Жизнь стояла на кону в этой игре. Или, по крайней мере, рассудок. Эмиль попробовал сосредоточиться на своих картах и своем плане, но штука в том, что надо было следить за картами Хотакайнена, а значит, неизбежно утыкаться взглядом и в самого противника и скрежетать зубами в отчаянии.

…Эмиль пробовал, как благоразумный взрослый человек, подкатить к Онни со своим пожеланием в открытую, но когда попросил Лалли переводить и заранее рассказал, в чем заключается его просьба, Лалли категорически отказался. И назвал Эмиля чудиком. Или дураком — Эмиль забыл, которое финское слово что означало. И вообще не был настолько уверен в своих познаниях финского, чтобы изложить несложную, вроде бы, просьбу.

Вся надежда осталась на азартные игры на фанты вместо денег, а это потребовало обширной подготовительной работы. Во-первых, никаких посторонних игроков. Но это несложно — достаточно дождаться, когда Миккель с Сигрюн отправятся на прогулку, а другие постояльцы пансионата приступят к обеду или займутся игрой в своих узких компаниях. Сам-то Онни к чужим людям играть ни за что не подсядет.

Но оставался еще Рейнир. Он таскался хвостиком за старшим Хотакайненом все время. Эмиль решил взять исландца измором: приглашать его играть постоянно пару дней, чтобы Рейнира уже тошнило от одного вида карт. В итоге Эмиля затошнило раньше, но мысли о грядущей победе и выигрыше грели и давали силы выносить это рыжее недоразумение, пока он, снова завидев колоду в руках Эмиля, не сбежал болтать с Лалли.

Эх, Лалли, Лалли… Лучший друг отказался даже проверить черновик фраз для переговоров с Онни. Пришлось разыскать ближайшую муниципальную контору и пустить в ход свой шарм, чтобы уболтать знающих шведский девушек-скальдов просмотреть финский текст на ошибки и подсказать, как это читается. Там работы-то на три минуты. «Как насчет сыграть в Старую Деву?» и «А давай без денег, но проигравший выполняет любое желание победителя». Ну и еще пара фраз.

И самое главное, надо выиграть. А Эмиль побеждал в карты только Рейнира с Лалли, так как они оба не знали правил. Стоило присоединиться Сигрюн или Миккелю, или другим постояльцам, как Эмиль тут же продувался вчистую. Онни как-то пару раз играл с командой в «Старую деву», значит, правила точно знал, и для победы понадобится хитрость и коварство.

Для затравки одну партию Эмиль провел без фокусов, ослабить бдительность противника. Проиграл, естественно. Передвигая столбик монет в сторону Онни, он предложил вместо наличности играть на желания и расшифровал слегка удивленное хмыканье как «да». Большая игра началась. Жаль, что солнце выбрало не тот день, чтобы припечь по-летнему. Эмиль страдал от жары в толстой черной куртке, но снять ее не мог: в рукаве дожидалась своего часа запасная дама пик из другой колоды на тот маловероятный случай, если он останется со «старой девой» на руках к концу второго раунда.

Остался. Почему-то. Хоть и наделал утром аккуратных, незаметных царапин на всех дамах в этой колоде. И вот, держа в руках шестерку и несчастную даму пик, Эмиль перешел ко второму этапу. Украдкой он отправил шестерку в рукав, а на ее место извлек запасную даму. Теперь-то Онни по-любому вытащит ее. А Эмиль затем распознает в его руке даму по метке, выберет безопасную шестерку и сбросит ее в паре, аккуратно закрыв ею лишнюю даму. И приступит к изложению желания. С вечера Эмиль немного попрактиковался в выполнении этого трюка и был уверен, что сделал все безупречно. Онни маневра не заметил и сидел все с тем же скучающим, жутко раздражающим видом, лишь глаза его время от времени мерцали голубым светом, как у Лалли. Наверно, семейная фишка. Эмилю не до размышлений о семейной генетике, ведь Онни уже потянулся выбрать одну из одинаковых дам пик. Рука его замерла над двумя картами Эмиля в нерешительности… а потом нырнула к рукаву за недостающей шестеркой. Эмиль застыл, а Хотакайнен сбросил свои карты, буркнул «pidä hauskaa» и ушел, подобрав со стула плащ.

«Развлекайся».

Только вот Эмилю было не до веселья. Тело чесалось от пота, самооценка закатилась в щель в полу, да еще терзали смутные подозрения, что мухлевал не только он. А самое ужасное… Он аж зажмурился, чтоб не видеть этого человека, а то не выдержит еще, бросится вдогонку, подставит подножку, чтоб повалить на землю, вцепиться в волосы и обстричь к такой-то матери! Он ведь даже ножницы с расческой прихватил! Ну сил его не было смотреть на кошмар на голове старшего Хотакайнена, мозги судорогой сводило каждый раз… Прическа Онни, если это безобразие так можно назвать, была самой отвратительной в обоих мирах, Известном и Тихом. Да Лалли по сравнению с ним аккуратный красавчик, и даже Рейнир не столь невыносим, особенно когда Эмиль причесывал и закалывал невидимками самые буйные рыжие вихры (держалось оно, правда, лишь до первого порыва ветра). В лесах эмилево чувство прекрасного страдало не так сильно, потому что широкий ассортимент чудищ отвлекал и развлекал команду спасателей. Но теперь они проживали в одном пансионате, питались в одной столовой в одно и то же время, да и Онни частенько проверял, как там его кузен, а так как кузен почти все время был рядом с Эмилем, эмилевы нервы перегорали по несколько раз на дню. Ему уже начали сниться кошмары, что он может заразиться от Онни Ужасной Стрижкой, он просыпался в холодном поту, и Лалли даже выползал из-под кровати похлопать его ладонью по макушке, чтобы привести в чувство.

Там укорачивать-то совсем немного: с затылка убрать все лишнее, на макушке оставить подлиннее, но с постепенным переходом, а не как у Туури — вся голова равномерно оболванена, а на лбу хохол какой-то (уж не брат ли ее подстригал). Ну, еще виски и лоб подровнять, разделаться с одинокими торчащими прядями — и Онни перестанет походить на пугало огородное…

Вдох, выдох. Жизнь продолжается. Если приключения этого года чему-то и научили Эмиля, так это не сдаваться. Никогда. Даже если ты прячешься в древнем туалете от стаи голодных сумеречников, а рядом твой друг валяется в коме, это еще не Конец. Подумаешь, не сработал легкий путь. Значит, пора браться за дело всерьез. И найти надежных помощников.

Сигрюн сейчас наверняка гуляет с Миккелем по городским перелескам. Эмиль пошел оглядеть окрестности с высокой веранды пансионата.