя в безопасности, чувствует, что всё на своих местах. 

Поэт впервые за два года дышит полной грудью, впервые за два года спокойно закрывает глаза. Один пульс на двоих. 

Полуденная дремота увела за собой даже двух демиургов в человеческих телах.