Ти Фей не шутил и не преувеличивал — их был миллион. Ну, по крайней мере, именно так "миллион" выглядел по моему мнению.

Зомби собрались плотным кольцом вокруг нас и постепенно сужали его, спотыкаясь друг об друга и о деревья, что дарило мне небольшую надежду на интеллектуальное преимущество. Были среди них и совсем старые, истлевшие, больше походящие на скелеты, обмотанные в рваное тряпье, и новенькие, свежие, подобные живым людям, если не считать бессмысленного взгляда стеклянных глаз и съехавших со своего места нижних челюстей. И каждый, не важно, старенький или новенький, явно хотел на нас напасть. Закусить нами. Прикончить...

Ти Фей выставил вперед свой посох, сосредоточился как следует, задумался о чем-то, и его глаза снова стали чернее черного, а ночную тьму прорезало зеленое сияние. Я, как обычно, ждала, что мертвецы поплавятся, но случилось что-то совершенно иное (впрочем, тоже "как обычно"): часть зомби остановилась, перестала идти на нас, и бессмысленные их взгляды как будто стали немножечко менее бессмысленными.

Я на всякий случай обнажила саблю, пересиливая боль в плече.

— Опусти оружие, ты же ранена, — Ти Фей заботливо улыбнулся мне, отталкивая от себя назойливых мертвецов посохом. — Скиталица! Я контролирую ситуацию. Я ими управляю.

— Во-первых, я бы таким не хвасталась, это все-таки некромантия, — мрачно заметила я, чтобы он не думал там себе, будто я принимаю такую магию. — Во-вторых. Вон той группой в полосатых трико, что лезет к нам через деревья, ты тоже управляешь?

Он нервно повернулся туда, куда я указывала, хмыкнул, хотя скорее крякнул, напряженно и нервно, схватился покрепче за посох, но, похоже, там кончился запас зеленой энергии — или Ти Фей начал уставать. Зомби лезли со всех сторон, отталкивая от себя тех, кто по воле некроманта замерли в нерешительности.

— Как долго ты сможешь держать свое заклинание? — уточнила я, становясь спиной к его спине и выставляя перед собой верное оружие. — Вряд ли мы справимся со всей этой дружелюбной толпой вдвоем!

Часть зомби, подконтрольных ему, уже начала посматривать на нас с некоторым сомнением, как будто влияние его магии подходило к концу; Ти Фей не то всхлипнул, не то хихикнул, и нетвердым голосом ответил:

— Лучше нам как можно скорее найти безопасное место. Чем их больше, тем труднее мне их подчинить. Парочку бы я легко поработил, но вот пару сотен...

Из толпы мертвых тел вынырнуло одно особенно агрессивное и тут же получило мою саблю в горло. Остальные не заставили себя ждать.

Они нападали бесконтрольно, сразу со всех сторон, кусались, хватались, царапались ногтями и ревели нечеловеческим ревом, но какой-то тактики в их действиях не было. Они просто нападали, на все и всех, без разбору, словно стремясь утащить любого живого человека в свои ряды. Как будто быть мертвым и смотреть на живых было ужасно обидно, и с этим непременно нужно что-то сделать. Как живые не хотят лежать рядом с мертвыми, так и мертвые стремились избавиться от живых. Любыми методами.

Я размахивала саблей, как могла, но каждое движение отдавалось сильной резью в плече, и это замедлило меня, но со временем боль стала привычной и отошла на второй план. Мертвые оттесняли нас все глубже и глубже в лес, все дальше и дальше от разбившегося самолетика, но, пожалуй, там и не осталось ничего, что могло бы нас интересовать в данный момент, а за едой можно будет вернуться позже — зомби, насколько мне известно, не едят шоколадки.

Как только вокруг выросли высокие деревья, игра перешла на мою родную территорию, так что в любой момент я могла схватить Ти Фея и скрыться вместе с ним, но не спешила: размахавшись своей саблей, я вдруг вспомнила, какое же это удовольствие, стоять с оружием в руках и сечь головы врагов. Что может быть прекраснее? Разве только стакан отличной выпивки и целая ночь в угаре! А еще лучше и то, и второе, и третье вместе — обожаю пьяную резню!

Ти Фей вообще-то обычно таким не увлекался, но сегодня даже он как будто вошел во вкус. Нечестивая зеленая магия снова превратилась из подчиняющей в уничтожающую — кто бы мог подумать, что у некромантии так много применений! — а тех несчастных мертвецов, кто все же подползал достаточно близко, Ти Фей бил древком посоха по любым подвернувшимся частям. По голове, лицу, бокам; не так эффективно, как сабля, конечно, но тоже неплохо. И я заметила, что бил он как-то странно, остервенело: губы плотно сжаты в тонкую линию, глаза налились кровью, почти как некромантской чернотой, в уголках стоят слезы, на щеках — пятна, и вот такой, слегка улетевший, он все бьет и бьет, хотя мертвый перед ним уже давно вернулся в мертвое состояние и явно не нуждается в новых ударах, а другой мертвец вот-вот набросится... Но нет! Ти Фей совсем ничего вокруг не видел. Ти Фей бил, бил остервенело, и мне как-то неприятненько было смотреть на все это.

Я остановилась, удачно насадив разом четверых зомби на свою саблю, и обратилась к товарищу, пока пыталась ногой стянуть этот некро-шашлык с лезвия:

— Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку?

Он ответил не сразу, а когда все-таки собрался с силами и посмотрел на меня, в глазах его уже отчетливо стояли слезы.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, вот это. То, что ты делаешь, — я освободила лезвие и саблей ткнула в его сторону. — Это явно не самозащита.

— Ну, а я и не самозащищаюсь, — пнув подальше от себя какого-то зомби, он взялся за другого и врезал ему кулаком по макушке, не щадя собственной плоти. — Я живу!

Мне захотелось обнять его — но время, пожалуй, было не самое подходящее.

И тут из-под отброшенного мною мертвеца вылез другой, совсем близко и очень быстро, я почти почувствовала его зубы на своей голове, ощутила зловоние из его пасти; Ти Фей ахнул, я отпрыгнула, но зацепилась ногой за древесный корень и упала прямо на поврежденное плечо, а мертвец покачнулся на месте и рухнул на спину плашмя, с дырой во лбу.

И я, и Ти Фей, и даже другие зомби растерянно замерли на месте.

— Как ты это сделала? — хором спросили мы с Ти Феем друг у друга и так же хором поняли, что это сотворил кто-то третий.

Мы были не одни (мертвых не считаем).

— Вставай, Скиталица! — тут мой друг засуетился, затоптался на месте. — Это очень плохо! Нам надо убираться!

Я попыталась встать, но плечо как будто обиделось, что я не уделяю ему должное внимание, и разболелось с такой силой, что перед глазами потемнело, а с губ слетел стон, хотя я и очень сильно старалась стерпеть. Ко всему остальному, я еще и ладони с коленями ободрала об дерево (иногда даже самые любимые причиняют боль!), и вообще не представляла, как теперь встану. Ти Фей был не в лучшей ситуации: он завалил стольких мертвецов, что их истерзанные тела теперь лежали баррикадой между нами, и как он ни пытался, перелезть через них не получалось, по мокрой плоти скользили подошвы, а на то, чтобы раскидать, не хватало сил в его руках. Так мы и барахтались, словно два младенца, пока кто-то наблюдал за нами — то ли мое воображение разыгралось, то ли я действительно кожей ощущала на себе чей-то взгляд...

Второй вариант оказался ближе к правде: стоило одному из мертвецов проползти по земле и вцепиться зубами в рукав моей пижамы, как я отчетливо расслышала хлопок, и зомби, закатив глаза, упал, упокоившись. Ти Фей тоже услышал, я поняла это по тому, как он замер и затих за своей баррикадой. Наверняка пытался высмотреть, кто же этот наблюдатель, выстроить какую-то стратегию, тактику...

К черту тактику!

— Э-эй! — заорала я так, что даже зомби перепугались. — Ты кто? Если ты друг, то покажись и помоги! А если ты недруг, то пошел ты!

После всех событий этой ночи у меня, скажу честно, было ужасное настроение.

Я услышала тихое "ах!" со стороны Ти Фея, наверняка шокированного таким моим решением, но даже плечами пожимать не стала — считаю, что лучше сразу расставить все точки над i, чем ждать и высматривать, и никто меня не переубедит! Тем более, что мои слова не остались неуслышанными: всего через пару мгновений я отчетливо различила шорох ветвей, с которых кто-то спрыгнул, и на мертвое тело рядом со мной приземлился... человек.

— Ах! — уже громче ахнул Ти Фей и наконец-то перевалился через горку мертвых. Теперь мы оба лежали на земле, рядышком, как птенцы в гнезде, а незнакомец стоял, возвышаясь над нами; не самое приятное положение, если вы понимаете, о чем я. Но в следующую секунду этот мужчина протянул мне руку, и я решила для себя, что он хороший парень.

Ти Фея убедить будет сложнее.

Это был удивительно низкорослый и при этом на редкость коренастый мужчина с остриженными ежиком светлыми волосами и очень-очень хитрыми голубыми глазками. Лицо у него было симпатичное, хотя глазки немного слишком широко посаженные, а нос сплюснутый, но все эти изъяны волшебным образом создавали достаточно приятную картину. Однако я сразу заподозрила неладное: во-первых, из-за ситуации, в которой мы встретились, во-вторых, из-за этого очень-очень хитрого взгляда.

Мужчина смотрел на нас, а мы смотрели на него, и зомби смотрели тоже и не спешили нападать, как будто взяли перерыв на просмотр.

— Язык? — спросил мужчина.

— Говяжий? — уточнила я.

— Ладно, — мудро ответил он. — Кто вы?

— А ты кто? — опасливо спросил Ти Фей, поднимая высоко посох.

— Я — тот, кто спросил первым.

— Ну так первым и ответишь...

Мне подумалось, что они сейчас начнут кидаться друг в друга мусором, как обезьяны, поэтому я набрала в грудь побольше воздуха, вздрогнула от резкой боли, пронзившей плечо, и на выдохе произнесла:

— Непревзойденная... Скиталица... Кью-у...

Незнакомец удивленно приподнял брови.

— Что, та самая, из рассказов?

Я вяло улыбнулась и показала вытянутый вверх большой палец — мол, да, она, она.

— Ничего себе! А красавчик — алый монах?

Ти Фей приосанился — его ведь назвали красавчиком! И это после долгого путешествия и крушения самолета!

— Теперь твоя очередь, — напомнила я. — Кто ты будешь?

А зомби все не спешили нападать — у них там что, перерыв на кофе?

— Я — Гонзик, — представился мужчина. — А вы на самолете прилетели?

— На самолете, — Ти Фей бросил на меня какой-то обеспокоенный взгляд. — Слушай, Носок, моя подруга ранена...

— Гонзик! Судя по тому, как вы упали, я скорее думал, что найду пару новых трупов. Похоже, легенды не врут насчет Скиталицы.

— Даже Непревзойденным иногда нужен врач. У тебя есть один на примете?

— Погодите-погодите, — вмешалась я. — Во-первых! Гонзик, что ты делаешь ночью в лесу, полном зомби?

— Увидел, как вы падали, и пришел посмотреть, есть ли живые.

— Зачем тебе это?

— Самолетов в последнее время очень много, — он принял задумчивый вид и почесал подбородок. — И очень редко они нормально приземляются. Когда пилот и пассажиры умирают, я быстренько пристреливаю их, чтобы они не пополняли армию мертвецов. Нам своих достаточно. А если они каким-то чудом выживают, то я забираю их к друзьям, а потом отпускаю на все четыре стороны.

— Как-то ты подозрительно дружелюбен, — заметил Ти Фей, и я была с ним полностью согласна.

— Такой стиль жизни! — Гонзик развел руками. — Мы так живем уже несколько столетий. Кому нужна помощь — помогаем. Кого нужно прикончить — кончаем. А в свободное время наслаждаемся жизнью и всем тем, что эта жизнь дает. Наш девиз...

— А "мы" — это кто? — перебил его Ти Фей, на что Гонзик явно обиделся, но не стал возмущаться.

— А мы, — он торжественно развел руками; он был одет в толстую куртку из выдолбленной кожи с цветными аппликациями, и от этого жеста полы куртки раскрылись, и я увидела рукоять таинственного оружия, прикрепленного к его поясу. — Мы — абсолютно счастливые люди! Хотите к нам? Мы гостям всегда рады, особенно красивым мужчинам.

— Почему? — насторожился Ти Фей.

— Женщин больше, — спокойно ответил Гонзик. — На всех не хватает. Но Непревзойденная тоже может пойти, мы любим слушать истории.

Я кивнула, потому что Гонзик не выглядел опасным, а мне нужен был врач. Однако я не позволила сладким речам этого человека запудрить мне мозги и все-таки заметила странное: по непонятной совершенно причине мертвецы вокруг не только не нападали на нас, но вообще как будто резко утратили всякий интерес к нашей паре! Прежде они еще хотя бы стояли рядом и смотрели, а тут вообще начали разбредаться, тыкаться в самолет, жевать кору деревьев, стонать и квакать. Слишком уж удачно совпали дружелюбие зомбиков с появлением Гонзика; об этом нужно будет подумать, а сейчас надо проверить кое-что.

— Слушай, дружище, — заговорила я, — видел, куда упал наш самолет? Так вот, у нас внутри него есть несколько ящиков с едой. Если бы ты сходил с нами туда и помог их достать...

— У нас достаточно еды, — заметил Гонзик беззаботно, но я поиграла бровями:

— А там шоколад!

И не прогадала — в обществе, где было, по его словам, очень много женщин, шоколад должен был быть драгоценной деньгой.

— Хорошо, пошли, — легко согласился Гонзик и зашагал в сторону самолета. Как я и думала, зомби совершенно игнорировали его, как если бы он сам был уже мертв; но пройдя пару метров, Гонзик словно спохватился, посмотрел на меня через плечо и достал то самое оружие, которое я видела у него на поясе. Оно напоминало большую букву "Г" с деревянной короткой палочкой и длинной железной; за деревянную рукоять Гонзик его держал, а железной указывал на зомби, совершенно им не интересовавшихся. А потом случилось что-то — нечто? — и мертвецы вдруг прозрели, вытянули руки, потянулись к нему...

— Ты заметил? — шепотом спросила я у Ти Фея.

— Что именно? — не понял он; я хотела ядовито поинтересоваться, в какую сторону он вообще смотрел, но передумала и не стала ссориться. Ладно. Я тоже бываю невнимательна.

Между короткой и длинной частями оружия Гонзика располагался маленький крючочек; как только Гонзик пальцем нажал туда, раздался громкий хлопок, из железной палки вылетело что-то, оставило дырку в теле зомби и повалило его на спину. Очень эффективно! Эффективнее стрел! Великолепно!

— Идите, давайте! — воскликнул Гонзик. — Или я сам все должен делать?

— Идем-даем! — отозвалась я и попыталась пойти да дать, но боль в ноге и плече немного спутала мои планы. — Ой...

— Не даешь? — сочувственно спросил Гонзик.

— Она ранена, ты, идиот! — воскликнул Ти Фей, схвативший меня за локоть. — Она не может идти!

— Хм, — Гонзик замер и взглянул в нашу сторону; в его хитрых глазках мелькнуло что-то нехорошее, злобное, и неожиданно железный стрелятельный аппарат устремился мне на грудь. Судя по тому, как Ти Фей ахнул, опасность такого маневра была ясна и ему.

— Я же говорил, что тех, кого надо прикончить, я кончаю? — уточнил Гонзик непринужденным тоном. — Так что, полагаю, вас не удивит вот какое откровение: если кто-то не способен принести пользу, он получит не помощь, а пулю.

— Это же Непревзойденная Скиталица, — упавшим голосом произнес Ти Фей.

— А я — Гонзик, — напомнил Гонзик. — И это ничего не меняет.

Мне пришлось стиснуть зубы и собрать в кулак всю свою силу воли, чтобы найти в себе достаточно стойкости и выпутать локоть из пальцев Ти Фея, чтобы шагнуть вперед.

— Ничего, дружище! Это же я! — воскликнула я бодро. — Я дойду своими ногами. У меня и покруче ранения были!

Гонзик сощурился, посмотрел на меня так, словно я у него пыталась что-то украсть, но все же опустил свою стрелялку.

— Тогда пошли, — сказал он еще пока прохладно. — И непременно расскажи мне, откуда у тебя эти шрамы на физиономии.

— Что, прямо сейчас?

— Ну ты же любишь рассказывать!

И мне пришлось — сквозь боль и стиснутые зубы, стараясь сохранить бодрый голос и хорошее расположение духа, хотя хотелось лечь и заплакать.

Гонзик спокойно дошел до самолетика, так же спокойно и даже играючи, никуда не спеша, расширил дыру в стекле, через которую мы вылезли, парой выстрелов, достал ящики, вручил Ти Фею — мне пришлось тащить птичий посох, чтобы освободить руки друга, но я была рада такому раскладу, потому что ящики боялась не унести. И мы пошли; по словам Гонзика, идти было не очень далеко, и я делала вид, что верю ему, хотя если честно каждый шаг казался нереально серьезным испытанием.

— Не бойся, — прошептал мне Ти Фей, улучив момент, когда Гонзик отвлекся на пару зомби, пытавшихся залезть на дерево. — Мне нужно минут двадцать, а после я снова смогу колдовать и поставлю этого человека на место. А то уж больно он жуткий тип!

— Лишь бы он нашел мне врача, — отозвалась я. — Ситуация кретиническая.

Ти Фей кивнул, а тут к нам вернулся Гонзик, снявший мертвецов с дерева и отправивший их дальше бродить, и мы замолчали.

Вскоре пейзаж изменился, и к счастью я настолько заинтересовалась окрестностями, что почти забыла о боли. Под ногами из влажной лесной земли вылезали камни, слишком ровные и крупные, чтобы быть созданными природой; лианы тянулись вверх по железным столбам, вряд ли выросшим из земли самостоятельно, а затем показались целые скелеты невысоких домов, покрывшиеся от времени ковром растений. Лес Смерти? Но я хорошо усвоила, что в таких местах нет ничего живого, ни птичек, ни цветочков! Почему тогда здесь...

Ти Фей тоже был напряжен и растерянно озирался, а перед скелетом дома вообще замешкался, чем вызвал недовольство у нашего проводника:

— Ну, на что уставился? Домов, что ли, не видел?

— Вообще-то таких — нет, — ответил он прямо, всем своим видом показывая, что ни капельки Гонзика не боится и вообще крайне в себе уверен. — Это место — Лес Смерти, да?

— Что? Какой смерти? Лес и лес, обычный абсолютно, — Гонзик нервно пожал плечами. — Пошли скорее, я состарюсь раньше, чем домой вернемся...

— Нет, ты не понимаешь! В Лесах Смерти ничего не растет... — пытался объяснить Ти Фей, но Гонзик схватил его за локоть и весьма недружелюбно потащил за собой, да так быстро, что я даже со своими длинными ногами едва-едва поспевала. В ушах начался какой-то гул...

Чем дальше мы шли, тем меньше вокруг становилось леса, и тем больше — Смерти. Скоро уже не осталось деревьев, даже хиленьких березок, и начались голые кусты да хилая трава, вольготно чувствовавшие себя на останках погибшей людской цивилизации. Огромные каменные решетки, царапавшие небо, посеревшие от времени, покореженные столбы, увешанные обрывками проводов, пятнистые асфальтовые дороги, испещренные трешинами...

А затем мы вышли к реке, и все опасения подтвердились: вода в ней напоминала расплавленный свинец, точно так же, как в реке в Петербурге. Пусть здесь летали утки и иногда выползали на берег толстые лебеди, рыщущие в поисках пищи, но сомнений не было — мы в Лесу Смерти! Ну, скажем, Полусмерти — ни живой, ни мертвый лес.

— Вы здесь живете? — поинтересовалась я. — И у вас все нормально?

Гонзик посмотрел на меня снова своими хитрыми глазюками, но на этот раз на его лице играла широчайшая улыбка:

— У нас не просто "все нормально", — ответил он с видимым удовольствием, — у нас все просто зашибенно!

Я с трудом представляла себе, как в таком месте все может быть настолько замечательно, но может быть "им" просто не так уж много и нужно? Если вся твоя жизнь прошла на трупе когда-то живого города, то, наверное, достаточно еды и воды для абсолютного счастья. А если у них еще и есть, например, пиво, то такой жизнью можно наслаждаться в полной мере.

Шли мы довольно долго, и мне приходилось усилием концентрироваться на окружающем мире, чтобы не стонать от боли, кипевшей внутри меня. И поэтому я замечала все, до малейших деталей: брошенные человеческие дома, в которых даже сохранились предметы быта, косые вывески, написанные на неизвестном мне языке, дороги, покрытые пылью и плесенью, и мусор, мусор, мусор, практически ровным слоем размазанный по округе. Так же выглядел Петербург, когда мы там были последний раз, так же выглядели те Леса, что я посещала сама прежде...

— Как... как называется это место? — нетвердым голосом спросил Ти Фей. — У него есть название?

— Называется "Дом", — ответил Гонзик, сильно удивившись вопросу. — Еще называется "Рай" и "Эдем"...

Мы вышли на маленькую площадь, практически запечатанную со всех сторон домами: желтоватыми, розоватыми, зеленоватыми. На удивление, здесь все выглядело довольно-таки обжитым, и хотя фасады были неслабо пошарпаны, в некоторых окнах я даже увидела цветы — живые цветы в чистых красивых горшочках! Кто-то определенно ухаживал за ними, и очень даже неплохо. Из-за спин домов торчали два высоких черных рога с зазубринами, выросших прямо из земли, но по узким окнам в этих рогах я догадалась, что когда-то это были башенки, просто время их не пощадило; под ногами беспорядочно валялись крупные куски камня, гладкие и прилизанные временем, на фасадах домов местами сохранился налет позолоты и очертания когда-то наверняка очаровательных росписей.

А в центре площади стояло невысокое здание из почерневшего от времени песчаника, со стройной башней, и на башне, под зеленой шапкой крыши, находились замысловатые часы: несколько золотых кругов с насечками, один внутри другого, небольшие человеческие фигуры по краям и какая-то золотая тарелка внизу, украшенная цветами и узорами. Сколько времени они показывали? Да черт его знает, нормальных цифр я там не заметила, хотя стрелочки были: на одной солнце, на другой — луна.

— Какие у вас прикольные часы висят, — заметила я весело, потому что веселье тоже хорошо скрывало боль. — А который час они показывают?

— Это астрономические часы, — насмешливо пояснил Гонзик.

— Астро-магические?

— Астрономические, — Ти Фей задрал голову и тоже уставился на циферблаты. — Значит, они показывают расположение планет и звезд?

— А еще очень красиво бьют, — кивнул Гонзик, довольно усмехнувшись. — Сейчас увидите; как раз шесть утра.

И он не обманул: не успела я и рта открыть, как с башни послышалось биение колокола, и среди фигурок возле часов началось движение. Я не так хорошо видела подробности, но точно могу сказать, что скелетик бил в колокольчик, человечки двигали головами, а в открывшихся чуть выше циферблата окошках двигались другие фигурки, как будто выглядывали посмотреть, чем же это мы занимаемся на площади в шесть часов утра.

В конце, когда закончился звон и все фигурки показали свои лица, маленькая золотая птица между окошек забила крыльями и открыла клюв, как будто кричала, возвещая о начале нового часа; и все закончилось.

— Спустя столько лет после Солнцепадения, — произнес растерянно Ти Фей, — эти часы не только все еще ходят... но до сих пор бьют?

— Они работают с 1410 года, молодой человек! — довольно заявил Гонзик. — Почти тысячу лет! И проработают еще тысячу, если не больше!

— Откуда ты знаешь? — спросила я, не сдержав удивления. — Ты говоришь так, словно сам их построил!

— Не думал, что я выгляжу на тысячу лет, — хохотнул он. — Но ты близка к истине, женщина! Я — потомок создателя часов и их хранитель.

— Неужели ты знаешь свою родословную до Солнцепадения? — с сомнением спросил Ти Фей, но Гонзик не отозвался на его вопрос и уверенным шагом направился прямо к башне с часами; мы же переглянулись и поспешили следом, прямо в стрельчатую дверку, украшенную искусным каменным кружевом, над которой болталась тряпка на флагштоке — наверное, покушанный молью флаг.

Может, там, внутри, обитают доктора?