Ева уверенно дёрнула ручку двери, и Ване пришлось беспомощно последовать за коллегой. Вчера Ваня пообещал, что больше не переступит порог этой кофейни. А ещё он пообещал, что купит Еве кофе за то, что она ему помогла с отчётом. Кто ж знал, что эта упёртая женщина откажется идти в другое место?

Бариста тут же их поприветствовал, натянув дежурную улыбочку. Как будто он уже не первый раз работал в сфере обслуживания. Ну, в какой-то степени не первый, но вряд ли то, чем обычно занимался суккуб, можно было сравнить с варкой кофе.

Когда Ваня подошёл ближе, дежурная улыбочка сменилась глуповато-счастливой.

— Мне кажется, он положил на меня глаз, — наклонившись к Ваниному уху, шепнула Ева. — Он милашка, но меня мама убьёт, если я приведу в дом иностранца…

Ваня вздохнул и посмотрел на радостного Амандуса. Кожа у того лишилась лилового оттенка, превратившись в смугловатую. Длинные тёмные волосы были собраны в хвост. Никаких демонических атрибутов не наблюдалось, разве что с длинными чёрными ногтями суккуб не пожелал расставаться. Если бы Ваня не видел Амана каждую ночь в истинном обличии, то и сам бы принял его за испанца или типа того.

— Ты заказывать будешь? — раздражённо спросил Ваня. — Или ты только поглазеть пришла?

— Не выспался, что ли? — покосилась на него Ева.

Не став выяснять причину резко испортившегося Ваниного настроения, она подошла к прилавку и, застенчиво заправив за ухо прядь светлых волос, попросила:

— Латте на кокосовом молоке, пожалуйста.

Ева толкнула Ваню локтём и тот, сдавшись, тоже сделал заказ:

— Капучино.

— Вам с собой или…

— Здесь, — выпалила Ева, чтобы опередить Ваню. Тот заскрежетал зубами.

Они сели за один из немногих столиков в кофейне — обычно посетителей здесь было немного, к тому же большинство предпочитало брать на вынос. Ева сперва достала косметичку и подправила макияж, а затем, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди, принялась отчитывать Ваню:

— Я понимаю, что ты недавно расстался с девушкой, но это ведь не значит, что ты должен другим людям мешать личную жизнь строить! Ты такими темпами мне ещё один кофе задолжаешь.

— Я всего лишь беспокоюсь о твоих отношениях с мамой, — буркнул Ваня.

— Вот ты…

Она замолкла, увидев идущего к ним бариста. Тот взял с подноса белую чашку.

— Ваш капучино.

— Я заказывала латте, — пробормотала Ева, взглянув на кружку в руке Амана.

— Я знаю, — спокойно сказал он и поставил кофе перед Ваней.

Ваня посмотрел на аккуратное белоснежное сердечко на пенке. Затем на незамысловатый узор на латте Евы. Затем на отводящего взгляд в сторону Амана.

— О-о… — понимающе протянула Ева, покраснев. Весь остаток перерыва она молча пила кофе. Лишь когда они собрались уходить, она подвинулась к Ване и шепнула: — Как твоя мама относится к иностранцам?

Ваня зашёл в комнату и включил свет. Бессовестно растянувшийся на его кровати суккуб сонно приоткрыл глаза. Видимо, уснул, пока ждал Ваниного возвращения с тренировки. Неужели обязательно каждую ночь приходить? Устал ведь после смены в кофейне. Покачав головой, Ваня взял чистые трусы и пошёл в душ. Кто-то мог бы сказать, что спать в одном белье в присутствии ненасытного суккуба — опасно, но всё было с точностью наоборот. Две пострадавшие футболки и одни спортивки были готовы подтвердить.

Когда Ваня вернулся в комнату, Амандус уже не спал — сидел на полу, откинувшись спиной на кровать. Стоило ему увидеть вошедшего Ваню, как глаза его загорелись.

— Я уж думал, что сегодня без ужина останусь.

— Один раз ты пережил бы. Разве ты не говорил, что в крайнем случае одного приёма пищи хватило бы на месяц-другой?

— Ты тоже без еды дней двадцать пять протянешь, — парировал суккуб, — но что-то три раза в день есть не отказываешься.

Он повернулся лицом к севшему на кровать Ване, всё ещё, впрочем, не поднимаясь и глядя снизу вверх. Ваня невольно вспомнил их первую встречу. Теперь, правда, вместо внеземного существа на него глядел одомашненный суккуб в широченной футболке, а не облегающем костюме. Впрочем, всё такой же соблазнительный. Да и кроме футболки, кажется, ничего больше не было…

— Мы оба весь день на ногах. Разве ты не устал?

— Наоборот. — Аман положил подбородок на кровать. Его щека едва не касалась Ваниного бедра. — Нужно сбросить накопившееся за день напряжение.

Ваня пригладил его блестящие чёрные волосы.

— Тебе ведь необязательно работать. Зачем напрягаться?

— Ты ведь работаешь. И побольше моего.

— Ну, я ведь… человек.

Аман хмыкнул. В последнее время он всё реже использовал свою настоящую форму, поэтому Ване вдруг показалось, что он сморозил какую-то глупость. Но ведь это было правдой.

— В жизни на земле мало приятного, Аман.

— Как и в жизни в аду. — Суккуб склонил голову набок, и его распущенные волосы защекотали Ванины ноги. — Там одиноко.

— Все черти здесь? — рассмеялся Ваня.

То ли не поняв шутку, то ли попросту не оценив, Аман поднял на Ваню обиженный взгляд. Тот вздохнул. Впервые он боялся не секса, а отношений.

— Ты заставляешь меня испытывать нечто большее, чем похоть. — Амандус поцеловал Ванину коленку и, разведя в стороны его ноги, положил голову между ними. — И мне это нравится.

Ваня не ответил: не смог ничего придумать. Было лишь эгоистичное желание попросить оставить всё так, как оно есть. Потому что Ваня не был готов ни отпустить Амана, ни позволить ему зайти дальше.

— Я потом сам постираю, — в своё оправдание произнёс Аман и прошёлся языком прямо по шву боксеров.

Неужели в его глазах Ваня был таким злыднем, что заставил бы стирать? Хотя… Заставлял ведь. Ваня прикрыл глаза и сжал в пальцах покрывало. Мастерства Аману было не занимать. Тот потянул в конец мокрые трусы вниз и, прежде чем взять в рот член, томным голосом попросил:

— Хозяин, я был бы признателен, если бы вы смотрели на моё очаровательное личико, когда кончаете.

Ваня распахнул глаза. Хозяин? Он привык к котикам, птенчикам и прочим животным, но такое слышал впервые.

— Какой я тебе… — Его возмущение было прервано невольным стоном — Аман взял разом до конца. Ваня не знал, каким образом ему это удавалось, но действовало всегда безотказно. Ещё пара толчков, и он будет готов не только навсегда оставить суккуба в своей квартире, но и переписать ту на него.

Рот у Амана был занят, так что объясняться он не стал, только вобрал ещё глубже — хотя куда, казалось, глубже — и хвостом обвил Ванину ногу. И только когда Ваня, зарывшись рукой в густые волосы, был готов вот-вот кончить, медленно отпустил член.

— У нас и так заключён контракт, я никуда не уйду. — Аман перевёл дух. — А если и уйду — а я этого не сделаю — ты с лёгкостью сможешь меня вернуть.

Он провёл языком по длине всего Ваниного члена и вернулся к головке. Кожа его постепенно из смуглой превратилась обратно в лиловатую, и хвост ещё крепче стиснул ногу.

— Детка, надави на мой…

Ваня опустил взгляд на его пах. Под тонкой тканью футболки чётко вырисовывался стояк. Прям надавить? Ваня понял бы, попроси он подрочить — хотя ногой справиться определённо было бы той ещё задачей, — но чтоб вот надавить… У Амана проявлялись мазохистские наклонности?

— Пожа-алуйста. — Он нерешительно надавил, и тогда Аман снова с придыханием попросил: — С-с-сильнее.

— Ты с ума меня сведёшь, — пробормотал Ваня, и надавил сильнее.

Кончил Аман почти сразу же, когда обхватил губами Ванину головку, но двигаться не переставал, пока Ваня, застонав и запрокинув подбородок, не упёрся руками в его плечи. Аман облизнул член, облизнулся сам, отдышался и уткнулся лбом в Ванину коленку.

— Я тебя не брошу… — Хвост его скрученной верёвкой упал на пол, напоследок щекотнув лодыжку. — И ты меня не бросай.

Ваня погладил его по голове и нежным движением заправил за ухо свесившиеся вниз волосы. Куда ж он теперь денется. Всё-таки от демонов похоти крайне тяжело избавиться. В основном потому, что избавляться от них совсем не хочется.

Футболку испачканную — сонно подумалось Ване — постирать надо бы… И новую купить не помешает.