Путь, ведущий Ангелов.

– Мистериум дома Бассианус

Старик был растрепан. Это Дио отметил еще в первый раз, когда увидел его. Хотя он и носил белую мантию и шапочку, свидетельствующие о том, что он все еще чтит традиции Гильдии, его без труда можно было бы отличить от настоящих гильдийцев – по спутанной бороде и нестриженным седым лохмам, полном отсутствии косметики и неухоженным ногтям.

Вначале Дио подумал, что сестрица была права, когда называла повстанцев грязными червями, предпочитающими возиться в земле. Но чем дольше он находился на борту «Сильваны», тем больше проникался духом этих простых, неизящных и неотесанных, но очень искренних людей. Раньше Дио таскался только за Иммельманом, считая одного только юного аса достойным внимания, но постепенно он пристрастился к тому, чтобы слушать веселые перебранки и разговоры механиков, смотреть за пилотами во главе с их строгой коммандором, которая, пусть и совершенно безосновательно цеплялась к Иммельману, оставалась по-своему интересной.

Со временим Дио перестал понимать старика в другом смысле. Как мог он, живя на таком большом корабле, полном самых разных людей, ни с кем не общаться и сидеть безвылазно в машинном отделении, лишь изредка и по рабочим вопросам перекидываясь парой слов с капитаном.

Его совсем не тянуло к остальному экипажу «Сильваны». Но к Дио старик, возможно, по старой памяти все еще выказывал теплое отношение. А потому Дио отвечал ему ответной милостью, как это принято делать в Гильдии.

В очередной раз заскучав от того, что механики слишком сосредоточенно чинили обшивку, а Татьяна вытолкала Дио взашей с очередного инструктажа пилотов, он спустился в машинное отделение.

Клавдиевая установка низко гудела, и если прислушаться, в этом гуле и вибрирующем хоре трубок слышался едва уловимый такт. Пульс спящего зверя.

– Ты обещал мне партию в шахматы, – бесхитростно отрапортовал Дио, не тратя времени на бесполезные приветствия. Честно говоря, он не был обучен вежливости в широком понимании этого слова. Напротив, сестрица учила его прямо и четко формулировать свои желания и намерения. Так окружающие могли быстрее приступить к их исполнению. А вежливость… кто мог бы отчитать за резкость наследника дома Эраклеа, брата самой Маэстро?

Дио задержал взгляд на шахматной доске. Сражение на ней приближалось к эндшпилю и позиция черных и белых была обоюдоострой. Дио завороженно смотрел на расстановку и думал о том, как бы решил этот этюд с одной или другой стороны…

И понимал, что ни один цвет не имеет явного преимущества. Дио сделал пару шагов к доске, но старик кашлянул и указал Дио на стул перед чайным столиком. На нем стояла другая доска, пока еще совершенно пустая.

– Ах, так скучно начинать сначала. Жаль, нельзя приступить сразу к самому интересному.

Дио подпер челюсть кулаком, наблюдая, как старик расставляет фигуры.

– Победа начинается с первого хода. Вам ли не знать, юный господин?

– Неплохо было бы, чтобы этот ход делал кто-то за меня. Например, Люсиола. Он тоже хорошо играет в шахматы, – ответил Дио, но все же сам взял пешку в руки и подвинул ее. Старик ответил ходом. И Дио тут же подвинул новую фигуру. Азарт начал разогревать его кровь. Дио давно не играл в шахматы с кем-то кроме Люсиолы. С кем-то, кто мог дать ему достойный отпор. Люсиола, конечно, прекрасно играл, но знал, как не любит терпеть поражение юный господин, а потому вечно исхитрялся проигрывать в последний момент. И хотя победа, несомненно, приятна всегда, порой она слаще от осознания, что сопернику было непросто ее отдать.

– Но тогда это будет не ваша победа.

– Это еще почему? Люсиола делает то, что я прикажу. Раз это мое поручение – значит, и победа моя.

Старик нахмурился и глянул недобро из-за кустистых бровей. Но после смягчился и тяжко по-стариковски вздохнул:

– Вас, пожалуй, нельзя винить в том, что вы воспитаны как все Эраклеа. И в том, что возвышение вашего дома обернулось такой катастрофой. В этом можно винить только Гильдию. Ее потворство варварским, бессмысленно жестоким обычаям.

– Ты смешно говоришь, – честно признался Дио. Слова о жестокости он слышал не впервые. Люди просто не умели проигрывать – вот что он думал. Дио тоже не умел. Но он всегда оказывался первым, так что это не сильно его беспокоило.

– Полагаю, Гильдии было так же смешно потерять лучших своих инженеров из-за капризов твоей сестрицы.

– Подумаешь, пара беглых предателей, – Дио улыбнулся и сделал выпад конем, предлагая противнику размен.

– Но из оставшихся никто так и не разобрался, как починить установку управления погодой…

Дио промолчал, вдруг заметив угрозу с фланга. Слишком он уж заболтался.

– Можешь не отвечать. Я вижу это по тому, что Дизит тонет во льдах, в то время как Анатоль постепенно иссыхает под ветрами. Маэстро давным-давно ничем не управляет. А «жалкая горстка предателей» унесла с собой чертежи и знания, и построила этот корабль. И пусть Маэстро делает вид, что все под контролем – чем хуже живется людям, тем зыбче становится ее трон. Она посеяла ветер, но скоро пожнет бурю.

– Это все интересно, старик. Но при всем желании, «Сильвана» не сможет стать больше себя самой, а она лишь одна грозовая тучка в огромном небе.

– «Сильвана» действительно ничто. Ничто по сравнению с тем, что на «Урбанусе» нет не только зарегистрированного в Гильдии двигателя, там нет даже гильдийских инженеров – все обслуживается силами анатолийского экипажа.

– Всего лишь второй корабль, – пожал плечами Дио, не понимая, чего так наседает старик. Ему плевать! Пусть летают, сколько влезет. В конце концов, летать не по правилам Гильдии куда веселее.

– Это не последний корабль. Вот, что важно.

Старик сделал ход и поставил мат, заставляя Дио спешно уводить короля и продолжая, между тем, свою мысль:

– Гамбиты – не единственно существующий способ игры. Увлекшись атакой, вы явно забыли прикрыть тылы.

– Как серьезно, – протянул Дио самой заискивающей интонацией, – Защита, прикрытие. Но это всего лишь игра. Какой в ней смысл, если играть не весело?

– Для Маэстро все – лишь игра. Чего стоила ее выходка на коронации императрицы...

– Это была лишь шутка, – ответил он внезапно глухо, и стиснул фигуру четырехконечной звезды в руке с такой силой, что она впилась в ладонь до крови.

– Альянс посчитал это объявлением войны.

Дио нахмурился. Он не особенно размышлял о том, как люди внизу расценивали жесты его сестры. Прежде всего, он испугался за себя, за то, что Дельфина потребует Дио вернуться. Потребует от него исполнения присяги.

Она просто любила эффектно появляться только и всего. Вот и в тот раз Маэстро не сделала ничего особенного – просто рассыпала лепестки роз.

Но, если подумать о том, что могли почувствовать его новые друзья, поведение Дельфины можно было счесть жестоким. Пока Анатоль изнывает от жажды, а Дизит закован во льды, Делфина рассыпает лепестки капризных теплолюбивых цветов. Столько лепестков, что они застилают небо и покрывают собой всю землю вокруг. Землю, выжженную многолетней войной.

– Но это не имеет значения. Дельфина может отозвать клавдиевые установки в любой момент. И тогда от всего флота альянса останется два жалких кораблика. Вот и вся ваша буря.

– Буря, юный господин Эраклеа, в сердцах людей, – ответил старик, ставя Дио очередной мат. Последний, потому что королю Дио не осталось свободных ходов. – А когда есть намерение – исполнение становится вопросом одного времени. Победа начинается с первого хода. Поражение – тем более.