Волны, бегущие по золотым полям.

– Мистериум дома Дагобел

– Не выспался, Иммельман?

Клаус вздрогнул. Он устал, предельно устал. Они летели уже много часов, по ощущению, целую вечность. Их ваншип был неисправен. Штурвал отзывался с огромным люфтом, приходилось прилагать огромные усилия к тому, чтобы он не заваливался в крен и держал курс. Крейсерская скорость казалась ужасающе маленькой: еще хоть немного медленнее – и они начнут заваливаться на землю. Но родные, знакомые рельефы неслись под ваншипом так быстро, что Клаус не успевал понять, где они находятся.

Навигатор попался ненадежный. Лави эти места знакомы как пять пальцев – каждый холм, каждая травинка на нем. Спрашивать Дио о курсе было бесполезно. Да и не нужно.

Они летели домой. Почему он возвращался без Лави? Он знал причину, просто никак не мог вспомнить. Ночи кошмаров измотали его. Слова Алекса Роу не шли из его головы: в Гранд Стриме можно потеряться так, что никто больше их не найдет.

Клаусу снился отец. Он болтался в потоках воздуха как сухой листок, сорванный с ветки. Клаус летел за ним, с ускорением, выжимая все, что только возможно, из двигателя. Необходимо было вернуть ваншип отцу, чтобы тот смог завершить миссию. Но Клаус раз за разом терял его из виду и сбивался с курса сам. Просыпался он безумно уставшим, будто и правда боролся с Гранд Стримом ночь напролет.

Впереди показался их родной город в расщелине: высокие башенки, крыши с красной черепицей, мостики через спокойную воду городского канала.

Но что-то было не так. Не сразу, но Клаус вдруг понял, что видит людей. Сотни людей, висящих высоко в воздухе и медленно оседающих вниз. Все они замерли в неестественной позе: вытянутые как по струнке, руки по швам. Лица застыли равнодушными масками. Они достигали земли с шумным грохотом, обрушивая крыши, оставляя за собой черные земляные воронки.

Клаус не мог оторвать от них взгляда.

– Что случилось?

– Гильдия отозвала их сердца, – равнодушно отозвался Дио.

– Но… но как же они будут жить?

– Никак.

– Это ведь убийство! – Клаус испытал настоящий ужас, осознав, что видит гибель стольких людей. Бессмысленную. Непредотвратимую.

– Моей сестре все равно. Сколько-то сотен человек жили, а теперь умрут. Разве это должно кого-то волновать?

– Как же так?! – не унимался Клаус, – Они ведь не нарушили никаких правил!

– Гильдия устанавливает правила, и гильдия решает, когда они нарушены.

– Они ничего не делали. Они просто жили. Хотели летать в своем свободном небе…

– Мир – тоже против правил гильдии.  

– Чушь! Как ты можешь так говорить?!

Клаус бросил штурвал и обернулся к Дио. Тот со скучающим видом сидел, даже не глядя на приборы или вокруг, только подпирал щеку кулаком. Его губы чуть подрагивали, будто он с трудом сдерживает улыбку.

Клаус схватил Дио за грудки и встряхнул, посмотрел ему в глаза. Обычно серые, теперь они слепили своей синью. Клаус откуда-то  знал, что в них отражается мирное небо Норикии. И знал наверняка, что это – ложь. Сзади него на землю оседали мертвые люди. А всех пилотов ваншипов мобилизовали – и теперь никто не поднимется в небо доставить почту или воду для отдаленных районов. Отныне ваншипы несут только смерть.

Горечь подступила к горлу и на глазах выступила вода – то ли от осознания, что он зря летел к родному городу, который теперь разрушен, то ли от того, что все, чем он жил, все, что только было ему дорого, оказалось в равнодушных руках гильдийцев.

– Это ложь! – крикнул он отчаянно и бессильно, понимая, что это бессмысленный спор.

– Конечно, Иммельман. Ты же еще спишь. Это просто другой уровень сна. Нам нужно выше, к Гранд Стриму.