Как только дверь закрылась на замок, Джин устало упала на диван, сложив руки на коленях. Ее взгляд блуждал по комнате, изучая от пола до потолка, и находил всё больше интересных вещей, связанных с музыкой. На светильнике возле кровати болтались маленькие подвески в виде нот, наушники и большая голубая тетрадь. Не совладав с любопытством, Джин открыла ее и увидела несколько исписанных листов с зачеркнутыми строками и подписями, сделанными карандашом. Почти на каждой странице красовалось заглавие, что-то вроде названия. Джин попробовала прочитать вслух и поняла, что это не просто стихи, а песни… Самые разные. Если пролистнуть дальше, то можно было найти и нарисованные ноты с такими же заголовками.

— Да ты, оказывается, не только поешь, но еще и пишешь сам, — сказала сама себе Джин, дотрагиваясь до страниц нежными касаниями. Чувство, что она делает что-то неправильное, беря без спроса личные вещи Чана, не покидало ее, но она не могла остановиться читать, проговаривая в голове каждую строчку и думая, как она звучала бы в сочетании с музыкой. Положить на место эту тетрадь было выше сил Джин, она вдруг закрыла глаза и вспомнила, как Чан наклонялся к ее губам, готовясь поцеловать. То ли под влиянием момента, то ли из каких-то чувств… И если второе, с Йоной будет ох как тяжко. В одном Джин точно была уверена: просто взять и начать резко отдаляться от Чана она не сможет, да и не хочет, даже ради подруги. Вот только к чему это приведет, если они продолжат видеться наедине едва ли не каждый день?

Всё произошло как-то слишком быстро, словно тайфун пролетел и снес привычную жизнь Джин ко всем чертям, оставив вместо старого новых друзей, новые силы и новые чувства… То, что произошло сегодня, казалось страшным сном с хорошим концом, в котором девушку спасают от нависшей над ней беды и забирают туда, где ее больше не настигнет страх или горе. Джин было тепло здесь, необъяснимо тепло, словно ее душу накрыли пледом и дали согреться.

Йона прислала сообщение о том, что обязательно прикроет ее, но ни к месту решила поинтересоваться, где же подруга пропадает в такой поздний час и где собирается провести ночь. Джин даже отвечать не собиралась: ни ей, ни Донхёну, ни матери, приславшей сухое «хорошо» на ее извещение о том, что она останется у подруги. Завтра она сочинит оправдание для всех, но сегодня ей просто хотелось побыть в тишине и покое, которых ей так внезапно подарила эта квартира и человек по имени Бан Чан.

Взгляд переместился с одной тумбы на другую, и теперь Джин увидела фотографию, стоящую в рамке. Чан, куда моложе, чем сейчас, с очень светлыми волосами обнимал какую-то девушку, а она — его в ответ. А сзади них стояли уже взрослые мужчина и женщина, видимо, это родители и сестра. Джин села на кровать, всё еще держа рамку в руках, и ее сердце ёкнуло. У ее семьи никогда не было и не будет фотографии, где они такие счастливые рядом друг с другом, порой просто не верилось, что теплые семейные взаимоотношения и правда существуют, что это не такой же миф, как кумихо, ёнван или квищин. Даже между Феликсом и Рэйчел, кажущимися такими дружными, видимо, пробежала кошка.

— Интересно было бы узнать о тебе побольше, Бан Чан. Но у нас еще много времени, и я не собираюсь тебя терять только потому, что Йона тоже на тебя запала, — сказала она сфотографированному Чану, погладив его щеку. — Не знаю, что у нас там будет дальше, но сегодня здесь мне определенно хорошо. Надеюсь, и тебе со мной тоже, — Джин с улыбкой вернула фотографию на место и решила всё же взять планшет, чтобы немного скоротать время.

*****

— Да, повторите еще раз, пожалуйста, — сказал Чан в трубку телефона, зажав второе ухо ладонью. — Почему не было состава преступления, если Ан Тиён проник в номер отеля незаконно? — раздался крик, и Чан спешно выбежал из комнаты, чтобы договорить и чтобы полицейского не испугал лязг металла. Пусть Чон Ванху и был осведомлен о многих делах Бан Чана и его команды и даже обращался к ним за помощью, когда дело не получалось распутать законным путем, но подробностей ему лучше не знать и не слышать. — Я понимаю, что он ничего не украл, но проник ведь! Нарушил общественный порядок и избил целую уйму людей. Выясните, пожалуйста, не заплатил ли кто-то за выход Ан Тиёна. Да, спасибо.

Чан отключился и вернулся к вовсю развлекающимся парням. Молоток Минхо ударил по коленке Ан Тиёна, и тот вскрикнул от невыносимой боли, его даже впору было пожалеть. Но стоило вспомнить, что он ударил Хёнджина по лицу деревянной мебелью и собирался разбить голову Хана бутылкой, да еще и позвал своего дружка, чтобы придушить Феликса, всякая, даже едва уловимая жалость катилась в пропасть.

— Я спрашиваю еще раз, для непонятливых, — Хан стоял рядом с Ан Тиёном, угрожающе крутя нож между пальцами, — что ты забыл в отеле и как ты был связан с Черным соколом? Про то, что делаем с тобой мы — это детский лепет по сравнению с тем, что с тобой сделают какие-то «они», мы уже слышали. Но сейчас ты у нас, а не у них. И на этот раз от удара бутылкой или, еще лучше, молотком по голове тебя капюшон не спасет. Выбор у тебя весьма невелик, как мне кажется.

— Уж лучше бы в тюрьме посидел, — хмыкнул Минхо, не выпуская молоток из рук.

— Я был там по поручению… — дрожащей окровавленной челюстью проговорил Ан Тиён, не рискуя смотреть в глаза стоящему перед ним Хану, держащему нож. — Кое-кто из отеля оповестил нас, что кто-то проникал в номер Черного сокола и что-то в нем искал… — слизнув в губы кровь и сплюнув ее, он продолжил: — Мне было поручено проверить, так ли это. Я был уверен, что это вы разворотили так комнату, но если вы не в курсе, тогда у нас есть общий интерес… — Ан Тиён явно хватался за любую возможность избавиться от той боли, которую ему причиняют, и с надеждой взглянул на Хана.

— И что же сокол такое прятал, что тебя отправили всё проверить?

— Наркотик, — сдавшись на волю обстоятельствам, ответил Ан Тиён, — тот, который мы собирались увезти в США с помощью Черного сокола. Он лежал в сейфе, а сейф был вскрыт. Ваш приятель открыл шкаф как раз в тот момент, когда я проверял замок, потом я узнал его, и мне ничего не оставалось, кроме как броситься наутек.

— Твоя история выглядит весьма складно, — мягко сказал Чан, не подходя слишком близко. — Но возникает еще несколько вопросов. Во-первых, кто твой напарник? Во-вторых, с чего это вдруг тебя решили отпустить из полицейского участка? В-третьих, кто в отеле помог тебе проникнуть внутрь? — Чан оперся руками на спинку стула и постучал по ней пальцами.

С секунду подумав, Ан Тиён решился ответить.

— Госпожа Нам, — сказал он, из-за чего Хан, Минхо и Чан переглянулись между собой, а потом с интересом посмотрели на пленного. — Она впустила меня в отель, провела в тот номер и приказала отключить там камеру. Госпожа Нам также заплатила за то, чтобы меня выпустили из участка.

— Не хотела, чтобы мы путались под ногами в отеле, поэтому и отпустила нас пораньше. Лживая сука, — выругался Минхо и толкнул щеку кончиком языка. Он упер руки в бока, отложил молоток в сторону, а потом устало сел на стул, потирая виски. Голова нещадно раскалывалась из-за недосыпа и сегодняшней драки. — Тогда расскажи нам, какую выгоду извлекает госпожа Нам из вашей наркоманской идиллии?

— Я не знаю, честное слово! Я всего лишь выполняю поручения и получаю за это деньги. Если вы меня отпустите, я уеду из страны и больше никогда сюда не вернусь, как и До Нунг! — колено снова задергало от боли, во рту булькала кровь, а нервы начали сдавать. Чан поднял раздраженный взгляд, пытаясь придумать, что им делать в данной ситуации. Отпускать еще одного преступника заграницу было опасно, Ан Тиён может сдать их в любой момент, хотя, если подумать, то что он может сделать? Фотопортреты их нарисовать?

— Поедешь с мешком на голове до вокзала, там переночуешь и найдешь способ уехать из страны. Если послезавтра ты будешь еще здесь, клянусь, столь милосердными мы уже не будем, — стальным голосом проговорил Чан, взялся за нож, разрезал веревки, схватил неспособного идти самому Ан Тэёна за шиворот и бросил на Хана. — Хани, отведи его в другую комнату, пожалуйста, пусть пока полежит.

Чан сел на диван, откинул голову назад и тяжело вздохнул. Ему казалось, что этот день тянулся, как целая неделя: сначала погоня в отеле, затем драка с отморозками, теперь еще и это, а вдобавок ко всему — госпожа Нам, замешанная во всей этой истории даже больше, чем все те, кого они допрашивали до этого. Джин сидит одна, в его квартире, возможно, до сих пор напугана, а он, как последний дурак, собирался ее поцеловать после того страха, что она прочувствовала на себе. Иногда Чан забывал, что для большинства людей, нормальных людей, драки и приставленные к горлу ножи — не что-то из разряда обыденного. Это они ввосьмером поехавшие поборники справедливости, порой не могущие остановиться. И меньше всего хотелось втягивать Джин во всё это дело.

— Хочу петь, — вдруг сказал Минхо, сложив скрещенные руки на животе и сонно прикрыв глаза. — Госпожа Нам не желает, чтобы мы путались у нее под ногами, что ж, заляжем на дно на наших официальных выходных и сделаем вид, будто мы ничего не знаем и ничего не планируем. Едва ли наша уважаемая госпожа знает, что мы ведем охоту. Чан, Джин ведь сейчас у тебя, да?

— Да, и останется до завтра, — лениво ответил Чан, подумав о том, что отвлечься — не такая уж и плохая идея. Не хотелось терять зацепку, но заявляясь в отель во внерабочее время, они только навлекут на себя напрасные подозрения. Нужно продолжать втираться в доверие и создавать видимость упорного труда. — А что? — спустя несколько минут спросил Чан.

— Поехали в караоке завтра вечером? Берем парней, Джин, там, может, Йону, если ее приставания тебя не смущают, и едем развлекаться. Я давно уже хочу выпить, — Минхо резко подорвался с места и повернулся к Чану. — Не могу поверить, что в тебя влюбились две подружки, как ты с этим будешь справляться? Кого-то из них ты точно обидишь.

— Мы только что узнали шокирующую информацию о госпоже Нам, а ты спрашиваешь меня о сердечных делах? — усмехнулся разбитыми губами Чан, всё еще не открывая глаза. — Если честно, я ни о чем еще не думал. Меня раздражает навязчивость Йоны, а Джин… С ней мне хорошо, — о том, что он чуть было ее не поцеловал, Чан решил пока умолчать.

— Значит, точно идем в караоке, — довольно сказал Минхо, снова откидываясь на спинку стула. — Хани, я спою тебе что-нибудь о любви!

— Обязательно! — выкрикнул из той комнаты Хан, не отрывая глаз от постепенно теряющего сознание Ан Тэёна. — А я тебе станцую что-нибудь красивое!

— Уже жду, — Минхо изо всех сил боролся со сном, но в глаза словно песка насыпали, сохранять остатки бодрости становилось всё сложнее. — Чан-хён, не переживай, работа от нас никуда не денется, а нам надо хоть иногда развлекаться. Пусть Джин и Йона едут с нами, будет веселее, особенно если ты наконец скажешь Йоне всё, что ты думаешь о ее навязчивости.

— Давайте сначала отвезем Ан Тэёна на вокзал и проследим за тем, чтобы завтра он покинул страну, а потом будем думать о развлечениях, — Чан усилием воли встал с дивана, взял мешок и направился в соседнюю комнату, мечтая только о том, чтобы скорее лечь в собственную кровать.

*****

— Неужели ты думала, что я отпущу тебя?..

— Санху, я думала, мы всё обсудили при прошлой нашей встрече. Я не люблю тебя, пойми уже, наконец, и оставь меня в покое.

— Я не верю тебе…

Джин лежала на животе, подняв ноги кверху и поставив перед собой планшет. На кухне у Чана она нашла коробку печенья и сделала себе крепкий ягодный чай, решив продолжить смотреть ту дораму, которую начала вчера, и засев за нее на несколько часов, делая всё возможное, лишь бы не засыпать в одиночестве. Джин уже несколько раз снова делала себе чай и возвращалась к просмотру, постоянно меняя позы. Ни мать не зайдет, ни отец, можно просто лежать и ничего не делать, казалось бы, живи и радуйся. Однако ее настигали воспоминания о тех четверых придурках, которые пристали к ней, но Джин отгоняла навязчивые мысли как могла, напоминая себе, что она у Чана в квартире, в безопасности, и ее есть, кому защитить, если случится что-то плохое. И всё же страх еще жил где-то внутри нее, периодически просыпаясь. Те места, которые трогал Ким Джиу, прожигало пламенем, стоило только вспомнить об этих прикосновениях, а слова о том, что он хотел с ней сделать, никак не выходили из головы…

Ключ повернулся в замке, и Джин, едва услышав этот звук, тут же села ровно, чтобы излишне не оголять ноги. Кровь прилила к щекам, собрав в себе коктейль из стыда, смущения и облегчения, что он вернулся.

— Ты еще не спишь? — спросил удивленный Чан, еле держась на ногах, скинул обувь и сел рядом. Ему тоже отчего-то стало неловко.

— Смотрела дораму и не заметила, как пролетело время… — словно оправдываясь, ответила Джин. Взгляд Чана случайно опустился на ее колени, кадык дернулся от нервного сглатывания, а глаза тут же были отведены в сторону. — С Минхо всё в порядке? Вы не пострадали снова?

— Нет, нет, всё в порядке… Просто у него случилась одна личная проблема, о которой я не могу рассказать, — ответил он, и Джин понимающе кивнула, а Чану стало так стыдно от вранья, что захотелось засунуть голову в песок. Раньше всё было проще: придумывать оправдания, прикрываться работой в своем собственном ресторане, но сегодняшний день всё перевернул с ног на голову, неловкость сквозила в их движениях и взглядах, и они оба это понимали. Сдавшись на волю судьбы, Чан взял Джин за руку и поднял на нее глаза. — Джин, по поводу того, что я хотел тебя поцеловать, я… Прости. Я сам не понимаю, как так вышло. Просто испугался за тебя, а потом что-то в голову взбрело…

— Чан, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым передо мной, — перебила Джин и сжала его руку, присев поближе. — Ты спас меня, я не знаю, что со мной было бы, если бы не ты. Я так сильно испугалась и до сих пор не могу до конца перестать об этом думать. Ты привел меня сюда, где мне хорошо и спокойно, в мои планы не входило доставлять тебе какие-то неудобства. Я не знаю, что это было, почему я тоже потянулась к тебе и… Давай просто забудем? Спишем всё на испуг друг за друга и просто будем наслаждаться проведенным вместе временем, как это было раньше.

— Согласен, — Чан облегченно вздохнул, прижав ее к себе как можно крепче. — Важнее всего для меня сейчас то, чтобы ты была в порядке.

Он почувствовал, как Джин кладет подбородок на его плечо и сильнее сжимает его шею, что само по себе было для него ответом. Сейчас она чувствует себя хорошо, но стоит ей лечь спать, как воспоминания о том ужасе снова поползут к ней в голову, пусть она сколько угодно придумывает причины, почему до сих пор не легла. Бросив взгляд на тетрадь с текстами, Чан неожиданно для самого себя запел тихим голосом, почти касаясь губами ее уха:

— Ты просто застигнута врасплох.

Я смеюсь и слышу,

Как ты говоришь «я в порядке», но я все вижу.

Ты рыдаешь в одиночестве в своем сердце.

После того как вы выключите свет в тихой комнате

Ты ярко улыбалась, и ты увяла.

Пустое место, где никого нет.

Иногда по ночам я слышу долгий вздох.

Ты рыдаешь в одиночестве в своем сердце.

Я не вижу оазиса в твоем сознании.

Ты все еще блуждаешь

Я на шаг ближе к тому, чтобы…«Silent cry». Решила добавить в виде перевода, потому что корейский текст смотрелся бы несколько странно.

— Так красиво, — уронив слезу, сказала Джин. — Твой голос… Он так успокаивает…

— Если хочешь, я буду петь тебе до тех пор, пока ты не уснешь, — Чан с улыбкой положил ее на диван, как маленького ребенка, и накрыл одеялом.

Джин робко кивнула, и Чан, вновь взяв ее за руку, продолжил:

— Я буду слушать твой голос, кричащий без слов.

Затеряйся в своем любимом повороте и больше не уставай.

Между дверями пространства, которое зовет тебя, которые ты неуклюже скрываешь.

Безмолвный крик, который звучит только для меня.

Безмолвный крик, скрытый тем временем.

Теперь ты видишь, как тихо прячутся твои слезы.

Теперь я могу сказать тебе, к чему я привык.

Только не делай себе больно.

Дай мне услышать твой безмолвный крик.

Я буду плакать вместе с тобой.

Когда Чан понял, что Джин наконец спокойно уснула, то рухнул на собственную кровать, чувствуя себя счастливым от того, что снова запел. Минхо прав, им нужна хорошая разрядка, и идея пойти в караоке — лучшее, что им пришло в голову за последнее время, а госпожа Нам подождет, на своих каблуках далеко не убежит. Чан снова бросил взгляд на спящую Джин и признался себе, что не может не думать о том, что было бы, случись всё же тот поцелуй.

*****

— Да, мам, я точно буду вечером, — Джин сидела на скамейке, качая ногой из стороны в сторону и стараясь сдержать раздражение. — У нас с Йоной всё хорошо, мы просто смотрели фильмы. Ну да, до ночи, и что? Мам, ну ты… — Джин ударила ладонью об голову, выслушивая гневную тираду от матери. — Мам, я уже даже не в старшей школе, чтобы ты контролировала, во сколько я ложусь спать. Какая разница, если в универ я встала нормально? — Джин знала, что врала, но в приступе гнева она собственную ложь принимала за правду, защищая ее до последнего. — И что? Ну, и что? Мам, да прекрати ты на меня кричать, что ты как маленькая! Я… Алло? Алло!

Джин посмотрела на экран телефона и едва не разбила его об асфальт, когда увидела, что мать сбросила звонок. Теперь ее ждет обида на неделю, не меньше. Уткнув лицо в ладони, Джин громко зарычала, так, что на нее начали оборачиваться другие люди. Захотелось что-нибудь порвать или распинать листья, валяющиеся под деревьями, а еще лучше — убиться, чтобы не возвращаться домой. Кто-то опустился рядом, и Джин увидела Йону при всем параде: каблуки, платье, открывающее плечи, светлые локоны, макияж, в меру яркая помада. Если это всё опять для Чана…

— Что, снова мать? — с сочувствием спросила Йона, готовясь вытирать подруге слезы, но Джин скорее кого-нибудь зарежет, чем начнет плакать. — Что она наговорила?

— То же, что и всегда, — гнев на Йону потихоньку начал утихать, стоило только почувствовать столь привычное сострадание с ее стороны. — Я устала уже так жить, приходить домой в этот ад, где не знаешь, что с тобой случится в следующую секунду, что они найдут и из-за чего снова устроят скандал, — Джин спрятала лицо на коленях, искренне пытаясь отдышаться. В груди ползал червяк, грызущий ее изнутри, как сочное яблоко.

— Я знаю, я понимаю… — Йона дотронулась до плеча подруги, вспоминая свой последний разговор с отцом в «Жемчужине морей». С тех пор они и словечком не обмолвились, господин Чхон днями и ночами пропадал на работе, а возвращался зачастую выпившим, и в такие моменты Йона старалась не выходить из своей комнаты. А мать ничего не делала, чтобы их примирить, а будто бы даже наоборот, слышать об их ссоре ничего не хотела. — Давай тогда немного отвлечемся. Ты так и не сказала, почему тебя надо было прикрыть. Вы с Донхёном что, э?.. — Йона свела два указательных пальца вместе, и Джин отлетела от нее, как от прокаженной.

— Спятила, что ли?! Нет! Мы едва пару часов погуляли, он не выносим, Йона, уже будто возомнил, что я его девушка.

— Хм, некоторые девушки любят настойчивых парней, — призадумалась Йона, почесав нос. — Ну нет, так нет. А я даже звонить тебе не стала, не хотела вам мешать… Так где ты тогда была?

— Слушай, у меня случилась небольшая неприятность с кучкой недоумков, пристающих ко мне, и потом Чан… — Йона непонимающе выгнула бровь, а Джин насторожилась, — …Чанбин вдруг появился и заступился за меня. Ты бы видела, как он дерется… Я не хотела ехать домой, и он предложил переночевать у него, а родителям сказать, что я была у тебя.

— Боже! Подруга, с тобой всё в порядке? — искренне обеспокоилась Йона и начала разглядывать Джин, проверяя на наличие царапин и синяков. — Тебе повезло, что Чанбин оказался в этом самом месте в это самое время, кто знает, что могло случиться?! За такой скалой не страшно спрятаться. Только вот я на каблуках выше него.

— Да, я счастлива, что он оказался там и помог мне, — ответила Джин, чувствуя облегчение от того, что умудрилась не расколоться. — Парни нас наверняка уже ждут, давай сегодня забудем обо всех наших тревогах и просто повеселимся. Не каждый день можно от души попеть и потанцевать.

Громкая музыка выбрасывалась волной из окон здания, а земля под ногами, казалось, вибрировала. Как только Йона и Джин вошли, начав смотреть по сторонам и качая головой в такт, их тут же встретила любезная работница караоке-клуба и спросила, забронирована ли у них комната, и если нет, то какое время она может им предложить. Джин сообщила, что их уже ждет человек по имени Ли Минхо, и девушка, проверив данные на компьютере, указала, в какую сторону им идти. И поскольку из-за того, что Йона долго шла на своих каблуках, они опоздали, Чонин и Хёнджин начали первыми, держась за плечи друг друга, и, разделив партии, пели что-то веселое от всей души. Хан и Минхо сидели рядом, попивая фруктовое вино, и пританцовывали, Феликс и Сынмин танцевали, а Чан что-то делал в телефоне, но тут же отложил его, увидев Джин, и она догадалась, что он уже начал писать ей сообщение. «Минхо прав, точно как наседка», — подумалось Джин, но вслух она ничего говорить не стала.

— Чанбин, как я рада видеть тебя! — воскликнула Йона, рванув к нему со всех ног. — Спасибо, что вчера не остался равнодушным и защитил мою подругу от этих хулиганов, а потом еще и так о ней позаботился, — и она по-дружески обняла его, пока сам Чанбин поднимал на Джин ошалевшие глаза, требующие объяснить, что здесь происходит.

Джин сложила руки в молитвенном жесте, а потом Чан сделал то же самое, и Чанбин, всё еще недоумевая, смог выдавить из себя:

— Д-да… О, да… Очень хорошо, что я оказался там и смог всё разрешить… — он смотрел на Джин, пробуя понять по ее реакции, всё ли правильно он говорит. Она показала большие пальцы, и Чанбин, начав входить в роль, продолжил: — Не мог же я беззащитную девушку, а тем более подругу сестры Феликса, оставить в такой опасной ситуации совсем одну.

— Ты еще и домой ее к себе пригласил, я была так растрогана, когда услышала, — продолжала вторить Йона, и Чанбин пытался запомнить новые подробности того, что он, оказывается, делал ночью вместо того, чтобы спать. — Еще раз спасибо! Ты лучший! Чан, — она грубо схватила Чана за руку и посадила на диван, — ты мне обещал спеть, помнишь? Еще тогда, в Сеульском лесу. Как по мне, сейчас отличный шанс. Мы с Джин еще не слышали твой голос.

Джин отвела глаза, когда Чан взглянул на нее, и едва не улыбнулась, вспоминая всю вчерашнюю ночь. Он пел для нее, жаль вот только, Йона об этом не знает.

— Ну вообще-то, сестренка, сейчас моя очередь, — сказал Феликс, спасая положение. — Давно пора размять связки, — он забрал переданный Хёнджином микрофон, поднялся на небольшую сцену и, смущенно улыбнувшись, дождался, пока Сынмин включит ему музыку.

Как только голос Феликса заструился по комнате, у Джин глаза полезли на лоб. Это была песня в стиле хип-хоп, подвижная и заводная, но Джин приковалась к месту, пытаясь сообразить, как у человека с таким милым личиком может быть такой низкий голос. Чонин залпом выпил целый стакан вина, пока никто не видит, и продолжил качать головой, находясь в экстазе. Следующими вышли Чанбин, Хан и Хёнджин, быстро распределили партии в одной из песен Эминема, и, не отрывая глаза от текста, зачитали так, что удивление никак не хотело уходить. Йона громко аплодировала, неумело делая все эти рэперские движения, и от души веселилась. К концу песни на сцену вышел Сынмин и нечетко, но очень быстро прочитал оставшиеся строчки. Минхо закричал, аплодируя, и поднял бокал с вином, смотря прежде всего на Хана.

— Джисон, ты лучший! — вырвалось у Йоны, пока она громко аплодировала, а Хан испытывал что-то среднее между смущением от похвалы и раздражением от того, что его снова назвали по ненавистному ему имени.

— Не джисонкай, он это не любит, — повернулся к ней Минхо, усаживая Хана рядом с собой и наливая ему вина.

— Не любил — сам бы и сказал, — пренебрежительно махнула рукой Йона. — Джисон, ты не врал, когда говорил, что хорошо читаешь рэп, теперь я тебе верю на все сто, — она подняла большие пальцы вверх, и Минхо, резко повернув голову в ее сторону, вскинул уголок губ.

— Я же сказал тебе не джисонкать. С тем, что ты лезешь к Чану, я смирился, — почти прошептал он, подвинувшись поближе, так, чтобы никто не слышал, — но Хани — мой мужчина, и его буду хвалить я.

— Какой ты злой и противный, — скривилась Йона, не испытывая к Минхо ничего, кроме неприязни.

— Да, — широко разулыбавшись, сказал он, и активно закивал, — я злой, противный, жестокий, а еще жутко жадный. И вот этот мужчина справа от меня — мой. Так что прекращай джисонкать и иди пой, ты же вроде для этого пришла, а не для того, чтобы лезть ко всем нам, правда? — кивком головы он указал на сцену.

— А можно мне сказать?.. — поднял руку Хан.

— Нет! — хором крикнули Минхо и Йона и зло посмотрели друг на друга.

— Что ж, ты прав, господин Лино, — передразнила она, вскочила на ноги, сняла туфли, борясь с желанием запустить их в Минхо каблуками вперед, и схватила Хана за руку. — Мы с Джисони сейчас обязательно что-нибудь споем. Давай корейское, я с английским не дружу, и лучше «Blackpink», все их песни я знаю наизусть.

Хан застыл на месте, пока Йона выбирала песню. Она выставила руку вперед, будто стреляет, направляя прицел в сторону Минхо. Джин захотелось провалиться от стыда при взгляде на подругу, за которой Хан был вынужден повторять. Вскоре они оба вошли в раж и стали покачивать бедрами в танце, не забывая петь во весь голос. Хан забрал себе весь рэп и исполнил его просто божественно, тогда как Йона выла, как пожарная сирена, однако всем было настолько весело, что никто не обращал внимания. У Минхо от раздражения задергалась нога, качаясь вверх и вниз. Когда песня закончилась, Хан и Йона опустились на диван, пытаясь отдышаться, а Чанбин выталкивал Чана на сцену, когда тот яростно упирался, не зная, кричать ли ему, зовя на помощь, или смеяться.

Включилась песня группы «(G)I-DLE» под названием «Queencard», которую отлично знала, наверное, вся Корея, и когда наступил припев, Чанбин и Чан подняли руки, показав сердечко и виляя бедрами, словно две кокетливых девицы. Затем начали выделывать все эти движения из клипа руками, то плавно и женственно скрещивая их, то отводя в стороны, повернулись спиной, положив одну руку на бедро, а вторую выкинув вверх, и приподняли одну ногу. Чанбин двигался назад в танце, Чан тоже, крадучись, и сделал соблазняющее лицо. Пока Хёнджин падал с подлокотника дивана от смеха, а Чонин покраснел, как помидор, парни смущенно засмеялись, дав друг другу пять, продолжили танцевать так же, как в клипе, и снова завиляли бедрами. Джин упала головой на коленки Сынмина, пытаясь не задохнуться от хохота, и даже не увидела, как парни завершили свой танец, послав залу воздушные поцелуи. И если Чан просто веселился, то Чанбин двигался с претензией на вступление в женскую k-pop группу.

— Пойдем закажем еще что-нибудь поесть и выпить, пока я не умер, — Хёнджин похлопал Джин по плечу, уводя из комнаты, но она не могла идти, чувствуя, как каждая мышца пресса напряглась из-за смеха. — Хочешь вместе спеть? Будем группой «Даблджин», — предложил он неожиданно, пока они шли по коридору.

— И как долго ты это придумывал? — усмехнулась Джин, думая, чего бы такого им исполнить вместе. — Но предупреждаю, я петь совсем не умею. Если твой музыкальный слух от этого не пострадает, то я готова.

— Как-нибудь попробую пережить, — Хёнджин облокотился на барную стойку, выбирая, чего бы им взять. — Чонин упился фруктового вина, ему больше не наливать. Ты что любишь? Чан и Чанбин всё равно не употребляют, они у нас качаются, остальные пьют пиво и макголи. А вам с Йоной что?

— Просто соглашусь на пиво, — сказала Джин, просматривая меню и выбирая вкус. Напиться не входило в ее планы, но просто забыть о тревогах и отвлечься ей не помешает. Хотя всё это время им и без алкоголя было безудержно весело.

Хёнджин окликнул бармена, показал паспорт и начал перечислять, что и в каком количестве они будут пить, а Джин тем временем рассматривала интерьер. Ее всё никак не мог отпустить этот великолепный танец и странные чувства, которые она испытывает, глядя на Чана, даже когда он ведет себя как дурачок. Внезапно в холле раздалось много голосов, и Джин ненароком прислушалась.

— У нас забронирована комната на имя Пак Донхёна, — сказал один из них, и Джин, вспомнив, что она так и не ответила ни на одно его сообщение и отказалась идти с ним в караоке до окончания сессии, вдруг встала между барным столиком и Хёнджином, хватаясь за складки его одежды.

— Прикрой меня, — попросила она. Хёнджин, обернувшись, прищурился и тихо спросил:

— Эти парни тебя обидели вчера?

— Нет, просто среди них мой одногруппник, которому я не отвечаю на сообщения почти сутки, — Джин закусила губу, поправила рубашку Хёнджина и одним глазом выглядывала, следя за тем, что происходит в холле. — Кстати, а у тебя-то что с лицом? — решила спросить и она, пока они всё равно стоят и шепчутся. — Ты вроде из-за меня вчера не дрался.

— Мне прилетело ножкой кровати по голове, — только и сказал Хёнджин, что было, в целом правдой, и Джин больше не задавала вопросов, хотя он был убежден, что тональный крем скрыл если не всё, то многое. — Джин, наш заказ готов, надо забирать, там уже никого нет! Отпусти меня!

— Прости, прости, да, — Джин, еле касаясь, поправила его одежду и схватила поднос с напитками, прикрываясь бокалами так, словно они могли обеспечить ей надежную конспирацию. — Пойдем, пока никого нет, тут всё чисто, — сказала она, выходя в коридор, и Хёнджин закатил глаза.

А в их комнате ждало нечто немыслимое для Джин и вполне привычное для Хёнджина, так что он даже не удивился. Хан обнимал за шею на сцене Минхо, смотря в его глаза снизу вверх, и терся бедрами об его живот под весьма эротическую музыку. Йона вцепилась в руку Чана, прикусив щеку, словно ревнуя или просто злясь, Чонин и Сынмин подпевали, рисуя сердечки. Хан обнял Минхо за плечи и вернулся вместе с ним на место походкой клубной выпившей парочки. Следующим, не без помощи поддержки зала, петь вышел Чан, выбравший себе композицию не веселую и не грустную, просто плавную и размеренную, и Йона растаяла от его голоса, не замечая то, что в этот момент происходило с ее подругой. Джин обняла колени и положила на них подбородок, улыбка не сходила с ее лица, а Чан делал над собой большое усилие, чтобы не смотреть только на нее.

— Мы забыли кое-что из напитков, — сказал Хёнджин, подбежав к ней, — мы после Чана, пойдем быстрее.

Бармен выставил оставшееся пиво на два подноса, отдав один Джин, а второй — Хёнджину, и они оба, обсуждая, какую бы песню им выбрать, направились назад.

— А говорила, что до окончания сессии будешь занята, — Джин застыла на месте, не осмеливаясь повернуться. Тело вновь перестало ее слушаться, а дыхание сперло. — Я звал тебя и Йону, почему было просто не сказать, что не хочешь никуда идти? Почему я прихожу и вижу тебя с каким-то парнем? Тот, что ли, с тачкой, друг детства? Или уже какой-то другой, да и еще явно богатенький? — Донхён бегло оценил аксессуары и одежду Хёнджина, прикинув их примерную стоимость, и присвистнул. — Вы встречаетесь?

— А если и так, то что? — спросил Хёнджин, оценивающе осмотрев Донхёна с ног до головы, и презрительно хмыкнул. — Ну, предположим, я ее парень. Что ты будешь делать? — он довольно прикусил щеку, не переставая буровить Донхёна взглядом.

— Позже поговорим, — сказал сквозь зубы Донхён и скрылся в комнате вместе со своей компанией.

— Я так и думал, — Хёнджин пропустил Джин вперед себя, Чан как раз закончил петь, а на сцену вышли Сынмин и Минхо, поскольку не дождались товарищей. — Тебе следует научиться отстаивать себя и свои интересы. Я, конечно, лезу не в свое дело, но если ты не хочешь встречаться с этим типом, просто скажи ему об этом. Не надо гулять с ним из жалости.

— Ты прав, я просто оторопела. Мне кажется, будто я поступаю некрасиво по отношению к нему… Видимо, мне предстоит с ним разговор уже завтра… — Джин заслушалась прекрасным вокалом Сынмина, идеально чистым, размеренным и ровным. Она ведь и не подозревала, что познакомилась с такими талантами.

— Можешь с ним вообще не разговаривать, — отмахнулся Хёнджин, схватившись за телефон. Он-то не понаслышке знал, как тяжело, но необходимо отстаивать себя, даже если этим можно кого-то ранить. — Вот эту песню знаешь? Она веселая, давай ее и исполним.

— Да, согласна.

Как только заиграла музыка, Хёнджин вступил первым, плавно двигаясь в такт мелодии, как профессиональный танцор, Джин принялась ему подпевать, понимая, насколько это ужасно звучит, но чем дольше длилась песня, тем больше она расслаблялась и забывала о том, что совсем не умеет петь, просто отдавшись танцу и забыв обо всем. Хёнджин покрутил ее вокруг своей оси, а потом они начали двигаться под латинскую музыку. Все остальные дружно аплодировали, не переставая выпивать. Йона аккуратно нарисовала в воздухе сердечко, и Джин еле заметно показала ей язык. Их время подошло к концу, о чем сообщила работница, и вся дружная компания была вынуждена покинуть караоке, пребывая в наипрекраснейшем настроении.

— Сегодня сами не доберемся, почти все мы пьяные. Хотя если Бан Кристофер Чан согласится подкинуть меня до дома, я не откажусь, — Минхо фыркнул, когда Йона случайно толкнула его локтем.

— Залезай, — только и сказал Чан, рассмеявшись, и Минхо, демонстративно взяв Хана под руку, забрался на заднее сиденье. — Чонин, Сынмин, вас я тоже подвезу, садитесь, — Чан показал рукой в сторону машины, доставая телефон. Брови тут же свелись к переносице, стоило бегло прочитать сообщение, и от прежнего веселья почти не осталось следа. — Чанбин, отвези, пожалуйста, Феликса и Хёнджина домой, — его голос, как и нервы, превратился в натянутую струну.

— А как же дамы? — спросил Чанбин. — Джин вот у меня дома уже была, в машине — тоже. Поехали?

— Да нет, мы вдвоем еще погуляем, — отмахнулась Йона, желая остаться с Джин наедине. — Пока, Чани, пока, мальчики! — она радостно помахала всем на прощание и пошла совсем в другую сторону. Когда машины уехали с парковки, она повернулась к подруге, будучи почти трезвой. — Я вот думаю, с кем тебе лучше встречаться: с Хёнджином или с Чанбином. Один красив, словно принц, а второй надежен, как гора. Надо бы тебе поскорее выбрать, а я добьюсь Чана, и будем гулять вчетвером. Правда, здорово?

— Ага, только вот Чан к тебе нежных чувств не питает, — хмыкнула Джин, которой становилось всё труднее скрывать свое безразличие к тому, что Йона собирается его завоевать. — И если у тебя есть конкретная цель, то что это ты вытворяла с Ханом? Тебе же ясно сказали: ему не нравится, когда его называют Джисон. И не наше дело знать, почему именно. Так что за «Джисони»?

— Ах, это просто назло Минхо. Из всех восьмерых только он один мне и не нравится. Может, суши? — спросила Йона, и от такого предложения Джин не смогла отказаться.

*****

Две машины припарковались у входа в большое здание неподалеку от края города. Заранее настроив всех на серьезный лад, Чан громко хлопнул дверью и вошел первым, за ним поплелись и остальные, почти совладавшие с алкоголем в крови и безудержным весельем.

— Что, черт возьми, такое случилось? — спросил Чанбин, занимая свое любимое кресло.

— Есть три новости: одна хорошая и две плохие… — начал Чан, сложив руки в замок. — Хорошая: Ан Тэён в рекордные сроки покинул Корею и направился во Францию. А теперь плохие новости: и он, и отправленный нами в ссылку уборщик До Нунг были убиты сегодня, почти в одно и то же время.