Фургончик малинового цвета, глухо рыча мотором и трясясь, подъехал к большому дому с оранжевой крышей на Драйв Саммерс. Калитка дома была оформлена в виде пчелиных сот, а почтовый ящик неподалёку по форме напоминал улей. Кассандра Сэйбл резво выскочила из кабины, за ней поспешили тощий беспокойный Тони и ещё один, самый крупный, прихвостень-здоровяк с таким выражением лица, что уж точно жди неприятностей. Остальные двое мужичков-куниц остались ждать их в фургоне. Кассандра была на взводе — белая рубашка помята, брючки в пыли, волосы взмокли, а идеальная укладка растрëпана.
— Баджер! Барсучий сын! Открывай, ты, недоумок! — завизжала она, стуча в дверь своим маленьким кулаком с такой силой, что казалось будто весь дом завибрировал. Здоровяк, мрачно глядя на свою взвинченную хозяйку, подвинул её и молча приложился плечом о дверь, выставив замок. Лёгкая деревянная дверь явно не была рассчитана на то, что в неё будут врываться, и с протяжным скрипом отворилась. Этот дом когда-то давно радушно принимал только друзей с самыми добрыми намерениями. Сейчас же многое изменилось. Гостиная была обставлена мягкой мебелью с оранжево-жёлтой обивкой, а у огромного закопченного камина стояло плетëное кресло-качалка с клетчатым пледом. Но, несмотря на уютную обстановку, было ощущение, что дом словно осиротел.
— Баджер! — снова завопила Сэйбл. На этот раз на её крики и шум, выпучив чёрные круглые глаза и поспешно запахивая банный халат на бегу, спустился вниз Дюк Баджер.
— Ты что вопишь, идиотка?! Что вы сделали с дверью, вашу мать?!
Дюк Баджер оказался коренастым медоедом лет сорока с лишним, его лицо было перекошено, седовато-белые волосы среди чёрной шерсти стояли торчком; на них остались хлопья мыльной пены.
— Наслаждаешься жизнью в доме своего якобы родственничка? В ванной плескаешься? — Кассандра схватила Баджера за отвороты халата, который был ему явно велик, и тот неприятно расхохотался. Складки его носа собрались гармошкой, губа вздëрнулась, обнажая ряд некрупных, но острых желтоватых зубов. Он нагло глянул на Сэйбл сверху.
— И что? Чё ты припëрлась сюда, неугомонная? Мы же договаривались, ты и твоя шайка свои носы сюда не суëте! Или ты хочешь "засветиться"?!
— Мы уже засветились, Баджер! Надо валить всем, пока не поздно! — в отчаянии закричала Кассандра прямо ему в лицо. В её глазах плескался страх.
— С какой это стати?! Ты ещë не грохнула дедулю Джо Хизера, чтобы я мог продать его пасеку твоему дядюшке! Я выполнил свою первую часть договора, устранил ваших конкурентов с рынка, подкинув ульи с пасеки Джо, а ты нет! Сделаешь дело и вали куда хочешь, Кэсси! — зло сказал Баджер, оттолкнув её от себя. Здоровяк-куница молниеносно отреагировал, перегородив даму, и угрожающе оскалил зубы перед Баджером.
— Эй ты, — забасил он, — только ещё хоть раз тронь мисс Сэйбл, кусок говна, и я пробью тебе башку, пискнуть не успеешь.
— Ты думаешь меня напугать, крыса? У меня в башке пластина! — оскалился Баджер, бешено вращая глазами и стуча себе по голове кулаком. Худенький юркий Тони заскулил, пропищав:
— Эй-эй-эй, ребята, ребята, ребята! Полегче! Давайте присядем и всё спокойно обсудим!
— Что можно обсуждать с этим тупым барсуком, Тони! Баджер, ты понимаешь, к нам пришли копы, а мы сами только что из участка! Чудом выкрутились! — Кассандра тыкала ему в нос своим наточенным острым ноготком, но Баджер лишь продолжал издевательски усмехаться и скалиться.
— Во-первых, я тебе не барсук, дамочка! Я медоед! Ещё раз так назовешь меня, и я сверну тебе шею! Во-вторых, кто налажал, я или ты и твои отсталые в развитии крысы?! — Дюк бухнулся в огромное кресло-качалку, которое, как и халат, было ему совсем не по размеру, что лишний раз намекало — он здесь только лишь гость, и то незваный.
— Какая разница теперь, кто налажал, идиот?! Сейчас надо валить! Из города! — вопила Кассандра.
— Так ты сама идиотка. Я же сказал, на кой чëрт вы торчите в этой своей развалюхе? Вы ещё три дня назад должны были свалить оттуда! — распаляясь всё больше, Баджер сильнее корчил рожи и раскачивался в кресле. Бахрома клетчатого пледа методично качалась в такт креслу, подметая пол.
— Сегодня хотели! Но сначала один свалился на голову, потом ещё один типа клиент, а оказалась подсадная утка! — Кассандра тоже обессиленно рухнула на диван напротив, обхватив голову руками. Баджер вдруг умолк, задумавшись.
— Про меня они ещё ничего не знают. Так что я чист. Значит, это ваши проблемы, не мои. Едем в дом престарелых навестить дедулю... — начал угрюмо он, но Сэйбл подскочила на диване.
— Да ты, верно, совсем дебил?! Ты слышал вообще, что я тебе говорила сейчас? — прошипела Сэйбл и запустила в лицо Баджеру диванную подушку. Он, снова похохатывая, ловко поймал её.
— И чë? Грохнете деда и валите. Пасеку продам, как только получу наследство. Всё ровненько будет. Обещанное мистер Сэйбл получит, — осклабился Дюк. — И вообще, твой дядя не из бедных, если что, отмажет, найдёт хорошего адвоката, даст на лапу какой-нибудь шишке из департамента полиции. Разве нет?
Кассандра в отчаянии взвыла так, что худышка Тони вздрогнул, а здоровяк сделал каменное лицо.
— Нет! Нет, нет и нет! Это тебе не наша деревня, олух, это Дакбург! У дяди Роджера нет здесь таких связей! Он же не гусь какой-нибудь, он соболь! И ты правда думаешь, я не расскажу о тебе, если попаду в тюрьму? Мы соучастники! Мы в одной лодке, дубина, понимаешь?!
— Ладно, ладно! Не истери, детка, — помрачнел Баджер. — Давай выкладывай, кто к тебе приходил и что предъявлял.
Кассандра, горько вздыхая и театрально откидываясь на диванные подушки, в подробностях рассказала Баджеру о всех сегодняшних злоключениях. И о детективе Карле Борге, которого они связали, когда тот свалился с чердака на лестницу (о том, что он детектив, они и правда поначалу не знали, а повязали просто на всякий случай с намерением позднее расспросить, что он за проныра такая), и о милом и интеллигентном мистере Пиквике, который также оказался копом и пришёл выведать информацию под видом бизнесмена, а нашёл связанного Борга в подсобке, и о последующем нагрянувшем наряде полиции в их "Блуберри". Кроме того, в участке они просидели чуть ли не полтора часа, у них взяли образцы шерсти, допросили, составив протокол, и отпустили восвояси, взяв с них подписку о невыезде.
— Вот и всё. И сказали, что позвонят и вызовут на допрос, — заключила Кассандра. Баджер почесал затылок — видимо, там титановой пластины у него не было, и он таким образом пытался стимулировать свои немногочисленные нейронные связи в мозге, оставшиеся у него после старой травмы.
— Кэсс, давай рассуждать логически, — сказал Баджер, и та сразу напряглась, зная, что логика это не его. В противном случае он не прокололся бы где-то, подбрасывая ульи Блумфилду, и копы бы не стали следить за ними. Так или иначе, она предпочла промолчать и выслушать его. — Тебе ничего не предъявили, следил коп, один, другой, но детка! Если бы у них что-то было на тебя, ты бы сейчас не сидела здесь передо мной, верно?
— Верно. Но это пока нет! Для чего-то они же взяли нашу шерсть на экспертизу, Баджер?
— Но ульи подкидывала не ты, а я. Шерсть там скорее всего моя, может, осталась на улье. Так что расслабься, не кипишуй, — Дюк усмехнулся, продолжая раскачиваться в кресле, но уже размеренно.
— А шерсть Тони?! — воскликнула она, дернув за руку испуганного Тони.
— Малыш был в комбезе, перчатках. Говорю же, там может быть или моя шерсть, или самого Блумфилда.
— Вдруг у них есть что-то ещё? Кроме шерсти! — настороженно предположила Кассандра. Баджер махнул рукой.
— Ничё у них нет. Нас никто не видел, да и никто не смотрел, я вел тачку виртуозно, пока Тони творил трюки. Верно, Тони?
— Да, — пискнул Тони, беспокойно глянув на хозяйку. — Всё сделали быстро, ты меня знаешь, Кэсси. Я же раз-два-три и готово.
— Ладно. Хватит разводить нюни, — жёстко сказал Баджер, спрыгнув с кресла. — Не будем терять время понапрасну. Раз так, надо обстряпать всё быстрее.
— Да ты с ума сошёл?! Надо валить и лечь на дно! — ахнула Кассандра. — Мы никуда не поедем.
Все трое категорично замотали головами, а Баджер молча пошёл наверх. Кассандра глянула на своих парней и скомандовала:
— Валим отсюда, мальчики, — и они поспешили уйти прочь из дома. Но уехать им не удалось — прямо у фургона, когда Тони уже завёл мотор, их остановил звук стрельбы в воздух. Здоровяк снова тут же загородил Кэсс, а Тони за рулём жалобно заскулил. Рядом с выбитой входной дверью стоял Баджер, придурковато ухмыляясь. Он был уже переодет в джинсы, футболку и с охотничьим ружьём наперевес, которое направлял теперь в них. Он грубо сказал:
— Чë пялимся? Едем выполнять грязную работëнку. Точнее выполнять будешь ты и твои прихвостни, детка, а я так. Чисто для вашей мотивации, мисс Сэйбл.
Против лома нет приëма, и банда Кэсс под дулом охотничьего ружья Дюка Баджера мчалась по дороге в направлении дома престарелых, где уже несколько месяцев содержался огромный и грозный когда-то, но сейчас совершенно беспомощный старик Джон Хизер. Он-то и был настоящим хозяином дома под номером двадцать четыре на Драйвер Саммерс и, конечно же, самой пасеки "Хизер". По дороге Баджер приложился к фляжке с бренди пару раз и продолжил освежать память Кассандры, напоминая, что да как она должна сделать.
— Дедуля под капельницами лежит по ночам, только раствор переставишь. Ну, ты знаешь сама. Пока до тамошних дойдёт, к утру откинется. Сто лет деду, пора уже ему на покой. Ну, всё как мы обговаривали, помнишь, да?
— Угу, — едва слышно проговорила Кассандра, хмуря тонкие брови. Их автофургон мчался вперёд, навстречу скорейшему тюремному сроку, как уже осознала Кассандра. Вдруг Тони, сидевший за рулём, заметил силуэт фигуры, который усиленно махал рукой у обочины, и пискнул:
— Ой, это же тот Пиквик. Это же тот самый коп, Кэсси! Ловит тачку, — вдалеке у дороги действительно стоял мистер Пиквик, но прежде чем Кассандра успела хоть как-то отреагировать, Баджер проорал:
— Подсадной утëнок? Ща мы его проучим! Тони, жми на тормоз, подберëм красавчика!
— Зачем?! — зашипела Кассандра, хватаясь за голову, но вопрос был скорее риторический — алкоголь даже в небольшом количестве сносил и так некрепкую крышу Баджера начисто. Тони испуганно притормозил, боясь ослушаться неадекватного подельника. За Питером пошёл сам Дюк. Доктор же, поняв наконец, кого он тормознул, замер и встал как вкопанный, завороженно глядя на ружьё Баджера. Ледяной ужас сковал его сердце, он с тоской подумал о дочери и своих пожилых родителях.
— Здравствуйте, сэр, — только успел вымолвить он и едва сделать шаг назад, как медоед схватил его за шиворот рубашки и как котёнка оторвал от земли. Телефон дока, выпав из ослабевшей от страха руки, глухо ударился о землю.
Теперь в кабине фургона сидело уже не трое, а четверо — Тони за рулём, к нему жалась Кассандра, а рядом Дюк. Питера он посадил прямо себе на колени, больно сдавив одной рукой под рёбрами, словно большую плюшевую игрушку. Ствол же ружья прижал к клюву смирившегося со своей незавидной судьбой селезня. Сэйбл в шоке от происходящего быстро глянула на Питера и уставилась на дорогу.
— Ох, приятель, если бы ты только знал, как же я ненавижу легавых, — очень довольным и пьяным голосом заявил Баджер, скосив глаза на Питера. Тот обречённо вздохнул.
— Понятно.
— Чего тебе понятно, гусь лапчатый? А, кстати, гусятину я очень люблю. Помню, бабуля покойная жарила гуся на праздники. А ты любишь жареных гусей, приятель? — хохотнул Баджер. Было понятно, что у него на подкорке включился какой-то древний и весьма неприятный охотничий инстинкт, — видимо, он любил поиграть со своими жертвами, как кот с мышкой. Питер поморщился и спокойно заявил (он сам был удивлён, что его голос почти не дрожал):
— Мне понятно, что вы не любите копов. На счёт гусятины — нет, я в принципе не ем мясо — слишком тяжёлая пища для меня, с детства не люблю. Я люблю рыбу и морепродукты. Да и, кстати, я не гусь, я селезень.
— Ха-ха-ха! Малахольный, что ли? Впервые вижу таких копов, он точно легавый, Кэсс? — Кассандра была не в состоянии вступать в диалог и лишь сильнее вжалась в Тони, промолчав. Питер снова отважился подать голос, отодвигая лицо от ствола.
— Позвольте мне ответить на вопрос, адресованный мисс Сэйбл, сэр. Думаю, в той суматохе она не совсем разобралась в происходящем. Я действительно не полицейский.
— А кто тогда? — слабым голосом наконец спросила Кассандра.
— Я судмедэксперт, — признался Питер. Баджер, прихватив его сильнее, проорал:
— Чего-о? Какой-какой эксперт?
— Судебно-медицинский. Провожу вскрытия и пишу заключения в основном. Коронер, проще говоря, — сдавленно проговорил док.
— Брешешь! — расхохотался Баджер. Питер жалобно улыбнулся.
— Ни в коем случае не вру. Но да, мне сразу никто не верит. Меня просто взяли поработать под прикрытием. Сказали, типаж подходящий.
— Коронер, значит? Это получается, если кто помер, то ты у него там в кишках копаешься? И потом говоришь, от чего тот копыта двинул? — Баджер удивлённо приподнял короткие лохматые брови. Питер снова, едва дыша, произнёс:
— Да, сэр... В общем и целом, всё верно. Не могли бы вы не давить так сильно... на рëбра?.. мне больно...
— А я-то думал, что это у меня работа была дерьмо, когда в восемнадцать травил тараканов и крыс по трущобам, — полностью игнорируя просьбу Питера, расхохотался Дюк. — Ну-ка скажи, док, как профи — если старому деду вот с этим капельницу сделать, он помрёт?
Баджер приотпустил его и, пошарив в бардачке, вытащил плоский флакон с прозрачной жидкостью, сунув Скайларку под клюв. Питер облегчённо выдохнул и уставился на название. Проговорил осторожно:
— Это зависит от многих факторов... Но в больших дозах данный препарат действительно может вызвать сердечный спазм и остановку сердца. Без назначения врача не стоит заниматься самолечением... Ох... — Баджер, спрятав флакон, снова сдавил его левой рукой. Кассандра застонала, проговорив сквозь зубы:
— Идиот... — но Дюк, казалось, её не слышал, а Питер осторожно поинтересовался:
— Могу я узнать, куда мы держим путь?
— Да мы-то в "Клëн". К дедушке Джону Хизеру, слыхал про такого?
— Э, нет, — робко солгал Питер, вспомнив пасеку с таким названием и быстро сопоставив некоторые факты. — Я сам из Сен-Канара, здесь всего пару месяцев.
— Помойка, бывал там. Но лучше бы ты там остался, гусь лапчатый! — довольно заржал Баджер. — Потому что сейчас ты с нами не поедешь, мы тебя тут оставим... Ну-ка, Тони, давай сюда сворачивай! — приказал Баджер, и Тони притормозил. У дороги был сплошной густой лес, туда-то медоед и поволок своего случайного пленника, прихватив Тони, Кассандру и одного здоровяка из фургона. С собой Дюк взял большой моток крепкой верёвки. Оставшиеся грустные куницы, высунув острые лица из фургона, внимательно следили, в каком месте исчезли пять фигур, скрывшись за кустами и деревьями. Питер, постоянно спотыкаясь, шёл вперёд, подгоняемый Баджером, точнее дулом его ружья, которое упиралось ему между лопаток. Доктор машинально просчитывал в своей голове, какая будет травма от огнестрельного выстрела из ружья ему в спину, если медоед выстрелит. Заодно прощался с жизнью, а перед мысленным взором его стояли чёрные насмешливые глаза Кабреры. Злости на неë совершенно не было — скорее странное сожаление, что он был с ней знаком так мало. Шли они минут пятнадцать, так как Баджеру это быстро надоело, и, остановившись у одной сосны, он заявил кунице-здоровяку, бросив в него мотком верёвки:
— Ну-ка, привязывайте его повыше. Тони поможет. Чтоб дикие волки сначала ноги отгрызли, гы-гы.
— Баджер, ты совсем идиот? — зашипела совершенно вымотанная Кассандра. — За каким чёртом ты его вообще подобрал и привязываешь здесь?!
— Дура ты. Потехи ради. Пущай повисит. Интересно, его сожрут или от холода окочурится? — хохотнул довольный Баджер, глядя, как здоровяк, легко подхватив Питера за подмышки, поднял и прижал к сосне. Тони же суетливо начал привязывать несчастного, скача вокруг дерева.
— Это ты дурак! На нас повесят два убийства, похищение, мы будем сидеть пожизненно, кретин! А если его найдут живым, он и про Хизера расскажет!
— Не найдут, — уверенно заявил Баджер. — Я уже так делал. Того же не нашли.
Кассандра в ужасе отпрянула от него, застучав зубами, — её охватил озноб и от прохладной августовской ночи с неприятным ветром, и от страха. Питер же испытал восторг, который он старательно пытался не показывать, — о боже, его просто оставят здесь привязанным к дереву, всего в одном метре от земли? Не повесят, не пристрелят, а всего лишь оставят в лесу? Внезапно Тони быстро прижался боком к сосне, к руке Питера, сделав вид, что проверяет верëвки. Его узкая ладонь с силой втиснула ему в кулак что-то маленькое цилиндрической формы. Питер машинально сжал предмет, стараясь не подать виду, что получил какой-то подарок. Здоровяк же не только не выдал приятеля, а наоборот, прикрыл от глаз Баджера эту едва уловимую суету. Питер непонимающе уставился на Тони и беззвучно выдохнул "спасибо".
— Ну, бывай, гусь лапчатый. Если замёрзнешь за ночь, считай повезёт. Ну а если волки или медведь, то извиняй, — Баджер больно похлопал Питера по плечу, а затем по щеке.
Радость от осознания, что Питер не схлопочет пулю, быстро улетучилась после того, как он остался один. Ночью, в глухом лесу, практически обездвижен — это было действительно жутко. Грубая толстая верёвка неприятно давила: её туго затянули на нём от груди и до самых запястьев. Дул неприятный порывистый ветер, совсем не характерный для обычно очень тёплого августа. Питер задрал голову, глянув на чернильно-синее ночное небо с звëздами и крону дерева, к которому был привязан. Мрачные тучи зловеще сгущались, закрывая собой слабый свет полумесяца. Где-то вдали, как и предсказывал неистовый Баджер, тоскливо завывали волки, и у Питера пошёл мороз по коже, а перья встали дыбом. Предмет, который дал ему на прощание сердобольный Тони, оказался маленьким фонариком. Видимо, он это сделал в надежде, что Питера отыщут с ним быстрее, и тогда уже их самих копы освободят из рабства медоеда. Выждав минут примерно двадцать после ухода банды, Питер принялся лихорадочно нажимать на кнопку в основании фонарика, включая и выключая свет. Он переворачивал его в свободной от верёвок ладони, направляя свет то вглубь леса, то вверх. Слабый голубоватый свет фонарика словно тонул в ночной темноте густого леса. Поняв, что от одного луча в кромешной тьме толку мало, Питер попытался кричать, продолжая одновременно щёлкать кнопкой:
— ЭЙ! ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ! Я ЗДЕСЬ!
Но его голос, как и свет фонаря, словно проглотила ночная мгла и тишь. Над его головой пронзительно заухал то ли филин, то ли сова; дикая птица глухо захлопала крыльями, и силуэт её огромной тени напугал его ещё больше. Приступ паники накрыл Питера с головой, и чтобы побороть этот ужас, в отчаянии он запел сначала тихонько, а затем всё громче и громче.
— Жили у бабуси два весёлых гуся!.. Один серый! Другой белый! Два весёлых гуся!.. Жили у бабуси-и два весёлых гуся-я, один серый, второй я, невезучий дуралей!.. По-мо-ги-те!.. Пя-ятнадцать челове-е-ек на сундук мертвеца-а! Йо-хо-хо! И бутылка рома-а-а!
Он замолк, пытаясь прислушаться, — вдруг кто-то услышал его? Но нет. Вокруг были едва слышны лишь крики птиц, шум ветра, треск сучьев и шорох листьев. А ещё всякие непонятные звуки, происхождения которых было неизвестно Питеру. Внезапно ему на клюв упала крупная прохладная капля. "О нет. Ну прекрасно. Если пойдёт дождь, я точно тут долго не протяну," — мрачно подумал Питер. Дождь не просто пошёл — он хлынул потоком, гулко барабаня по кронам деревьев и земле. Доктор быстро промок насквозь — и его тонкая рубашка, и перья; русые волосы прилипли к лицу. Порывы ветра казались ему теперь ледяными. Он совсем продрог. Питер закрыл глаза и представил, что находится на дрейфующем корабле, один-одинëшенек в целом океане. И неизвестно, когда прибудет спасательная шлюпка. И прибудет ли? Может быть, они найдут его только на утро, а к тому времени он, возможно, отправится на тот свет. Питер понятия не имел, сколько прошло времени, может час, а может два, а может и три. Тело и рука с фонариком совершенно онемели от тугих верёвок, он нажимал на выключатель всё реже, ни кричать, ни петь он уже не мог — голос его сел и охрип. Питер подумал, что надо бы начать молиться, — но он имел слабое представление, как это делать, он был убеждённым атеистом; доктор вырос в семье врачей, где была одна истинная вера, — в науку, медицину и здравый смысл. Ужасно хотелось спать, немного кружилась голова. Питера била мелкая дрожь. Наконец, дождь почти стих, и капли медленно стекали с его опущенного клюва. Внезапно пришло равнодушие и принятие своей участи. Он почувствовал, как его всё сильнее и сильнее окутывает дрëма. Словно бы огромная бездна затягивает всё глубже, и глубже, вниз, вниз, в какой-то тёмный водоворот. Он чуть приоткрыл глаза, и ему почудилось, что лес вокруг него плывёт, будто он плавно кружится на карусели. Питер понимал, что, заснув, вероятно, он уже не проснётся. Но сил сопротивляться совсем не осталось. "Я только немного посплю, отдохну, а потом ещё поборюсь," — подумал Питер и тут же отключился.
"Нельзя сдаваться. Никогда не сдавайся, Питер!" — вдруг раздался громкий настойчивый голос, смутно напомнивший ему то ли голос матери, то ли... Офицерки Кабреры? И ещё один, другой голос, тоже женский, но незнакомый.
— Да не переживайте вы, максимум простуду схватит. Сейчас отогреется, очнётся ваш судмедэксперт.
— Питер! Питер! Проснитесь! Вы меня слышите, хороший мой?! — маленькая тёплая ладонь настойчиво хлопала его по щеке. Он вдруг понял, что лежит, но не на траве, а на чём-то мягком и теплом, и сверху него тоже что-то очень тёплое. Колючий укол в вену вдруг привёл его в чувство — он распахнул глаза и увидел испуганное, но тут же ставшее радостным лицо Кабреры.
— Вы назвали меня по имени впервые. Это так приятно. А как вас зовут, офицер Кабрера? — спросил, слабо улыбаясь, доктор Скайларк.
— У него шок, — сокрушенно пожаловалась М'ма докторке, которая чуть ранее так ловко вколола ему что-то. Врач скорой помощи, внутри которой и находился сейчас Питер, ответила:
— Говорите с ним, офицерка. Пусть будет в сознании.
— Ладно. Расскажете, что случилось, доктор Скайларк? Кто вас там привязал, мисс Сэйбл? — спросила Кабрера.
— Если только снова назовёте меня по имени и назовёте своё, — он глупо и расслабленно улыбался. Питеру ещё никогда в жизни не было так хорошо — по жилам ему, верно, пустили что-то необыкновенное, — а ещё пришло осознание, что он будет жить, и это также делало его счастливым.
— Ладно, Питер, — проговорила детективка и после паузы нехотя произнесла. — Мария Антония Магдалена Алдонса. Довольны?
— О боже, — тихо проговорил Питер. — Это очень, очень красиво. Я постараюсь запомнить все четыре. Вы знаете, у меня тоже есть второе имя, не четыре, да... Но два... Питер Ричард... Моя мама назвала меня Питер, а папа хотел другое имя, потому что он Ричард, его отец Ричард, и мой дедушка... И пра-дедушка... подождите. Дедушка? — вдруг он нахмурил брови, вспоминая что-то, и, распахнув глаза, закричал. — Дедушка! Дедушка Джон Хизер, Кабрера!
— Что вы ему вкололи? — проговорила Кабрера, беспокойно глянув на врача. Та невозмутимо пожала плечами.
— Да просто глюкозочку. Всё нормально, уже очухался.
— Детектив Кабрера! Джон Хизер в "Клëне"! Послушайте, что такое "Клён"?!
— Дом престарелых, — ответила за неё докторка. — Не нервничайте так, мистер Скайларк.
— Они хотят убить Джона Хизера, хозяина той второй пасеки, поставить ему капельницу с... — он назвал какое-то название препарата, которое Кабрере ни о чём не говорило, и Питер принялся объяснять. — Если ему прокапать весь флакон, у него начнутся сердечные спазмы, остановка сердца, Кабрера!
М'ма, нахмурившись, слушала доктора, пытаясь понять, говорит он всерьёз или бредит. Докторка тем временем уже измерила ему давление.
— Мистер Скайларк, если вы будете так нервничать, спазмы начнутся у вас, — заявила докторка, снимая манжету тонометра. Но Питер не унимался и продолжил сбивчиво восклицать, одновременно убирая руки врача скорой помощи, которая настойчиво пыталась уложить его вновь в горизонтальное положение.
— Ах, да бросьте! Я был двенадцать лет женат на кардиохирурге, и она только и делала, что проверяла мне сердце! Я просто немного взволнован, да и перепугался сегодня до смерти! Кабрера, детектив, Мария Антония... э-э, и ещё два имени, я вас прошу! Вызывайте туда этих!.. Ваших пунктуальных девочек или мальчиков, кого-нибудь с пушками! У него ружьё! Он вооружён, опасен!
— Джон Хизер, хозяин пасеки "Хизер"? Он в доме престарелых "Клëн", и ему грозит смертельная опасность, верно? — быстро и чётко скороговоркой проговорила Кабрера. Питер счастливо закивал, обрадовавшись, что его поняли.
— Да, да! Они хотят убить его! Точнее он, тот, кто придумал оставить меня там в лесу, на сосне, барсук, точнее он медоед. Мисс Сэйбл звала его Баджер. Вы вызовете ваших коллег с пушками?..
— Непременно, доктор, — сказала Кабрера, сощурив глаза и набирая номер на своём мобильном.
— Кабрера, опять вы? — язвительно хмыкнул Борг, скрестив руки. — Опоздали, мы уже всех забрали.
Они стояли у постели мистера Хизера напротив друг друга, а сам столетний старик внимательно слушал обоих, переводя взгляд то на одного, то на другого детектива, и улыбался, тяжело дыша. Рядом сидела сотрудница дома престарелых в форменном белом фартучке с вышитой эмблемой, листочком клёна, так же с любопытством слушая копов. За окном уже рассвело.
— Я в курсе. Молодцы. Мы с вами тогда приняли верное решение, когда разделились. По следам шин и мятым кустам было ясно, что они закинули дока в лес, слава богу, что живого. Вы, преследуя их, спасли жизнь мистера Хизера, а я вовремя нашла доктора, полиция и скорая тоже быстро приехали.
— Как Питер? С ним всё в порядке? — поднял брови Борг. Кабрера кивнула.
— Жив и даже относительно здоров. Мы нашли его спустя часа четыре, как зашли в лес. Сильно замёрз из-за дождя и ветра... Они привязали его к дереву. Это он сказал мне, что Баджер и шайка Сэйбл собираются сделать. Я только хотела вызывать наряд в "Клëн", как мне позвонил лейтенант Почард, нам в отдел пришёл срочный вызов о покушении на убийство, и я взяла это дело. Так что это теперь и моё дело тоже. А вы займитесь делом Блумфилда и снимите с него обвинения.
— Ах, вы меня обыграли, Кабрера, — коротко рассмеялся Борг. — Всё-таки оттяпали кусок моего расследования. Но теперь по праву. Вы ведь пришли допросить мистера Хизера?
— Ага, — детективка посмотрела на старого медведя. Тот молча протянул к ней большие дрожащие руки, словно хотел обнять, но затем снова смиренно положил их поверх одеяла. Его сиделка машинально погладила дедулю по голове, успокаивающе улыбнувшись ему. Борг с сомнением протянул:
— Не думаю, что вам удастся это сделать. Мистер Хизер, э-э... В общем, ничего не может сказать по существу. Этот Баджер появился в Дакбурге полгода назад, представился дальним родственником, предоставил какие-то бумаги. Он и сдал его сюда. Но стоит лишь взглянуть на них обоих, как становится понятно, что вряд ли их могут связывать родственные узы. Мистер Хизер гризли, а Баджер оказался медоедом.
— Вот как. Ну, в любом случае я должна попытаться сначала поговорить с ним, а потом уже с директором и персоналом "Клëна", — задумчиво сказала Кабрера, а Джо Хизер снова потянул к ней ладони, желая обнять. Кабрера подошла к нему ближе, сиделка быстро встала, уступая ей место. Хизер проговорил слабым надтреснутым голосом:
— Молли? Здравствуй, Молли, внученька, — Борг посмотрел на Кабреру, словно говоря "я предупреждал". Но она ничуть не смутилась, а просто обняла его в ответ. От него пахло какими-то горькими травами, лекарствами и, удивительно, мёдом.
— Здравствуй, дедушка, — спокойно сказала М'ма. — Ну, как ты тут?
— Ты приехала? — прошамкал дед.
— Да, я приехала. Тебя тут не обижают?
— Нет, нет, милая, — старик-медведь беззубо улыбался и, пошарив у себя под подушкой, достал пачку печенья. — Вот. Возьми, Молли. Тебе припас. Ты ведь любишь печенюшки, Молли, а? Дедушка помнит, что любишь...
— Спасибо, дедуль. Но лучше ты себе оставь, мой дорогой. Ты же должен хорошо питаться, — серьёзно проговорила Кабрера, вздохнув. Борг, видимо, не выдержав такой душещипательной сцены, неловко заморгал, отвернувшись, и поспешил выйти вон из комнаты. Сиделка тихонько промокнула выступившие слезы уголком платка.
— Я хочу домой, Молли. Ты теперь будешь чаще навещать меня? — жалобно проговорил старик.
— Я буду приходить теперь очень часто, дедушка, обещаю. Так часто, что даже надоем.
Был последний день лета. В это время солнечный свет становится особенно золотистым и мягким; кабинет доктора Скайларка был наполнен им. Большие настенные часы с чёрным циферблатом показывали без четверти три. Питер, Бернадетт и Элис громко смеялись: доктор в мельчайших подробностях рассказывал девушкам обо всём, что с ним произошло. После приключений с детективами и недельного больничного он впервые пришёл на работу. Как и предположила докторка скорой помощи, он подхватил простуду. Голос у него всё ещё был чуть осипший, но в целом Питер чувствовал себя прекрасно.
— Девочки, вы хоть представляете, как мне было неловко, когда я узнал, каким чаем я их напоил, ха-ха-ха! Чай для похудения, боже, с тем самым эффектом, ну вы понимаете! Ужас просто, да ещё и крайне вредная вещь!
— Ой не могу! Зачем вы вообще купили его, доктор, в этой китайской лавке? — смеялась Элис. Питер пожал плечами.
— Я брал там другой, зелёный с манго, отличный, кстати, мы его с вами пили. Я и подумать не мог, что у них есть подобный ассортимент, чай и чай. С ягодками, аромат был прекрасен, когда я его заваривал. Если бы я знал, что из-за него меня похитят, лучше бы я сам его выпил, — хихикнул Питер. Бернадетт фыркнула:
— Теперь берите только с описанием на английском, док. А то я с вами чай больше пить не буду.
— Ох, Берни, ну, я постараюсь. Обычно я очень внимателен, но правда не ожидал такого подвоха от чайной лавки. Весьма и весьма неловкая ситуация. Надеюсь, детективы не сочли меня странным. Хотя я бы на их месте так и подумал.
В дверь внезапно постучали, и к ним — на удивление очень осторожно, а не как обычно стремительно, — зашла детективка Кабрера, чуть смущённо улыбаясь.
— Hola, ¿cómo estás? Можно к вам? — проговорила она. Бернадетт тут же бросилась её обнимать и кружить по кабинету в своих объятиях.
— М'ма! Привет, привет, привет! Я так рада, так рада! Спасибо тебе!
— Хей, детка, полегче! — рассмеялась Кабрера. — Ты завалила мой стол мёдом и рыбой, Берни, признавайся?
— Конечно я! Точнее, это мама и папа. Никак не могла тебя застать, детективка Кабрера, ты совершенно неуловима! Грегори передаёт своё сердечное спасибо! Мы все так благодарны тебе!
— Берни, не стоит, не за что меня благодарить! Грегори всё равно бы отпустили рано или поздно, поверь.
— О, ну нет, вы крутая! Если бы не вы, возможно, этот Борг бы даже не задумался, что дело не такое простое с виду, как кажется! Вы особенный коп. Вам не всё равно, — запротестовала Бернадетт, наконец-то усадив М'ма на диван рядом с Элис и доком.
— Я чуть не угробила нашего лучшего судмедэксперта, сильно накосячила, — нехотя призналась Кабрера, глянув на Питера.
— Да всё нормально, детектив. Кто же знал, что так получится. Просто какое-то неудачное и нелепое стечение обстоятельств, — быстро вставил Скайларк, неловко улыбнувшись. Элис, сгорая от любопытства, спросила:
— Детектив Кабрера, расскажите поподробнее, как так всё получилось с братом Берни? А то мы сегодня уже спорили с доктором и Бернадетт.
— Оу. Ну что же, попробую рассказать. Вся эта история началась, пожалуй, с Джона Хизера. Как вы знаете, у него была, точнее и сейчас есть, пасека, — начала свой рассказ М'ма. — Последние несколько лет все дела вёл за него его друг и напарник, однако примерно полгода назад он скоропостижно скончался в возрасте шестидесяти лет. Пасека полностью отошла Хизеру, да вот беда: оказалось, он уже давно живёт в другом мире ментально, если вы понимаете о чем я.
— Если честно, не очень, — проговорила Элис. Кабрера вздохнула.
— Элис, ему сто лет стукнуло в прошлом году, но дело не в этом. Он совсем ничего не помнит и толком не соображает. Буквально что было вчера, даже час назад не помнит. Никого не узнаёт. Все его воспоминания заканчиваются на внучке Молли, а он её видел в последний раз когда та была ещё маленькой девочкой. Сейчас же Молли Хизер почти столько же, как и мне, и живёт она далеко отсюда, но об этом потом. В общем, дедушка в маразме. Сотрудники его пасеки не смогли найти никого, никаких родственников, по всей стране подавали запросы и никто не откликнулся. И, как нередко бывает, его беспомощным состоянием решили воспользоваться люди с недобрыми намерениями.
— Ох, — сокрушённо покачала головой Берни, внимательно слушая Кабреру. Та серьёзно кивнула.
— Да. А в деревне Честертон процветала одна фирма "Медовые сласти", и пасека у них своя есть, владелец мистер Роджер Сэйбл. Мистер Сэйбл вёл дела со своей предприимчивой племянницей. Они хотели выйти в Дакбург монополистами, но, как оказалось, здесь свои монополисты — Блумфилд и Хизер.
— Жаль, что родители были не в курсе того, что происходит в "Хизер", — вздохнула Берни. — Папа сказал, Джон Хизер был всегда очень замкнут и не особо любил сотрудничать с кем-то.
— Да, в общем, ничего не вышло с продажами и поставками у Сэйбл, — продолжила М'ма. — Владельцы наших магазинов оказались консервативны, и бизнес у них не пошёл. И тут этот Роджер Сэйбл знакомится с Дюком Баджером. Надо сказать, что Баджер тип с весьма мутным прошлым. Ранее не раз судим за мошенничество и грабежи. Но Роджер Сэйбл, видимо, решил не гнушаться ничем и идти к своей цели. Сначала послал Баджера разузнать всё о дакбургских медовых монополистах. Тот сунулся сперва к родителям Бернадетт, а там не подкопаешься, — крепкий семейный бизнес, все в своём уме и на своих местах. А вот пасека Хизер оказалась более уязвимой. И тогда у них и созрел этот план. Роджер Сэйбл состряпал по своим связям Баджеру документы, что тот якобы является внуком Хизера.
— О, ну это же просто смешно, — хихикнул Питер. — Я видел Баджера как вас сейчас, и он совершенно точно не медведь. Его ещё можно спутать с барсуком, но никак не с медведем, хотя я и соглашусь, что он довольно крупный для своего вида. Но, возможно, мне так показалось из-за страха перед дулом его ружья, которое он мне вечно пихал то в клюв, то в спину.
— Вы врач и хорошо разбираетесь в особенностях разных видов. Но утки в Дакбурге, да и не только утки, частенько путаются в них. Сьюзен, например, всю жизнь прожила в Спуннервилле и не особо отличает уток от гусей или канареек от куриц, — пожала плечами М'ма. — К тому же Баджер предоставил документы, заверенные нотариусом, а дедушку Хизера в его состоянии обмануть ничего не стоило. Ухаживать за Джоном ни Баджер, ни Сэйбл не собирались и сдали в дом престарелых. Врачи сказали, что дедуле, возможно, жить-то осталось всего ничего. Вот он умрёт, и Дюку Баджеру остаётся лишь оформить пасеку в свою собственность. Они даже с липовым завещанием подсуетились, тоже на лапу дали нечистым нотариусам. Сейчас, конечно, все эти документы уже признали недействительными. Ну а с Блумфилдами они решили разобраться уничтожив их репутацию и подставив Грегори.
— Попадись они мне, я бы их в лепёшку превратила, — нахмурила брови Бернадетт, воинственно откинув рыжую косу назад.
— О, ты бы легко смогла это сделать. Ты в два раза больше этого медоеда, не говоря уже о Сэйбл, — одобрительно кивнул Питер, а Берни довольно заулыбалась. Элис спросила:
— А как же им удалось подбросить ульи, детектив?
— Там у них была целая операция. Сначала следили за Грегори Блумфилдом, познакомились с ним будто бы случайно. Пригласили в свою забегаловку отужинать разок и пошло-поехало. Втëрлись к нему в доверие, откормили своими пирогами с черникой. Грегори считал, что они просто славные ребята. Ну а потом Баджер устроил небольшой ложный поджог и грабёж на пасеке, а "славные ребята" подкинули ульи в фургон Грегори. Грег как обычно перекусил у них, проверил фургон, а они уже знали, что он всегда так делает перед тем, как ехать. Поэтому решили ульи подкидывать прямо на ходу. Этот Тони, помните его, мистер Скайларк?..
— О да, ещё бы. Кстати, это он оставил мне фонарик там в лесу, — заметил Питер.
— Что же, весьма мило с его стороны, кхм. Может быть, суд учтёт это обстоятельство и скостит ему срок на годик. Так вот, он оказался настоящим трюкачом. Всë детство занимался спортивной гимнастикой, между прочим. Только потом получил травму и связался не с той не компанией. Этот Тони виртуозно скакал по крышам авто, а другие куницы передавали ему эти ящики — ульи, один за другим, три штуки. Детектив Борг вчера мне показал это видео, при обыске он изъял сотовые, и у одного из подельников Сэйбл была видеозапись этого трюка, они всё это ещё и сняли на память. Должна сказать, это правда впечатляет.
— Ну и ну, — покачала головой Элис. — А что теперь будет с мистером Хизером и его пасекой?
— Мне удалось найти его внучку Молли. Родители увезли её ещё ребёнком в Сибирь, но они умерли несколько лет назад, а она толком ничего и не знала о своём деде, думала, что его тоже уже давно нет на этом свете. Вот она купила билеты и должна скоро приехать. Надеюсь, мистер Хизер примет её, потому что сейчас он считает что Молли — это я, — мрачно закончила Кабрера.
— Мать моя гусыня, — сокрушенно сказал Питер. — Вот это поворот.
— Ну, думаю, он особо не заметит подмены, раз уж он решил, что утка может быть его внучкой, — хихикнула Бернадетт. — Бедолага Хизер. Всё перепуталось в голове у старика. Надеюсь, мои родители не поедут так головой в сто лет.
— Да, и голова, и зрение его подвели на старости лет, — подтвердила Кабрера. — Очень его жаль, он правда такой милый дедуля. Так радуется, когда я прихожу. Он не заслужил смерти в одиночестве. Я рада, что его внучка нашлась, и что она очень хочет его видеть.
— Вы такая добрая, — жалобно проговорил Питер, восхищенно глядя на Кабреру. — У вас огромное сердце. Сьюзен была права.
— Для копа ты просто ангел, М'ма. Если бы ты с доком не навела там шороху, Грег бы ещё неизвестно сколько времени торчал в тюрьме, — шмыгнула носом Берни.
— Э-э, да прекратите меня хвалить, — нахмурилась Кабрера. — Я просто хотела помочь. А как Грегори сам, в порядке?
— Ну да. Он быстро очухался. Только мама до сих пор не в себе, никуда его от себя не отпускает, — фыркнула Берни. — Грег звонил мне вчера аж ночью и жаловался. Просил снова приехать и поговорить с ней. Ну, надеюсь, у неё это пройдет.
— Конечно, всё наладится, Берни. Мамы такие, всегда переживают о своих детках. Кстати! Детективка, хотите чаю с печеньками? Забыл предложить вам, — вдруг спохватился Питер. М'ма расхохоталась.
— Упаси меня бог, доктор! Простите, но ваш чай я больше не пью! Я лучше, как и раньше, предпочту кофе. И вообще. Купите себе в кабинет кофемашину, вы трое, я вас прошу! Или я пойду к Авроре Шелдакс с требованием это сделать.
— Ха-ха-ха! Да-а, было дело... — смущённо проговорил Питер, и они все вместе рассмеялись. — Я правда не знал о свойствах этого чая, вы уж простите.
— Хе-хе. Мда. Ничего страшного. Главное, что всё хорошо закончилось. Кстати, я хотела кое-что сказать вам наедине, доктор. Если это возможно. Простите, девочки... Выйдем? — вдруг проговорила детективка, в упор глянув чёрными глазами на Питера. Тот на секунду замешкался, потом встал, кивнув. Элис и Бернадетт многозначительно переглянулись, когда они вышли, и принялись толкать друг дружку локтями, хихикая и перешептываясь.
— Что-то случилось? — беспокойно спросил Питер, оставшись наедине с ней в пустом коридоре бюро. Они стояли у окна и оба чувствовали себя несколько неловко. Кабрера вздохнула и, наконец, проговорила:
— Да нет. Я просто хотела попросить у вас прощения. Перед девочками не смогла.
Брови Питера поползли вверх от удивления. Было видно, что просить прощения для Кабреры непривычно, — она переступала через себя, но и оставить это без внимания тоже не могла.
— Да ну вы бросьте. За что ещё, какое прощение?
— За то, что потащила вас с собой, доктор. Это было очень рискованно и глупо. Вы оказались в смертельной опасности, вас могли убить. Как подумаю об этом, мне аж дурно становится, — призналась она, опустив глаза.
— Да кто же знал, что так выйдет! — искренне воскликнул Питер. — Со мной вечно что-нибудь случается, поверьте, правда, только сегодня об этом говорил Элис и Берни. Просто я такой невезучий. Или наоборот, везучий, ведь в итоге я только простуду схватил! А мог бы выстрел из ружья...
— Вечно что-нибудь случается? — с тревогой перебила его Кабрера, переспросив. Она уставилась на него, не отводя глаз. Питер переступил с ноги на ногу и кивнул.
— Да-да. Я ужасно нелепый. То в лифте застряну, то свалюсь где-нибудь, то куплю не тот чай... Простите ещё раз, кстати, и за это. Не вините себя, прошу! Мы оба хотели помочь, попали в переделку, знаете, мне даже понравилось. Приключение как в кино со счастливым концом.
— Ну, впредь я буду умнее и осторожнее, доктор Скайларк. С вами и вообще, — серьёзно пообещала Кабрера, решительно сверкнув глазами.
— Да батюшки... Не переживайте обо мне ни минуты! А разве мы тогда не перешли на "ты"? Можете звать меня по имени... Если, конечно, хотите, Мария Антония Магдалена Алдонса, — Питер лукаво улыбнулся и вдруг протянул ей руку, будто они знакомились заново. Кабрера осторожно пожала её в ответ и улыбнулась.
— Запомнили всё-таки. Тогда и вы зовите меня просто М'ма.
— Помилуйте, как же я могу звать вас "м'ма"? Я так мамочку свою зову лет с двенадцати, — негромко рассмеялся Питер. Кабрера такой реакции не ожидала, а потому только вопросительно смотрела на него.
— Не говорите только, что собираетесь звать меня полным именем, — скептически хмыкнула она.
— Может быть, тогда просто Мария? — предложил он. Кабрера благосклонно кивнула. Её на работе сроду так никто не звал, разве что Аврора иногда называла Мария-Антония, однако спорить она не стала.
— Хорошо. Питер. Пи-тэ-эр... — повторила она, словно пробуя его имя на вкус и привыкая к нему.
— Отлично, Мария, — довольно улыбнулся в ответ Питер. Солнечный свет из окна упал на лицо детективки, и он заметил, что её жгучие глаза на самом деле вовсе не чёрные, а тëмно-карие. С едва заметным золотистым оттенком.