Погода на дворе оказалась не по-ноябрьски холодной. Нечему удивляться, ведь солнце больше не могло выглянуть и обогреть воздух, серое небо чесало пушистое пузо о крыши домов, а под ворот платья то и дело просовывал свои холодные пальцы противный ветер, словно пытался схватиться за горло. Я куталась в шарф, свистнутый у одной из Счастливиц, но тонкая шелковая материя не грела. Зато цвет красивый — синий, с узорами, повторяющими раскраску павлиньих перьев.

Я чихнула, Ти Фей покашлял, и мы зашлись веселым смехом, как будто все было нормально.

— Не помешает зайти в пару магазинов по пути, — заметил он. — Подыскать одежду. А то ты у меня скоро простудишься.

— Одежда — не национальное расстояние, вряд ли как-то сильно защищено, — возразила я. — Там, наверное, и не найдешь уже ничего, в местных магазинах. Все растащили.

— Расстояние? А-а, наверное, достояние! Ты сегодня особенно в ударе, Скиталица.

— В смысле, меня кто-то ударил?

— В смысле, само очарование!

Я вздрогнула и попыталась улыбнуться, но вышло, наверное, кисловато. Похоже, разговор в спальне оставил след...

Парой небольших чистых улочек мы выбрались к зеленому театру, от вида которого оба слегка притихли; затем прошли под аркой и по разбитой от времени и зомби дороге вышли к началу площади, длинной-предлинной, уходившей почти до горизонта. На вершине ее виднелась полукруглая корона с продолговатым основанием — по словам Гонзика, в этом строении и был музей. Древний и могучий, он сверху вниз смотрел на нас и едва ли не лопался от осознания собственной важности.

Ти Фей безрадостно осмотрел площадь и простонал:

— Почему, ну почему опять в горку?

Я же вместо ответа хлопнула его по спине, отчего бедняга едва не подпрыгнул, и уверенно зашагала вперед, своим примером показывая, что нет ничего невозможного. Он спешил следом, опираясь на свой посох, и надо заметить, подъем ему дался гораздо легче, чем мне. Плечо ныло, но я сжала зубы и твердо решила игнорировать это.

Вопреки моим предположениям, в домах, выстроенных вдоль длинной площади, оказалось множество вполне приличных с виду магазинов, и я даже заметила пару интересных вещей в витринах; но изнутри на нас смотрели заинтересованные глаза какой-то девушки, и мы как-то сами собой догадались, что за вещи отсюда придется платить. А денег не было буквально ни копейки.

— Куда ты дел все то, что наворовал у Струт'Гада? — справедливо заметила я, втаскивая Ти Фея за руку на особенно крупный кусок поломанного асфальта, из-под которого, наверное, когда-то вылез мертвец.

— Я... все потратил у вампиров, — признался мой друг, болтаясь у меня на локте. Я присвистнула:

— А что, разве ты не некромантией заплатил?

— Это было только в финале, когда деньги кончились. Я думаю, они меня немножечко ограбили, пользуясь тем, что я богатый принц и все дела. Но тебе тогда было так плохо, что я согласился бы отдать свои почки, лишь бы они помогли.

Он серьезно или преувеличивает? Надеюсь, преувеличивает.

Миновав на удивление хорошо сохранившуюся статую мужика на коне, посматривавшего на нас с явным неодобрением, мы поднялись на высокое крыльцо музея и остановились у его дверей: на стекле большими красными буквами было написано что-то, что Ти Фей прочел как "закрыто".

— Что это за язык? Пражский?

— Чешский, да, но рядом есть и на английском, я на нем прочитал.

— Что такое Английсия?

— Страна такая, сейчас в составе Семи Свободных Королевств. Островная. Не знаешь, что ли?

Я пожала плечами — по-моему, у нас были какие-то там острова, но ни один из них Английсией не звался точно. Я отлично разбираюсь в географии!

Оставался вопрос, как попасть в музей, на котором написано "закрыто". Ти Фей начал примеряться со своим посохом, вертеть-крутить, разглядывать замочную скважину пониже дверной ручки и думать, "этично" ли разрушить магическим лучом дверь, которой много сотен лет; я же просто за эту самую ручку и схватилась, толкнула дверь от себя. Ничего не произошло.

— Кью, ну написано же, "закрыто".

Я потянула на себя, и дверь поддалась.

— А я плохо читаю.

К чести Ти Фея, он не только сумел посмеяться над этой ситуацией, но еще и похвалил меня за находчивость.

Мы прошли внутрь; я ожидала увидеть что-то скучное, вроде школьного класса или пустой комнаты с большой книжкой по биологии, а вместо этого очутилась во дворце. Помещение показалось просто необъятным, и при этом умудрилось сохранить немало позолоты, хотя и находилось в запустении долгие столетия. Да, в углах собрались целые мотки пыли, цвета поблекли, а ковры под ногами обглодала моль, но по-прежнему сохранились восхитительные полукруглые арки, широкие лестницы, переплетающиеся в сложный геометрический узор, и стройные высокие колонны, подпирающие скрытый в полутьме потолок — лишь пара из них обвалилась, и теперь куски мрамора лежали живописным ландшафтом на ступенях. Ти Фей тоже впечатлился и разглядывал арки в стенах с приоткрытым ртом; тем не менее, моя реакция его явно позабавила.

— Ты никогда не была в музее, Кью?

— Ну, нет, была, вообще-то, — я прошла по просторному холлу к лестнице, и каждый мой шаг поднимал поистине монументальное эхо, прокатывавшееся по всем лестничным проемам и заглядывавшее в каждую арку. — Как-то раз мы ходили со школой в наш городской музей. Несколько классов вместе, так что и мой брат там тоже был.

— Оу, — напрягся Ти Фей, семеня за мной; его мягкие шаги почти не создавали эхо. — У меня нехорошее предчувствие насчет твоей истории.

— И не зря! Мне было скучно слушать про Солнцепадение и историю эльфийской народности, поэтому я бегала и веселилась, как могла. А кончилось тем, что злая тетка, следившая за порядком, за руку вывела меня на улицу, а вечером мой брат заявил, что ему стыдно быть моим братом.

— В общем, похоже на Рена! Ничего другого я от него и не ожидал, — проворчал Ти Фей. — Не волнуйся, Кью. Я был бы счастлив стать твоим братом...

— А ты ведь и есть чей-то брат, разве нет? Я увижу твоих сестер, когда мы доберемся до Облачной Империи?

Он замялся и ответил явно фальшиво:

— Может.

А я что? Я не буду на него давить, сама от своей семьи не в восторге!

Перед нами оказался черный столбик с белыми буквами, отделявший нас от лестниц наверх и вниз. Я подумала, что раз уж мы идем изучать прошлое, то нам вниз, это ведь почти то же самое, что и назад; но потом задалась вопросом, зачем же тогда так много этажей отвели под "будущее", верх, и не стала даже высказывать свою идею. Ти Фей же снова умничал: водил пальцем по белым строкам и хмурил лоб. Сосредоточенно так!

— Морщинки появятся, Ти Фей.

— Ой, не пугай меня! Я вообще пытаюсь понять, куда нам дальше!

— Ну, что там написано?

Я-то хоть буквы и узнавала, но слова для меня складывались в абсолютно неясную абракадабру. Ти Фей потряс головой:

— Мой английский не так хорош, как хотелось бы. И к сожалению, тут не написали "Выставка Ездовых Животных". Есть, кажется, коллекция минералов, есть какие-то окна... ну, уехать мы не сможем, но зато на улицу посмотрим и бриллиантов наворуем!

— Нельзя воровать национальное состояние, — напомнила я серьезно, вертя головой, чтобы получше осмотреться. — Ну, слушай. Насколько этот музей большой? Я думаю, мы без труда обойдем его весь, сверху донизу! Вот и все.

— Да здесь как минимум три этажа, если считать цокольный! И ты же видела снаружи, это гигантское здание. Мы состаримся, пока будем ходить.

Я передернула плечами, но когда он прав, то он прав, и с этим ничего не поделаешь.

— Ладно, Ти Фей. Давай вот как. Здесь есть одно слово, — я ткнула пальцем в столбик. — History. Это почти как "история".

— Да, Кью, это исторический музей.

— Вот! А у слова "history" есть мини-слов "pre".

— Верно, Кью, только это называется "приставка".

— Да хоть отставка! Я просто думаю, если что-то называется пре-хистория, как пре-дыстория, то это что-то очень древнее. А в выставке про древнее наверняка найдется какое-нибудь крупное животное! Раньше все было больше! Кроме человеков.

— Это может быть выставка о культуре людей, и тогда мы там найдем только кафтаны! А с другой стороны... Пре-история? Похоже на время до начала истории, похоже на древний мир!

Мой мозг начал понемногу закипать, и я даже помахала руками вокруг головы, на случай, если из моих ушей уже начал валить дым.

— Древний мир? Это еще что за штука? Что-то еще более старое, чем мир до Солнцепадения?

— Мир до людей, — пояснил он и добавил после небольшой паузы: — И без эльфов. Мир динозавров и типа того.

— Кого, прости? Тино... лавров?

— Все, решено, мы идем на второй этаж, — он схватил меня за запястье и потащил вверх по лестнице. — Даже если я не смогу оживить динозавра, ты хотя бы узнаешь что-то новое!

На лестнице нам встретилась статуя женщины — она лежала на обломках колонны и с любопытством смотрела на нас безжизненными глазами. Я состроила ей рожицу, но статуя не среагировала — и хорошо, если бы статуи вдруг начали двигаться, я бы точно заподозрила неладное.

— Королева, наверное, какая-то, — немного невпопад произнес Ти Фей, тоже разглядывая статую из-за моего плеча. — На голове корона.

Я одобрительно покивала.

— Вот бы и Семи Свободным сейчас пару королев, да? А то у нас одни короли уже сколько лет!

— Если ты считаешь, что это хорошая идея, то ладно, — он махнул на меня рукой. — Как думаешь, нам в которую сторону?

— В ту, где королева.

— Почему ты так решила?

— Потому что благородные дамы просто так на дорогах не валяются!

Само собой, я шутила; тем не менее, даже не сговариваясь, мы оба прошли мимо сломанной статуи и поднялись на первые ступеньки лестницы.

— Ваше величество, — я обернулась к королеве и присела в неловком преферансе. — До свидания.

Ти Фей хохотнул.

— Отличный реверанс, Кью.

Я так и сказала!

Королева не подвела — на следующем этаже мы наткнулись на давно заброшенное кафе, в витрине которого еще остались окаменевшие тортики, и уже через проход в соседнее помещение видели начало выставочного зала с очень старинными зверушками. По крайней мере, так решил Ти Фей, провозгласив:

— Вот и они! Я вижу трилобитов! Настоящие фоссилии!

— Ты что, перешел на древне-Ти-Фейский? — проворчала я. — Ни слова не понимаю!

— Пойдем, пошли, я тебе все объясню, — он прямо тянул меня за руку, хотя меня в данный момент больше интересовал срок годности трехсотлетних тортиков. Оказывается, я успела нагулять аппетит. — Ну же, Кью!

Пожалуй, если тортик старше меня, то есть его не стоит — поэтому я, так уж и быть, направилась за товарищем.

Когда-то здесь был нормальный выставочный зал — ну, точно были стеклянные витрины, ведь пол до сих пор покрывали осколки, а поверх осколков лежали камни с выдавленными узорами. Наверное, зомби натыкались на стекло и разламывали витрины, а может и кто-то из не слишком умных жителей хотел достать красивый камешек; как бы там ни было, просторное темное помещение заполнял опасный для жизни мусор, а вовсе не знания, как радостно заявил мой добрый друг.

— Только не вздумай трогать это все руками, Ти Фей. Ты порежешься о стекло, а лечить тебя нечем.

— Прекрати, Кью, я осторожно, — он обмотал руку шелковым подолом голубого платья и осторожно поднял с пола ближайший камень. — Смотри, смотри! Видишь, полоски? Это следы трилобита, животного, которое жило здесь, на Земле, миллионы лет назад!

— Фу, гадость! — поморщилась я. — Изопода какая-то! Убери!

Ти Фей камешек убрал, но смотрел на меня теперь как-то странно.

— Ну, чего?

— Да просто... не думал, что ты знаешь слово "изопод".

— Я ведь выросла у моря, Ти Фей. У нас этого счастья было достаточно: рачки, мокрицы... Однажды мы убирались дома, подняли сидушку дивана, а там было-о!.. На два-три таких музея фос-филий хватило бы, если бы все эти твари окаменели. Чему мы бы только обрадовались.

— Ой, — Ти Фей поежился и отложил осторожно камень. — Да уж.

— К тому же, я так полагаю, что на такой маленькой штуковине мы далеко не уедем, — добавила я, ведь трилобит был меньше ладони размером. И вообще, почему трилобит? У него много ног, так что он скорее "многобит"...

— Я просто хотел тебе показать... ах, смотри, вон там! Это же камень с отпечатками листьев! Ты знаешь, в те времена вместо деревьев были огромные хвощи...

Я попыталась себе это представить, но моя голова попросту отвергала эту мысль. Что за дурость?

— Слушай, тебе всего двадцать три года, а ты так говоришь, как будто лично "те времена" видел.

Ти Фей замер у сваленных в кучу камней и любовно гладил их пальцами, будто пытаясь получше запомнить каждую складочку — зачем? Что ж, умом Ти Фея не понять.

— Я читал об этом всем в книгах, вот и знаю.

— Но почему ты так уверен, что твои книги не врали?

— Ой, Кью... как ты можешь быть такой наивной и недоверчивой разом?

Я прошла мимо, хотя мне тоже захотелось потрогать отпечаток листка на камне. Интересно, как это так получилось? Листок же тонкий и хрупкий, даже если изо всех сил бить по нему булыжником, никакого оттиска не выйдет!

Нет, ну точно дурят нас!

Музей состоял из нескольких одинаковых больших комнат, в каждой из которых валялись стекла и камни, камни и стекла — неужто люди на полном серьезе ходили в такие места без всякой задней мысли? В чем идея, разглядывать то, чего уже много лет нет? Какая им, людям, от этого могла быть польза?

Ти Фей прибежал за мной, кажется, прихватив один из камешков, ведь карман его джинсов заметно оттопырился.

В следующем зале он опять отвлекся на очередные чудеса — на этот раз его до смерти заинтересовал отпечаток лягушки на камне. Совершенно обычной лягушки, без крыльев или чего-то такого; я проворчала, что если ему надо, то мы можем сходить на болото и набрать там пяток живых квакух, но Ти Фей то ли не услышал мое бормотание, то ли просто не счел нужным реагировать.

Как бы там ни было, я прошла в следующий зал, и почти сразу же наткнулась на задницу слона.

Правда, слон этот был какой-то необычный: всю его тушу покрывала густая, рыжевато-коричневая шерсть, а те слоны, которых я видела в путешествиях, обычно были покрыты кожей. Хотя я не знаю, может быть, существует такая профессия, как слоновий цирюльник? И все те были попросту бритые? Ведь слонята, насколько помню, рождаются тоже пушистыми!

Или, может, слоны сбрасывают шкуру на лето, я ведь, по-моему, только летом их и видела? Существуют ли слоны вообще зимой?

Если бы я была слонихой, и знала, что меня ждет суровая холодная зима, я бы тоже по возможности покрылась шерстью!

За размышлениями я обошла слона и встала со стороны его головы — ничего себе! Помимо восхитительного пушистого хобота этот красавец мог похвастаться поистине исполинскими бивнями: белые, мощные, они даже завивались из-за своей длины, так что при неудачной поломке могли бы проткнуть слону глаз. Неудобно! Неудивительно, что современные слоны предпочитают отращивать бивни поменьше, а то глазки-то и так маленькие...

Что ж, покрытое шерстью, крупное и с большими белыми зубами — как это животное называется?

Я выглянула в соседний зал: Ти Фей сидел на корточках и перебирал камешки.

— Ти Фей! Как называется животное, которое выглядит как слон, ходит на четырех ногах и имеет хобот, но покрыто шерстью и бивни у него ого-го и го-го?

— Оно называется мамонт, Кью, — ответил Ти Фей, ахнул уставился на меня. — Кью?

— Чего?

— Почему ты спросила?

— Потому что табличку мне не прочитать!

— О небеса!

Позабыв о своих камешках, он бегом бросился ко мне, влетел, как пуля, в комнату с мамонтом и заорал восторженно:

— Ма-амонт!

— Как будто маму родную увидел, — хмыкнула я, удивляясь такой радости. — Что, впечатляет?

— Огромный! Просто огромный!

Слон-мамонт и в самом деле был огромным, даже больше, чем обычные слоны, просто сперва я не обратила на это внимания. Ти Фей в восторге носился вокруг чучела и разглядывал его со всех сторон; я же вцепилась руками в густую шерсть и без особого труда взобралась на спину зверя. Мамонт качнулся, но устоял.

— Ну, что скажешь, Ти Фей? Как тебе такой транспорт?

— Было бы круто, — признал он, притормозив. — Но не знаю, справлюсь ли я с таким большим конструктом.

— Брось! Ты с любым справишься! Ты же ученик самого Струт'Гада! — вот уж не думала я, что буду упоминать данное позорное обстоятельство в положительном ключе! Однако лучшего скакуна, чем огромный пушистый слон, и представить было нельзя.

Но Ти Фея мои слова явно порадовали.

— Хорошо, ты права... я смогу! Это не так уж сложно, всего лишь понадобится собрать в кругу побольше темной материи, ну где-то пару тонн... пару десятков... Кью, тебе лучше слезть оттуда, живой не стоит быть в круге, когда я начну ритуал.

Если честно, оказаться в центре некромантического ритуала я хотела буквально меньше всего на свете — я бы лучше отправилась домой, в Агд! — так что уговаривать не пришлось. Я спрыгнула, отбежала в сторону, и Ти Фей тут же занялся делом: ударил посохом по земле и начал очерчивать круг вокруг фигуры мамонта. Если у него и в самом деле все выйдет, мы обретем самого великолепного скакуна на свете!

Но пока все зависело от моего товарища, я сама обнаружила, что помираю от скуки. Вокруг, конечно, валялись все те же ископаемые — как он говорил? Усилии? — но мне попросту неинтересно разглядывать отпечатки древних существ! Тем более, что в этом зале почти не осталось полноценных животных — поднимая и поворачивая камни, я видела в лучшем случае отпечатки зубов, а в худшем вообще кусочки костей, из которых никак не выйдет составить картину о внешности древнего жителя. Нафига люди вообще собирали такие глупости? Разве не странно иметь в одной комнате целого мамонта и кусочек фаланги пальца осьминога?

Интересно, у осьминога щупальца называются руками, потому что на них есть пальцы? И сколько их, по пять на каждое, как у человека? Пятью восемь? Надо бы спросить Ти Фея, но он бормочет там свои какие-то заклинания и размахивает руками в магических пассах, пожалуй, не буду его отвлекать. Вон там неплохая куча камешков собралась — может, под ней найду что-то интересное?

Приглушенный голос Ти Фея пробегался мурашками по спине — даже с моими знаниями о магии я понимала, что он делает что-то нехорошее, за что может в будущем серьезно поплатиться. Некромантия! Нет на свете более ужасающего искусства...

Так уж заведено, что если что-то мертво, то мертвым оно и должно остаться — просто не предусмотрено природой, чтобы у умершего появлялся второй шанс. Да, порой это правило кажется несправедливым: почему эльфы живут триста, четыреста лет и не собираются стареть, а людям отведен короткий срок в каких-нибудь лет восемьдесят? Ти Фей состарится и умрет, в то время как я еще буду молодой и полной сил женщиной, на моих глазах угаснет его воля к жизни и померкнет красота... мне суждено стоять на его могиле и смотреть на надгробный камень, в то время как ему самому уже будет все равно...

Какой ужас! Может быть, и не так уж плоха некромантия? Что, если Ти Фей превратится в лича и останется со мной навсегда? Симпатичным он, конечно, уже не будет, скорее всего, по красоте его лицо сравняется с мордой Струт'Гада; но мне давно уже плевать стало на красоту! Я всего лишь хочу, чтобы мой друг был рядом до самого конца... чтобы я могла разговаривать с ним, слышать его голос и доверять все сокровенные тайны...

Плохо ли это? Да, безусловно. Он имеет право на смерть, как и все остальные однажды жившие создания. Как и я. Как и Струт'Гад.

Но почему сердцу плевать на хорошее и плохое? Оно готово отдать Ти Фея Гонзику, а вот смерти — ну уж нет!

А я сама когда-нибудь умру?..

За размышлениями я развлекала себя тем, что переворачивала камни носком ботинка и отодвигала в стороны, прокладывая себе путь к противоположной стене. А как дотуда дойду, отправлюсь в другую сторону... что еще делать? Не вслушиваться же в то, как мой лучший друг уничтожает свою душу? Это его выбор, а я не его мама.

Но тут мне на глаза попался клочок рыжей шерсти, заваленный камнями, и я поклясться была готова, что ровно такая же шерсть была и у мамонта. Что это такое?

Мамонтовый цирюльник развлекается?

Руками я отбросила в стороны два крупных камня, домиком прикрывавших что-то рыжее, и с удивлением обнаружила перед собой еще одного мамонта, но куда более скромных размеров. Он был не больше крупной собаки, наверное, как сенбернар размером и видом: рыжий, упитанный, с довольным лицом и приподнятым кверху хоботом. Огромные бивни еще не успели вырасти, поэтому зверек казался абсолютно безобидным и потешным, особенно из-за несуразно толстых лап, и с первого же взгляда меня охватило желание погладить и потискать малыша... если бы он был жив.

Если бы я не знала, как выглядит мама.

Мама!

Я повернулась на каблуках и поспешила к Ти Фею, но опоздала: темная магия уже проникла под густую шерсть большого мамонта, и я своими глазами видела, как громадина дернула хоботом и задвигала глазами, правда пока что независимо друг от друга.

— Ти Фей!

Он обернулся на зов, счастливый, с улыбкой от уха до уха. Оба его глаза были полностью залиты чернотой, чернота как будто переполняла его тело и вырывалась наружу черными слезами, струящимися по щекам. Скрыла она и зубы, так что обычно обаятельная улыбка теперь напоминала зияющую дыру, из которой по подбородку стекала тьма и капала на ворот платья. От этого зрелища у меня сердце упало не просто в пятки, а прямо в подвал музея, я затормозила, задергала неловко ногами и плюхнулась на задницу, да еще и отползла немного назад, для пущего эффекта. Ти Фей перестал улыбаться, но противная черная жижа все равно собиралась в уголках его губ и иногда срывалась вниз крупными каплями, словно его рвало тьмой.

Хотя я уже и видела последствия его колдовства раньше, но никогда прежде они не имели такого ужасающего масштаба. Ти Фей протер подбородок рукавом, но на мелькнувший кусочек кожи тут же хлынуло еще больше черноты.

— Не обращай внимания, Скиталица, это просто материя.

— А-а! — мое красноречие подвело меня в самый ответственный момент.

— Будет тебе, — он сморгнул несколько раз, черная магия прямо-таки реками бежала по его щекам, но зато после очередного моргания я наконец-то увидела просвет в черноте глаз. Ну, слава богине! А можно рот тоже переделать обратно в человеческий?

— Ну, и напугал же ты меня! Просто до чертиков! Еще и платье свое испачкал, как не стыдно!

— Не бойся, черная материя отстирывается отбеливателем, — спокойно ответил он. — Зато посмотри, что я сотворил!

Он указал мне на мамонтиху — теперь-то я догадалась, что это была именно самка — и мамонтиха посмотрела на нас в ответ, покрутила хоботом, потопталась на месте, поднимая весьма впечатляющий грохот. Я поморщилась и попыталась убедить себя, что это всего лишь пушистый слон, но сердце возмущенно прикрикнуло на меня из подвала. Так нельзя.

— Ти Фей... слушай... я там нашла... ребенка. Мамонтенка.

Наверное, мне показалось, но после этих слов мамонтиха как будто вздохнула и точно уставилась прямо на меня.

— Мамонтенка? — он тоже тупо глядел на меня, как будто и в голове у него вместо мозга плескалась тьма. — А, ну, если есть взрослая особь, то почему бы не быть детенышу...

Ах, похоже, он и в самом деле не понимает!

— Ти Фей! Это не просто мамонт! — я указала обеими руками на зверя, задумчиво качавшего головой из стороны в сторону. — Это мама!

— Ага... мамант, — развеселился он, качнув головой. — Отлично! Но что мне с того?

— Ты не понимаешь? Одно дело — просто применить темную магию к давно погибшему животному... и совсем другое — к несчастной матери! Они с ее малышом счастливо жили в загробном мире, а теперь разлучены! Это грех!

Я распалялась все сильнее и сильнее, расписывая, какой ужасный поступок мы совершаем и как мы обязаны ту же минуту отправить дух бедной мамонтихи обратно в вечные луга (если мамонты жили на лугах); а Ти Фей кивал в такт моим словам и абсолютно не внимал.

— Слушай, Скиталица, — произнес он наконец, когда я замолчала, чтобы перевести дыхание, — даже если это и в самом деле самка мамонта, а не самец, в чем ни я, ни ты не можем быть уверены, то все равно едва ли тот детеныш действительно ее сын. Или дочь. В этом мы тоже не уверены.

Он намеревался пойти и заглянуть мамонту между задних ног, но я успела схватить его за рукав.

— В смысле, не ее сын? У нас здесь нет других мамонтов!

— Это музей. Он создавался спустя миллионы лет после полного вымирания мамонтов. Миллионы лет, понимаешь? Они взяли какую-то мамонтиху, какого-то мамонтенка, и поставили их рядом на потеху публике. Ясно тебе?

Я вопросительно посмотрела на мамонтиху, и на этот раз мне показалось, что красивое животное смеется над моей глупостью. Ну, глаза так точно смотрели с иронией!

— Но... они стояли здесь, на этом самом месте, триста лет, — пролепетала я слабым голосом. — Думаешь, они не привыкли друг к другу?

— Они ЧУЧЕЛА! — воскликнул мой бедный товарищ, но заглянул в мое несчастное лицо, закатил глаза и понуро побрел к раскиданной куче камней.

— Что ты делаешь? — спросила я, а вместо ответа снова услышала проклятые заклинания из его глотки.

Дрожь проходилась по всему моего телу, даже дышать в переполненной темной магией комнате стало тошно. Мамонтиха не могла разговаривать, но я как будто чувствовала, что она тоже понимает мои чувства, что она со мной заодно... Пушистый длинный хобот сначала ткнулся мне в плечо, затем погладил по спине, а после и вовсе обнял. Он был холодный, холод как будто рождался в глубине этого тела и выходил наружу, даже несмотря на шерсть, и из приоткрытой пасти я чувствовала сладковатый запах падали, невесть откуда взявшийся внутри чучела, но я готова поклясться — мамонтиха обнимала меня, и в этих объятиях я ощущала настоящую материнскую заботу...

Она знала, что я сделала для ее сына (или дочки) только что!

Второй конструкт был в несколько раз меньше, поэтому и занял меньше времени. Спустя всего пару минут к нам уже бежал маленький проклятый мамонтенок, подпрыгивал на бегу и разевал широко ротик, высоко-высоко задирая хобот. Мамонтиха отпустила меня, затрубила, совсем как слон, и поспешила навстречу детенышу, круша ногами древние камни; они встали рядом, прижались друг к другу и сплели в косичку хоботы. Ну и картина — я была почти готова заплакать!

— Ладно, может ты и права, — с заметной неохотой признал Ти Фей, остановившись рядом со мной. — Они, кажется, реально рады видеть друг друга.

Я победоносно заулыбалась.

— Провел бы ты бок о бок с детенышем своего вида триста лет, я бы на тебя посмотрела!

— Да они же мёр...

Он не стал договаривать, махнул на меня рукой. С маленькими заклинаниями его тело справлялось лучше, тьма не заполонила ни глаза, ни рот, вообще не показалась, и только черные разводы на одежде и коже напоминали о том, как губительна для его живого тела некромантия. Ну, и побледнел он немного, надо заметить, хотя я вообще давно не видела на его щеках здорового, не-пьяного румянца...

— Эй, Ти Фей, — я дружелюбно обняла его за плечи. — Ты вообще как? Чувствуешь себя-то? Нормально? Усталый ты какой-то.

— Я разрушаю свое собственное тело применением противоестественной магии и страдаю от самого ужасного на свете чувства вины, — улыбнулся он, снизу вверх взглянув на меня. — Ты сама как считаешь, каково мне?

"Да, не круто быть тобой", хотела сказать, но, к счастью, не сказала.

— Я считаю, нам самое время залезть на мамонта и отправиться в путь, — вместо того заявила я, ловко переведя тему, так, что он даже и не заметил. — Представь, как Счастливчики удивятся нашему появлению!

— Я лучше представлю, что не заметил, как ты соскочила с разговора, — засмеялся он, ласково обнимая меня в ответ за пояс. — Обожаю тебя и твою непосредственность, Скиталица.

Мамонтиха послушно склонила голову перед ним и протянула хобот, готовая с его помощью поднять нас на свою спину. Мамонтенок скакал вокруг и радостно трубил на все лады; Ти Фей вскарабкался на пушистую спину и кивнул мне.

— А она не сбросит? — решила уточнить я, опасливо пощупав хобот. Мало ли, что придет животному в голову.

— Не волнуйся, я полностью управляю действиями своих конструктов, — сверху успокоил меня Ти Фей. Я посмотрела на него, он посмотрел в ответ, мамонтенок замер на месте и перестал веселиться.

Да, все-таки Ти Фей хороший человек.