Им удаётся перебраться по меньшей мере через три горы, прежде чем Натаниэль понимает, что за ними следят. Он останавливается, чтобы перевести дух; всего секунда, один удар сердца. Он всё ещё слышит Жана и Рико, как снег хрустит под их сапогами.

Единственное предупреждение, которое Натаниэль улавливает, — низкое рычание и слабое шипение, опускающиеся на снег лапы, звучащие лишь немногим по-другому в отличие шагов его спутников.

— Жан, — начинает Натаниэль, и тогда на них нападают. 

Шерсть гладкая, в чёрных пятнах. Огромные лапищи, острые когти. Натаниэль едва успевает достать кинжал, когда становится мишенью. Он с лёгкостью рассекает шею первому, и оружие быстро становится скользким и покрытым кровью, как и земля под ним.

Он поднимает взгляд, наблюдая за тем, как Жан протыкает шею другого. Он слышит вопль леопарда, вероятно, того, что направился прямиком к Рико, а не к ним.

— Нужно сваливать! — кричит Натаниэль, надеясь, что его услышат из-за ветра и оров раненых животных. Он пробивается вперёд, пока может, за это получая удар по ноге. В этот момент он более чем счастлив отплатить тем же, и даже с лихвой.

Не требуется много времени, чтобы догнать Жана, даже если будет значить, что оружие его напарника окажется острым концом в ещё одном леопарде, которого Натаниэль не заметил в спешке.

— Ёбаный в рот, — шипит Натаниэль, спотыкаясь, когда они пытаются пробиться сквозь снега, ветер и знающих территорию зверей. Он ещё раз оглядывается по сторонам, дважды и трижды убеждаясь, что леопарды позади. Сражение длилось не так уж долго, будучи не шибко тяжёлым, но страх перед очередной атакой заставлял Натаниэля оставаться начеку.

Леопарды белые, отчего их было трудно разглядеть среди снега. Территория принадлежала им, климат работал на их стороне. Очевидно, любое сражение скорее бы закончилось более трагично, чем наоборот.

Натаниэль ещё раз оглядывается, затем смотрит вперёд.

— Может, взять одного с собой? — спрашивает он, выгнув бровь. — Шкура наверняка даст побольше тепла, а мяса здесь хватит, чтобы продержаться какое-то время.

Хотя Жан первым качает головой, говорит Рико:

— Ну если уж в твоей сумке найдётся местечко для целого леопарда.

Сумка Натаниэля сама по себе довольно тяжёлая и до отказа набита необходимыми вещами. Они могли бы взять хоть сколько-то мяса, а не всё. Хотя не то чтобы у них было, где хранить это мясо.

— Ну, видимо, нет, — бормочет Натаниэль. — Позже наверняка наткнёмся на что-нибудь ещё.

— Хорошо, — говорит Жан, глотая холодный воздух, устремляя подбородок в светло-серое, заполонённое облаками небо. Он передёргивает плечами, на одном из которых рана от укуса, которую он так, видимо, проверяет. — Тогда давайте убираться отсюда, пока они не решили, что хотят добавки.

━━━━━━━━━━━━━━━━━━

— Так вот как выглядит ад? — спрашивает Натаниэль, пока они осматривают остальные горы на горизонте. Они забрались довольно высоко, но не настолько, чтобы увидеть плоскую землю. Солнце ползёт низко, утопая в облаках так, что его почти не видно.

Повсюду снег, что как бы неудивительно, ведь он всё ещё идёт. Облака над головой плачут ледяными слезами, стекающими вниз и собирающимися в заледеневших волосах Натаниэля. Воздух слишком разряжен, и дышать через ткань пальто становится всё труднее. Он натянул его на рот и нос, чтобы согреться, но не уверен, что это помогает.

С такой точки обзора, они двигаются в никуда.

— Нет, — фыркает Жан, поджимая тонкие губы. — Его б ты узнал. Об аде можем только мечтать на такой-то вышине.

— Завались нахуй, — бормочет Натаниэль в перерыве между стуком зубов. — Могу тебя отправить туда, если ты правда так сильно по нему скучаешь.

— Мальчики, — перебивает Рико, несмотря на то, что их возраст уже далёк от того, чтобы путать мужчин с мальчиками. Если бы Натаниэль хоть раз назвал Рико мальчиком, он бы никогда не появился на арене.

Дрожа от холода, он на мгновение думает, что так и нужно было сделать. Но вместо этого он мысленно поднимает бокал за то, что не поддался Рико. Его терпение искрит как провода в технологическом дистрикте, но он способен держать себя под контролем.

Пока что.

Он знает, что в какой-то момент игр Рико что-то да ляпнет. Рико нажмёт на все кнопки, и Натаниэль попытается сам скормить его леопардам, а потом умрёт — либо успешно по воли отца, либо от безжалостных попыток Рико отомстить, которые обязательно последуют за этим.

Пока что он держит свои мысли при себе и говорит: 

— Дальше будет лишь холоднее. Нужно спуститься пониже и найти место для лагеря.

Рико смотрит на него, явно недовольный тем, что его оборвали на полуслове, но соглашается:

— Ладно.

Когда Натаниэль начинает спускаться вниз, стараясь не поскользнуться, он слышит, как позади него что-то бормочет Жан. Может, молитву или проклятие, или ещё что. Он не может быть уверен, поэтому позволяет ветру унести эти слова и надеется, что они не станут последними в его жизни.

━━━━━━━━━━━━━━━━━━

— Давайте-ка ещё раз. Как именно калека поможет кому-то из нас победить? И откуда, блять, нам знать, что он не убьёт нас во сне и не уползёт обратно к Рико Как-там-его сегодня? Или в любую другую ночь, если уж на то пошло?

Хотя беспокойство Аарона вполне обоснованно, Эндрю от него уже порядком устал. Каждые пять минут тот бросает раздражённые взгляды в сторону парня, что выше него, даже не пытаясь скрыть своё растущее презрение. Эндрю бы считал это забавным, но время забавляться прошло, и теперь Эндрю просто раздражён.

— Ну, братец мой, — снова начинает Эндрю, уже объясняя это раньше. — Я без понятия! Насколько известно, и я могу убить тебя во сне или бросить на растерзание профи. Как и ты. Видимо, ещё придётся это выяснить. — Он улыбается во все зубы, приостанавливаясь, чтобы оглянуться. Уже стемнело; небо тёмное и пасмурное. Звёзд не видно, и всё труднее разглядеть собственные шаги на белом снегу. — Немного веры, окей?

— Я думал, ты говорил, что Бог не поможет… — начинает Аарон, хмурясь отчего его искажённое лицо мрачнеет ещё больше. Эндрю понимает, что тот собирался сказать что-то ещё, но Эрик (о, Эрик) прерывает его, прежде чем тот умудряется раскрыть рот, и прежде чем Эндрю успевает натворить что-то большее, чем просто рассмеяться в лицо.

— Наверное, нам стоит на ночь устроить перевал, — предлагает Эрик, одновременно отвлекая от нарастающей враждебности и отдавая приказ, спрятанный за любезным мудрым решением. Он опускает свою сумку на землю со всей мягкостью, на которую способен великан, словно вызов любому из их группы (да и не то чтобы кто-то из них возражал). — Двое могут нести вахту, пока остальные спят. Меняемся, если начнём засыпать.

Они обмениваются недовольными взглядами, но лишь пожимают плечами и молча соглашаются подчиниться. Подчинение не записано ни в чьём из их ДНК, правда, но то, что стоит на кону, кажется, заставляет их немного охотнее присесть и отдохнуть ночью.

Эндрю опускает сумку, чтобы устроиться рядом с ней. Уходит около двух секунд, чтобы порыться внутри и достать небольшую упаковку крекеров, зарытую на дне.

— Я буду дежурить первым.

Никто, похоже, не заинтересован в том, чтобы бороться со стальной волей и решимостью Эндрю, но вот он момент, когда Эрик открывает рот, обильно выдыхая пар, а Аарон прерывает, что бы тот ни собирался сказать:

— И я.

Хотя Эндрю этого не видит, те обмениваются взглядами за его спиной. Взгляд Аарона горит вызовом, зеркально брату, хотя оба не смотрят достаточно пристально, чтобы заметить (или хотя бы признать это).

— Ладно, — говорит Эрик, отступая и поворачиваясь к своей сумке. Ему не хочется спорить с Аароном, тем более что он знает его уже много лет. Аарон упрям и твердолоб, как и Эндрю, так что смысла нет. — Хорошо. Разбуди меня, если начнёшь засыпать.

━━━━━━━━━━━━━━━━━━

— Планируешь свалить? — Эндрю спрашивает, когда снег утрамбовался вокруг них. Небо успокоилось, сильные вихри перешли в нечто более мягкое. Снег тоже решил взять передышку. — Как ты уже сказал, сейчас самое время.

— Я бы далеко не ушёл, — замечает Аарон, услышав позади них звуки шуршащих сумок и толстых пальто. Эндрю знает, что, будь он рядом с ними, ему было бы так же неспокойно, он слишком волновался бы за остальных и слишком… не боялся, но что-то в этом роде.

Эндрю выдыхает горячий воздух, напоминающий ему угольную пыль и сигаретный дым; струйка прохлады взмывает в небо и изящно завивается.

— Кто знает, может, найдёшь, где кончается это адище. Беги прямо туда.

Единственный ответ Аарона — негромкий смешок, который Эндрю чувствует со своего места, прижавшись плечом к плечу Аарона. Эндрю не особенно приятно это прикосновение, но, поскольку между ними слои одежды, он рад хотя бы намёку на тепло.

Между близнецами воцаряется молчание, и они остаются сидеть, как горгульи: звучит гимн Капитолия, а в затянутом тучами небе мелькают имена и лица тех, кто уже погиб во время игр, совсем не от климата и погоды.

Эндрю стискивает зубы и укрепляет свою решимость.

Один из них победит, и он умрёт, чтобы это случилось.