Александр ехал по дороге между избами, палатками и кострами, и настроение у него было невесёлое. Он разглядывал проезжающих мимо офицеров, разлетающиеся искры от походных котелков, блеклое солнце, высоко ещё стоявшее в небе, и специально старался двигаться как можно медленнее, оттягивая момент, когда ему придётся принести своим друзьям дурные вести. Шальная мысль просто никому ничего не передавать и замять это дело уже приходила ему в голову, но её пришлось с сожалением отбросить, чтобы не навлечь ни на себя, ни на всю роту ещё большей беды.

Дорога предстояла неблизкая: артиллерия располагалась в паре верст от штаба, так что, когда Павленцов вышел на чистую дорогу, по сторонам которой не было ничего, кроме деревьев да пары лагерей, тяжёлые мысли полностью захватили его. В прострации он до последнего не замечал ни звука копыт у себя за спиной, ни деликатного покашливания, и спохватился только, когда чужая рука в перчатке легонько хлопнула его по плечу.

— С каких это пор я стал настолько неинтересен господину Павленцову? — весело вопросил Мещёрин, поравнявшись с Александром и даже не подумав убрать ладонь с его спины, пока тот сам её не скинул.

— С каких это пор господин Мещёрин отъезжает от штаба дальше, чем на две сажени? — внешне невозмутимо парировал корнет.

— Это касается только меня и Вашей, между прочим, излюбленной первой роты, — поддел Николай, прекрасно осведомлённый о дружбе гусаров и артиллеристов.

Павленцов вздрогнул и наконец оторвал взгляд от земли, подняв глаза на Мещёрина:

— Первая рота? Я, признаться, направляюсь туда же. Неужели там ещё что-то стряслось?

— Не знаю, какие причины ехать у Вас, но лично у меня дело довольно щекотливое, — хмуро ответствовал дипломат.

Александр медленно остановился, Николай последовал его примеру, и оба офицера встали посередине дороги, вперив друг в друга взгляды. Никто не решался первым раскрыть карты, но любопытство было сильнее, и оно заставило Александра тихо, словно невзначай, спросить:

— Крейтер, да?..

— Крейтер.

Ненавистная фамилия прозвучала, словно сигнал к наступлению.

— Нет… Нет, не может быть! Он же <i>меня </i>послал с… поручением!

— Талимин?

Павленцова передёрнуло от этого слова.

— Да. Именно он. Прогнать сквозь строй со шпицрутенами, — его голос дрогнул от режущего слух названия длинных шестов, которые ожидали провинившегося.

— Александр, позвольте мне дать совет нам обоим.

Корнет выдохнул и встряхнул кудрями.

— Mon ami<footnote>друг мой</footnote>, не время отчаиваться, — произнес Мещёрин, словно стараясь самого себя убедить, что надежда ещё есть.

— Нет, ну какая же сволочь!.. — Павленцов не смог договорить, задохнувшись от негодования.

— Согласен полностью. Я уже хотел в лицо ему сказать, что не его адъютант, чтобы с поручениями носиться, но рядом почти весь штаб был, так что это бы не помогло.

— Если бы не донёс я, передал бы ты. Перестраховаться решил, сукин сын! — не помня себя от ярости, прошипел Павленцов, в гневе забывшись и перейдя на «ты».

— Подлый приём, — поддержал его Николай, — однако… теперь у нас есть шанс!

— Что ты имеешь в виду? Неизвестно, сколько ещё мерзостей он провернул за нашими спинами.

— Это, конечно, верно, но зато теперь мы знаем, что Крейтер отправил передать приказ не только тебя, но и меня вдогонку. Скорее всего больше он никого трогать не стал, а мы уже на шаг впереди него, потому что генерал очевидно не рассчитывал, что наша встреча произойдёт.

— Либо… либо Крейтер ещё дальновиднее, чем кажется: он мог заметить наши… <i>разногласия </i>и решить, что мы захотим посоревноваться. Возможно, его расчёт был как раз на то, что это подстегнёт нас донести приказ быстрее и не позволит замять этот случай.

— Вы поразительно хорошо угадываете мысли этого мерзавца, — Николай отправил Александру мимолётную ухмылку, но тут же посерьезнел: — Однако же, у нас уже больше информации, чем предполагалось в его плане.

— Так-то оно так, но… чем нам это поможет?

— Пока не знаю — но, в любом случае, это лучше, чем неведение. Вместе уж точно что-нибудь придумаем.

Александр взглянул на Мещёрина, и азартные искорки в глазах Николая разом зажгли в нём тысячи фейерверков, в точности таких, какие он видел на одном из праздников в Петербурге, когда весь небосклон взорвался мириадами дрожащих искр. Он немного смешался и, чтобы продолжить диалог, спросил о том, что волновало его с самого начала их разговора:

— Я только одного понять не могу: тебе-то это зачем? Ладно я, ребята из этой роты мои друзья и товарищи, но тебе какая выгода от такого риска?

— А вот какая: если так и дальше пойдет, то во всей армии не останется ни одного здорового солдата, а это уже позор для Российской Империи.

— Ты опять за своё? — подколол его Павленцов с улыбкой.

— Конечно! Служу своей Родине! — преувеличенно торжественно провозгласил Мещёрин, сделав под козырёк, за что заслужил ощутимый толчок в плечо от рассмеявшегося Александра.

— Дерёшься? Я бы предпочёл проверить твою силу в несколько иных обстоятельствах, — Николай вскинул брови и искоса посмотрел на Павленцова, но сразу же отвёл глаза, напоровшись на его смелый взгляд.

— Осторожнее, Мещёрин, как бы Вам самому не попасть под проверку!

Настала очередь Николая заливаться горячим румянцем.

— Ладно, уважаемый корнет, поедемте дальше, а то мы так до заката провозимся.

Александр только задорно хмыкнул, пришпорил Аргу и поспешил вслед за Николаем по залитой солнцем каменистой дороге, которая теперь им обоим казалась не такой уж и страшной.