Жандарм даже не сопротивлялся. Он был настолько ошарашен, что не успел сориентироваться. А когда смог, было уже слишком поздно.

Оборотень сбил его с ног, навалился всей своей тушей и вонзил зубы в трепещущую шею. Этот человек не бесил его, и смерть его стала очень быстрой. А тёплая кровь, выбрызнувшись из вены, оросила коридор снова, приводя волка в настоящее иссупление.

Он заносился по особняку, вдыхая дурманящий запах крови и возбуждённо рыча. Дикое, первобытное, что Данияр старался сдержать в себе, вырвалось на волю. И как бы Данияр не пытался вновь вернуться за руль, он больше не мог это сделать. Волк попробовал человеческую кровь, и это сделало его совершенно неуправляемым.

Он вырвался наружу сквозь неприкрытую дверь, и бросился по мостовой. Дамы, делающие променад с маленькими комнатными собачками, играющие босоногие дети, чинно прогуливающиеся господа с тросточками и напудренными манжетами... Много крови пролилось в тот день. Волк убивал всё, что двигалось, бесцельно несясь вперёд.

Остановила его лишь пуля из серебра, которую впустил в его тело другой оборотень. Конечно, многие в городе недолюбливали Дмитрия Масленникова — его семья с волчьими генами напрягала людей, которые не любили ничего, что они не понимают. Но Масленников в тот день стал героем.

Над городом надолго поселилась скорбь, тенью Костлявой следуя по улицам.