Наевшись, Кристина-Кью провалилась в глубочайший сон, и мы приняли решение покинуть свое убежище. Пани пока еще тяжеловато было стоять и двигаться, но останься она лежать здесь, на холодном грязном полу, это убило бы ее быстрее, чем небольшая прогулка через реку. Тем более, что Ти Фей заставил пару невеселых зомби прийти нам на помощь, и хотя пани и страшилась их близости, но согласилась на них опереться.

И так мы пошли: я впереди, затем — пани с Кристиной-Кью и зомби, а в конце Ти Фей, магией отводящий других мертвецов от нашей маленькой процессии. Дорога вышла простой и быстрой — усталость с холодом подгоняли нас; а на другой стороне реки уже собрались Счастливчики. Видимо, Ти Фей и правда очень экстренно собрался на мои поиски и всполошил всех, даже не участвовавших в танцах людей, которых можно было узнать по отсутствию блесток на одежде. Появление Белой пани взволновало их еще сильнее — кто-то даже дал деру, а пара особенно нервных человек залилась слезами ужаса.

Я встала, широко расставив ноги, оглядела все собрание: пьяные, грязные, хнычущие люди, усталые от танцев и пьянки...

— Эй, Ти Фей, — вперед всей толпы вышел Гонзик, успевший протрезветь, но все еще какой-то растрепанный и без шляпы. А Ти Фей ее, похоже, посеял! Растяпа! — Ты куда ушел?

— Я же говорил! — из-за моей спины ответил тот. — За Кью!

— А зачем же ты тогда привел это чудовище?

Белая пани жалобно всхлипнула — а кому понравятся, если его назовут чудовищем? — и в моих жилах закипела кровь.

— Слушай, ты, жалкий человечишка, — прорычала я, оглушительно топая к нему, — сейчас ты виновато опустишь моргала, трогательно покраснеешь и очень искренне перед ней извинишься, понял? А то ишь ты, Счастливчиками они называются, отлично им, видите ли, живется! Ха-ха! Вокруг зомби и апокал-сис, а мы танцуем, поем и веселимся, как ни в чем не бывало, ведь мы так хороши! Да будет тебе известно, жалкий мешок с костями, что только по тому, как в обществе обходятся с беременными женщинами, можно судить об уровне жизни в этом обществе!

Признаюсь честно, подготовить речь мне немного помогли, но звучала я искренне.

— С чего ты это взяла? — уточнил он, и я схватила его за горло, подняла над землей, вытянув руку, уставилась на его лицо самым убийственным из своих взглядов. Гонзик захрипел и задергал ножками в воздухе.

— Благородство и честь человека заключаются в том, как он относится к слабым! Охренительно легко быть счастливым обществом, в котором никто не болеет, не беременеет и не стареет! Да только грош цена вашей связи, если она рассыпается при первых же намеках на трудности, — я хорошенечко потрясла им в воздухе, чтобы услышанные мысли улеглись в его пустой голове. — Этот ваш Ян, если он правда Легенда, призван защищать всех людей, а защищает только беспроблемных — значит, он трус, слабак и рохля! Приведите мне его, я и ему все то же самое скажу, прямо в лицо! Вот увидите! Скажу!

Я поставила Гонзика на ноги и воинственно огляделась, выискивая в толпе испуганных Счастливчиков того, кто походил бы на местную Легенду. Гонзик закашлялся, вытер выступившие на глаза слезы, посмотрел на меня снизу вверх и хрипло промямлил:

— Ладно, ладно... ты, в принципе, весьма доходчиво все пояснила. Пожалуй, что так и правда неправильно. Но мы просто испугались того, что может у нее родиться... Знаешь, в городах частенько появляются чудовища...

— Ну и что ж? Это будет ваше чудовище. Да и потом, — я обернулась на пани, — Кристина-Кью довольно симпатичное дитя.

Пани поняла мой взгляд, выступила вперед и на вытянутых руках показала толпе младенца; лунно-белое сияние окружило миниатюрную детскую фигурку, подчеркнутое полупрозрачным тюлем. Толпа ахнула, и побежали шепотки:

— Это же Луна!

— Это Луна!

— Луна, которая пропала с небосвода... оказалась во чреве женщины?

— Да нет, тут не в этом дело, — попыталась пояснить я, но меня никто не слушал. — Ай, да пускай так! Будет у тебя девочка-луна. Согласна, пани?

Она кивнула; впрочем, измученная событиями этого вечера, она, наверное, на любое предложение бы кивнула, лишь бы в итоге оказаться в постели.

— Ну, не важно. Я в любом случае хочу поговорить с вашим Яном, — я размяла кулаки.

— Зачем? — перепугался Гонзик.

— Ну, есть у меня еще пара невысказанных мыслей.

— А мне показалось, ты все довольно хорошо сказала...

— Во второй раз еще лучше будет!

— За-зачем второй раз-то?

— Погодите! Я все понял, — вмешался Ти Фей, прежде слушавший нас со стороны. — Кью! Ты не знаешь, да, что Гонзик — и есть Ян Линецкий?

Я удивленно ахнула и посмотрела на Гонзика с таким чувством, словно впервые его увидела.

— Да быть не может! У тебя что, два имени?

Гонзик удивленно уставился в ответ.

— В смысле "два"? Гонзик и Ян это же одно и то же! Это как "Кью" и... — он указал на меня, махнул рукой. — Вернее как "Фей" и... да что ж такое! Ну вот как "Петра" и "Петя", поняла?

— А-а, — потянула я. — Сокращение! Но как из "Гонзика" вышел "Ян"?

— Это из "Яна" вышел "Гонза"... а как — я сам не знаю... да не важно! Короче говоря, я и есть — Легенда Семи Свободных Королевств. В момент Солнцепадения я был у бабушки в деревне, вышел посмотреть на метеоритный дождь, вот в меня и попал кусок камня. Сам кусок-то потом забрало правительство, а я вернулся в Прагу, я работал там. Да только скоро стало ясно, что все в мире пошло по наклонной... Ну ты и сама, наверное, знаешь. А когда люди начали покидать города, я собрал группу своих знакомых и решил остаться здесь навеки вечные. Еще не зная, что для нас "веки вечные" — это буквально будет...

— И что, все твои знакомые до сих пор с тобой? — спросила я, и лицо Гонзика как-то странно посерело.

— Ты знаешь, это были в основном девушки, — признался он. — И к сожалению иногда они мне надоедали... И отправлялись на тот берег.

Мне стало очень совестно, что я не врезала ему раньше, и я даже замахнулась, чтобы ударить теперь, но мое плечо пронзила боль — а я и забыла о ранах! — и перед глазами на пару мгновений потемнело, а как только я пришла в себя, Гонзика уже не было рядом.

— Трус как был, так и остался, — заметила Белая пани мрачно, прижимая к груди Кристину-Кью. На моих плечах лежали чьи-то теплые руки — Ти Фей. — Он и меня-то ведь изгнал только потому, что боялся силы, которую могла от него унаследовать моя дочь...

— Ты сказала, что это был какой-то эльф, — заметила я слабым голосом.

— В нашем обществе не очень строгие нравы, и иногда тяжело вспомнить, когда ты и с кем, — призналась она. — Но теперь я смотрю на лицо Кристины и вижу, что у нее, к сожалению, глаза отца. Глаза Яна. И это объясняет, почему благословление Легенды не защитило меня от зачатия — потому что, видимо, оно не распространяется на саму Легенду... они все и без благословления бессмертны.

— Какая гадость, — произнес Ти Фей с горечью. — А я еще с ним...

— Думаешь, залетел? — усмехнулась я, но никто не оценил шутки. А и черт с ними! Мой юмор просто слишком интелек... ин-тек... ин-телек-оральный!

Как только мне стало чуть лучше, мы поднялись и побрели к башне с часами, встречаемые и провожаемые сотнями заинтересованных и обеспокоенных глаз. Счастливчики расступались перед нами, а некоторые даже кланялись, впитывая в себя сияние Кристины-Кью.

Луна, оказавшаяся во чреве женщины, шумно зевнула и писком потребовала кормежки.

***

Удивительное дело, но уже через пару дней весь город оказался во власти Кристины-Кью.

Этому маленькому, завернутому в кружавчики серебряному созданию было достаточно один раз вякнуть, и вокруг него тут же собирались все, кто слышал крик, готовые разбить лоб, но непременно помочь маленькой принцессе. Наверное, в будущем такое обожание плохо скажется на ее характере. Но это будет в будущем — пока что Кристина-Кью выглядела совершенно счастливым младенцем и только иногда странно кряхтела, как будто родилась уже старенькой и познавшей мир.

Гонзик, оказавшийся Яном, впечатлился моими словами настолько, что вел себя тише травы, ниже воды, и стоило мне появиться возле стола в часовой башне, как он замолкал, уступал мне место и отходил подальше. Боялся? Может быть; впрочем, мне это было исключительно на руку. Не дружить же мне с ним! И детей не крестить. Дочь его мы и без него покрестим.

Возвращение пани и появление ее необычайной дочки немного развязало всем язык, и скоро из разговоров Счастливчиков мы с Ти Феем поняли, что то странное воодушевление, накатывавшее на нас, было результатом именно легендарного благословления. Так сказать, побочный эффект от бессмертия и вечной молодости. Или это как раз бессмертие стоит считать побочкой? Я хотела обратить их внимание на тот факт, что на меня магия действовать не должна, я ведь не человек, однако вспомнила, что и в нас, эльфах, немало человеческой крови, и это заставило меня задуматься о смысле жизни, а поскольку такие мысли портят настроение, я быстро отпустила ситуацию и постаралась вообще ни о чем не думать. Гонза больше не околдовывал ни меня, ни Ти Фея, хотя на последнего иногда еще посматривал то ли с ревностью, то ли с обидой; другие Счастливчики иногда вешались на него по привычке, но Ти Фей больше не считал необходимым им подыгрывать и каждый вечер исправно возвращался в свою кровать.

На седьмой день пребывания Кристины-Кью в нашей обители я проснулась утром, умылась, надела платье, с которого совсем осыпались все блестки, будто их и не было никогда; обулась в сапоги и вышла во двор, чтобы посмотреть, нет ли чего нового на рынке, а то, знаете ли, трезвой Кью кроме покупок и развлечь себя особо нечем было. Что-то новое там нашлось очень быстро: я сразу заприметила мужчину-человека, склонившегося над товаром, чьи черные густые волосы и ало-золотистый наряд показались мне смутно знакомыми. Я обошла его кругом, разглядывая (самому человеку мое поведение было безразлично); затем заметила еще одного, почти такого же, в стороне, и пошла посмотреть на него, снова столкнувшись с безразличием в ответ. Так, одного за одним, я обошла, наверное, человек пятнадцать мужичков, все черненькие и ладные, широкоплечие и мощные, как с картинки, и все равномерно рассыпанные по толпе Счастливчиков, как будто всю жизнь тут торчавшие, а не прибывшие только что. И городские реагировали на них так же спокойно и радушно: разговаривали как со старыми друзьями, предлагали скидочку или рюмочку за встречу, уточняли, хотят ли господа остаться на подольше — все это я поняла из подслушанных разговоров, потому что несколько недель жизни в этом городе помогли мне немножечко разобраться в местном языке. Особенно в вещах, которые касаются выпивки и денег — я вообще в целом раньше всех других слов узнаю те, что с этими делами связаны! Ведь если ты знаешь, как на местном языке называются "пивко" и "денежки", то можешь, кажется, вполне счастливо жить.

В общем, так, пробираясь в толпе и грея уши, я дошла до небольшого дворика, как и многие подобные дворики города соединенного с улицей только одной широкой аркой. В этом дворике с одной стороны высилась узорчатая стена костела, невидимого с улицы, а по периметру стояли столы, окруженные стульями, и я бы даже сказала, что вышел неплохой такой уличный ресторанчик с видом на церковный бок, если бы кто-то не завалил столы сумками, тюфяками и мешками с поклажей, как будто какой-то очень богатый господин собирался переезжать в новую квартиру. В центре дворика стоял широкий стол, на котором расстелили древнего вида карту, проткнутую в нескольких местах ножами, видимо, чтобы суровый осенний ветер не понаделал делов. А над картой склонялись двое: Гонзик встал на стул с ногами, чтобы быть на одном уровне со своим собеседником, а Зия Легендарный, напротив, подогнул колени, дабы не нависать над бедным Яном. Так они и замерли, две Легенды, занятые одним делом — чтением карты. И так пыхтели, так пыжились, вы бы видели! А ведь это дело-то плевое, это даже я умею!

Я стремительно подошла к ним, разбудив сладко сопевшего часового на входе в арку, подлетела к столу и разом выдернула оба ножа, прямо из-под Легендарных носов.

— Ха! Непревзойденная Скиталица Кью опять обвела вас вокруг пальца!

Оба уставились на меня, вытаращив глаза, но если Гонзик, едва узнав меня, побледнел и вжался в стул, то Зия неожиданно заулыбался и полез с объятиями.

— Скиталица! Сто лет тебя не видел!

Я порадовалась, что у меня есть ножи, потому что только приставленное к горлу лезвие остудило любовный пыл этого человека.

— Я вот если правильно помню, то расстались мы с тобой очень даже плохо.

— Ну да! Хуже некуда, — очень весело подтвердил Зия, улыбаясь от уха до уха. — Я-то пытался спасти мир, а ты-то его разрушила!

— Слушай, ты, рюкзак доморощенный! А ты попробовал бы хоть разочек мне нормально объяснить, чего тебе от меня надо, а не отбирать у меня шкатулку силой, тогда, может быть, и договорились бы!

— Какой рюкзак? — удивился Гонзик.

— Наверное, "дипломат", — потянул Зия задумчиво. — Ладно, Скиталица, признаю! Тут ты права! Не привык я с женщинами переговоры вести. По мне, так лучше всего баба язык тумаков понимает...

Я замахнулась и отвесила ему такую оплеуху, что он покачнулся.

— Да я же не баба, — заметил он оторопело.

— А если я только такой язык понимаю, то на нем же и общаться должна, — я занесла вторую руку, но на этот раз он был готов и перехватил удар.

— Ладно, Скиталица! Давай забудем! Мы с тобой теперь точно на одной стороне баррикад! У нас одна цель!

— Моя цель — заставить тебя пожалеть!..

Я засмеялась, затем расслабилась, почувствовала легкость в ногах и веселость в голове; опустилась на ближайший стульчик, испытала непереносимое желание расцеловать всех присутствующих и убийственно поглядела на Гонзика, догадавшись, наконец, что он направил на меня свое волшебство.

Зия тоже смеялся, но яростно косился на товарища.

— Короче, Скиталица! Знаешь, ты такая красивая! — сладко сказал он мне. — Как только я получил письмо от Яна, сообщавшее о твоем прибытии в Прагу, я так обрадовался! Чертовски обрадовался! Я подумал: наконец-то я снова увижусь с этой выдающейся женщиной!

— О, как хорошо, что ты заглянул к нам, — сказал мой рот к ужасу мозга.

— О да! Тем более, что я могу помочь тебе и Ти Фею.

— Правда? Восхитительно! Обожаю тебя!

— И я тебя! Безумно люблю! В общем, ты знаешь уже, откуда берутся Легенды?

— Знаю, но ты такой умный и хороший парень, Зия, что я с удовольствием послушаю еще раз.

— А я с удовольствием тебе расскажу! В ночь Солнцепадения пятеро человек по иронии судьбы оказались ближе всего к осколкам метеора, создавшим сферы. Я, Гонзик, одна женщина из Союза Гор и Фьордов и еще одна женщина из Империи Облаков. Все мы в ту ночь обрели бессмертие и особые способности.

— Погоди, Зия! Но ты сказал "пятеро", а перечислил четверых!

— Я восхищаюсь твоими познаниями в математике! — он схватил мою руку и громко поцеловал, а мне от этого стало ужасно приятно. — Ты удивительна, Скиталица! Ну и вот. Теперь камень Империи Облаков разрушен, но мы, Легенды, несем в себе частицу сердца своей сферы. Поэтому я думаю, вернее, я почти уверен, что если мы соберемся все вместе, то сможем воссоздать камень Облаков и все вернуть на свои места!

— Ничего себе! Какой ты крутой! Какой умный! Ты великолепный! Легендарный!

— От Непревзойденной слышу! Двое из четырех у тебя уже есть. Женщину Союза я найду сам, у нас с ней старые связи...

— Она тоже пала перед лицом твоего невероятного великолепия?

— О, да! Так и было. Спасибо, что заметила, ты очень умна. А вот с поиском девушки Империи Облаков тебе наверняка поможет твой прекрасный, замечательный, восхитительный дружок, Ти Фей. Найдите ее, и после мы встретимся все вместе где-нибудь и воссоздадим сферу, и закончим Ночь!

— Это просто восхитительная идея!

— Спасибо, я очень долго над ней думал.

— Но знаешь, что нам нужно сделать первым делом?

— Скажи же, моя восхитительная!

— Убить Гонзика к чертову бате!

— О, это отличная мысль, как и все мысли, что появляются в твоей светлой голове!

— Убьем прямо сейчас?

— Немедленно убьем!

— Я обожаю твою решительность!

Мы взялись за руки и повернулись к Яну; он вытаращил на нас глаза и хотел дать деру, но будто из-под земли в арочном проходе выросла дюжина товарищей Зии, и хотя они смеялись и радовались встрече с Гонзиком, но он увяз в их пылких объятиях и попал прямо в наши руки.

***

Ти Фею план тоже понравился — это он сказал сразу после того, как отсмеялся, ведь моя история о нашей с Зией опьяненной беседе вызвала у него почти истерику.

— Это просто восхитительно! — заявил он, передразнивая наш ласковый бред. — Кью, ты самая лучшая на свете! И я это говорю без всякого благословления!

— Правда без благословления, — подтвердил Гонзик, которому тут же, рядом с нами, Анежка заматывала свежие раны. Ведь Легенду убить невозможно. Даже если очень хочется!

— Значит, мы отправляемся обратно в Империю Облаков. Я честно не в восторге от перспективы, которая передо мной из-за этого открывается, — признался Ти Фей, все еще веселясь, но его глаза задорно блестели, так что на дурман это веселье все-таки не походило. — Но в целом, это хотя бы какой-то план. Найдем Легендарную девушку и восстановим камень...

— Ты что-то о ней знаешь? — обратился к Ти Фею Зия, поедавший огромный кусок свинины за тем же столом, где мы разговаривали, а Гонзик лечился. — Мы с Яном не слышали о Хуа уже лет двести. Она тогда удалилась жить в крошечную деревню на какой-то там реке и изо всех сил старалась никому не попадаться на глаза.

— У нее это получилось — сегодня я впервые вообще узнал о существовании этой девушки, — признался Ти Фей. — Но я уверен, что если она не померла еще, то Непревзойденная Скиталица ее найдет.

Я зыркнула в сторону Гонзика, подумав, что он все-таки решил поколдовать, но тот покачал головой. В принципе, мой друг всегда был щедр на комплименты, так что...

Кристина-Кью, которую Ти Фей держал на ручках, посмотрела на него серенькими глазками и пустила несколько слюнявых пузырей, которые тот промокнул салфеткой, состроив крайне восхищенное выражение лица. Нет, он точно под чем-то.

— Никогда не думал, что у меня появится ребенок, — задумчиво сказал Ян, поглядывая в сторону Ти Фея. — Когда-то мне казалось, что я умру девственником...

— Ну я же ем, — обиделся Зия.

— Так а я тебе чем мешаю? Просто смотрю и не могу поверить... Знаешь, Скиталица, жизнь списала меня со счетов, хотя я был еще довольно молод. У меня был профиль в тиндере, и я все лайкал и лайкал, но никогда не получал взаимности; в моем мире женщины ни за что не отдали бы предпочтение мужчине с моим ростом. И когда я увидел падение метеорита, я подумал, что это может означать возникновение нового мира для меня. Мира, где мужчин останется так мало, что...

— Люди замерли, ожидая своей смерти, а ты радовался возможности потрахаться? — уточнил Зия, отложив свинину.

— Как будто ты думал о чем-то другом?

— Я? Я?! Я вообще-то геолог! — Зия закипел от ярости, и Кристина-Кью недовольно вякнула, реагируя на его крик. — Я собирался совершить научное открытие! Я думал, что этот астероид положит начало моей докторской диссертации... а он врезался в меня и положил конец всему. Меня исследовали вдоль и поперек! А потом... На моих глазах вся моя семья со временем... эх, да что я перед тобой распинаюсь? Человек-тиндер!

— Что такое "тиндер"? — спросила я без интереса, но все меня проигнорировали.

— Поэтому один стал защитником целого царства, а второй — владельцем гарема, — фыркнул Ти Фей. — Зия, опасно есть в его присутствии, Гонза может заражать своим счастливым волшебством еду.

— Ты и без еды прекрасно заражался, — фыркнул Гонза, глянув враждебно. — И шляпу так и не вернул!

Ти Фей отвернулся, поднес Кристину-Кью поближе к стене, чтобы она смогла маленькой липкой ручкой полапать краску; я подумала, что надо сменить тему, и произнесла:

— Долгая же нас ждет дорога. До Империи ого-го сколько ехать. Это почти весь наш прошлый путь!

— Значит, надо найти себе верного скакуна, — заметил Ти Фей, любовно поправляя кружавчики на пеленке Кристины. — Какое-то мощное и крепкое животное, способное довезти нас, куда надо! Да, Кристина? Да, моя сладкая?

— Сейчас ты звучишь так, как будто собрался ехать на младенце, — заметил Зия, слегка раздраженно наблюдая за сюсюканьем взрослого парня и кусочка Луны в кружевах.

— И снова Зия говорит какие-то глупости, да, дорогая? Точно так же, как и при нашей прошлой встрече. И даже хуже. А впрочем, ты права, Кристина, деградация — тоже эволюция, — сказал он, хотя очевидно, младенец не мог ему пропищать такие сложные слова. — Эволюция! Бинго! Гонзик, у вас в городе есть музей?

Гонзик ответил не сразу, видимо, точно так же шокированный всем услышанным, как и я.

— Ну, есть один, — заметил он после паузы. — А тебе зачем?

— Да вот, захотелось посмотреть на всякие древности, — туманно ответил Ти Фей. — Кью, ты со мной? Это будет интересное приключение!

Я согласилась только потому, что всегда соглашалась на все интересное и приключенческое. Немного пугала мысль, что Кристина-Кью отправится с нами, потому что мне возня с младенцем удовольствия не доставляла, а вот Ти Фей ее с рук спускать не хотел; однако появилась Белая пани, поселившаяся вместе с нами в башне, правда на пару этажей выше, и ребенка вернули ей — наказав целовать сладкие щечки каждые пятнадцать минут, пока Ти Фей не вернется. Кажется, ему пора становиться отцом.

— Я женат на личе, — напомнил он, уже в нашей спальне, натягивая через голову свое платье, спустя пару тщательных стирок ставшее не синим, а светло-голубым. — Мне не светят дети.

— Но ты хотел бы?

— Больше всего на свете!

— Ясно, — я повернулась и задумчиво взглянула ему в затылок. — Знаешь, если ты захочешь остаться со Счастливчиками... я пойму.

— Ты о чем?

— Я ведь видела, что было в ту ночь в театре, — напомнила я. — Видела, как ты обнял Яна, как вы поцеловались... и я почувствовала... я ощутила... Короче, Ти Фей, просто оставайся здесь, и будь счастлив. Все, чего я тебе желаю, это быть счастливым.

— Почему тогда ты забрала меня из дворца Струт'Гада?

— Но ты там был несчастен, узник собственной головы!

— "Узник собственной головы", — повторил он задумчиво, переплетая отросшую за утро косу, и я восхитилась собственному красноречию.

— А здесь ты стал другой, — добавила я. — Счастливый. Спокойный. Любимый. Не переживай! Я уже знаю, что нужно для спасения мира, и справлюсь с этим сама.

Ай, как сжималось сердце, пока рот выговаривал эти страшные фразы, ой, как стыла кровь в жилах от одного только слова — "сама"! Сама, без него, как это страшно! Но я вспоминала его лицо в тот момент, когда он целовал Яна, и твердила себе, что для него, для Ти Фея, так будет лучше, а я определенно хочу, чтобы ему было хорошо.

— Кью, я сомневаюсь...

— Найдете себе отдельный дом, заведете ребенка, — фантазировала я. — Еды здесь уйма, работать не нужно — все, как ты хотел.

— Если я буду с Яном, откуда возьмется ребенок?

А, ну да, что это я?

— Ладно, заведете собаку.

Я чувствовала, что он смотрит на меня, но старалась избегать взгляда; в какой-то момент, однако, наши глаза все же встретились, и все мое тело пробрала странная утробная дрожь.

— Знаешь, ты такая умная, а иногда глупости говоришь, — очень медленно, плавно сказал Ти Фей, и я обиделась одновременно и на слова про "глупости" и на ложь о том, что я якобы умна. — Я Гонзу вовсе не люблю.

— Но тот поцелуй!..

— Отлично, поцелуй! Да, я поцеловал его при всех, и обнял, и даже закинул на бедро ему ногу. Может быть, потом мы даже кое-что сделали в оркестровой яме... Но что такое любовь, Скиталица? Разве это — она? Я вылез из его объятий, пошел искать тебя. Понял, что ты пропала, услышал от других, что ты ушла куда-то посреди ночи, и тут же бросился на поиски, только за посохом зашел. Так сильно за тебя испугался, что моя бледная рожа всполошила весь город. Я чуть не слетел с катушек, думая, что ты обиделась, что ты пострадала, пошла на корм зомби... да короче! Неужели ты думаешь, что возня под сценой — большая любовь, чем мои чувства к тебе?

Я насторожилась и робко спросила, хотя самой же было стыдно за свою внезапную слабость:

— Так ты... со мной хочешь... собаку завести?

Он задумался, окинул меня внимательным взглядом с ног до головы (и я почему-то почувствовала себя голой, хотя на мне было платье), но после рассмеялся:

— Ну уж нет! О небеса! Я тебе пытаюсь объяснить, что ни за что я не променяю на праздное праздничное существование возле Гонзика нашу с тобой жизнь. Ни с кем из моих любовников и любовниц мне никогда не было так хорошо и мирно, как с тобой. Я с детства усвоил, что всем от меня нужно только мое тело, всегда есть какой-то подвох, даже уснуть спокойно нельзя, если я в комнате не один. И только если ты рядом, я могу не бояться открывать глаза утром. Знаю, что ты защитишь. С Яном мне такого ни за что не почувствовать. Понимаешь?

Поняла ли я? Не знаю; хотя во мне самой как будто бы кипели подобные чувства, бульон из них получался настолько наваристый и неоднозначный, что разобраться в нем никак не получалось. Это любовь? Это дружба? Это те чувства, что испытывает брат к сестре? У меня есть брат — ничего подобного он мне никогда не говорил!.. и я бы с ним и пары дней вместе не выдержала.

— Ладно, Скиталица. Не переживай, — попросил меня Ти Фей ласково, подхватывая свой посох. — Понимай это все просто как обещание не оставлять тебя, пока ты сама этого не захочешь. И даже если ты захочешь, то я точно не вижу себя в Праге. Каждый день вот так сходить с ума в пьяной компании — это же никакого здоровья не хватит, даже если самому не пить!

Я вспомнила, как как-то раз находилась в запое почти полгода — это было довольно давно, после успешного завершения одного особенно крупного дела. И мне захотелось рассказать об этом, но как будто язык отсох и отвалился, слова не лезли из горла; я смотрела на Ти Фея, и мысли мои крутились вокруг вопросов о том, что же ждет нас впереди.

— Нас ждет приключение, — будто отвечая на мой внутренний вопрос, сказал он и ободряюще улыбнулся. — Захвати с собой саблю.