Чонин держал телефон напротив своего лица, но упорно не хотел смотреть в камеру, отвлекаясь то на пролетающую мимо бабочку, то на рев моторов машин, то на разговоры посторонних людей. За его спиной находился корпус экономического факультета, в котором вот-вот должен был прозвенеть звонок, оповещающий о том, что студенты уже должны были находиться в аудитории. Постоянно поглядывая на время, Чонин пытался перебить отца, но тот болтал без умолку, тем не менее периодически оглядываясь на дверь позади себя. Голос Ян Инсу разносился по всей улице, некоторые прохожие неоднозначно оборачивались, но замечаний не делали, однако Чонину всё равно было неловко.

— Может ты всё же приедешь на лето, а? — спросил Ян Инсу, наклоняясь чуть ближе к камере и низводя свой голос почти до шепота. — Мать скучает, хоть и не говорит, твой младший брат заканчивает в этом году старшую школу, Мину тоже приедет в гости в отпуск. Давай и ты, чего один там сидишь? Учебный год почти закончился.

— Пап, у меня тоже работа, и мне не дадут отпуск, — Чонин откинул голову назад, пытаясь взять себя в руки и не нагрубить. — Я уже приезжал, когда поступил и оплатил себе первый семестр, и услышал, как мама звонит в деканат. После этого я никуда не поеду. Лучше уж ты ко мне.

— О-о-о, если мама и твои братья узнают, что я к тебе поехал, домой мне можно будет не возвращаться, ни один корабль обратно до Пусана не довезет, — Ян Инсу неловко рассмеялся, стесняясь своей трусости и гнета жены, и схватил яблоко. — Сынок, у тебя там обучение поди дорогущее, денежек-то не хватает. Ты же на вокзале не живешь? На коробке не спишь? Ты рассказывал, что у тебя там квартира какая-то. Платить успеваешь?

— Да, успеваю, у меня хорошая съемная квартира, пап, — Чонин прекрасно понимал, что отец за него волнуется, ему было приятно, но постоянные разговоры о деньгах или, вернее, об их отсутствии, начали очень сильно надоедать. Ян Инсу звонил редко, чаще всего по праздникам, или когда госпожи Ян нет дома, чтобы не вызвать ее гнев, но почти не делал никаких попыток примирить Чонина со всем остальным семейством, надеясь лишь на благоразумие с обеих сторон. — Тебе может выслать немного деньжат, я здесь скопил…

— Лучше оставь брату на поступление, они ему нужнее, — у Чонина, без ложной скромности, денег было достаточно, чтобы покрыть расходы на образование, квартиру и относительно полную довольствий жизнь. Мог бы — поделился с семьей, но и братья, и мать отсылали всё обратно, не говоря ни словечка, как это было недавно. Каждый раз Чонин клялся себе, что не будет пытаться, но у мамы был день рождения, и ему очень хотелось ее порадовать, однако он ее, скорее, расстроил напоминанием о себе.

— А кем ты там работаешь, сынок?

— Фрилансер я, пап. И сейчас подрабатываю в ресторане, — еще одна вещь, которую Чонин повторил тысячу раз, но Ян Инсу был далек от всех этих современных понятий и профессий, что отчасти было даже хорошо, потому что не приходилось объяснять, чем именно он занимается во фрилансинге. — Пап, у меня совсем скоро пара начнется, мне пора. Может быть, я тебе сам позвоню попозже.

— Лучше просто приезжай.

Ян Инсу улыбнулся сыну и отключился. Чонин закинул телефон в сумку и с несколько секунд просидел в раздумьях, смотря в одну точку. Он так много сделал для того, чтобы семья гордилась им, даже если он пошел наперекор их выбору и мнению, но с каждой бесплодной попыткой завоевать расположение матери и братьев начинало казаться, что это невозможно, ни при каких обстоятельствах, даже если он покорит Эверест, получит Нобелевскую премию и построит им дом на Гавайях. В здании университета, как и всегда, было шумно. Жизнь кипела. Чонину очень хотелось бы жить так же беззаботно, как и все студенты, крутящиеся вокруг него в коридорах и аудиториях, но деньги сами себя не заработают. По крайней мере, здесь он всего лишь Ян Чонин, который постоянно прогуливает пары, но тем не менее хорошо сдает каждую сессию благодаря своим знаниям и умениям. Пока на работе у него выходные, стоило хотя бы зайти и поучиться, пообщаться с однокурсниками, напомнить о себе преподавателям.

— Надо же, кого я вижу? Это же Ян Чонин, вновь радует нас своим присутствием, — преподаватель по бухгалтерскому учету, язвительный, как и всегда, вошел в аудиторию именно в тот момент, когда Чонин лежал головой на портфеле, словно собираясь уснуть. Однокурсники принялись посмеиваться, но тихо, чтобы он не слышал. — Итак, достаем тетради, у нас лекция, а не тихий час, — преподаватель стоял спиной, но его слова явно были адресованы Чонину, и тот, широко зевнув, достал тетрадь, принявшись слушать настолько внимательно, насколько ему позволяло его состояние.

Две пары тянулись медленно, Чонин уже отвык так долго сидеть на месте, но слушать преподавателей и структурировать информацию в тетради было для него сродни удовольствию. С однокурсниками он не общался, потому что в университет захаживал, а потому гулял по коридорам в наушниках, иногда что-то напевая себе под нос. Кто-то прыгнул на него сзади, и Чонин едва не упал от испуга, но увидев перед собой Йону, вдруг улыбнулся, схватившись за грудь, в которой бешено билось сердце.

— Больше так не делай, — сказал он ей, поднимая вылетевший наушник. — Ты откуда?

— В нашем спортзале ремонт, направили в соседний корпус, чтобы заниматься. Рада, что вижу знакомое лицо, потому что не знаю, где находится автомат со сладким, очень хочется шоколадку, — Йона захлопала глазами, явно надеясь на то, что он окажется хорошим гидом и настоящим джентльменом, галантно проводившим ее к автомату.

На долю секунды Чонин растерялся. Он не настолько часто бывал в своем корпусе, чтобы знать, где здесь находятся автоматы, и потому повел Йону наугад, надеясь, что они быстро доберутся до цели.

— Ты чего от группы отбилась? Потом будешь полпары искать спортзал, — Джин не сразу заметила Чонина, а когда наконец поняла, кто перед ней, тут же с улыбкой протянула ему руку, которую тот радушно пожал в ответ. — Привет, ты как?! Не видела тебя с караоке, ты тогда пьяным уехал. Нормально добрался?

— Насколько это возможно, — ответил Чонин, стараясь не вспоминать о той информации, которую Чан сообщил им после поездки в караоке, иначе сорвется и поедет помогать хёнам в разработке очередного плана вместо того, чтобы писать лекции. — А вы как поживаете? Как добрались с караоке?

— Лучше расскажи мне вот что: господин Лино уже все кости мне перемыл или пока до черепа не добрался? — спросила Йона, думающая об этом всю неделю. Они всё еще шли по коридору, высматривая автомат со сладким с рюкзаками на плечах. — Джисони не попало от его ревнивого мужа? А еще вот что, Чан что-то говорил обо мне? — она сложила локоть на плечо Чонина, жаждая получить ответ.

— Не называй его Джисони… он не любит, это во-первых, а во-вторых, Чан… — начал было горячиться Чонин. Ему явно было некомфортно говорить о друзьях, поэтому Джин решила прийти на выручку.

— Смотри, а вон там автомат! Возьми мне что-нибудь, ты мне должна желание, — она указала Йоне в сторону автомата с кофе, стараясь ее запутать. — Глянь, может, там рядом есть что-то похожее на сладкое. А мы пойдем за тобой, — с готовностью кивнув, Йона побежала к автомату со всех ног, а Джин выдохнула, радуясь, что может поговорить с Чонином наедине. — Правда, ты хорошо тогда добрался? Без происшествий? Родители ничего не говорили? Хотя это ко мне относятся, как к маленькому ребенку…

— Ко мне тоже, но мои, к счастью, живут в Пусане и в Сеуле не были ни разу, — отмахнулся Чонин, явно удивив Джин информацией о том, что он живет отдельно. — Чани-хён часто о тебе говорит, — прошептал он, наклонившись к ней как можно ближе, — может, тебе уже стоит сказать Йоне, что вы периодически видитесь с ним? Я, конечно, в караоке пил, пел и веселился, но не мог не думать о том, что девять человек обманывают одного. Она же рано или поздно всё равно узнает. Лучше уж сейчас поймет, что у нее нет с хёном никаких шансов.

— Почему ты решил, что у нее с ним нет никаких шансов? — сделав вид, что удивлена его позицией, спросила Джин, но Чонин опустил брови и скривил один уголок рта в выражении, как бы говорящем «Ты это сейчас серьезно?» — Ну что ты от меня хочешь?! Мы с Чаном просто друзья, но она всё неправильно поймет, расстроится, обидится, потому что я уже долго вожу ее за нос. Мне правда стыдно, но я не хочу ее ранить. Чан ей нравится.

— Да ей нравится не пойми кто. Никак не пойму: это Чан, Минхо, Хан или кто-то еще. Ну и если вы друзья, то тем более не вижу никакой проблемы в том, чтобы сказать правду. Будет обижаться, но потом во всем убедится сама, — Чонин мило улыбнулся и с таким хитро-радостным выражением лица стал напоминать лисичку-фенека. — А что, не так, что ли?

— Просто отстань! — Джин кинулась на смеющегося Чонина, начав трепать его по голове, и врезалась в кого-то высокого. Обернувшись, она увидела Донхёна, избегающего ее уже неделю. Он пристально смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого, а Джин так и не прекращала наклонять друга к полу, держа его за шею. — Что-то не так? — спросила она у Донхёна, а потом вспомнила, что Хёнджин велел ей быть смелее, откашлявшись, обняла Чонина покрепче и огрубила голос: — Ну что смотришь? Есть какие-то проблемы? Или опять устроишь ссору на глазах у моих друзей? — Джин самой стало не по себе от того, что она так заговорила. Внутренне сопротивление граничило с ликованием, понятно было одно — отступать нельзя.

Донхён смущенно почесал затылок.

— Я… хотел поговорить… — вымолвил он виновато. — Мы могли бы сейчас остаться вдвоем?

— Он тебя обижает? — спросил Чонин, сложив локти на плечо Джин, и в глазах Донхёна зажегся недобрый огонек, как тогда, с Хёнджином. — Если да, то стоит поговорить не вам, а нам с ним, чтобы я доступно объяснил, что моя нуна…

— Твоя… нуна? — Джин не сразу поняла, что Чонин имеет в виду, но когда до нее вдруг дошло, легонько ударила его по затылку, завязалась шуточная драка, а Донхён, стоя в полнейшем шоке и пытаясь понять, что здесь происходит, опустил руки вниз. Джин наконец-то заметила его взгляд, посмотрев снизу вверх, когда Чонин начал прижимать ее к подоконнику, вынуждая сдаться. — Кхем, младший братец, ты не мог бы оставить меня с моим одногруппником наедине? Пожалуйста.

— Мы одногодки, — возмутился Чонин.

— Так вот и не называй меня нуной! — крикнула она ему вдогонку, но друга уже и след простыл. Джин уперла руки в бока, глядя на то, как Чонин принялся помогать Йоне с автоматом, и повернулась к Донхёну. — Решил поговорить о сцене ревности, которую ты мне закатил? Спустя целую неделю? Серьезно?

— Я просто хотел извиниться… — Донхён опустил глаза в пол, нервно сглатывая. — Всю неделю не мог подойти и сказать, что мне жаль, что я так тебя… Мне стало обидно, что ты сбежала с нашей встречи к другу, а потом пошла в караоке с другим парнем, а не со мной. Но я был неправ. Я ведь не твой парень.

— Да, наверное, с моей стороны это тоже было некрасиво, — вынуждена была согласиться Джин, теперь понимая, как ему было обидно. Злость и грусть в те дни застелили ей глаза, очень хотелось к Чану, постоянно быть рядом с ним, настолько, что о чувствах Донхёна она и не подумала. — Тогда и ты меня прости. И чтобы отметить наше примирение, я приглашаю тебя на чашечку кофе после пар. Ты согласен? — она протянула мизинец.

— Только если плачу я, — ответил он и пожал ее мизинец в ответ.

Пара по физкультуре прошла, как обычно, весело, для всех, но не для Йоны. Откопав какими-то неведомыми методами номер телефона Хана, она писала ему сообщение за сообщением, надеясь наладить контакт и выудить у него со временем информацию о Чане и Феликсе, для себя самой и для Рэйчел, с которой они переписывались каждый день. Замечание раз, замечание два, замечание три, и у преподавательницы не осталось никакого терпения. Она выгнала нерадивую студентку вон, сказав больше не приходить, если она собирается «ковыряться в своем любимом телефоне вместо того, чтобы заниматься», на что Йона лишь согласно махнула рукой, не слушая, и всё время проверяя переписку с не отвечающим ей Ханом. Ему настолько не нравится, что она называет его «Джисони»? Он обиделся на что-то? Он потерял телефон? Минхо проверяет их переписки и удаляет всё подчистую, потому что боится, что Хан может влюбиться? Да и Чан какой-то странный: не отвечает по двое, а порой и по трое суток, даже если изредка заходит в сеть. Йону с каждым днем всё больше окутывала тревога. Она уже не знала, что ей предпринять, и Хан был ее единственной надеждой на успех.

Джин вышла из спортивного зала, быстро приняла душ и переоделась, тут же начав отчитывать подругу за лень, однако Йона почти не отвечала: ни на выходе из корпуса, ни потом, по дороге. Всю последнюю пару она просидела молча, постоянно глядя на свой телефон и периодически открывая то профиль Чана, то вкладку с сообщениями. Джин скомкано попрощалась с подругой, чувствуя стыд перед ней, и направилась вместе с Донхёном на улицу. Он снова начал рассказывать ей что-то о своих соревнованиях, когда они достигли тротуара, собираясь отправиться в кафе, как вдруг Джин услышала уже знакомое ей рычание мотора. Молодой человек, весь в черном с мелкими вкраплениями других цветов, снял шлем, и показалось серьезное лицо Минхо, жующего жвачку.

— Вот это да… — присвистнул Донхён, питающий слабость не только к крутым и дорогим машинам, но и к мотоциклам. Кинув взгляд на логотип, он округлил глаза.

— Минхо? Что ты здесь делаешь? — спросила оторопевшая Джин, никак не думавшая, что спустя неделю встретит сразу двух из восьми человек из полюбившейся ей компании. Трудно было скрыть, что она рада Минхо, и о Донхёне, тут же прикусившем щеку от злости, снова все благополучно забыли.

— Приехал за тобой, конечно. Хён сказал, что у тебя нет планов на день, а нам как раз нужна твоя помощь, — сказал Минхо и заметил бегущую к ним Йону. Оскал занял место улыбки на его лице, Джин почувствовала себя неловко, а Донхён не знал, что бы такого сказать, чтобы выразить свое возмущение.

— Господин Лино, где Джисони?! Почему он не отвечает мне на сообщения?! — Йона бросилась на руль, выхватив у Минхо шлем, чтобы предотвратить возможное бегство.

— Хани сейчас очень занят, и в нашем занятии нужна помощь Джин. Ты не могла бы вернуть мне это и скрыться с глаз долой, пока мне не захотелось тебя переехать? — Минхо убрал руки Йоны с руля, забрал обратно свой шлем, схватил ничего не соображающую из-за удивления Джин за запястье и усадил позади себя.

— Э-э-э… может, вам понадобится и моя помощь? — Йона снова бросилась к рулю, но Минхо уже завел двигатель, явно не собираясь на кого бы то ни было обращать внимание.

— Прости, но нет, мне понадобится только помощь Джин, — он повернулся к ней. — А ты надевай шлем, если, конечно, всё же поедешь, и обними меня. Я подумал, что так тебе будет всё же безопаснее.

— Если нужна моя помощь… Только к шести мне нужно на фитнес, — Джин сглотнула, хватая второй шлем, виновато посмотрела на подругу и наконец вспомнила о Донхёне. — Прости… Завтра обязательно пойдем в кафе, и угощаю я! Еще раз извини! — она застегнула шлем, обняла Минхо сзади, и они так быстро помчались вперед, что Йона начала нервно отмахиваться от пыли.

— Что это за Минхо, Лино или как его там?! — требовательно спросил Донхён, пытаясь разобраться, что к чему.

— Не спрашивай у меня ничего об этом кретине! Просто не спрашивай меня, не-спра-ши-вай! — почти закричала Йона, подняв руки наверх и направившись в противоположную от той, куда уехал мотоцикл, сторону. — Ненавижу его, ненавижу… — донеслось до ушей Донхёна. Он оторопело продолжил стоять на месте, глядя на летающие остатки дорожной пыли. Что за тип-одногодка, который назвал Джин нуной, что за ни то Лино, ни то Минхо, что за Хани-Джисони, что за какой-то хён и является ли он этим Хани, что за красавчик из караоке, который назвался парнем Джин, и что за друг детства с тачкой, который ее забрал?

Так много вопросов и так мало ответов…

*****

Одевшись достаточно неприметно для такого рода заведений, Хёнджин решил не идти по главной дороге, а свернуть через дворы и частный сектор, прикрыв лицо кепкой. Времени у него было в обрез, сегодня вечером ему предстоит важное дело, а чтобы приступить к нему, надо для начала сделать то, что задумано на день. Попутно просматривая нужные фото в интернете, Хёнджин не заметил, как споткнулся, и только едва не упав, понял, что не просто так. Незнакомый ему молодой человек вышел на свет из ниши многоквартирного дома и покрутил в руках ключи, откидывая плечи назад и осматривая Хёнджина с ног до головы. Тот приподнял одну бровь и попытался пройти дальше, но молодой человек перекрыл дорогу рукой.

— Что вам будет угодно? — сухо спросил Хёнджин, оценивая свои шансы. Один против двоих студентиков, возомнивших себя криминальными авторитетами? Легко.

— Мёншин, это же он, тот самый, которого видели с девушкой Донхёна в караоке… — тот, первый, поцокал и саркастически поаплодировал, а Хёнджин пожалел, что решил пойти коротким путем. Пора бы запомнить: лучше длинно, но безопасно. Мёншин встал позади, расставив ноги на ширине плеч. — Нехорошо кадрить чужих девушек, ты разве не знал, что так и по смазливому личику можно получить? Запомни: так делать нельзя.

— О’кей, bye-bye, — Хёнджин помахал им рукой, поправил кепку и пошел дальше. Почувствовав крепкую хватку на своем запястье, он бросил один только многозначительный взгляд на неприятеля снизу вверх и, перехватив руку, заломил ее за спину этого идиота, услышав вскрик. Мёншин собирался броситься на помощь, но Хёнджин пнул его дружка в поясницу, чтобы позволить друзьям соединиться в объятьях. — А теперь мое предупреждение, — сказал он, стряхнув пыль с рубашки, — попробуете еще раз на меня броситься или пристать к Джин, вас будут пинать ноги покрепче моих, — сказал он, намекая на Чана. — Вы просто пока не знаете, с кем имеете дело, и вот вам совет: сначала разузнайте, а потом приходите, — он прищурился, хмыкнув.

Не собираясь и дальше здесь задерживаться, Хёнджин пошел своей дорогой, весьма довольный тем фактом, что дружки Донхёна и не думали отправляться за ним, усвоив урок достаточно быстро, несмотря на свой крошечный мозг. В парикмахерской его встретили со всем радушием: извинились за задержку парикмахера, угостили вкусным дорогим чаем и позже пригласили из фойе в салон. Немного нервничая, Хёнджин опустился на кресло и принялся смотреть в зеркале на то, как падают на пол его светлые волосы, еще несколько минут назад доходившие ему до плеч, почувствовал на себе спрей, капельки которого опустились ему на лоб, а потом кисточка нежно опустилась на его голову, избегая кожи, и волосы стали приобретать совсем другой оттенок.

Цветные линзы, пришедшие как нельзя вовремя, Хёнджин забрал на обратной дороге, постоянно поднимая кепку и смотря на свое отражение в витринах магазинов. И ему определенно нравилось то, что он видел. Подъехав к квартире Хана, он поднялся наверх и услышал довольный возглас Чанбина.

— Принц стал еще красивее, — Хан довольно похлопал, прикидывая, насколько сработает маскировка. Госпожа Нам, не проводившая с ним собеседование и видевшая его только пару раз, и то мельком, однозначно не должна его узнать. — Времени в обрез, но Минхо написал, что они с Джин уже скоро будут, — добавил он, разблокировав телефон, заметил сообщения от Йоны и тут же, испытывая небольшой испуг, смахнул их, пока остальные не увидели. Она вообще собирается осознать и переварить тот факт, что ему не нравится, когда его называют Джисони?

*****

Тем временем Минхо несся по улицам быстрее, чем в прошлый раз, огибая машины и перестраиваясь с одного ряда на другой. Даже сквозь шлем Джин слышала его недовольное цоканье, когда на светофоре зажигался красный, и попутно размышляла над тем, зачем она им так срочно понадобилась. Чан ни о чем не предупреждал, последние дни они вообще общались несколько напряженно, чувствуя какое-то подобие неловкости и недосказанности, а потому беседа не вязалась, хотя они оба очень старались вернуться к тому дружескому формату разговора, который у них был еще чуть больше недели назад. Всё так стремительно менялось, что Джин не успевала обдумывать и подстраиваться под обстоятельства. Да и расстроенные Донхён и Йона не вылезали у нее из головы. Когда-то у них с подругой был один вкус на совершенно разных людей, но если Джин Минхо и его притягательная грубость нравились, то Йона их возненавидела, и совсем не ясно почему.

Мотоцикл припарковался у неприметного многоэтажного дома, Минхо снова слез первым и показал жестом, чтобы Джин шла за ним. Собственно, да… Это не Чан, который каждый раз галантно открывает перед ней дверь, помогает забраться в машину и выбраться из нее, хоть она и совсем в этом не нуждалась. И снова Чан лез в голову, да что ж это такое-то…

Приветливый, как и всегда, Хан открыл им дверь и пропустил внутрь, гостеприимно подав домашние тапочки. Атмосфера этой квартиры была совсем иной, нежели у Чана, но тоже притягательной — светлой, залитой солнечным светом. Весь дом в бежевых тонах, огромным телевизором с подключенной к нему приставкой в гостиной, а в дверном проеме виднелось несколько мониторов, наушников и прочих странных устройств, названия которым Джин не знала, но подумала о том, что туда бы еще пару микрофонов, и будет похоже на музыкальную студию. В стороне на подставке находилась акустическая гитара, расписанная какими-то словами, по всей видимости, коллекционная. Провода разбросаны по всем столам и полу, присоединяясь то к одному устройству, то к другому, и Джин бы слукавила, если бы сказала, что не чувствует музыку в этой квартире, да, совсем иную, нежели у Чана, но всё-таки красивую и веселую.

Однако все эти впечатления померкли, когда Джин увидела сидящего на стуле Хёнджина со значительно укороченными, цвета вороного крыла волосами. На нем красовалась белая рубашка с расстегнутыми тремя верхними пуговицами и широкой цепью на шее, на ногах — джоггеры с кучей карманов и складок и высокие ботинки на шнуровке, а завершала образ черная кожаная перчатка, закрывающая только половину кисти руки и соединенная с ремешком, обвившим запястье. Когда Хёнджин поднял глаза, Джин открыла рот, поражаясь тому, как ему идут голубые цветные линзы. Хоть Чан и казался ей по-прежнему самым красивым и мужественным, она была вынуждена признать, что Хёнджин может покорить любое сердечко, просто пройдясь по улице.

— Отлично, именно такого эффекта мы и добивались, — сказал Хан, жуя куриные ножки и сидя на диване. — Теперь нам нужна только твоя помощь.

— А чем я здесь могу помочь?.. — спросила сбитая с толку Джин, и Хёнджин рассмеялся, едва не подавившись слюной. Ему было сложно и дальше делать сдержанно-томное выражение лица, чтобы посмотреть, какое впечатление он производит.

— Его Высочество красоту навести желает, — ответил за Хёнджина Чанбин, — идет пробоваться в модели, всё должно быть идеально. Но там есть одно условие: образ он должен придумать сам. И никто лучше девушки ему макияж не сделает, так что успех Хёнджина зависит сейчас только от тебя, — Чанбин, конечно, улыбался, но отчего-то ему было совестно врать Джин, так крепко подружившейся с ними всеми. Тем более что у них с Чан-хёном назревает какое-то подобие отношений.

— Лучше вам было попросить Йону, — сказала Джин, тем не менее уже начав прикидывать, какие цвета подобрать и как выгоднее подчеркнуть его глаза и губы. — Я не так сильна в макияже, но старшая сестра часто просила накрасить ее, да и Йона тоже, так что я попробую… Но не обещаю, что будет быстро, а что идеально — тем более. Прости, если что-то пойдет не так…

— Отчего-то я в тебе уверен, — сказал Хёнджин, ласково улыбнувшись, и послушно сел на стул. В салон он идти не рискнул, во-первых, потому что боялся встретить знакомых, во-вторых, свободного времени для записи ни у одного приличного визажиста уже не было.

— А материалы мне где взять? — спросила Джин, и Минхо принес из коридора тяжеленный сундучок с кучей тинта, помад, кистей, спонжей, румян, подводок и прочих предметов дорогущей косметики, стоимость которой Джин даже прикинуть боялась. У нее за всю жизнь столько не было, да и у Йоны тоже, а она может себе позволить.

— Мы не знали, что тебе может понадобиться, поэтому взяли всё, что видели. Вернее, всё, что порекомендовал Феликс, — Чанбин опустился на диван рядом с Ханом, выхватил у того курицу и выжидающе закинул ногу на ногу.

У Джин просто глаза разбегались. Она вытащила все тональные крема и по очереди сделала мазки на руке Хёнджина, пытаясь понять, какой оттенок ему лучше подойдет. Потом схватила розовую повязку для макияжа с кошачьими ушками и заправила под нее волосы друга, услышав смешки. Минхо достал телефон, начав вести съемку и стараясь хихикать не слишком громко, когда Хёнджин закрыл глаза и терпеливо сидел так, пока Джин наносила на его лицо тональный крем, излишне дотошно распределяя его по щекам, носу, лбу и шее. Кисточка опустилась сначала в коробочку с пудрой, а потом прошлась по скулам Хёнджина. Затем Джин, выругавшись, с досадой вспомнила, что забыла поработать с бровями, и взяла нужный ей гель, но вдруг передумала и схватила клей для ламинирования ресниц, решив, что так будет лучше.

И без того красивое лицо Хёнджина начало заметно преображаться. Минхо подробно снимал процесс себе на память, комментируя происходящее, пока Джин, ни на кого не обращая внимание, села в максимально неудобной для себя позе, высунула кончик языка и покрутила лицо Хёнджина то одной стороной, то второй, проверяя, насколько одинаковыми получаются брови. Оставшись довольной, она открыла все найденные в ящике палетки и выбрала светло-коричневый, решив, что яркость этому образу ни к чему. Веки Хёнджина подрагивали из-за несколько колючей кисти, сам он делал над собой большое усилие, чтобы не выхватить у Минхо телефон и не пнуть слишком громко чавкающих Чанбина и Хана, ссорившихся из-за курицы. Не прекращая комментировать происходящее, парни то одобрительно кивали, то синхронно качали головой, когда Джин начинала с ними советоваться. Подводка нарисовала маленькие-маленькие стрелки, не выходящие за контур века, чтобы придать выразительности глазам. А завершением стал бледноватый блеск для губ. Открыв глаза и быстро-быстро заморгав, Хёнджин схватился за зеркало, придирчиво оценивая работу. Парни издали дружное «вау» и громко похлопали. Почувствовав себя профессионалом, Джин поклонилась каждому и довольно сложила руки на груди.

— Я себя так красиво никогда не красила, — сказала она, прикусив щеку, и закивала. Лишь бы это не только ей и парням казалось идеальным, а еще и всем остальным. — Прости, если что-то пойдет не так, но я очень старалась.

— Накрасишь Хани на наше свидание, — утвердительно кивнул Минхо и потрепал Хана, вальяжно сидевшего на диване, по голове.

— Теперь мы твои должники, — Чанбин наконец-то встал с дивана, не прекращая рассматривать Хёнджина, и повернулся к Джин. — Говори, что тебе купить и куда тебя сводить, мы всё устроим.

— Для начала пусть мою работу оценят жюри, а там договоримся, — отмахнулась Джин, совершенно не требуя какой-либо награды за свои труды. Ей понравился результат, Хёнджин тоже им был доволен, и это самое главное. — Лучше скажите мне две вещи: почему Хан игнорирует Йону и не знаете ли вы, где сейчас Чан? Мы договаривались позаниматься английским, но он почти мне не отвечает.

— Английским они будут заниматься, хах, — вдруг хмыкнул Чанбин и, получив в свою сторону несколько укоризненных взглядов, перестроился на рельсы серьезности. — У Чана небольшой завал в его ресторане, туристический сезон всё же, и много дел на второй работе. Но на тебя время он найдет, не переживай, сам скоро позвонит или напишет.

— А что касается Йоны, то я отвечу ей позже. Только убеди ее не называть меня больше по имени.

— Ты, предательский кусок грызуна из рода беличьих, еще и отвечать ей собрался?! — внезапно крикнул Минхо, не переставая питать к Йоне всё возрастающую неприязнь, а Хан аж подпрыгнул от испуга, не успев как следует прожевать пищу, и выронил остатки курочки. — Я всеми силами стараюсь отвадить ее от вас двоих, и это ваша благодарность?! Узнаю, что ты с ней еще и видишься, — придушу на месте, и даже не знаю, с кого начну: с нее или с тебя.

Джин встала как вкопанная, глядя на то, как Хан бросился наутек, а Минхо побежал за ним на кухню. Чанбин пожал плечами, мол, обычное дело, и принялся доедать остатки курицы, стараясь сделать это прежде, чем все остальные обнаружат подвох. Одно Джин было ясно точно: она ни капли не жалеет о том, что со всеми ними познакомилась. Кажется, наконец нашла нужную ей компанию. А потом она посмотрела на время и поняла, что опоздала на фитнес, однако глядя на то, как Хёнджин любуется на себя в зеркале, совсем не расстроилась.

*****

Черный лимузин с белым кожаным салоном подъехал ко входу в «Жемчужину морей» даже раньше, чем планировалось. По всему периметру парковки стояли дорогущие машины и роскошные кабриолеты, люди, кто по одному, кто по парам, а кто целыми семьями, заходили внутрь, держа в руках сумки и клатчи, на голову каждого была натянута маска одна затейливее другой, и Хёнджин достал свою, закрывающую половину лица от середины лба до губ, с витиеватыми черными узорами. Одетый в деловой костюм форейтор открыл дверь лимузина, стоило ступить на землю, и под ногами всё задрожало от громкой музыки, доносившейся из отеля. Хёнджина окутало чувство ностальгии, словно он вернулся на три года назад, в то время, когда еще жил дома с семьей, и для него подобные мероприятия были не просто чем-то обыденным — они были той неотъемлемой частью жизни сына богатых родителей. Он увидит их сегодня, он точно знал, и морально готовился к встрече. Пусть даже и мимолетной. Почти всю их компанию объединяли тяжелые отношения с не принимающей семьей, и Хёнджин бы с удовольствием променял это мероприятие, посвященное творчеству какого-то начинающего, но многообещающего художника-авангардиста, на игру с Ханом или Феликсом в playstation с разбросанными по столу корочками пиццы.

Тем не менее ноги несли Хёнджина ко входу уверенной походкой, мимо многих незнакомых и знакомых в том числе скрытыми под масками лиц. Раздобытое Феликсом приглашение опустилось на стол охраны, и, не узнанный никем из коллег Чанбина, Хёнджин попал внутрь, тут же схватив бокал игристого шампанского. Папарацци, бывшие тут как тут, фотографировали позирующих гостей, картины, журналисты расспрашивали каждого о том, что он думает о новой восходящей звезде, подошли они и к Хёнджину, но он отказался от комментариев, оправдывая это тем, что не успел как следует рассмотреть картины и не может составить мнение, пока не подойдет к каждой. Но другие — бизнесмены, модели, актеры, дизайнеры, даже члены правительства — все раздавали похвалу, будто что-то смыслили в изобразительном искусстве, или критиковали с видом экспертов. Глазами Хёнджин искал госпожу Нам, но она пока не собиралась появляться. На сцене выставляли аппаратуру, должны были выступать какие-то приглашенные звезды, и дать комментарий сам художник. Свет от бриллиантовых люстр посылал свои лучи во все концы зала, золотые стилизованные канделябры горели, красную ковровую дорожку еще не успели запачкать. Глядя на нее, Хёнджин не без доли иронии вспомнил о том, как сам начищал ее щеткой, а теперь стоит здесь, никем не узнанный, таинственный гость, которого никто не знает, в то время как многие другие были знакомы друг с другом.

С уст гостей не сползали обсуждения о недавнем уроне репутации «Жемчужины морей» в виде проникшего вора, за которым бросилось в погоню шесть отважных молодых людей, работающих здесь. Видео с их потасовкой завирусились в интернете, как чума, и некоторые скептически отзывались о том, как хозяева отеля объясняли то, что именно произошло. Хёнджин краем уха выслушал множество разных версий, но ни одна из них не была приближена к истине. Госпожа Нам, как умелый организатор, перенесла мероприятие на тот день, когда вся их дружная компания выходит на выходные, чтобы не у кого было спросить, что же на самом деле произошло. Последнюю неделю персоналу только и втолковывали, чтобы все помалкивали и не смели открывать рот под угрозой увольнения, и работали в поте лица, продолжая создавать видимость того, что здесь всё хорошо и всё идет как надо.

Чтобы скоротать время, Хёнджин рассматривал картины, отмечал про себя, какие наряды гостей ему по нраву, какие ужасны, а какие он смог бы улучшить. Он и занимался бы этим всё свое время, если бы госпожа и господин Хван не встали у него на пути и не объяснили ему вполне доступным языком, что не видят его никем, кроме как наследником их строительного бизнеса, и если ему что-то не нравится — пусть закроет свой рот на замок и не смеет пререкаться. В любом случае, сейчас он здесь не для того, чтобы вспоминать о былой жизни, а для того, чтобы поговорить с госпожой Нам с глазу на глаз.

Гостей попросили пройти в другой зал, где усадили всех за круглые столы с белыми скатертями и стали предлагать закуски. Журналистов слишком близко не подпускали, держа их в конце зала, а натиск фотографов сдерживала охрана. Свет соффитов, исходящий от сцены, бросался в глаза, заиграла более спокойная музыка, к Хёнджину подсадили несколько молодых людей примерно его возраста, одного из которых он знал, и принесли еще шампанского. Приходилось пить, хотя в горло почти не лезло это дорогое месиво с приторноватым вкусом, и делать вид, что он очень заинтересован в происходящем. Свет в зале приглушили, из-за чего сцена стала казаться еще ярче, и из-за белоснежных кулис вышел представительный мужчина, по всей видимости, один из главных управляющих «Жемчужины морей», вдали послышалась скрипка, играющая торжественную мелодию, и наконец-то показалась госпожа Нам, в синем платье с глубоким вырезом почти до пупка, открывающим почти половину обеих грудей. Раздался гул аплодисментов. Хёнджин сдержано похлопал, но перчатка заглушала звук настолько сильно, что даже близсидящие молодые люди ничего не услышали.

— Рада приветствовать дорогих гостей в «Жемчужине морей»! — воскликнула в микрофон госпожа Нам, глубоко поклонившись аудитории. Раздалась новая порция аплодисментов. — Все вы знаете наш отель как место, в котором люди могут не только остановиться, чтобы посетить Сеул, хорошо отдохнуть и вкусно поужинать, но и как место, где ценят высокое искусство и культуру. Наше сегодняшнее мероприятие целиком и полностью будет посвящено талантливому художнику и, не побоюсь этого слова, восходящей звезде, чьи картины в социальных сетях уже приобрели большую популярность, не только среди пользователей Южной Кореи, но и среди пользователей других стран. «Жемчужина морей» представляет вашему вниманию Мин Джуна!

Импозантный художник, вышедший из-за кулис, тут же привлек всеобщее внимание своей интересной, несколько аляпистой внешностью: широкие брови, крупный нос, но при этом узкий подбородок и тонкие губы, на нем самом — костюм с животным принтом и вырезами в самых разных местах, нагромождение кружева в сочетании с бархатом, и кислотных цветов аксессуары. На вкус Хёнджина — слишком вызывающе и отталкивающе. Было ясно, что хотели подчеркнуть стилисты, но нужного результата они не добились. Журналистам наконец разрешили пройти вперед и задать несколько вопросов. Мин Джун охотно отвечал, пытался завести беседы с кем-то из зала и казаться эдаким свойским парнем, еще не поймавшим звездную болезнь окончательно.

— Я стою на входе в отель, поменялся сменами с одним из коллег, — голос Чанбина был тихим и вкрадчивым, Хёнджин еле услышал то, что он сказал, абстрагировавшись от шума в зале. — Понадоблюсь — только свистни.

Хёнджин изо всех сил старался не прикладывать пальцы к уху, в котором находился наушник, и с нетерпением ждал, пока вся эта клоунада, называемая пресс-конференцией, закончится. Госпожа Нам орлицей смотрела за присутствующими в зале и успела бросить несколько мимолетных, но заинтересованных взглядов на Хёнджина, которому оставалось надеяться, что она его не узнала. Когда художник наконец поклонился, отпустив последние сальные завуалированные шуточки в сторону одной из дам, гостям пожелали хорошего вечера. На сцену тут же выбежали люди, начавшие выставлять аппаратуру для выступления приглашенных музыкантов, а пока заиграла ритмичная музыка, призывающая к танцам. Хёнджин быстро встал из-за стола, схватил очередной фужер шампанского и стал искать глазами госпожу Нам, скрывшуюся куда-то во время суматохи.

— Направилась в зал с выставленными картинами, болтает с кем-то, — передал Чанбин, решивший немного помочь и проверить место нахождения госпожи Нам по камерам. — Пошла в сам отель, направляется к лифту… — Хёнджин стоял на одном месте, делая вид, что ему очень интересно послушать, что там говорил какой-то бизнесмен о поднятии цен на бензин. — Прошла по коридору к номеру нашего соколка… Скрылась в темном пятне.

Судорожно соображая, что ему делать, Хёнджин решил отправиться наверх, намереваясь сказать, что заблудился, если возникнут какие-то вопросы. Гости сновали туда-сюда, как и в обычные дни, но не допускались в корпус, где проводилось мероприятие, если у них, конечно, не было специального приглашения. Миновав многолюдные коридоры, Хёнджин поднялся на третий этаж, прячась за стену и предварительно проверяя, нет ли кого здесь.

— Заседание начинается сразу после мероприятия, — это был явно голос госпожи Нам, говорящей с каким-то мужчиной в деловом костюме, коих здесь было предостаточно. — Не опаздывайте и не забудьте привести с собой художника. Делайте, что хотите, но он должен быть там сегодня ночью.

Как только каблуки застучали по паркету, Хёнджин вызвал лифт и спустился прежде, чем госпожа Нам успела нажать на кнопку вызова, а потом принялся делать вид, что рассматривает убранство коридора, когда они столкнулись словно случайно, пребывая каждый в своих мыслях. Здесь было куда тише, чем в других частях отеля, и Хёнджин решил воспользоваться обстановкой, где были только они вдвоем.

— Я смотрел на вас без отрыва, когда вы стояли на сцене, — сказал он, засунув руки в карманы и улыбнувшись так, будто в самом деле очарован. — Художник только отвлекал внимание, тогда как многие взгляды были прикованы к вам, и мой — в том числе. Не мог допустить, чтобы кто-то перехватил вас у меня, и решил найти первым. Не откажитесь выпить со мной по бокалу шампанского?

— Я тоже смотрела на вас, пока стояла на сцене, — весьма соблазнительно поджав губы, сказала госпожа Нам, но и с ее стороны кокетство было лишь средством достижения цели. Игра началась. Пусть считает тот факт, что он обратил на нее внимание, своей удачей. — Никогда ранее вас не видела. Иначе бы наверняка запомнила. Подписывала каждое приглашение лично, но кто вы, хоть убейте, не знаю.

— Думаю, нам удастся познакомиться поближе, если мы выпьем вместе, — Хёнджин позволил ей положить руку на его локоть, и вместе они последовали в зал с постепенно пьянеющими гостями. — Могу ли я узнать ваше имя? Уверен, что так нам будет проще общаться.

— Нам Сохён, — сказала она, села за стол, сложив ногу на ногу, чтобы юбка еще больше приподнялась, и подалась корпусом вперед, явно привлекая Хёнджина и стараясь заставить его таким образом забыть о бдительности. Что ж, пусть думает, что у нее это вышло. — А вас как величать? Вы знали, что похожи на принца?

Хёнджин хмыкнул, принимая комплимент.

— Кан Донхён, — назвался он, благодаря этого идиота за то, что первым пришел на ум. — И в Сеуле недавно. Родился здесь, но большую часть жизни прожил в Лас-Вегасе под именем Сэм. Приятно вернуться домой и зваться так, как назвали при рождении. А пригласительное, не буду лукавить, достал не без помощи друзей, которые замолвили вам словечко, просто вы и не помните. Но пусть это останется нашим с вами секретом, — Хёнджин разлил им двоим льющееся нескончаемым потоком шампанское, а потом напрягся, заметив краем глаза родителей. Они направлялись прямо к их столику.

Руку свело судорогой.

— Милая Сохён, — Хван Хае радушно обняла госпожу Нам, так легко и расслабленно, тогда как у Хёнджина напрягся каждый мускул, — я очень рада сегодня присутствовать здесь. Эти ужасные слухи о том, что случилось недавно в отеле… Я устала опровергать их, но я уверена, сегодняшнее мероприятие никого не оставит равнодушным, все скоро забудут ту драку, будто ее и не было.

— Всё делаю для того, чтобы так и было, — сдержанно сказала госпожа Нам, глядя на Хёнджина из-под длинных наращенных ресниц. — Познакомьтесь, Кан Донхён, недавно приехал в Сеул из США. Впервые у нас в «Жемчужине морей». Вас ведь не остановил тот скандал, возникший из-за глупой драки?

— Не думаю, что хоть один отель или гостиница однажды не сталкивались с подобными мелкими неприятностями, — ответил Хёнджин, стараясь не глотать слова из-за волнения и радуясь, что сидит к матери той стороной лица, что прикрыта маской. Однако его голос Хван Хае показался до боли знакомым. — Это лишь мелкое черное пятнышко, госпожа права, скоро о нем все забудут.

Напряженный разговор, в котором Хёнджин старался не участвовать, длился дольше, чем того бы хотелось, и госпожа Нам явно старалась лавировать между собеседниками, вовлекая неизвестного ей человека в беседу и всячески подчеркивая перед ним все свои достоинства, чтобы не потерять его интерес. Но и Хван Хае, каждое слово которой било Хёнджина, как звонкая пощечина, явно не собиралась уходить, решив поговорить о наболевшей теме — о своем сбежавшем из дома сыне.

— Муж думал, что наконец-то нашел какую-то зацепку, но… — она тяжело вздохнула и проверила, не подслушивает ли кто-то. Ведь в глазах общественности сын бизнесмена Хвана учился за границей, где-то в Европе, и только ограниченный круг лиц знал о том, что случилось на самом деле. — Хёнджина нет, я не знаю, где он. Не так давно мне снилось, будто мы здесь, вместе, и я восприняла этот сон, как вещий. Жаль, что надежды не оправдались… — одна скупая слеза потекла по щеке Хван Хае, и Хёнджин сделал над собой гигантское усилие, чтобы не повернуться к притворяющейся примерной матери и не начать ее успокаивать. И только воспоминания о том, как незадолго до его побега она сожгла все его эскизы, остановили его.

— Рано или поздно вы найдете его, дорогая, — госпожа Нам накрыла ладонью руку Хван Хае и подала ей салфетку, — он не сможет прятаться вечно. Скоро он поймет, что вы во всем были правы и что без вашей помощи наверх ему не пробиться, — она взглянула на Хёнджина, сделавшего скучающий вид, и решила взять дело в свои руки. — Дорогая, кажется, вас зовет ваш муж. Очень приятно было увидеться, надеюсь, что у вас всё будет хорошо. Нам тоже пора идти, — она ловко спрыгнула со стула, взяла Хёнджина под руку и подвела его к картине, на которой был изображен ни то кит, ни то дельфин, ни то всё вместе. — Вам нравится искусство авангарда?

— Не питаю большого восторга, но есть представители жанра, которые мне нравятся. Однако это не тот случай. Слишком вычурно, слишком… всего слишком. И в образе художника, и в его картинах, — ответил Хёнджин, изо всех сил стараясь успокоить бешено бьющееся из-за встречи с матерью сердце. — Но надеюсь, это мероприятие поможет вам восстановиться после небольшой неудачи, — он поправил ее волосы нежным жестом, давая тем самым понять, что хочет уединиться, а госпожа Нам только этого и ждала, искренне считая, что самый уязвимый мужчина — мужчина, находящийся в постели с женщиной.

Они гуляли по коридорам и мило беседовали, но Хёнджин решил, что с этим пора заканчивать. Прижав Нам Сохён к стене, он впечатался в ее губы требовательным поцелуем. Она изо всех сил пыталась изображать недотрогу, однако делала вид, будто не может совладать с желанием, и шепнула ему, что знает, где они могут уединиться. Слепых мест было всего несколько, и Хёнджин намерено заранее привел Нам Сохён к одному из них, чтобы она и не думала найти альтернативу. Миновав консьержа, стоявшего неподалеку, она открыла дверь в нужный номер специальным ключом, ненадолго включила свет и бросила Хёнджина на кресло, задрав платье по бедра и прижимая его за плечи к спинке. Сначала оголилась ее грудь, затем начали расстегиваться пуговички на его рубашке.

Нам Сохён сладко застонала, когда он поцеловал ее в шею, но не ожидала, что он поднимает ее, прижмет к стене и, пока она не видит, откроет шкаф в комоде, вынув оттуда кое-что нужное ему одному. Хёнджин уронил госпожу Нам на кровать, поднял голову, позволил поласкать его лицо, а потом вдруг отпрянул и, вытащив из кобуры пистолет, сделал несколько шагов назад. Удивление и страх Нам Сохён стоили того, чтобы запечатлеть их на камеру. Заканчивая представление, Хёнджин вытер ее помаду со своих губ рукой и поправил рубашку, намереваясь чуть позже снова ее застегнуть.

— Вам так интересно было знать, кто я такой, госпожа Нам? — спросил он у нее, испуганной и пытающейся прикрыться одеялом, что было к лучшему. — Тот, кому не нужно от вас ничего, кроме информации. А еще уборщик в вашем отеле и, к тому же, пострадавший от удара вашего подручного Ан Тиёна. Проведи тогда со мной собеседование, вы были меня узнали.

Лицо госпожи Нам не выражало ничего, кроме нескрываемого ужаса. Вспомнив о консьерже, она хотела закричать, но не подозревала, что тот, кто прячется под этой формой, — такой же уборщик Ли Минхо собственной персоной.

— Попробуете сделать лишнее движение, и я выстрелю, — рука Хёнджина не дрожала, держа госпожу Нам на прицеле, — и для уверенности, что я так и поступлю, если вы посмеете меня ослушаться, я вам расскажу еще одну тайну. Этот пистолет уже выстрелил в голову Черного сокола. Думаю, обо мне вы узнали достаточно, всё, как вы и хотели, но теперь моя очередь спрашивать. Что за заседание у вас планируется сегодня ночью?

Нам Сохён долго молчала, буровя Хёнджина взглядом, и боялась даже пикнуть. Но стоило чуть-чуть надавить пальцем на спуск, как она тут же прикрылась ладонями и воскликнула:

— Это собрание клуба! Мы привлекаем в него нужных нам людей из различных сфер общества, сегодня должен был прийти художник! Он об этом сам не знает, разумеется! Нам был отдан приказ завербовать его на нашу сторону, потому что он имеет влияние и может помочь нам в расширении бизнеса! — она проговорила всё это скороговоркой, не зная, что предпринять, и видя перед собой только дуло пистолета. — Поверьте, больше я не знаю, занимаюсь только организацией встреч и спасаю репутацию отеля!

— Хозяин «Жемчужины морей» тоже во всем этом замешан? Он отдает приказы?

— Нет, нет… Вернее, не совсем… Он знает только о встречах, но не о наркотиках, я лишь скупала их у Черного сокола, чтобы быстрее развязывать членам клуба языки! Я не знаю иных поставщиков, последняя партия, что пришла нам, — от Ан Тиёна, поэтому я вызволила его из тюрьмы. Но он уже неделю не выходит на связь, — по щекам госпожи Нам заструились слезы, ее начинала долбить истерика. — Мне очень хотелось получать деньги, вот и всё, наш босс поручил мне выпытывать секреты важных людей на собраниях клуба, я заботилась только об интересах отеля.

— И поэтому вы платите части персонала, например, Им Суджин, чтобы они скрывали ваши секреты? — уточнил Хёнджин, а Нам Сохён лишь сдавленно кивнула, пискнув. — Где планируется заседание клуба? Как туда попасть?

— В кладовой есть люк, а под ним еще один… Так мы могли бы выйти в случае неприятностей, отключив камеры, а попасть на нулевой этаж, где проводятся заседания, можно только через мой кабинет, там есть запертая дверь. Ключ сейчас находится в моих личных вещах, хотя обычно я ношу его с собой…

Она расплакалась так жалко и так невинно, что Хёнджина аж начало тошнить. Тяжко вздохнув и не опуская пистолет, он набрал Хану, сообщив ему обо всем, что узнал. Теперь дело за ними.

*****

Уверенной походкой Минхо пошел в сторону одного из самых темных коридоров, к запасной двери, почти не встречая людей, и открыл ее изнутри, сделав пригласительный жест. Томившиеся всё это время в ожидании Хан и Чан вздохнули с облегчением и направились к кабинету госпожи Нам. Перерыв все ее шкафы, они наконец отыскали нужный им ключ, такой маленький и незаметный, что никому бы и в голову не пришло подумать, что он открывает нечто секретное. И пока Хан, не убирая руку с кобуры, прикрытой до этого длинным кардиганом, расправлялся с замком, Чан набрал полицейскому Чон Ванху, предупредив его о том, куда ему нужно идти. За дверью был спрятан плохо освещенный узкий коридор, ничем не украшенный, до того пустой и безжизненный, что не верилось, будто он находится в здании знаменитой «Жемчужины морей». Простая бетонная лестница вела вниз, откуда-то стали доноситься голоса, и Чан, вынув пистолет, приложил палец к губам, призывая всех быть как можно тише.

Отсюда было слышно, как поднимаются и опускаются лифты, как за стенкой люди веселятся в SPA, как кричат что-то друг другу, и потому неожиданная тишина, обрушившаяся на них, когда они прошли чуть вперед, начала пугать. В коридорах возникла целая развилка: ход прямо, налево и направо. Заметив маленькую, едва уловимую и пронесшуюся внезапно тень, Хан крепче сжал в руках пистолет, нервно стуча по нему пальцами, и, ведомый интуицией, бросился на Чана со спины, пригнув его к полу, не успел раздаться выстрел. Быстро среагировавший Минхо нажал на спусковой крючок дважды, пули ударились об стену, однако подлец не ожидал, что Минхо стреляет не только правой, но и левой рукой, и потому тихо выругался, едва не став пристреленной на охоте уткой. Чан жестом приказал им двоим разделиться, а сам пошел прямо, держа оружие наготове. Неизвестно, сколько здесь людей и чем они заняты.

Тишина снова была нарушена тихой ритмичной музыкой, ведущей вперед, как нить Ариадны, Чан ступал медленно и тихо, интерьер из сырого подвального сменился на лофт, а потом послышался веселый смех, внезапно сменившийся криками, бурого цвета стена вывела к лакированной двери, за которой суетились люди: шорканье сумок, треск стекла, чьи-то ругательства, музыка продолжала играть, отдавая битами в пол, и когда Чан, на свой страх и риск, опустил вниз ручку двери, практически всё стихло. Еще один выстрел, а именно промах, который стоил негодяю здорового секунду назад плеча, а потом выпущенная подоспевшим Ханом и врезавшаяся в дверь пуля открыла дверь настежь. Пока пусто, но нулевой этаж, как и все остальные, был слишком, даже чересчур большим.

Минхо на другой стороне подвала отрывался на полную, заметив целый ворох сотрудников отеля, перетаскивающих мешки с травой и ящики с соджу. Содержимое распласталось по полу, отдавая запахом алкоголя, осколки бутылок разлетелись в разные стороны. Один из негодяев напал на Минхо со спины, получил мощный удар пистолетом в висок, упав на пол и заскулив от боли. Потом решил попытать удачу еще один отчаянный, получивший пулю в колено. Остальные пятеро грузчиков были безоружны и не рисковали действовать слишком быстро и опрометчиво, сбитые с толку появлением нового лица, вход которому явно был воспрещен.

— Вас больше, но у меня оружие, так что давайте вы либо не будете слишком глупыми, либо выберете того, кого я пристрелю первым, прямо сейчас, — сказал, ухмыльнувшись Минхо, а потом, успев чуть расслабиться, услышал еще один выстрел позади себя, чудом успев пригнуться, но не остался в долгу и пальнул не глядя из левой руки. Один из грузчиков кинулся на него со спины, выбивая пистолет и роняя Минхо на пол.

Все пятеро вдруг неожиданно осмелели, не позволяя Минхо встать и бросившись на него, как стервятники на падаль, все с разных сторон. В неразберихе было совершенно непонятно, что происходит, мельтешили незнакомые лица, руки, пытавшиеся взять Минхо в захват. Уверенный, что разберутся и без него, коллега Чанбина бросился к комнате, где должна была проходить вечеринка, тогда как Минхо, вырываясь, бил наотмашь, не зная, по кому попадет, слышал треск рвущихся швов на своей одежде, и пытался дотянуться до одного из пистолетов. Кто-то пытался скрутить его руки за спиной, чья-то нога ударила по ребрам. Минхо дотянулся до осколка бутылки, полоснув ей по шее одного из оппонентов, и воткнул уже окровавленный осколок в бедро второго, наконец прыгнул на ноги, как цирковой акробат, и вырубил третьего ударом ноги по лицу, затем набросился на ничего не ожидавшего четвертого. Пятый догадался поднять один из пистолетов Минхо и неумело запалил по нему, совершенно не попадая в цель.

Минхо перекатился по полу, сделал подсечку, сбив тем самым оппонента с ног, поднял с пола второй пистолет, а потом скрылся за поворотом. Возобновилась погоня. Практически чувствуя себя загоняемым в угол зверем, Минхо бежал со всех ног, не зная, куда именно, и оставляя пунктирную кровавую дорожку. Их больше, и никто не знал, где прячутся еще. Снова врезавшаяся в стену пуля, Минхо пригнулся, завернул налево и услышал музыку, краем глаза заметив подол длинного кардигана Хана и целившегося в него охранника, того самого, что стрелял в него самого. Чан среагировал быстрее, несчастный коллега Чанбина упал на пол, держась за простреленный локоть, и вздохнувший от облегчения Минхо побежал к своим.

— Никого! — крикнул Хан, врываясь в комнату, из которой струилась музыка. Обстановка что надо: кожаные диваны фиолетово-синего цвета и точно такие же кресла, барный столик, стеклянные журнальные столики с полуголыми девицами на обложках, висящие на кирпичных стенах картины, пепельницы, кальяны, растолканные по вазам травы, масса бутылок с алкоголем и — бинго! — пара стеклянных капсул с жидкостью непонятного цвета и столь же непонятного назначения. — Думаете, это то, что мы ищем? — спросил Хан, вертя миниатюрную закупоренную бутылочку в руках.

— Я не знаю, что это такое, но забери с собой. Если это то, о чем мы думаем, то, проверив состав, мы сможем найти поставщика наркотиков, — сказал Чан, испытывая непонятное волнение. Столько недель поисков, и вот, наконец, та самая пресловутая смесь, с помощью которой отравилось уже несколько десятков человек.

— Это же тот самый люк, о котором говорил Сынмин? — осмотрев комнату на наличие посторонних лиц и подозрительных предметов и похлопав окровавленной рукой по выдвижной деревянной лестнице, спросил Минхо.

Не позволив другу и дальше рисковать собой, Хан поднялся по ней сам, предварительно прибрав две склянки в карман, и приоткрыл люк, прислушиваясь к тому, что происходит наверху. Подозрительно тихо. Чан тем временем связался с Сынмином, который всё это время должен был стоять в кладовой и ждать, пока там кто-то появится, и тот, смеясь в трубку, сказал, что еще никогда не видел таких удивленных лиц. Будучи предупрежденным о том, что в подвале чужие, и готовившийся к вечеринке по поручению госпожи Нам персонал решил по-быстрому смыться, пока Чан, Минхо и Хан были заняты перестрелкой, но встретил Сынмина и Чонина, державших оружие в руках.

— Всем стоять на месте, полиция! Руки за голову! Вы, двое, налево! — неожиданно закричали в коридорах, и Чан, поняв, что наконец-то явился Чон Ванху со своими подопечными, приказал Хану быстро подниматься наверх. За ним полез Минхо, и только потом сам Чан.

Втроем они рванули из подвала на кухню, а потом — в столовую. Если их с оружием в руках заметит полиция, то Чон Ванху им уже никак не поможет. Из выставочного зала и павильона доносились крики, напуганные гости бросились кто куда, когда в отель ворвалась целая группа захвата. Паника накрыла всех с головой, родители выводили детей на улицу, дамы бежали на каблуках, прикрывшись сумками так, словно пришли за ними, не совсем честные бизнесмены скрылись первыми, не собираясь оставаться с полицией один на один, персонал забыл о своей работе. Несчастный художник, приглашенный на вечеринку за пять минут до начавшейся паники, был схвачен за руку своим менеджером, думающим только о том, как случившееся ударит по репутации их команды. Со столов валились фужеры с шампанским, разбиваясь вдребезги, по полу валялись остатки несъеденных блюд: рыба, листья салата, пармезан, моллюски — всё было затоптано сбитой с толку толпой богатых гостей, старающихся стремительно покинуть помещение. Хёнджин лавировал между ними быстрой, но уверенной походкой, силясь найти своих, был схвачен за рукав рубашки и встретился с матерью глазами. К горлу подступил комок, госпожа Хван готовилась что-то сказать, не обращая внимания на неразбериху. Хёнджин стоял, как вкопанный, не осмеливаясь ступить ни влево, ни вправо, и чего-то ждал. Время будто остановилось.

Чонин, которому в этот момент дела не было до того, что происходит между Хёнджином и неизвестной женщиной, вырвал руку друга у матери и повел его к запасному выходу, который специально для них открыл Чанбин.

Госпожа Хван бросилась за сыном, но он уже затерялся в толпе и, ошеломленный, почувствовал поток ударившего в голову свежего воздуха, как только оказался на улице. Феликс завел двигатель микроавтобуса, едва заметив Сынмина, потом Хан, быстро открывший дверь, затолкал внутрь Минхо и прыгнул следом. Чонин тащил Хёнджина за рукав, откуда ни возьмись появился Сынмин, ведомый Чанбином, и Чан, досчитавшийся всех, залез в микроавтобус последним. Феликс вдавил ногу в педаль газа, обгоняя все встречные машины. Из окна микроавтобуса Хан смотрел на то, как все гости с мероприятия рассаживаются по своим машинам и стремятся уехать отсюда подальше, явно не желая быть хоть как-то связанными с окончательно разрушенной репутацией «Жемчужины морей». У Чана возникло чувство, будто они только что покинули подожженное ими же здание, предварительно устроив хаос. Завтра случившиеся будет во всех новостях.

— Надеюсь, это тот самый наркотик, иначе наша сегодняшняя вылазка будет напрасной, — Хан покрутил в руках склянку с жидкостью и прибрал ее обратно в карман.

— Узнаем, когда отдадим на экспертизу, — отозвался Сынмин, пытаясь перевести дух. Настолько масштабного дела у них никогда еще не было, и сейчас каждый из них восьмерых чувствовал себя героем боевика, а плохого или хорошего — было уже не важно. Хёнджин откинул голову назад, закрыв глаза, и думал о своем. Теперь мать точно знает, что он в Сеуле, что он не уехал за границу сразу после того, как сбежал, и понимал ему нужно быть осторожным, каждый раз выходя на улицу оглядываясь по сторонам, надеясь не встретить людей, нанятых отцом, которые захотят вернуть его домой.

Оказавшись в штабе, Чонин первым делом подошел к холодильнику и вынул оттуда завалявшуюся бутылку пива, выпив почти половину залпом. Чан достал аптечку и принялся рассматривать каждого на предмет ранений, ссадин, ожогов и каких угодно еще повреждений, но больше всех, как и всегда, досталось отчаянному Минхо, порезавшему половину руки об разбитую бутылку в процессе сопротивления. Пока Чан обрабатывал его раны и доставал пинцетом маленькие стеклышки, Сынмин присоединился к Чонину в его затее немного выпить, а Хан бессильно упал на диван, вытянув ноги.

— Я стесняюсь спросить, как ты притащил госпожу Нам в номер, — с усмешкой сказал Чанбин, обращаясь к Хёнджину, и тот, ничего не говоря, показал на свои губы. — Боже, фу! В такие моменты я перестаю жалеть, что не родился таким красивым, как ты! Ни за что не смог бы целоваться с кем-то даже ради дела!

— А ты романтик, — Чонин протянул Чанбину, который не пьет при обычных обстоятельствах, пиво, и тот охотно промочил горло. — Что ж, пусть мы и немного промахнулись, думая, что в «Жемчужине морей» производят наркотик, я всё же выпью за наш успех и порадуюсь, что теперь относительно спокойно могу сдать сессию, не думая каждый день о нарезке овощей.

— Не стоит забывать, что таких мест, как этот проклятый отель, наверняка много и нам нужно добраться до поставщика, — вяло отозвался Хан, вытянув руку, — и что, похоже, кто-то еще охотится за этим наркотиком. Знать бы еще, кто разворотил номер Сокола… — протянул он устало, пытаясь думать, но мысль упрямо ускользала из его головы.

— Да, боюсь, всё только начинается, — глядя в одну точку, сказал Чан и открыл бутылку с водой, вспомнив об одном человеке, который мог бы… Нет, это невозможно, таких совпадений просто не бывает, так что и думать о нем не следует.