Как только полумесяц бухты начал отдаляться, будто бы погружаясь в бирюзовые воды океана, Эдуарда развернулась на каблуках и направилась в сторону юта. Суета, всегда сопровождающая отплытие от берега, мешала ей сосредоточиться на своих мыслях. Она прекрасно знала, что, отдав все необходимые распоряжения, Израэла присоединится к ней.

По пути Эдуарда увидела, как Фэнг с Иванной тащат в трюм пленницу, безуспешно пытающуюся сохранить остатки собственного достоинства. 

«Надеюсь, хоть кто-нибудь льет слезы о твоей британской заднице, иначе мы просто зря потратим на тебя паек».

К счастью, благодаря хлопотам вождицы туземцев, им все-таки удалось пополнить запасы провианта, так что переживать по поводу одного лишнего рта пока не было нужды. В крайнем случае, пленницу всегда можно высадить на необитаемом острове с исправным ружьем и ящиком патронов.

Шаги Эдуарды гулко прозвучали в пустом коридоре. Вся команда, кроме, разве что, подвахтенных и кока, находилась сейчас на палубе, так что в помещениях юта не было ни души. Закрыв за собой дверь капитанской каюты, Эдуарда оказалась в самом тихом месте на корабле. 

Высокие окна были завешены черной материей, по углам громоздились причудливые трофеи, на большом письменном столе теснились бесчисленные диковинки из кают ограбленных судов. По вечерам и в темное время суток на всех гладких поверхностях — стеклянных, металлических и даже костяных — играли отсветы огня, что придавало каюте слегка демонический оттенок.

Именно здесь Эдуарда обдумывала планы по перехвату судов и разграблению портов. Сейчас же ей хотелось придать мыслям иное направление. Карибы, да и вся Атлантика, спокойно переживут отсутствие новостей о грозной пиратке, пока она занимается своими личными делами.

Опершись на спинку стула, украшенного вычурной готической резьбой, Эдуарда рассеянно замерла. Ей вспомнились придуманные накануне строки, и она тут же захотела продолжить их.

Порою казалось, что тщетны мечты,

Усталость тянула ко дну.

Или, быть может…

Порою душа застывала в тиши,

Устало клонила главу.

Словно в противовес сочиненному, Эдуарда досадливо тряхнула головой, и пара витых прядей упала на ее лоб. Все это было не то. Она должна была найти наилучший вариант, не довольствуясь результатом, который устраивал ее лишь отчасти. 

Возможно, ей следовало дождаться более подходящего момента, но неугомонное желание сделать что-то прямо сейчас не давало остановиться и взять передышку. Эдуарда принялась упрямо перебирать слова, описывающие нужное ей состояние души.

Когда скрип двери сообщил о приходе старшей помощницы, голова Эдуарды уже была до отказа заполнена результатами бесчисленных попыток придумать новый куплет. В отчаянном желании найти идеальные строки, она собралась зачитать несколько вариантов Израэле и даже вышла на середину комнаты, но та посмотрела на нее с таким напряжением, что Эдуарда растерянно остановилась.

— Ну что?

— Полный штиль. Мы едва отошли от берега.

Чтобы хоть как-то скрыть свой тщетный порыв, Эдуарда прошла к столу и уселась в кресло, закинув ноги на подлокотник.

— Точно. Полный штиль, — с досадой пробормотала она, а потом, опомнившись, добавила: — Но это не значит, что нужно бездействовать. Отправь в воронье гнездо самую зоркую юнгу.

— Будет сделано.

— Пусть высматривает тот загадочный корабль.

— А затем?.. — Израэла произнесла вопрос так, что стало понятно — она не ждет от дальнейших распоряжений капитанши ничего хорошего.

— Мы будем следовать за ним на таком расстоянии, чтобы он нас не видел, но мы видели его. Судя по тому, как ты мне его описала, он не может похвастаться высотой мачт.

Израэла лишь коротко кивнула. 

— Но что если нам встретится торговое судно?

— Пусть катится в чертям, — с чувством произнесла Эдуарда, сделав соответствующий жест рукой. — Я же сказала, что мне нужен только один корабль — фрегат Стеллы Боннет. Все остальные могут пока спокойно перевозить туда-сюда свое барахло.

Ей показалось, что она краем глаза увидела, как блеснуло кольцо на шейном платке Израэлы, когда та тяжело вздохнула, прежде чем отправиться выполнять приказ. Впрочем, Эдуарда не переживала по поводу ее недовольства. Порой неумение представить всю картину целиком даже помогало Израэле действовать более уверенно.

После ухода старшей помощницы каюта вновь наполнилась умиротворенной тишиной. Через стены юта Эдуарда, конечно же, слышала перекличку матросок, пытающихся поймать хоть какой-нибудь ветер, но для нее эти звуки были не более осмысленными, чем крики чаек. 

Что если бы вся ее команда, все сто пятьдесят хмурых, немногословных морячек, проведших вдали от родных берегов уже больше года, разом обратилась бы в стаю морских птиц и взмыла ввысь, чтобы потом рассесться по волнам?

Стала бы их жизнь проще, если бы они оставили человеческое общество, управляемое несправедливыми законами? Каждому, кто наблюдал за чайками, известно, что они проводят свои дни в поисках пищи и драках с сородичами. Быть может, нет никакой разницы, сражаться за место под солнцем, будучи крылатым или бескрылым…

Остановившись на этой мысли, Эдуарда надолго замерла, точно скульптура, по чьей-то странной задумке перемещенная с каменного постамента на стул, а потом вдруг вслух продекламировала:

Порою душа застывала в тиши —

Устало роняла крыла.

Лишь миг передышки себе разрешив,

Вперед за собою влекла.

И снова вставала волна за волною,

Но свет твой всегда оставался со мною.

Это было именно то, что нужно! Строки идеально подходили предыдущему четверостишью и продолжали начатую в нем мысль. Куда вела эта дорога, Эдуарда не знала, но ей казалось, что именно сейчас был самый подходящий момент, чтобы сделать первый шаг.

Что-то должно было произойти… 

Суеверные матроски считали ее чутье сверхъестественным, сама же Эдуарда называла его природным. Ей нравилось думать, что она чувствует приближение значимых событий, как буревестник чует близость шторма.

— Здоровячка заметила какое-то судно к северо-западу, но оно вскоре скрылось из виду. Может быть, это был какой-то другой корабль.

— Едва ли. Мы в стороне от торговых путей, да и военным тут появляться нет нужды.  

Израэла нехотя кивнула, на миг отвлекшись на то, чтобы проследить, как невысокая, сложенная почти по-детски, юнга по прозвищу Здоровячка ловко забирается на грот-мачту. 

— То есть, нам нужно?..

— Приказ остается прежним.

— Но ведь корабль скрылся?

Эдуарда лукаво улыбнулась. Ей захотелось положить ладонь на плечо своей старшей помощницы и снисходительно похлопать, но она сдержалась.

— Неопытная, но дерзкая пиратка наверняка направляется туда, где она сможет заявить о себе.

— К Багамам.

— Точно. В Республику Пиратов.

— Ее убьют там еще до того, как ты пришвартуешься в этой Богом забытой дыре.

Ничего на это не ответив, Эдуарда задумчиво двинулась к правому борту, чтобы, взявшись за ванты, глянуть на горизонт, будто там, над безупречной линией края земли, золотыми буквами было начертано, какова истинная цель удивительной капитанши, достаточно смелой, чтобы взять в плен троих британских офицерок, и при этом настолько неопытной, чтобы не признать Израэлу Хэндс и людей Черной Бороды.

«Не раньше, чем я встречусь с ней и перекинусь хотя бы парой слов».

В гавани Нассау было не протолкнуться. Хотя флаги отсутствовали, Эдуарда с легкостью определила, кому принадлежит большинство стоящих в порту кораблей. Но некоторые все-таки были ей незнакомы, и к этим она присматривалась с особой тщательностью.

— Пока не сойдем на берег, не разглядим, где там ростра с единорогом, — нетерпеливо произнесла Эдуарда, крепко вцепившись в релинг.

Ей было не так уж важно, услышит кто-нибудь ее слова или нет, но оказавшаяся неподалеку Иванна подошла поближе, чтобы поддержать разговор.

— У такого красивого корабля название должно быть написано на корме, — проговорила та с долей благоговения.

— Но мы-то его не знаем, — глянув на нее вполоборота, отозвалась Эдуарда.

— Я знаю.

Это заявление заставило Эдуарду оторваться от рассматривания кораблей и повернуться к матроске всем корпусом. 

— И какое же… — начала было она, но вдруг удивленно вскинула брови: — Что у тебя с носом?

Иванна осторожно пощупала переносицу и тут же зашипела от боли. Нос выглядел распухшим, хотя и оставался все таким же горделивым, как прежде.

— Сломали в драке с командой Боннет, — с легкой досадой отозвалась она. — Фэнг вправила, как ее бабушка учила, но болит все равно ужасно…

— Хорошо, что у нее получилось… Ну так как зовется корабль вашей победительницы?

— «Возмездие».

— «Возмездие»? То есть, почти как наш? Откуда ты вообще это узнала?

Иванна улыбнулась и положила на релинг свои большие руки, покрытые густым черным волосом.

— Прислушалась к болтовне пираток, когда они вели назад вторую заложницу. Если б Израэла потише скрипела зубами…

Эдуарда понимающе закатила глаза. 

— Что ж, хорошо. Скажи Фэнг, чтоб пришвартовалась в самой дальней части гавани. Пока пройдемся мимо остальных, найдем это карибское чудо. 

И она вновь прильнула к борту, полагая, что матроска должна немедленно отправиться выполнять ее приказ. Но Иванна не спешила уходить. Внимательно посмотрев на свою капитаншу, она задала, должно быть, давно уже мучивший ее вопрос:

— Ты решила выследить эту Стеллу Боннет просто чтобы поразвлечься?

На это Эдуарда лишь хмыкнула.

— Да, это бы не помешало…

— Пусть так и…

Но не успела Иванна договорить, как Эдуарда воскликнула:

— Гляди-ка? Оно? Вон там, за посудиной Дэвис!

Не заботясь о том, опознала ли Иванна немного грузноватого, но прекрасно вооруженного «Святого Иакова», Эдуарда перебралась к самому бушприту, чтобы получше рассмотреть стройные мачты корабля обидчицы Израэлы.

— И правда — как будто вчера с верфи, — с восхищением и даже нежностью проговорила она, а потом зачем-то окинула беглым взглядом «Анну», словно бы прикидывая, хорошо ли будет смотреться ее боевая подруга рядом с этой морской голубкой.

— Оно, — уверенно заключила Иванна. — На парусах ни одной заплатки, корпус — доска к доске…

— У нас тут такие не водятся, — подхватила Эдуарда, с усмешкой смотря на соседей изящного судна. 

Не было совершенно ничего удивительного в том, что пиратские корабли выглядели потрепанными и нуждались в ремонте. Многие из них переходили из рук в руки по несколько раз, и успевали совершенно растерять былой лоск, не говоря уже о том, что им приходилось выдерживать атаки британцев, французов и прочих «хозяев» здешних островов.

Возможно, вопиющая инаковость «Возмездия» лишь подчеркивала отсутствие какого-либо опыта у его капитанши, но для Эдуарды этот контраст имел совершенно другой смысл.

— Ладно, пусть Фэнг сама выберет, где встать на якорь. Позови-ка ко мне Израэлу. 

Как только старшая помощница отправилась на берег, Эдуарда бросилась в свою каюту и вытащила на свет матросский сундук, в котором хранила свои немногочисленные вещи. Откинув крышку, она начала рыться в нем, выбрасывая то одно, то другое.

Ей была нужна одежда, в которой ее не смогли бы узнать. Какие-нибудь невзрачные на вид тряпки, чтобы слиться с толпой. Но все, что ей попадалось, было слишком заметным и, к тому же, носило явный след пиратской любви в побрякушкам.

На счастье, Эдуарда вдруг вспомнила о том, что в трюме осталось несколько сундуков с личными вещами прежней команды «Мести королевы Анны». Она спустилась под палубу и поспешно пересмотрела их содержимое. В итоге в ее распоряжении оказался довольно потрепанный на вид костюм, правда, мужской, но этим Эдуарду было не смутить. Она быстро переоделась и тенью выскользнула из юта.

О ее намерении покинуть корабль была оповещена лишь Фэнг. В гомоне и суете, неизменно царящих в порту, никто не заметил, как она спустила на воду одну из шлюпок и принялась грести к берегу.

Соляные разводы, проступившие на ткани кюлотов после того, как Эдуарда выпрыгнула в воду и выволокла шлюпку на песок, лишь добавили достоверности ее неряшливому виду. Прихватив с собой перезаряжаемый пистолет, она решительно направилась в сторону пиратского городишки, который стоял ныне на месте британского поселения.

Нассау полнился самым разношерстным сбродом и выглядел как кошмар любого колониального правителя. Его улочки кишели продажными юнцами обоих полов, сноровистыми карманниками и зазывалами в такие места, куда не стоило заглядывать без девяти пистолетов на портупее и еще парочки кинжалов в сапогах.

К тому же, здесь царила невообразимая грязь. Ее слой покрывал буквально все — кособокие леса верфи, невысокие здания, построенные будто исключительно из плавника, людей и животных, причем этот слой был таким толстым, что отличить одних от других порой оказывалось непросто, особенно если двуногие становились на четвереньки, чтобы подобрать укатившуюся куда-то бутылку.

Эдуарда в который раз порадовалась, что ее авторитет на корабле был достаточным для того, чтобы запретить команде высыпать на берег и упиться до морских чертей. Хотя, конечно же, пьянство было неотъемлемой частью пиратской жизни, опыт Эдуарды недвусмысленно говорил о том, что в большинстве случаев пьяный пират, оказавшийся в опасности, быстро становится мертвым пиратом. А в Нассау никогда не было безопасно…

Думая об этом, Эдуарда широким шагом пересекла небольшую торговую площадь городишки и повернула в сторону проулка, в котором находилось одно из самых популярных злачных мест Республики Пиратов — бар Испанца Джека. 

Первая помощница капитанши «Мести королевы Анны» ненавидела это заведение всей своей черствой душой, но именно перед его входом Эдуарда только что заметила ее широкую спину. Должно быть, Израэла решила расспросить Испанца, которому было известно буквально все, что происходило в Нассау, о новом корабле и его команде. 

Что ж, Эдуарда тоже была весьма заинтересована в том, чтобы узнать свежие сплетни.