Когда мы подобрались к воротам, вокруг еще было достаточно темно. Ура.

— Самое короткое дежурство в моей жизни, — заявила Ти Ба.

— Зато какое интересное, — пресно отозвалась я. Хотару поднял на меня глаза, я еще раз оценила свое художество на его лице и пришла к выводу: жесть.

— Давай лучше ты прикинешься обморочным, а я тебя взвалю на плечо, — предложила я. — Грудь и так будет видна, а на лицо может не станут смотреть.

— А это не больно? — сомневался он.

— Ничего, Ти Фея я так уже возила.

И все сомнения тут же рассеялись — это что, какое-то магическое имя?

Взвалив его тушку на себя, я выпрямилась и зашагала к воротам. Одна из тряпичных грудей Хотару немного сползла вниз, но хотя бы не вывалилась; я старалась смотреть прямо и никак, никаким жестом или словом не показать свое напряжение. Ти Ба семенила рядом и пыхтела из-за сумки.

— Уже вернуться? — удивленно спросила часовая, заметив нас.

— А мы такое нашли! — воскликнула я, поправляя на плече Хотару, старательно державшего глаза закрытыми. — Живая девушка! Неизвестно откуда сбежавшая! Несем Ти И показать.

Часовая приблизилась к нам и окинула сомнительным взглядом.

— Где найти?

— За стеной!

— Быть среди зомби и не умереть?

— Да вот представляете, какое удивительное типа совпадение! — вклинилась Ти Ба. — Мы только на стену залезли, глядим: дым! Оказалось, типа костерок, а у огня сидит эта барышня и от страха трясется. И только мы к ней сунулись, как она хлоп! И типа в обморок! Ну мы сразу и понесли ее к нам, вдруг врачея нужна?

Часовые переглянулись; я хотела уже подсыпать лжи, но Хотару вдруг тихонечко, тоненько застонал, потряс головой, так что ленточка печально соскользнула с его волос и прилегла у моих ботинок; на часовых эта сценка оказала достаточное впечатление.

— Ладно, несите дом госпожа Ти, — сказала часовая, с жалостью посмотрев на ленточку. — Порванная вся...

Ой, лишь бы никто не заметил, что это вообще кусок от жилета Ти Ба! Нужно быстрее в дом!

И мы припустили по дорожке; Ти Ба хихикала, привлекая всеобщее внимание, а я злилась на нее, но по инерции хихикала тоже — вдруг и правда что-то смешное? Лишь бы Хотару не решил присоединиться!

Но он не решил; мы беспрепятственно добрались до дома и сразу свернули к нашей с Ти Феем части. И почему дорога к женской части была такой сложной, через камыши и по наружной галерее? Бедные барышни!

— Эй, эй! — донеслось нам в спину. — Вы куда?

Явно кричала кто-то из сестер, не Ти И, ее голос бы я узнала, и не одна из младших; я на ходу обернулась к ней лицом и махнула рукой:

— У нас экстренная ситуация!

Сестра бросилась в дом — теперь я видела, что это Ти Эр, номер два — и я последнюю пару носков могу поставить на то, что поспешила она позвать Ти И! Вот ведь! Ти Ба права — в этом доме все новости очень быстро доходят до уха матриарха.

— У нас мало времени, — шепнула я товарищам, а Ти Ба возликовала:

— Скоро будет шоу!

Мы запрыгнули в наш дом, и я поспешно заперла дверь, да еще и стулом подперла ручку. Выиграет нам немного времени.

Хотару задергался, чтобы я его отпустила, встал в полный рост и огляделся, слишком осоловевший, чтобы толком понять, где находится.

Впрочем, этот вопрос его особо и не волновал.

Его волновал другой:

— Где Ти Фей?

Ясное дело, тот был в своей комнате, ведь еще даже не рассвело. Я привела туда и Хотару, и Ти Ба, потому что последняя никак не хотела от нас отвязываться; цель свою мы нашли в постели, но с одного взгляда на него я пожалела, что вообще все это затеяла. Я-то надеялась найти Ти Фея мирно спящим, и уже представляла себе, как он проснется и обрадуется, увидев давнего друга. А вместо этого моим глазам предстал распластанный по кровати бледный человек, с солеными дорожками на щеках, сжимающий в пальцах, будто судорогой сведенных, грязный носовой платок. Одеяло скомкали и сбросили на пол, а спал он в верхней одежде, только голубое платье было расстегнуто и свалилось с плеча, и на светлой коже ключиц розовели следы от царапин — либо он с кошкой перед сном подрался, либо сам себя расчесал до такого состояния.

Я знала, да, что он скорбит по матери, думала даже, что вечером непременно будут слезы, но не могла себе и представить, насколько все серьезно...

Хотару тоже верно истолковал все эти улики и бросился к нему, даже оттолкнув меня, будто я мешалась.

— Ти Фей! Ти Фей!

Совет: никогда не будите измученного человека криком.

Он, конечно, вздрогнул и проснулся, но тут же залился снова слезами, на этот раз уже от страха. Хотару взялся было его утешать, но подзабыл, видимо, что все его лицо я измазала в грязи, а сверху прицепила пару ленточек; Ти Фей от такого вида перепугался еще сильнее, размахнулся и вмазал Хотару так хорошо и сильно, что тот даже на бок завалился. Ти Ба испуганно вскрикнула, я за шиворот подняла осоловевшего мальчишку на ноги и посадила на ближайший стульчик.

— Ти Фей, не бойся, это я, — сказала я как можно спокойнее.

— Ой, Кью, — жалобно прохрипел он, смаргивая крупные соленые слезы, — что это за чудище?

— Я не чудище! — воскликнул Хотару. — Это же я, я, понимаешь?

Надо будет шепнуть ему, что если тебя не узнают, эффективнее будет назваться своим именем, а не "якать" без конца.

И заранее подам ему пример:

— Это Хотару, наш знакомый из Чайного царства.

Ти Фей от удивления открыл рот, только слезы продолжали струиться по его щекам.

— Хотару? Но как? Но что с ним случилось? На тебя напали?

Кажется, нам предстоит долгий разговор.

Хотару начал повествовать, сбивчиво, всхлипывая, пересказывать все свои злоключения, о которых я уже знала. Чтобы не слушать все это еще раз, я подыскала себе занятие поинтереснее: вышла наружу, за порог, где для нас оставили немножко воды, втащила внутрь ведро, и только собиралась уже закрыть заново дверь, как на галерее, ведшей к женскому домику, показалась бледная Ти И в компании трех ближайших к ней сестер. Чего еще двоим тут понадобилось, интересно?

Подумала, что успею закрыть дверь, но в последнюю секунду в проеме показался шест, укрепленный и украшенный металлическими завитками, и хотя я хлопнула как следует, шест не сдвинулся. А дальше Ти И, снова демонстрируя безграничную свою силу, дернула дверь на себя и вырвала ее из моих рук — ну все, с завтрашнего дня начинаю качаться!

— Я слышала, ты опять привела к нам мужчину, — сказала Ти И очень холодно.

— Ну, допустим, — я приготовилась защищаться и отставила ведро с водой подальше. Вода нужна Ти Фею. Не разливать.

— Кью, это не смешно. Это серьезный проступок. Ты будешь наказана.

— Тот мальчик, — я подчеркнула это слово, потому что мальчик — не мужчина, — тот мальчик мой с Ти Феем друг.

— Это не имеет значения! Хватит! Никаких мужчин в городе!

— Ти Ба тоже была не против.

— Значит, пойдет в наказание вместе с тобой.

А черт, если бы я знала, что Ти И не пощадит сестру, умолчала бы лучше о ее участии!

— Кью, послушай...

Обсуждать с ней было особо нечего, потому что вряд ли Ти И отступилась бы от своих принципов. К тому же, я уже подставила Ти Ба разок, и не хотела, чтобы она лишилась еще и так желанного вида на кривое лицо матриарха; поэтому я молча подхватила ведро и пошла в спальню Ти Фея. Конечно же все четыре старшие последовали за мной, постоянно окликая и призывая к ответу, но знаете что? Буду говорить только в присутствии своего ананаса! Или там какой-то другой фрукт упоминается?

Парни все еще разговаривали, но прервались, когда мы вошли. Хотару выпучил глаза и молча уставился на нас, Ти Ба захихикала, а Ти Фей отвернулся и начал протирать лицо рукавом, пытаясь стереть следы слез. Я подошла к нему с ведром, взяла со стола стакан, зачерпнула и подала; Ти Фей отблагодарил меня взглядом приговоренного к казни невиновного, которому я по прихоти сохранила жизнь.

И напился так жадно, что я тут же без лишнего промедления подала ему все ведро.

— Спасибо, очень мило, но это чересчур, я обольюсь, — сказал он, возвращая ведро мне. — Привет, Ти И, Ти Эр, Ти Сан, Ти Сы.

— Ты выглядишь болезненно, — заметила Ти Сы, внимательно разглядывавшая брата.

— Это потому что мне дурно.

— Дурно? Плохо, — заметила Ти И. Я удивилась: она что, пожалела брата? Но следующие ее слова все вернули на свои места: — Тебе ведь должно быть просто отвратительно!

Ти Фей вздохнул и посмотрел на меня, как бы говоря: "А я и не удивлен".

— Что тебе опять не так?

Она молча указала на Хотару, а Хотару молча и вопросительно посмотрел на меня, мол, а что случилось?

— Мужчинам нельзя в город, — напомнила я. — Нас с Ти Ба за тебя накажут.

— Если кого-то наказывать, то меня! Я хотел увидеться с Ти Феем.

— Но мы тебя пронесли через ворота.

— Кстати да, ворота, — кивнула Ти И с очень серьезным видом. — Часовых тоже нужно наказать.

Да что ж такое, может ей просто нравится наказывать?

— Мы же их обманули, — попыталась я втолковать ей. — Выпачкали его и нарядили, как девушку.

— Только слепая идиотка могла принять это за женский пол.

Я посмотрела на Хотару; он совсем не обиделся, глядел на нас удивленно и ресницами хлопал.

— Если ты будешь вот так разбрасываться карами, то твои люди быстро от тебя отвернутся, — заметила я. Раз уж наказания все равно не избежать, можно и сказать все, что думается.

— Я бы тебя попросила, Непревзойденная! Если я тебя еще не выгнала вместе с твоими мальчишками, то это только потому, что я уважаю твою боевую доблесть. Но мое уважение не безгранично, и...

Бла-бла-бла.

Она там еще что-то говорила, но я перестала слушать. Дала Ти Фею еще воды, помогла распутать волосы, собравшиеся за ночь в колтуны, срезала лишнее, попутно разъясняя Хотару, что ничего страшного, отрастут снова, и очень быстро. Он поначалу косился опасливо на злую Ти И, но быстро понял по нашей реакции, что ее ворчание — что-то вроде фонового шума, к которому нужно просто привыкнуть, и успокоился немного.

В конце концов Ти Эр указала сестре, что нам плевать на ее возмущения, а Ти Ба даже смеется, и это подтолкнуло старшую перейти к активным действиям. Ну спасибо, Ти Эр.

— Все, с меня хватит, — хотя она была одета в пижаму, как любая нормальная женщина, разбуженная посреди ночи, в ее руках вдруг появился ножик. Похоже, она спала вооруженная — уже не как любая нормальная женщина. — Сейчас я все выведаю у этого мальчика, а потом вышвырну его!

Нож прижался к шее Хотару, метнувшись к нему так стремительно, что и я не заметила движения; он испуганно раскрыл рот и выпучил глаза, даже руками двинуть не успел. Мы с Ти Феем замерли, напрягшись; он едва заметно пошевелил пальцами, и в его руке возник посох с птичьей головой.

— Говори: кто тебя послал! — потребовала Ти И.

Хотару молчал.

— Говори, мальчишка, а не то!

Тишина.

— Ты думаешь, я шучу? Я на полном серьезе!

В доказательство своих слов она воткнула нож в стену прямо рядом с шеей Хотару; тот от испуга начал плакать, но продолжал молчать.

— Ты издеваешься надо мной?!

— Это ты, это ты, это ты издеваешься! — взревела вдруг Ти Сан, сестрица номер три. Губы она на ночь не красила, зато на ее лице остались следы какой-то питательной маски, то ли из глины, то из грязи, но в тех местах, где корка отвалилась, виднелся яростный алый румянец. — Ты с катушек слетела, Ти И, угрожать ножом ребенку? Ребенку!

— Ему есть восемнадцать, — вставил зачем-то Ти Фей, но сестры не слушали.

Дрожа от гнева, Ти Сан накинулась на сестру, буквально за волосы оттащила ее от Хотару и бросила в угол. Ти И со своей феноменальной силой наверняка могла бы поднять Ти Сан над головой, покрутить и выбросить в окно, но, видимо, слишком испугалась внезапного напора; Ти Сан же набросилась на Хотару, но не с кулаками, а с объятиями, обвила маленькими руками его голову, втиснула лицо в свою грудь, прикрытую красивым легким пеньюаром, и начала горько причитать, покачиваясь из стороны в сторону:

— Бедный, бедный, бедный милый мальчик! Как же тебя напугала эта злая Ти И, да, как напугала? Так нельзя, так нельзя! Ах, милый, милый, хороший мальчик, до чего же ты похож на моего сына, ну до чего же похож! Где же он сейчас, мой несчастный сынок, куда же делся...

Я удивленно взглянула на Ти Ба, а та развела руками и прошептала:

— Муж Ти Сан забрал их сына и ушел с ним куда-то в монастырь, буквально ночью, пока она спала. Только записку и оставил.

Ти Сан начала рыдать, не выпуская Хотару из крепких объятий.

— Прошу тебя, будь жив и вернись к маме!..

Ти Фей, все еще глубоко раненный смертью своей матери, сложился книжкой, уткнулся носом в колени и шумно задышал, пытаясь сдержать слезы. Я посмотрела на Ти И; она сидела в углу комнаты, потирала ушибленное плечо и хмурилась. Посмотрела на двойку Ти Эр и четверку Ти Сы; они толпились в дверях, смущенно озирались и явно не знали, куда себя приткнуть. Хотару молчал, но все-таки немножечко пришел в себя, зашевелился, поднял руки и погладил Ти Сан по спине; та отмерла, выпустила его и ласково потрепала по волосам, а затем еще и почесала, как щеночка, за ушком.

— Не бойся, злая Ти И больше не посмеет тебя обидеть, — прошептала она, утирая рукавом халата свои слезы. — Я ей все оставшиеся волосы повыдергиваю, если она хоть пальцем тебя тронет!

И взяла Хотару обеими руками за ладошку, крепко-крепко стискивая. Так, похоже, он остается с нами. Но это не решает два вопроса:

Во-первых, что делать с разъяренной Ти И?

Во-вторых, почему он вдруг проглотил язык?

Я придвинулась ближе к Ти Фею и начала гладить его по спинке. Жалко было, что он так убивается, да и для возможной борьбы с Ти И нам нужна была его магия. Сестры, кроме самой старшей, смотрели на брата с сочувствием и сожалением, но не пытались как-то его утешить; так что я все взяла на себя.

— Хотару, — позвала я, и он, грустный и смущенный, послушно повернулся на мой голос, — похоже, тебе повезло. Ти Сан тебя защитит.

— Защищу!

— Ти Сан — третья сестра с начала, — добавила я. — Ой, да ты же не знаешь! Все эти женщины — сестры Ти Фея.

— Не может быть! — ахнул Хотару.

Ура, прошло онемение. Это вот поэтому говорится "медицинские сестры"? Потому что сестринство исцеляет?

— Та, что угрожала ножом — Ти И, самая старшая. В дверях Ти Эр, номер два, и Ти Сы, номер четыре. А на дежурстве со мной была Ти Ба, восемь.

— С ума сойти, сколько их всего?

— Двенадцать, — улыбнулась я. — Ну, если считать Ти Фея, шестого. Дюжина Ти.

— А у тебя есть братья или сестры, котенок? — ласково спросила Ти Сан. Хотару замолчал и вытаращил глаза.

Так, это уже странно.

И тут в моей голове как будто щелкнуло что-то, и тут я все поняла; вскочила, радуясь своему открытию, посмотрела на Хотару довольно и провозгласила:

— Все ясно! Он не может разговаривать с женщинами!

— Но с тобой же он говорит, — оторопело заметила Ти Сан. Ти Фей вцепился в мою руку — не хотел, чтобы я вставала с кровати.

— А я не женщина, он сам так заявил, — усмехнулась я.

— Правда, заявил, — поддакнула Ти Ба, присутствовавшая при том.

— Кто же ты тогда? — сварливо спросила Ти И. — Су...

— Не "су", а Кью, — я уступила попыткам Ти Фея усадить меня и снова села. — И не просто Кью, а Непревзойденная Скиталица!

Прижимаясь к моей груди, Ти Фей тихонько засмеялся, и этот смех был мне самой желанной наградой.

***

Таща Хотару в наш город, я думала, что встреча со старым другом поможет Ти Фею справиться с утратой. Но вышло все с точностью до наоборот: Ти Фей чувствовал себя более-менее сносно только в те моменты, когда мы находились вдвоем, а присутствие Хотару действовало на него подавляюще.

— Понимаешь, просто для меня он еще одно напоминание о том, какой ужасный поступок я совершил, — пояснил Ти Фей. — Если бы я послушался тебя и не испортил Солнце, моя мать была бы жива, а Хотару не пришлось бы покинуть его Петербург как раз в момент, когда его исследования сдвинулись с мертвой точки...

Поэтому мне пришлось трудиться над тем, чтобы парни особо друг с другом не виделись, да еще и не пересекаться при этом с Ти И, точившей на меня зуб — ну и дельце!

И поэтому же я повела Хотару к Ти Ву.

— Это что, тот мальчик, из-за которого Ти Сан сошла с ума? — спросила она, снимая со лба повязку с увеличительным стеклом, из-за которого ее левый глаз казался просто громадным. Хотару удивленно пялился на нее, медленно опуская на пол мастерской свою увесистую сумку.

— Да, это он, — кивнула я.

— Да будет тебе известно, она уже вяжет тебе носки, — усмехнулась Ти Ву. — Просто лопается от любви!

Хотару молчал.

— Он что, языка нашего, то есть, твоего не знает? А? — и добавила пару слов на местном.

— Просто он не умеет разговаривать с женщинами, — разъяснила я, присаживаясь на табуретку у железного стола, заваленного железными же деталями всех возможных форм и размеров. — Поэтому я здесь. Буду тонировать.

— Транслировать? — уточнила Ти Ву.

— Ну, и это тоже.

— А зачем же ты его привела-то?

— Хотару, — я повернулась к тому и серьезно кивнула. — Доставай.

Он покорно улыбнулся и откинул верхнюю крышку сумки.

Оттуда сразу выглянуло несколько кусков металла, и у Ти Ву тут же загорелись глаза. Но Хотару дал ей возможность помучиться ожиданием, начал демонстративно копаться в своих штучках, а не высыпал все сразу на пол; и спустя минут, наверное, пять все-таки извлек небольшой предмет, похожий на пудреницу с прорезью на крышке.

— Это что? — поинтересовалась Ти Ву.

— Это что? — перевела я.

— Портативный мини-видео-проигрыватель, — повернувшись ко мне, рассказал Хотару. — Сделан из старой пудреницы и винчестера.

Ага, а я ведь сразу поняла, что тут что-то косметическое! И это я еще не крашусь, а вот если бы красилась!..

Хотару улыбнулся Ти Ву, нажал кнопочку на боку конструкции, и из прорези в крышке вырвалось несколько лучей света, сложившихся в картинку на потолке.

— Как круто! — воскликнула Ти Ву радостно. — Супер-круто! А я собрала подобный с помощью ручного миксера и сигнального фонаря... только мой умеет пускать кассеты. А твой?

Хотару растерянно улыбался.

— Что он пускает? — спросила я.

— Любые файлы, записанные на флеш-диск, в порядке от а до я!

Да уж, если бы я хотя бы понимала, о чем они говорят, работа моя была бы куда проще!

Ти Ву осталась в искреннем восторге от всех веселых штук, которыми Хотару набил свою сумку. Мне больше всего понравилась машинка для пилки ногтей — больше никаких ножниц или щипчиков! — и карманный обогреватель еды, которым при должном желании можно было бы обогреть всю планету. Ти Ву же оценила водный очиститель, способный из любой неприятной жидкости за сорок восемь часов сделать питьевую воду, и выкрашенный розовой краской автомат для игры в карты: он умел "дурака", "ведьму" и "очко", хотя в последней игре не замечал в своих руках "очко банкира". Узнав, что в покер с ним сыграть нельзя, я сочла эту вещь крайне бесполезной, а вот дети моих взглядов не разделили — ни Хотару, ни Ти Ву в покер не играли. А жаль. А я бы...

О нет, никаких азартных игр, пока не кончится Ночь!

Наконец, в самую последнюю очередь, из сумки достали главную достопримечательность, и все мы позабыли о картах.

— Прошу любить и жаловать, — радостно провозгласил Хотару, показывая нам эту вещь на вытянутых руках. — Коко!

— Ты назвал пушку в честь кокоса?

Это было оружие, напоминающее помесь водяного пистолетика и ружей амазонок. Длинное дуло, состоящее из трех железных палок разного диаметра, пять рычажков вместо одного курка, причем можно было нажимать сразу несколько, заставляя Коко выдавать разнообразные комбинированные залпы, и целых семь резервуаров для патронов: два пластиковые, один красный, другой кислотно-зеленый; один металлический, расписанный гуашью, другой стеклянный, наполненный густой зеленоватой жижей, еще два с виду нормальные, как будто взятые у обычного старинного оружия из Леса Смерти, только очень массивные, и, наконец, последний — шарообразный, из непонятного материала, прикрученный к тому месту, где у нормальной пушки был бы приклад. И все это Хотару так легко поднимал и с такой ловкостью этим размахивал, что по виду весила эта штука граммов сто, ну точно не больше среднего банана!

— Да нет, — сказал он, повернувшись ко мне со своим чудищем в руке, — в честь модельерши. Ну, дизайнерки. Коко Шанель.

— О-фи-геть, — по слогам произнесла Ти Ву и даже за стол руками схватилась, чтобы не упасть. — Как. Он. Это. Сделал?

— Знала бы я, — усмехнулась я, заглядывая в четыре дула. — Но выглядит жутко.

— Ничего не жутко! Коко — универсальное оружие массового и индивидуального поражения одновременно, — заявил он. — Умеет стрелять пулями, болтами, сеткой, изрыгать огонь, лить кипящую воду, ловить и производить радио...

— А что оно не умеет? — воскликнула Ти Ву. — Постой, радио?

— Покажи радио, — попросила я, и Хотару щелкнул одним из переключателей, из-за чего Коко начала шипеть и хрипеть.

— Правда, в мире не осталось ни одной действующей радиостанции, — признался он. — Но если бы они были, через Коко их можно было бы слушать!

— Зачем ты добавил функцию, которой нельзя воспользоваться? — поинтересовалась Ти Ву, едва-едва отошедшая от шока, и после того, как я повторила вопрос, Хотару пояснил:

— Просто под рукой валялся рабочий радиоприемник, и было жалко его бросать без дела.

Мы синхронно пожали плечами — мальчики!

— Можно попробовать? — попросила Ти Ву; помявшись, Хотару все же передал ей Коко, но смотрел так обеспокоенно, словно вручал своего ребенка другому несмышленому малышу в ручки. — Хм-м, и за счет чего, интересно, достигается такая легкость?

Бесстрашная и безрассудная, она направила оружие в стену и нажала на один из рычажков. Я вскрикнула и поджала к груди ноги, а Хотару просто удивленно приподнял брови; ничего не произошло. Ти Ву поочередно нажала каждый рычажок, попробовала вдавить сразу два или все пять, и единственное, чего ей удалось добиться, это заставить Коко снова зашипеть на языке радио.

— Эта штука не работает, — констатировала Ти Ву.

— Почему она не работает? — я повернула к Хотару.

Тот пожал плечами.

— Просто нужен импульс.

— Импульс? — хором переспросили мы, и я надеялась, что это не помешает ему ответить. Я же тоже спросила, верно?

— Импульс, электрический. Э-э... — он вдруг побледнел, занервничал, забегал глазами из стороны в сторону и даже спиной к нам встал, грубиян! — Не важно.

— Электрический импульс, — повторила Ти Ву, вертя Коко в руках. — Н-но я не вижу тут ни гнезда для аккумулятора, ни порта для провода!

Похоже, непонимание замысловатого механизма действовало ей, королеве изобретений, на нервы. Я надеялась, что они быстро найдут общий язык, и Хотару отвлечется от Ти Фея на другую Ти, более похожую на него по интересам; а вышло, похоже, ровно наоборот! Теперь он расстроится и поспешит к Ти Фею за утешением!

— Пожалуйста, пусть она вернет мне Коко, — смущенно попросил Хотару, через плечо глянув на Ти Ву.

— Зачем ты взял с собой оружие, которым невозможно воспользоваться?

— Пожалуйста, Кью, попроси ее вернуть.

— Слушай, Ти Ву, — раз уж план провалился, зачем мучить парнишу? — Отдай ему погремушку, у тебя своих много.

— Не отдам! — воскликнула вдруг она, поразив и меня, и его. — Не отдам, пока он мне все не объяснит! Электрический импульс? Слушай, я же не дура! Я в шесть лет собрала первый персональный компьютер из древнего ноутбука и микроволновки, а ты будешь надо мной подшучивать и про какие-то импульсы мне говорить? Ну уж нет! Я не отдам тебе Коко, пока не пойму, как она работает, если работает вообще, и если ты хочешь поскорее получить ее обратно, то изволь пояснить мне!..

— Отдай! — вскрикнул Хотару так громко, что я снова вздрогнула (нервы ни к черту!). Он повернулся к Ти Ву, простер к ней руки, почти кинулся, и вдруг от его ног в разные стороны помчались крошечные белые молнии. Множество мониторов, которыми Ти Ву обложила свою комнату, вспыхнули и погасли; какие-то приборы зажужжали, запищали, затрещали даже, где-то что-то каратнуло и задымилось, запахло дымом. Мы с Ти Ву замерли, сами не свои от шока, а Хотару испуганно огляделся, оценивая масштаб случившегося, присел на корточки и накрыл голову ладонями, словно ожидая, что мы его сейчас палкой по темечку приложим.

Ти Ву медленно, почти с трудом повернулась ко мне и спросила шепотом:

— Ты это видела?

Интересно, что тут можно было не увидеть — кучу вышедших из строя приборов? Даже будь я слепой, их писк мне бы подсказал, что что-то не так!

— Видела, но не поняла, — призналась я. — Не впервые такое, конечно, не привыкать, но на этот раз уж очень странно.

Хотару вздрогнул и прошептал:

— Простите меня, пожалуйста.

Ну, он хотя бы вспомнил о вежливости!

— Электрический импульс, — повторила Ти Ву, взглянув на Коко, которую продолжала нежно и бережно держать в руках. — Так вот что ты имел в виду.

— Все люди так умеют? — уточнила я. Ну а вдруг Ти Фей просто показывать не хотел такую свою способность! Вон как Хотару смутился, наверняка это что-то интимное, что нужно прятать!

— Нет, лишь некоторые, — ответила Ти Ву. — Да и то, некоторые из некоторых, я-то сама никогда такое не встречала, только слышала... Это магия Империи Рассвета.

Ахнув, я взглянула на Хотару, а тот посмотрел в ответ, смутился и уткнулся носом в колени.

— Я не виноват, — вздохнул он, не поднимая глаз. — Это не я! Это началось незадолго до вашего визита...

Ну да — когда сдвинулись сферы, и магия других государств стала возможной в любой части мира. А прежде мальчик просто жил там, где его силы не могли проявиться...

Это было сделано нарочно? Зачем?

— Но признаюсь честно, выживать в Петербурге с этими вспышками полегче, — продолжал Хотару. — Одного всплеска хватит, чтобы зарядить аккумулятор...

— А я думала, магия и технология не дружат, — призналась я.

— Говорят, что для магов из Империи Рассвета все куда проще, — сказала Ти Ву. — Только вот они в себе магию губят, так что все это — легенды...

Неужели они выслали мальчика на мертвую землю только из-за того, что он колдовал?

В принципе, звучит как что-то, что Рассветные бы сделали. И я не то чтобы плохо к ним отношусь, скорее реально смотрю на вещи.

— Я не знаю, откуда это взялось, — жалобно произнес Хотару, — но я подумал, что раз уж так, то грех не использовать...

Ладно, его нужно поддержать, пока совсем не скис и не удрал к Ти Фею.

— И ты совершенно прав! — провозгласила я. — Ты, мой друг, создал одновременно самое великолепное и самое ужасное оружие на свете. Коко, коко-рой можешь воспользоваться только ты сам! И отлично, ведь штука такой мощи, попавшая не в те руки, может не слабо так навредить... Но ею можешь пользоваться только ты!

— Или любой другой рассветник с подобной магией, — добавила Ти Ву мрачно.

Любые рассветные руки — уже "не те".

— Есть другие с твоими способностями? — спросила она у Хотару, вспомнила, что это бесполезно, и повторила тот же вопрос мне.

— А он не знает, — отозвалась я, глубоко задумавшись над произошедшим. — Он всю свою жизнь провел Чайном, разве я не говорила?

— Но как-то же он туда попал, да?

Как-то — и совсем не сам.

Пока мы переговаривались, Хотару слушал нас с печальным видом и поминутно вздыхал, достаточно шумно и явно, чтобы мы заметили. Но мало-помалу он начал понимать, что никто не собирается разбивать ему череп, успокоился, выпрямился, начал слушать даже с интересом, а потом вообще вклинился в разговор:

— А что, таких, как я, ты раньше не видела, Скиталица?

— В Рассветной империи магия находится под строгим запретом, — пояснила я. — Во время моей последней поездки туда меня с ног до головы изучили и просканировали, чтобы точно убедиться, что я не колдую!

— Значит, они просканировали Хотару, выяснили, что он обладает магией, и отослали к черту в Чай, — заключила Ти Ву, возвращая ему Коко.

Все так; но почему нельзя было проблемного ребенка просто мягонько умертвить? Почему решили устроить целую операцию по отправке его подальше, да еще и пожертвовали двумя взрослыми гражданами, его родителями, улетевшими вместе с ним? Или они сами так не хотели расставаться, что выбрали смерть, и до последнего верили в спасительный самолет, который вышлют им в помощь и во спасение?

Что ж, похоже на правду. Только Рассвет о них благополучно позабыл, оставив гнить в Петербурге.

— Ты никому не рассказывал о своих молниях? — спросила я. — Принцу Ли, другим сослуживцам?

— Никому, — ответил он уверенно. — Ну, кроме одной...

— Одной, — задумчиво повторила Ти Ву, — Какой еще одной, если в городе мужчин совсем нет женщин?

— Ти Ву ошибается, там есть одна, — сказал мне Хотару. — Я участвовал в поездке за ней и проводил ее до Пекина. Это очень добрая девушка, хотя я не видел ее лица, лишь голос. Она сказала мне, что мою магию лучше от всех спрятать, потому что это может плохо кончиться, если кто-то о ней узнает...

— Принцесса Мао? — сказала я первое, что мне пришло в голову. — Это была принцесса?

Хотару призадумался, но после покачал головой:

— Нет, я слышал, что принцесса сейчас у нас, в Чайном.

Мне было немного странно слышать от явного уроженца Рассвета слова "у нас", обращенные к Чайному царству, но я ведь сама тоже как будто отовсюду родом...

— И что же тогда это за таинственная добрая девушка, ради которой снарядили целый отряд?

— Пять отрядов, — поправил Хотару. — На было пять отрядов по пятьдесят солдат.

— Двести пятьдесят человек на одну даму?! — ахнула Ти Ву. — Она что, вооружена и особо опасна?

— Нет-нет, что ты! Это очень миролюбивая девушка, хотя и скрытная, — он замахал руками. — А зовут ее... а зовут ее... А, точно. Леди Хуа.

— Хуа? — ахнула Ти Ву. — Хуа в Пекине?

Она посмотрела на меня так, словно я должна была прямо помереть на месте от такой новости, и странно даже, как это я до сих пор на ногах стою, вернее, сижу на табуретке, а не под столом валяюсь; я выдержала этот взгляд с честью и пожала плечами.

— Так что же, ты думаешь, у вас в Облачной только одна женщина с таким именем?

Не могло же нам в самом деле вот так повезти?

— Хуа много, — признала Ти Ву, но добавила торжественно: — Леди — одна!