Вечерело, и рабочий день Питера, Элис и Берни, наконец, подходил к концу. Сегодня они успели хорошо поработать, а Питер даже нашёл кое-что интересное в останках таинственной незнакомки из музея искусств. Решив отдохнуть и поболтать, они опробовали новенькую кофемашину, которую приобрела заведующая Аврора Шелдакс, — конечно не в их кабинет единолично, а на общую кухню, — на весь этаж для сотрудников.

— Теперь можно не бегать в кофейню за кофе, когда захочется взбодриться, — довольно щурилась Бернадетт, изящно оттопырив мизинец и попивая ароматный кофе из белоснежной фарфоровой чашки. Элис утвердительно закивала.

— Опять сегодня заснуть не смогу… Но детективка Кабрера будет довольна, если заглянет на огонёк, да, доктор? — хихикнула она, поглядывая на Питера. Тот торопливо глотал горячий крепкий американо, обжигаясь и высовывая язык. Он шепеляво проговорил:

— Наферно, Элиш. Но я лично предфофитаю, как и раньфе, зелёный фай!

— Кстати, а когда там у вас следующее свидание с Кабрерой, док? — полюбопытствовала Берни. Они с Элис очень внимательно следили за развитием их отношений.

— Хотели сходить в тот самый музей искусств, где вчера обнаружили останки, а сейчас и не знаю, вроде как теперь это не слишком романтично! Если честно, девочки, я даже не особо понимаю, романтические свидания у нас получаются или дружеские встречи, — вздохнув, признался Питер. — Я, кажется, растерял все навыки ухаживания. С тех пор, как я в последний раз ухаживал за дамой, столько времени прошло. Ужас.

Бернадетт участливо заметила:

— Наверно, очень много.

— Ты себе не представляешь, насколько много, Берни. Подозреваю, что вы с Элис тогда ещё в детский сад ходили, — со скорбью в голосе сообщил Питер.

— Какой ужас, доктор. Только Кабрере об этом не говорите, — серьёзно сказала Элис. — Делайте вид, что вы мачо и обычно окружены женским вниманием, а то она решит, что вы больше никого не интересуете, и…

— Ещё не слышала глупее совета! Элис, что ты его пугаешь? Нет чтобы поддержать! — сварливо сказала Берни, перекинув свою толстую рыжую косу за спину. — Не переживайте, доктор. Просто будьте милым, как обычно, вот и всё. Ах, я помню свои первые свидания с Сашей. Это было так клëво. Мы смотрели марафоны старых мультфильмов на дисках несколько часов подряд, укрывшись пледом. Объедались воков и суши, целовались, а потом засыпали прямо перед телеком, держась за руки. Впрочем, мы и сейчас так делаем.

— Это так мило, Берни, — искренне сказал Питер. — Но я пока могу только мечтать о таком — рискну предположить, что сеньора Кабрера вряд ли пустит меня под свой плед есть воки-суши и смотреть мультфильмы.

— Да ладно вам, док. Она же вас не послала и приглашения ваши принимает, и пончики, — махнула рукой Бернадетт.

— И то верно, — поддержала её Элис. — Если бы вы ей не нравились, она бы уже давно вам сказала. Ну, или, может, ей просто льстит ваше внимание. А потом, когда надоест…

— Элис! — негодующе воскликнула Берни, заметив вытянувшееся выражение лица Питера.

— Что? Я просто не хочу, чтобы доктор сильно расстроился, если вдруг что. Доктор Скайларк, у нас же в лаборатории куча женщин работает, я их всех хорошо знаю! Могу познакомить поближе, если Кабрера всё-таки разобьёт вам сердце! — радостно объявила Элис.

— Элис! — уже хором жалобно воскликнули Питер и Берни. Питер, слегка разволновавшись, встал, поставив кружку к себе на стол. С секунду колеблясь, снял шарф и пальто с вешалки.

— Спасибо, конечно, Элис. Но прошу, не надо меня ни с кем знакомить, даже если мне разобьют сердце… Ладно, девочки. Я, пожалуй, пойду. Приятно с вами было поболтать, впрочем, как всегда.

— Уже домой, доктор? — спросила его Элис, глядя, как он торопливо одевается, наматывая тёплый шарф на шею и засовывая ноги в ботинки.

— Не. К детективу Кабрере! Сходим куда-нибудь. Расскажу про кулон заодно, — улыбнулся Питер и, подмигнув девушкам, распахнул дверь перед собой. Бернадетт на прощание показала ему большой палец и ободряюще улыбнулась, а Элис слегка укоризненно покачала головой, но затем тоже улыбнулась.

«Буревестник» Питера домчал его до участка минут за десять. От вчерашнего утреннего снега не осталось и следа. Вечерело, и на улицах тёплым светом сияли огоньки витрин и вывесок. Уже не только отдел убийств, но и весь восьмой участок знал, к кому так часто ходит доктор Скайларк. Полицейские всегда улыбались ему, махали рукой, обменивались рукопожатиями, по-доброму подшучивая над ним.

— Привет, — радостно заулыбался Питер, добравшись до стола М’ма.

— Ага. Подожди немного, я освобожу стажёров, отправлю их домой, — сказала она ему, одобрительно разглядывая его с ног до головы. — А то они там в архиве уже с ума сходят, второй день подряд…

— О, а у тебя появились стажёры?.. Но погоди! Хочу показать тебе кое-что. Я же такую штуку нашёл сегодня в останках. Смотри! — Питер спохватился и, открыв на телефоне галерею с фото, принялся листать. — Так, пардон, это печень… Сердце… Ножевое ранение мистера Томпсона… А, вот! Она. Смотри.

— Это что? — нахмурилась Кабрера. — Ты нашёл это в останках той девушки?

— Ага. Подвеска, кулон, круглая, в диаметре чуть больше дюйма. Серебро вроде. С одной стороны цветок, — Питер показал фото с лицевой стороны медальона с изящным цветком, а затем с обратной. — А здесь инициалы «Э. А. М.»

— Наверняка её имя! А цепочки не было? — М’ма жадно вцепилась в телефон Питера, вглядываясь в фото. Тот покачал головой.

— Нет. Не было. Мы всё расчистили, разобрали и собрали по коробкам, сделали рентген. Может, убийца сорвал цепочку, а кулон соскользнул с неё? И, видимо, затерялся в складках одежды. Есть ещё железные кнопки с джинс и курточки. По ним и материи можно определить модель и год примерно. Да и по кулону этому, возможно, тоже. Ведь лабораторный анализ, сколько точно лет самим останкам, делается долго. Органику я, конечно, уже отправил в лабораторию.

— Отлично! По остаткам одежды и кулону действительно будет быстрее. Спасибо, Пит. Перешли мне это фото, — Кабрера быстро поцеловала Питера в щеку, и он тут же разомлел. — А завтра с утра я пошлю к тебе стажёров, чтобы они забрали всё и передали нашим криминалистам на экспертизу.

— Хорошо, буду ждать завтра твоих стажёров. Слушай, у нас есть целых два часа перед рестораном. Я заказал столик на восемь вечера, думал, мы сначала сходим в музей, но раз мы были там вчера из-за этой находки, то, наверно, ты не захочешь сейчас туда идти, — неловко проговорил Питер. — Я хотел передвинуть бронь пораньше, но, к сожалению, уже не было свободных мест. Можно сходить куда-то ещё рядом, вроде поблизости открылся новый книжный…

— Отчего же. Наоборот. Пойдём в музей не как копы, а как посетители. Мне даже теперь ещё интереснее, глянуть там на всё, — серьёзно заявила Кабрера.

— Оу. Действительно. Как я мог подумать иначе? — иронично улыбнулся Питер. — Там, где трупы и останки, самое романтичное место для сеньоры Кабреры, верно?

— Я просто больше практичная сеньора, чем романтичная, — ответила ему Кабрера, подмигнув.

В музее сегодня было тихо и спокойно, словно вчера здесь и не было никакого происшествия. Разве что вход в зал, где нашли останки, по-прежнему оставался закрытым.

— Так не люблю дела «заблудших душ», — сказала вдруг М’ма Питеру, разглядывая огромный холст, весь пестрящий лиловыми, бирюзовыми и голубыми мазками. Посещая зал за залом музея искусств, Кабрера могла думать только об одном — найденном скелете, замурованном в нише этого музея на тридцать лет, но никак не о живописи или чëм-то подобном.

— Что-что? «Заблудших душ»? — непонимающе переспросил Питер, тоже уставившись на холст вместе с ней.

— Пропавших без вести, — пояснила Кабрера. — Это я их так называю. Пропали люди когда-то. И многих не найдут никогда. И вот останки эти. Девушку убили, спрятали там тридцать лет назад. И что? И убийца не наказан. Да может и убийцы давно тоже на свете нет. И близкие жертвы ничего не знают. У Сьюзен, например, пропали родители, ты, конечно, не знаешь…

— О нет, я знаю. Это ужасно, — нахмурился Питер. — Очень жаль её, вырасти без родителей, хорошохоть, что у неё была бабушка…

— Ты знаешь? Откуда? — изумилась Кабрера.

— Да давно уже. Она сама рассказала мне, откуда же ещё. Мы летом как-то ходили в кино…

— Вы ходили в кино?! — М’ма воскликнула это так громко, что смотрительница зала и ещё одна девушка посетительница очень строго глянули на них.

— По-дружески, я же сначала в Дакбурге был совсем один. У Сьюзен тоже здесь, кроме вас, никого нет. Если с нашей работой никуда не ходить, можно с ума сойти. А Сью тогда повздорила с Рексом, помнишь, раньше он ей нравился?.. И вроде как ей стало скучно, и она позвала меня. Фильм, кстати, был очень смешной. А что? — испугался Питер, оторвавшись от картины и внимательно глядя на Кабреру. — Ты хочешь в кино?

— Не в этом дело, — сказала М’ма и чуть ревниво добавила. — Я просто удивилась. Мне она о своих родителях рассказала лишь спустя год нашего знакомства и работы в отделе. А тебе, выходит, почти сразу. Я что, совсем не вызываю доверия?

— Может, просто не хотела тебя огорчать, — предположил Питер чуть смутившись, но она с сомнением хмыкнула. — А личность девушки мы обязательно установим. Я даже практически уверен в этом.

— Но найти преступника вряд ли выйдет, — разочарованно откликнулась она.

— Тебе так важно наказать виновных, даже если это было тридцать лет назад? — с интересом глянув на неё, спросил Питер.

— Конечно, мне это важно! — уязвленно проговорила она. — Всё должно быть… Правильно. Во-первых, это не по-божески, когда у человека нет даже могилы. Во-вторых, справедливость должна быть восстановлена. И да, я хочу знать правду, всегда. Неважно, сколько лет прошло, двадцать или тридцать.

— Ладно. Я, как и всегда, уверен, у тебя получится раскрыть и это дело, — покладисто кивнул Питер и решил сменить тему, потянув Кабреру за руку в другой зал и подведя к одному из больших холстов. — А ты знаешь, что эта картина наверняка стоит несколько десятков миллионов?

М’ма скептически хмыкнула.

— Oh, Dios Mío. Такая ерунда и несколько десятков миллионов. Вот за что, скажи на милость? Мой дом вместе с тачкой столько не стоят, Педро! Дай мне краски, и я намалюю не хуже. Надо было заканчивать Академию искусств, а не полицейскую.

— Ну Мария. Это тебе так кажется, что это просто. Это же… Искусство. Там есть какой-то смысл, я думаю. Хм, что ж. В этом зале тебе совсем ничего не нравится? Нужно просто попытаться прочувствовать настроение. Или что-то вроде того.

— Я люблю искусство. Но нормальное, а не квадратики и точки, или когда кого-то стошнило краской на холст. Например, те розовые кувшинки были очень милые, хотя и пестроваты. В глазах рябит до сих пор.

— Это просто разные стили и направления, разные эпохи. Кувшинки — это импрессионизм. А это, наверно, какой-нибудь супрематизм, — улыбнулся Питер, вглядываясь в чёрные прямоугольники, красный треугольник и оранжевые квадраты.

— Надо просто рисовать нормально. А если не умеешь, не браться, — шепнула Кабрера ему.

— Разные стили и направления в истории изобразительного искусства складывались на протяжении эпох…

— Ох, не морочь мне голову, Педро, — отмахнулась она, и перешла к следующему холсту. — Пресвятая Дева! Где-то я видела эту картину уже. Точно, в прошлом месяце, на Пайн-драйв, помнишь тот муравейник? Ну и кровищи там было, жесть, точь-в-точь эта живопись.

— Милая! — Питер затрясся от смеха, не в силах больше сдерживаться от её реакции на шедевры живописи. — Ну это же искусство!

— Это от безделья, — назидательно вынесла вердикт М’ма. — Но как по мне, так лучше пусть пачкают холсты и это висит где-то, чем как резня на Пайн-драйв или скелет девушки в стене этого музея.

Питер грустно хихикнул и покачал головой, глядя на алые брызги на желтовато-белом холсте.

— Да уж, я тогда замучился описывать травмы и ножевые ранения.

— Вот видишь. А ты «искусство, искусство», — благосклонно заметила М’ма.

— Ладно. Мы с тобой пошли неправильно! Надо было начать с другого зала. Думаю, тебе ренессанс, классика и реализм больше будут по душе, — решительно заявил Питер и, снова взяв её заруку, увлёк за собой. — Надеюсь, тут есть что-то в этом роде.

— Bueno,исп. — Хорошо. — хмыкнула М’ма. Они немного поплутали в лабиринтах проходов и залов, и Кабрера подумала, что нет ничего удивительного, что кому-то здесь удалось тайком замуровать тело так, что никто и не видел.

— А такое нравится тебе? — вдруг спросил Питер и кивнул на три маленьких холста в роскошной раме в виде арочных окошек, которые привлекли его внимание яркими красками и позолотой. Кабрера не спеша подошла и задумчиво оглядела их, одобрительно кивнув.

— Нравится. Только ничего не понятно, — заявила М’ма. — Что тут происходит? Что это за сюжет?

— Сюжет? Чëрт его знает, что за сюжет. Хм. В центре, вероятно, какая-то дама держит на руках маленького единорога, пока сзади рыцари едут на своих конях? — пробормотал Питер с сомнением. Кабрера прыснула со смеха.

— Очевидно, ты был прав, и у нас с тобой много общего. Я увидела ровно то же самое, — насмешливо фыркнула она. — Дай-ка дальше я попробую. Ну, а справа юная дева читает какую-то книгу, вероятно молитвенник, судя по кресту и чëткам? Пока на втором плане двое селезней бьют друг друга палками. По жопе…

Теперь уже Питер громко хихикнул и продолжил.

— А левая часть триптиха показывает нам двух молящихся ангелов на фоне их ручного дракона, который хочет сжечь дотла те крошечные домики?

— Всё так и есть, — они ещё долго хихикали, изображая знатоков под неодобрительный и осуждающий взгляд строгой старушки-смотрительницы зала. Питер, наконец успокоившись, сказал:

— Эх, моя сестра Нэнси смогла бы многое рассказать об этом. И это было бы действительно интересно.

— У тебя есть сестра? А кто она, художница? — с любопытством спросила М’ма. Она сразу представила женщину с такими же голубыми глазами и русыми волосами, как у Питера, смешливую, немного наивную и добрую.

— Не, она искусствовед, но иногда рисует. Точнее, пишет для себя пейзажи акварелью. Художники называют это «писать красками». Она окончила в Сен-Канаре факультет искусств. Мэделайн решила, что унаследовала этот талант от тётушки, и собирается поступать на дизайн. А этот фламандский художник Хуберт ван дер Гус, судя по табличке, один из представителей Северного Возрождения, как раз специализация нашей Нэнс.

— Вау. Вот это да. Как это у вас произошло, что ты судмедэксперт, а твоя сестра искусствовед? — улыбнулась М’ма; она всё ещё очень внимательно рассматривала триптих.

— Не знаю, — пожал плечами Питер, улыбаясь. — Думаю, наши родители предоставили ей больше свободы в плане выбора будущей профессии, раз она младшая. А я должен был пойти по их стопам, но, правда, в конце свернул на неожиданный поворот, выбрав специализацию по судебной медицине, и они в итоге не особо остались довольны. А у тебя есть сестры или братья?

— Двое братьев. Чуть старше меня. Мы практически погодки, росли вместе, играли и проказничали тоже всегда вместе. Они сейчас на Кубе, вернулись на родину вместе с родителями уже давно, у них там семьи. У меня восемь племянников, и я… — она вдруг замолчала и нахмурилась. М’ма очень близко приблизила лицо к холсту.

— И ты? Ты сказала «и я», что дальше? — спросил Питер, который внимательно её слушал и хотел, чтобы она продолжила. Но М’ма словно потеряла мысль. Она рассеянно проговорила:

— И я езжу к ним в гости… Питер, посмотри, это что? Вот, на картине. Это же цветочек, верно?

— Хм, — Питер прищурился, вглядываясь в то место на картине ван дер Гуса, куда указала М’ма. На книжке, которую держала дева в руке, на самом нижнем уголке её, был едва заметно прорисован крошечный цветок. — Ну да, вижу. Это цветочек. И как ты его разглядела без лупы? Глазастая. Настоящая сыщица!

— Вот жаль, что у меня нет с собой лупы. Тебе он ничего не напоминает? — пробормотала она и вытащила свой телефон. — Вот же, фото этого кулона, который ты нашёл, смотри!

Кабрера ткнула в клюв Питера телефон с фото, которое он ей показал и переслал буквально часа полтора назад.

— Э-э, ты хочешь сказать, что он похож? — приподняв брови спросил Питер. Она снова уставилась в телефон, потом на картину, потом опять в телефон и опять на картину.

— В смысле «похож»? Он один в один, абсолютно одинаковый. Как он называется, кстати, лилия? Или это георгин? Гладиолус? Что это за цветок?

— Элис и Бернадетт сказали, он похож на ирис, — вспомнил Питер.

— Умнички! Точно, это ирис! — М’ма с маниакальной настойчивостью принялась искать что-то уже в центральной части триптиха. Питер недоуменно пожал плечами.

— Милая, ну ведь это просто случайность, скорее всего. Тут цветок, там цветок…

— Это не «тут цветок и там цветок»! Это одинаковый рисунок цветка! Вот он и здесь! — она показала Питеру на шлем одного из рыцарей в толпе на заднем плане: на нём был в точности такой же цветок, практически сливающийся с металлом. — ¡Maldita sea, Peter!исп. — Чёрт возьми, Питер! Как хорошо, что мы пришли сюда, верно?! А здесь справа на чешуйке дракона…

— Я не хочу тебя огорчать, но я не уверен, что в этом есть какой-то смысл, — попытался робко возразить Питер, но её было уже не остановить. — Мари, здесь нельзя фотографировать!

— Прикрой меня, — она продолжала, словно завороженная, рассматривать цветки и скрупулёзно фотографировать всё — и сами картины, и раму, и эти крошечные цветочки ириса.

— Да с чего ты взяла, что это связано?

— Ну ты даёшь, Педро. Здесь, в стене этого чёртового музея, вчера нашли останки с кулоном, и вот мы приходим сюда и видим такой же цветок на картине. А ты говоришь, с чего я взяла?

— Да ведь картины написаны давным-давно. Пятьсот лет прошло, даже больше. Останкам лет тридцать, а самому музею сто тридцать, — развёл руками Питер. — Не сходится.

— Может, эта девушка работала здесь и сделала себе кулон с таким же цветком?.. — спросила М’ма и упёрлась взглядом тёмных глаз в своего спутника. Питер растерялся и задумался. Но не успел он что-то сказать в ответ, как к ним, очень резво для пожилого человека, подскочила строгая смотрительница и принялась их отчитывать, как школяров.

— Безобразие! Здесь нельзя фотографировать! — валик седых волос, похожих на комок сахарной ваты, негодующе покачивался на голове в такт её кивкам. — Я молчала, когда вы мешали всем вокруг своей болтовнёй и смехом, но это уже форменное безобразие, леди и джентльмен! Этим шедеврам не одна сотня лет, они охраняются государством!

— Просим прощения, мэм, — спокойно ответила М’ма и показала свой жетон, вынув его из внутреннего кармана своего жакета. — Мы из полиции, расследуем вчерашнее происшествие в вашем музее. Подскажите пожалуйста, директриса Эрика Кросби сейчас на месте? Нам нужно проконсультироваться с ней.

— Оу. Нет, — старушка скорбно сжала крошечный шелушащийся клюв. — Музей закрывается через пятнадцать минут, а директор Кросби уехала после обеда. Приходите завтра.

— Хорошо, спасибо, мэм. Ещё раз извините за беспокойство.

Питер и М’ма обменялись взглядами, поняв друг друга и без слов, и поспешили к выходу. Питер возмущённо заворчал:

— Нет, ты слышала это? Кому, интересно, мы мешали, если были здесь практически одни?.. Ладно, хватит на сегодня музея, он и вчера нам уже надоел с этим скелетом. Нас ждёт столик, как раз вовремя.

— Отлично. Я сейчас сдохну с голода, а от нарисованных булок толку мало.

— Ох, прости, что так вышло. Я тоже ужасно проголодался…

— Госпожа офицер полиции! — вдруг окликнула их старушка-смотрительница уже у выхода, и М’ма вопросительно оглянулась. Оказывается, пожилая женщина бесшумно бежала за ними уже несколько залов подряд. — А какое происшествие случилось у нас вчера в музэ-е?..

Люк и Саймон выскочили из служебной машины и поспешили в бюро экспертиз по поручению своей наставницы, детектива Кабреры. Вчера вечером перед уходом она дала им новое задание: забрать какие-то вещдоки или что-то вроде того из бюро и передать их в участок криминалистам.

— Во, нам сюда, — сказал Люк, мельком взглянув на табличку на здании, и потянул на себя тяжёлую дверь. — Ты запомнил номер кабинета, Сэм?

— Я запомнил. Но ещё и записал, — кивнул Саймон, покрутив в руке свой телефон. Юные детективы Люки Сэм проработали в патруле небольшой деревушки Дакберри всего год, как им улыбнулась госпожа Фортуна в лице департамента полиции Дакбурга. Они так и не поняли, почему именно их решили направить на стажировку в город с последующим устройством в отдел убийств, но были очень счастливы этому обстоятельству. Ещё бы, кто не хотел бы работать в большом городе и раскрывать ужасные убийства, как крутые копы из популярных детективных сериалов? Вот они очень хотели, например. Правда, к сожалению, пока им не перепало ни одного расследования интересного убийства, но наверняка ещё всё впереди.

На входе они показали удостоверения и бодро зашагали — прямо и налево, кабинет номер двадцать пять, доктор Скайларк. Бэбкок поправил свой фиолетовый галстук в тонкую полоску, пригладил волосы и постучал. Крейн тут же потянул за дверь — они привыкли с самого детства всё делать вместе, в тандеме; многие даже шутили, что им надо жениться на сёстрах. Однако за дверью никого не было. Просторный светлый кабинет был залит солнцем, на вешалке висели куртки, пальто и шарф.

— Ушли куда-то. Будем ждать? — Люк вопросительно глянул на друга. Тот пожал плечами. Они подождали у двери минут десять, никто так и не пришёл, и они решили прогуляться по коридору, болтая ни о чём.

— А ты бы мог копаться в трупах, а, Сэм? — с любопытством спросил Люк. Сэм поморщился и отрицательно мотнул головой; его веснушки на перьях забавно разъехались в стороны.

— Нет, гадость какая. Я к мёртвым и подходить не хочу. Я недавно ночью ужастик смотрел, там, кстати, был патологоанатом-маньяк.

— А-ха-ха! И что, если мы будем напарниками, кто будет подходить к трупам, я?

— Надеюсь на это, — фыркнул Сэм. Они не спеша шли по коридору, как вдруг Люк увидел, что одна из дверей приоткрыта. В замочной скважине торчал ключ в связке с другими ключами и брелком с розовым утёнком. Видимо, кто-то спешил и забыл закрыть дверь. Он осторожно заглянул туда несмотря на то, что Саймон испуганно потянул его за куртку назад.

— Крейн, ты что, а вдруг там морг и трупы!

— Эй, да тут нет никаких трупов. Смотри, скелет!.. — радостно воскликнул Люк и юркнул внутрь. — Как настоящий, круто же.

— Не надо, Люк, пойдём отсюда, влетит же! — опасливо сказал Саймон, но последовал за приятелем. Помещение оказалось действительно не моргом, а каким-то хранилищем: высокие полки, на которых стояли пронумерованные коробки белого и серых цветов. Также у дверей стоял стол с ноутбуком и какой-то коробкой, а рядом — скелет. Люк взялся за нижнюю часть клюва скелета и принялся открывать и закрывать её.

— Привет, Сэм! Как дела? Никак намочил штанишки, приятель? Не бойся, давай дружить! — и довольно заржал, махая костяной рукой. Сэм тоже захихикал.

— Прикольный чувак! Не, ты не страшный. Дай сотру пыль, тебя давно никто не протирал, — Бэбкок ласково погладил череп сверху.

— А, это муляж, — махнул рукой Крейн. Но тут он решил сунуть свой любопытный клюв в коробку на столе. — Ого! Смотри, а это точно настоящий!

— Положи, положи на место! — снова испугался Бэбкок, глядя как Люк вытаскивает череп из коробки. Череп был желтоватый, весь в трещинках и царапинах в отличие от белоснежного муляжа. К нему была прикреплена бирка с номером.

— Офигеть… — восторженно выдохнул Люк. — Он настоящий! Представляешь, это был когда-то человек, такой же, как мы…

— ТАКОЙ ЖЕ КАК ВЫ, ТОЛЬКО НАМНОГО УМНЕЕ, МОЛОДЫЕ ЛЮДИ! — внезапно раздался возмущённый крик за их спинами. Парни вздрогнули, а Люк едва не выронил череп из рук. Череп бережно подхватил мужчина в светло-зелёном комбинезоне, прозрачных защитных очках, сдвинутых на лоб, маске и медицинской шапочке. Он был очень зол и ругался не переставая так громко, что Люк и Сэм впали в ступор. Образ разгневанного врача завершало пятно крови на комбинезоне и резиновые перчатки, торчащие из кармана сбоку. — КТО ВАМ РАЗРЕШИЛ ШАРИТЬ ПО КОРОБКАМ И ПРИКАСАТЬСЯ К ОСТАНКАМ?!

— Ой, это настоящий доктор-маньяк-патологоанатом, — пискнул Сэм, схватившись за руку друга, который ещё не обрёл дар речи.

— Кто-кто?! Ах вы мелкие пакостники! Кто вы такие?! Откуда пришли?! Я сейчас покажу вам «маньяка»! Э-ЭЛИ-ИС! БЕ-ЕРНАДЕТТ! КАКОГО ЧЁРТА?! Кто оставил дверь открытой?!

— Доктор, простите!.. — чуть не плача в «доктора-маньяка» влетела светловолосая девчушка, тоже в защитном костюмчике, но, к счастью, без крови. — Я виновата, забыла! Простите, пожалуйста, я такая дурочка!

— Ничего, милая. Возьми, прибери это в коробку, я боюсь испачкать, — сухо сказал «маньяк», наконец прекратив вопить, и аккуратно отдал череп девушке. — Пожалуйста, в следующий раз будь внимательнее, Элис, солнышко, видишь, тут у нас какие-то недоразвитые представители Anas sapiensлат. — утка разумная разгуливают.

— Конечно-конечно… — пробормотала девчонка и поспешила выполнить поручение «доктора-маньяка». Сложив осторожно череп на место и закрыв коробку, она тут же унесла её куда-то. Доктор тем временем принялся сердито снимать защитное облачение и допытываться до юнцов.

— Вы что, язык проглотили, молодые селезни? Я вас, кажется, спросил на чистом английском языке — кто вы и что здесь делаете?

— П-п-простите, а мы стажёры К-кабреры… — запинаясь, проговорил Люк.

— Нас прислала детектив Кабрера, забрать улики на экспертизу криминалистам, — робко объяснил Бэбкок.

— Кабрера-а? Ах вы её стажёры? Что же, прекрасно, молодые люди, я ей обязательно сообщу о вашем недостойном поведении! — заявил доктор. Он снял свой комбинезон с пятном крови, и в рубашке с галстуком уже не выглядел столь устрашающе.

— Не надо, пожалуйста, доктор-патологоанатом, — грустно сказал Люк, заметив, что «маньяк» уже не особо сердится, да и вид у него совершенно не злой, скорее наоборот.

— Лучше вы ещё раз отругайте, а то она нас сразу убьёт. Она очень строгая, — подхватил печально Саймон. — Умоляем вас!

— Я не патологоанатом! Я судебно-медицинский эксперт! Доктор Скайларк, — скептически произнёс голубоглазый доктор, ошибочно признанный маньяком. — И с чего вдруг детектив Кабрера решила, что вы справитесь с такой ответственной задачей?

— Мы не знаем, — испуганно признался Крейн. — А вы нам отдадите эти улики?

— Придётся, раз сама Кабрера вам доверяет, — доктор Питер достал с полки другую небольшую коробку и вручил её Саймону. — Только, пожалуйста, не потеряйте! Это очень важные улики, очень, очень, очень!

— Спасибо, доктор Скайларк! Мы не подведём! — глазëнки Саймона заблестели от важности выполняемой им и его другом миссии.

— Да, спасибо, доктор! И простите нас, пожалуйста, больше этого не повторится, никогда, клянемся, — серьёзно проговорил Люк, пожимая руку Скайларку на прощание. — Обещаем, всё доставим в отдел криминалистики быстро и в по-олной сохранности. Обещаем!

Но, к сожалению, обещаниям Люка Крейна и Саймона Бэбкока не суждено было сбыться.

— Вы идиоты? Где улики по делу?! Где, чëрт вас подери, я вас спрашиваю?! — угрожающе шипела Кабрера, тяжело дыша от злости. На несчастных стажëров было жалко смотреть, ещё чуть-чуть, и они бы разревелись как нашкодившие дети.

— Мы не знаем, детектив!.. — виновато хныча развёл руками Бэбкок. — Коробка просто исчезла! У нас из-под клюва! Мы везде искали, искали, искали, всё обшарили в этой кофейне!..

— ВЫ МНЕ СКАЖИТЕ! ВАМ ДОКТОР КОРОБКУ ОТДАЛ?!

— ДА!..

— ВЫ ЕЁ ВЗЯЛИ?!

— ДА!..

— ТАК ГДЕ ОНА, ДЕБИЛЫ?!

— МЫ ЗАШЛИ В КОФЕЙНЮ ВЫПИТЬ КОФЕ, Я ПОСТАВИЛ КОРОБКУ РЯДОМ С СОБОЙ, А КОГДА ХОТЕЛИ ИДТИ — ЕЁ УЖЕ НЕ БЫЛО! — то ли проорал, то ли прорыдал в отчаянии Люк.

— Простите, простите, простите, — умоляюще шептал Сэм, тряся перед клювом Кабреры сложенными в молитвенном жесте руками. — Мы только хотели взять кофе, и вам принести… — после этой фразы М’ма обессиленно упала в кресло, тихо ругаясь: «métete tu café en el culo, imbéciles».исп. — засуньте себе этот кофе в задницу, идиоты.

— Ой-ой-ой, что за крик, а драки нет? — сокрушенно пропела Сьюзен, подлетев к подруге и несчастным стажёрам. — Что случилось?

— Сьюзен. Я умираю. Они потеряли улики, — гробовым голосом сказала Кабрера, подняв глаза на Сьюзи. - Что я напишу в отчёте? «Дело не было раскрыто по причине утери улик двумя недоумками»?

— Да ти мая хароша-ая! Не может быть такого! Как это потеряли, ты чего? Мы найдём, мы всё найдём, мы же сыщицы, — Сьюзен обняла Кабреру и принялась утешающе гладить её по голове. Затем осуждающе глянула на парней. — Вы совсем ку-ку, что ли? Как можно потерять улики, мальчики?! Вы вылетите отсюда как пробка из шампанского в новогоднюю ночь, как только об этом узнаёт Пинтейл и Почард! Ещё и М’ма достанется за вас!

— Что же нам делать, мисс Милкбоун? — едва пролепетал Бэбкок. Люк же совершенно обмер и просто смотрел перед собой в одну точку — видимо, представлял в своей голове, как рушатся все его мечты, — да что там, вся его жизнь. Сьюзен всплеснула руками.

— А я откуда знаю?! Бегите обратно и ищите, пока не найдëте, олухи пса небесного!

— Нет, — уверенно отрезала Кабрера, взяв себя в руки. — Одних я больше не отпущу. Вместе пойдём. Сью, прикроешь меня если что. Скажи, по делу ушли, типа неувязки по уликам, придумай что-нибудь.

— Окей, подружань. Без проблем.

— А что значит «олухи пса небесного», детектив Милкбоун? — уныло спросил Бэбкок у Сьюзен.

— Так моя бабушка говорила. То и значит, что олухи вы, — вздохнула Сьюзен. — Мы здесь семья и одна команда. У вас нет права на такой идиотизм. Понимаете?

Люк и Саймон повесили клювы ещё ниже. Кабрера сдëрнула с вешалки свою куртку и только начала просовывать руки в рукава, как перед ней и виноватыми мальчишками вырос Почард.

— М’ма. Вызов. Убийство. Едьте. Ты и Макс. И эти парни.

— А я? — с надеждой спросила Сьюзен. Почард тяжело вздохнул.

— У Кабреры и Макса. Только одно. Дело. И то — мумия. А мы. Не египтологи. Мы отдел убийств, — он очень тревожно вздохнул из-за такого сложного и длинного предложения, но продолжил. — У вас же. И так. Два дела. С Норвудом. Раскройте. Сначала их!

— Он сейчас не способен раскрывать преступления, витает в облаках! — доверительным шёпотом призналась Сьюзен округлив глаза и покрутив пальцем у виска. — Норвуд мне надоел до чёртиков, лейтенант.

— И что? Мне тоже много. Кто надоел, — философски заявил Почард, уставившись печальными глазами в окно. М’ма, вдруг на секунду задумавшись, негромко спросила лейтенанта, аккуратно отводя его в сторонку от стажëров.

— Хэдли, а дело по останкам? Мы его доведём до конца? Какие сроки ставит капитан?

— А. Бросьте. Это жопа. Не раскрыть. Сделаем отписку. Потом. Если личность. Не установим.

М’ма коротко кивнула. Она глянула на поникшие плечи парней, которые так сильно напомнили сейчас её сына, когда он бывал расстроен, мысленно попросила прощения у девушки, погибшей много лет назад, и попыталась убедить себя, что новое убийство, что произошло сейчас, наверняка важнее.

Не прошло и получаса, как команда из детективов, стажёров, криминалистов и судебно-медицинского эксперта собралась на месте преступления в одном из особняков Дакбурга.

— Кхм, лопни моя селезёнка, Пит! — громко прошептал Макс Питеру. — Это что, дуб?

— Не знаю. Я не очень хорошо разбираюсь в породах дерева, — прошептал Питер в ответ, скосив взгляд на шикарное кресло с витиеватой резьбой и зелёной кожаной обивкой в старинном стиле. — Но уверен, это что-то роскошное.

— Это дуб, — произнесла блондинистая леди в дорогом костюме, стоявшая рядом. Она смерила их любопытным взглядом — глаза у неё были почти такие же голубые, как у Питера, но сам взгляд был холодный и отстранённый.

Макс согласно кивнул и принялся деловито натягивать перчатки, как и М’ма, которая в этот момент сосредоточено глядела перед собой. На кресле, которое поразило детектива Манча, уткнувшись лицом вниз в столешницу такого же дубового письменного стола, сидел грузный мертвец, хозяин этого кабинета. Или, точнее, уже бывший хозяин. Его дочь, та блондинка с холодными глазами, с виду лет примерно сорока, томная уточка с пышными бёдрами и декольте, равнодушно спросила, обращаясь к Кабрере:

— А когда вы увезёте отца в морг?

— Когда всё сделаем, тогда и увезём, мисс Колдуэлл, — ответила М’ма. — Вы так его нашли, именно в такой позе?

— Нет, не совсем. Он сидел, откинувшись назад. Я начала трясти его, думала, он спит, но потом поняла, что он мёртв, закричала и… — она запнулась. — Потом стала звонить брату. Он пришёл, посмотрел, и опустил его так, лицом вниз. И вызвал полицию.

— Добрый день, — раздался мужской бархатный голос откуда-то от двери. — Я Ричард Колдуэлл. Сын погибшего. Это мне Барбара позвонила и сообщила о смерти отца.

Ричард Колдуэлл был явно младше сестры, хотя его возраст определялся с трудом — скорее всего немногим за тридцать. Он тоже был красив и холëн, в дорогом костюме, как и Барбара Колдуэлл, очень строен и подтянут. На красивом лице словно застыла маска, а под глазами залегли тени.

— Так зачем же вы положили отца лицом вниз на стол, мистер Колдуэлл? — спросила Кабрера, осторожно переворачивая умершего, когда лисички Рассел отщëлкали первую порцию своей криминальной хроники. Стажёры тем временем притаились как мышата у стены огромного кабинета, словно пытаясь слиться с окружением. Им было велено молча наблюдать, всё запоминать и ничего не трогать.

— Не хотел смотреть на его лицо, — спокойно ответил Ричард. — Да и Барбару это пугало.

— Понятно. Я попрошу вас и мисс Барбару Колдуэлл выйти в другую комнату. Только никуда не уходите. Через некоторое время я и мой коллега детектив Манч допросим вас.

Брат с сестрой кивнули и поспешно удалились. Они и сами явно не хотели присутствовать при происходящем.

— Ну и как старик Колдуэлл ушёл в мир иной? — пробормотал Манч, пока они с Кабрерой осматривали тело и одежду. — Помогли ему?

— Помогли, это точно. Задушили. Эй, слëтки. Идите, посмотрите, — прикрикнула М’ма на стажëров. — А то и мертвецов никогда не видели. Ну, а вы как считаете, смерть насильственного характера?..

Те боязливо приблизились к Кабрере и Манчу, придерживающих труп. Питер сочувственно улыбнулся им и тоже взялся за перчатки. Пока Кабрера пытала своих подопечных вопросами, что они, как детективы, должны отметить при осмотре тела, Питер оглянулся вокруг. При младших хозяевах Колдуэлл-мэнора он постеснялся это сделать. Впервые за всю свою жизнь доктор Скайларк оказался на месте преступления в таком шикарном поместье. Как он успел понять из разговоров детективов и криминалистов, Артур Колдуэлл был искусствоведом, известным коллекционером и знатоком живописи. Вот и в его рабочем кабинете с дубовой мебелью все свободные стены были сплошь завешаны картинами в красивейших рамах. Количество их зашкаливало. Питеру на секунду показалось, что если взять весь музейный фонд музея искусств Дакбурга, где нашли останки девушки и где они с М’ма расхаживали накануне, то, вполне возможно, их будет не многим больше, чем здесь. Также он подметил изумрудные бархатные портьеры, шикарный ковёр на полу, бутылку дорогого виски на столе и чистые стаканы рядом. Колдуэлл кого-то ждал?.. Из раздумий его выдернул голос Кабреры.

— Доктор Скайларк! Мы уже всё.

— Да-да, конечно. Юные джентльмены, теперь мне нужна ваша помощь, — заявил он, улыбаясь стажёрам, которые и так уже были под впечатлением, судя по степени округлости их глаз и напряжённому молчанию. Бедолаги сегодня с раннего утра пребывали в состоянии не проходящего стресса.

— Какая? — глупо спросил Люк, машинально взяв две пары резиновых перчаток из рук Питера и передав одну Сэму. Манч хрипловато рассмеялся, похлопав Люка по плечу.

— Поможете на месте доктору сделать вскрытие… Аха-ха! Будете помогать делать трепанацию…

— Что за трепанацию? Вы же шутите? — шокировано прошептал Люк, слабо улыбаясь, а у Сэма квадратное щекастое личико стало прямоугольным. Кажется, он знал, что такое трепанация. Питер не смог сдержаться от смеха и отвернулся, силясь не расхохотаться в голос. Лица стажëров были слишком уж забавные.

— Конечно… Хи-хи-х… шутит, — выдавил он. — Что вы… Какая трепанация! Вы только скальпели подавать будете! Вы же в бюро! Уже приложили руку к останкам?.. Ихих-хи… Опыт есть… Ой мамочки, я не могу!

Сёстры Рассел тоже негромко хихикали, Макс беззвучно ржал, вытирая слëзы и держась за согнувшегося пополам от смеха Питера, пока стажёры стояли столбом, в ужасе глядя на тело старшего Колдуэлла. Только Кабрера хмурилась, глядя на этот цирк. Наконец она недовольно процедила:

— Bastaисп. — Хватит.. Хватит над ними издеваться. У нас тут труп, вообще-то, ничего смешного. Взрослые дядьки ржут над вчерашними детьми, как весело! Мальчики, не тупите, просто помогите доктору переложить тело на пол.

Питер, едва успокоившись, глянул на свою любимую детективку, виновато пожав плечами.

— Простите, детектив Кабрера. Больше не буду.

— От тебя вообще не ожидала, — шепнула она ему с укором и добавила, уже громко, парням. — Ну, что смотрим и хлопаем глазами? Работайте, офицеры!

Сконфуженные Люк и Саймон, однако, особо не воодушевились, скорчив физиономии в плаксивых гримасах.

— Не хочу его трогать… — заныл Сэм

— Но детектив Кабрера, это же труп… Нам обязательно надо с ним взаимодействовать? — робко спросил Люк.

— Я сейчас сама как повзаимодействую тебе по шее! О чем вы думали, когда шли в полицию?! Что мы здесь цветы нюхаем, а?

Люк и Саймон нехотя приблизились, и Питер с благодарностью глянул на М’ма.

— Смелее, мальчики, он же не кусается. И господин ещё в прекрасной форме, поверьте, — добродушно сказал им Питер.

Господин Колдуэлл, которого они вчетвером (Питер, Макс и стажёры) переместили на пол с кресла, действительно был в прекрасной форме, несмотря на своë грузное телосложение. По крайней мере, пока он был жив, в свои семьдесят два года он точно выглядел хорошо. Сейчас же всё было не так радужно, и доктор Скайларк предварительно вынес следующий вердикт:

— …задушен. Каким-то шнурком или верёвкой. Сзади. Смерть наступила приблизительно часов четырнадцать-шестнадцать назад…

— Убит ночью, выходит? Примерно в полночь? — спросила Кабрера.

— Думаю, да, — вздохнул Питер, поднимаясь с колен и снимая перчатки. Патрульные полицейские, которые первыми прибыли на место, тут же накрыли покойного простыней и вопросительно глянули на Питера. Тот посмотрел на М’ма и кивнул. — Да. В бюро везите, пожалуйста.

— Пит, ты знаешь..? — начала вкрадчиво Кабрера, слегка улыбнувшись. Питер снова кивнул, тоже улыбнувшись ей.

— Знаю-знаю. Сегодня сделать, да?

— Por favor.

И доктор Питер Скайларк кивнул и поспешил собираться обратно в бюро. Кабрера и Манч очень быстро пришли к единому мнению, что убийца влез в кабинет через окно, — переплёт деревянной рамы был поделён на несколько прямоугольников с двух сторон. Одно стекольце было аккуратно разломано на две части и выбито, оно и лежало здесь же, на подоконнике. Злоумышленнику было совсем не трудно просунуть руку и открыть замок. Тот, кто это сделал, даже не постарался вставить его обратно, когда уходил.

— А как он поднялся на второй этаж? — спросил Бэбкок, глядя вниз. — По дереву и крыше, да?

— Скорее всего. Ерундовая операция. К тому же Лиззи сказала, там пара веток обломлено и кусты внизу смяты, — проговорила М’ма, тоже посмотрев вниз.

— Работал в перчатках. Следов мало… Пара перьев, девочки сказали, и то возможно или его, или родни. Меня интересует, как в таком доме и нет сигнализации? Куча дорогой мебели, картины стоят, наверно, состояние, — хмыкнул Макс.

— Здесь есть сигнализация, — снова раздался теперь знакомый голос Ричарда Колдуэлла, и все обернулись на него. — Но она не сработала. Я уже звонил в охранное агентство, они сами не понимают, как это произошло. Сказали, какой-то сбой. Будут разбираться.

— Вот как, — промолвила Кабрера. — Мистер Колдуэлл, я должна задать вам некоторые вопросы, уточнить детали произошедшего. Наедине. А детектив Манч поговорит с вашей сестрой.

— Конечно, офицер, — коротко кивнул Ричард.