Стоит ли удивляться тому, что задание, которое для меня выдумала Ти И, не было ни срочным, ни обязательным? Ну конечно — увести меня из комнаты Ти Фея было ее единственной настоящей целью!

— Слушай, Ти И...

— Нет, Кью, это очень серьезно и очень важно, — заверила она, едва глянув на мое недовольное лицо. — Я серьезно! Пожалуйста, ты должна помочь.

Я взглянула на озеро, расположенное позади дома Ти; по центру росла большая розовая кувшинка, и судя по словам Ти И, она была ей крайне и чрезв-отчаянно необходима для приготовления какого-то там лекарства, без которого седьмая сестра Ти Ци непременно скоро умрет...

Сама пусть достает цветок для любимой сестренки, а я бы еще немного побыла со своим Ти Феем!

К сожалению, спорить с Ти И было откровенно страшновато, не хотелось вылететь из города на улицу как раз в период, когда все мое время будет занято переживаниями за друга. В таком состоянии сидеть без дела смерти подобно! Так что лучше все-таки немножко подчиниться, сплавать в озеро и помочь, чтобы Ти И отстала. А ночью можно будет еще немного пообщаться с другом...

Я неуверенно шагнула в воду и убедилась в том, что черный комбинезон Ти Ву совершенно не промокаем. Девчонке надо пастеризовать свое изобретение и начать его продажу, мне кажется, любые рабочие с руками оторвут костюмчик из такого шикарного материала!

Ти И осталась ждать меня на берегу, хотя честно признаюсь, мне хотелось, чтобы она ушла.

— Слушай, Скиталица, — донеслось мне в спину, — я знаю, ты на меня злишься...

Я уверенно зашагала по дну озера, пока оно не стало слишком глубоким, а затем поплыла, игнорируя ее попытки заговорить. Краем глаза я видела, что Ти И бродит туда-сюда по бережку, явно нервничая, и бросает в мою сторону обеспокоенные взгляды, но знаете что? Пускай бродит, мне плевать! Достану цветок, всучу ей и пойду обратно к Ти Фею...

С середины озера открывался прекрасный обзор на весь дом. Я видела его изогнутую темно-серую крышу, потемневшие от времени красные стены с прямоугольными окнами, украшенными деревянной узорчатой решеткой, видела берег, уставленный каким-то мудреным способом расположенными камнями, и разрытые могилы на том месте, где находили свой последний покой члены этого славного семейства — чуть в стороне от дома, но так, чтобы и живые, и мертвые не забывали друг о друге. А еще увидела темную фигурку, согнувшуюся рядом с одним из могильных камней, и издалека разглядела, что это какой-то парень. Вариантов, кто это мог быть, нашлось всего два, и один из этих вариантов вряд ли бы решился сам покинуть свою комнату.

Сорвав кувшинку, ради которой и сунулась в воду, я поспешила к той части берега, где располагались могилы. Ти И кричала мне в спину какие-то вопросы, но я только помахала цветком — вот, мол, подавись — и продолжила плыть к берегу.

По тому взгляду, которым Хотару меня встретил, я поняла, что его появление здесь не было совсем уж случайным. Скорее всего он хотел со мной поговорить, но решил обставить все так, словно это я к нему с вопросами пристаю. Пришел тут, сидит такой несчастный, типа не трогайте меня, а на самом деле ужасно нуждается в общении — ну, типичный человек!

Я вылезла на берег — ай, а волосы-то намокли! Надо попросить у Ти Ву сшить для меня шапочку! — и присела под соседний с Хотару камень. Он посмотрел несчастным, скорбным взглядом, шумно вдохнул, выдохнул, как паровоз, покачал загадочно головой и уставился на свои колени, печально и трагично. Захотелось фыркнуть, встать и уйти, чтобы он не думал, что со мной можно в такие игры играться; но жалость все-таки победила раздражение.

— Ладно, дружище, — мягко начала я, — что тебя сюда привело?

Он бросил на меня пылающий, возмущенный взгляд: "В смысле, что? А это не очевидно?!"; и заговорил горячо и бегло:

— Как он может так со мной поступить? Как? Он? Может? Я сбежал из армии, чтобы найти, чтобы защитить, а он бросает меня здесь и идет прямо к ним в руки!

— Ну, приятель, он ведь не просил себя защищать...

— Но он такой слабый и нежный, как он может?!

Слабый и нежный? Ти Фей конечно ценит свой комфорт и не очень любит, когда приходится отказываться от чего-то привычного; но я бы точно не назвала его нежным в том смысле, который Хотару вкладывает в это слово. Нежный друг, да. Но точно не неженка.

— И потом, магии ведь больше нет. Сферы разрушены, — продолжал Хотару. — Что он будет делать, если на него нападут зомби?

А, про некромантию он тоже еще не успел узнать. Да уж. Они вообще разговаривали хоть раз за то время, что Хотару живет с нами?

— Скиталица, я придумал! Я пойду с ним. Скажу, что поймал его, и лично приведу к принцу Ли...

Хотару — солдат, так что, в принципе, это могло бы сработать.

— Но тогда все деньги достанутся тебе, — заметила я, размышляя над таким вариантом.

— Да мне плевать на деньги!

— Тебе — да, но не нашему Ти Фею.

Свои пять миллионов он упоминал раз двести, и точно не захотел бы уступать их кому-то другому.

— О чем ты говоришь? — ахнул он. — Ти Фей выше этого!

Я взглянула на его бледное, вытянувшееся от отчаяния лицо и тяжело вздохнула. Мне-то ясно было, что Ти Фей не согласится пойти с ним, просто потому что одной из причин, почему он решил уйти, явно было желание отвязаться от навязчивого парнишки. Потому что он не любит, а Хотару, очевидно, ослеплен любовью, как бы болен ею; хотя учитывая то, насколько мало он знаком с объектом своей страсти, мне все больше казалось, что он слегка преувеличивает силу своих чувств... Разве можно любить кого-то, кого почти не знаешь?

Сердце кольнуло, и перед глазами встал облик Мака Дее. Человек, которого я любила. Человек, который едва не растоптал меня, как таракана...

А все-таки мы с Хотару похожи чуть сильнее, чем мне хотелось думать.

— Дорогой, а что именно ты услышал из того нашего разговора в комнате?

Он сверкнул глазами, напряженно улыбнулся и уверенно заявил:

— Что я услышал, касается только меня и Ти Фея, и пусть он лично мне об этом скажет!

Кажется, этого не пробьешь.

— Послушай, — я вытянула руку и нащупала его ладошку, и сжала, но так, чтобы ненароком не поломать его хрупкие косточки, — дружок, это дело очень сложное. Ти Фей хочет все сделать сам, потому что чувствует свою вину в том, что произошло.

— В том, что по поводу нас двоих?

— Нет, в Ночи.

— Ну, здесь-то он точно ни при чем!

Серьезно, они вообще не разговаривали!

Имею ли я право сказать Хотару о том, о чем Ти Фей предпочел молчать?

— Он присутствовал у алтаря в тот момент, когда настала Ночь, — осторожно подбирая слова, поясняла я, — и хотя был вариант, как остановить ритуал, он этого не сделал.

Вот так, хорошо; вроде как и правда, а вроде и не прямое указание на вину.

Его рука ощутимо дрогнула.

— Ритуал? Это был ритуал? Я-то в Петербурге ничего не видел, просто проснулся утром, а погода вот такая пасмурная... ну я сначала подумал: типичный вторник. А потом зомби начали вылезать, и вот тогда-то я и заподозрил, что что-то не то... так что за ритуал?

— Король Струт'Гад создал завесу, скрывшую солнце. Но мы уже знаем метод, как от нее избавиться и все вернуть на свои места. Только нужно найти леди Хуа, о которой ты нам рассказал — и большое тебе за это спасибо! Слушай, мне тоже не совсем нравится идея сидеть и ждать у моря погоды, пока Ти Фей рискует собой в Пекине, но лучшего варианта у нас нет. А ты пока можешь заниматься своими изобретениями, что-то улучшить, прокачать, объединившись с Ти Ву, и тогда, глядишь, сможешь приложить руку к борьбе с зомби, и...

Я прервалась, потому что заметила, что при упоминании Ти Ву на щечках Хотару проступил странный румянчик, а глазки подозрительно заблестели. Очень интересная реакция, если принять во внимание его клятвы в любви к младшему брату этой девушки!

За моим плечом послышалось вежливое покашливание, и я поняла, что там стояла Ти И. О богиня, как она умудряется передвигаться так бесшумно?!

Встрепенувшись, Хотару посмотрел в ее сторону, расцепил наши руки и отвернулся, сел вполоборота ко мне и совсем спиной к ней.

— Ладно. Если нужно ждать, то я подожду, — угрюмо пролепетал он. — Потому что любовь сильнее ожидания. Потому что я люблю.

Ти Фей просто обязан поговорить с ним по-человечески перед уходом, иначе это издевательство какое-то получается!

— Да, любовь сильнее, — пробормотала я, вставая, хотя под тяжестью муки совести мне хотелось согнуться. Интересно, а мука совести — пшеничная или ржаная?

— И я буду каждый день трудиться, чтобы создать такое оружие, которое защитит Ти Фея, — бормотал Хотару. — Потому что я люблю его. И я буду думать о нем каждый день. Потому что я люблю его. И буду молиться...

Ну сказала же я — больной!

— И я буду...

В доме позади нас открылось деревянное окно; на улицу высунулась голова Ти Сан, как всегда при полном макияже, и по воздуху понесся зычный крик:

— Кью-у! Тебя Ти Фей зовет! Он уезжает!

Мы с Хотару переглянулись и без лишних слов кинулись в дом, только пятки засверкали. Ти И спешила следом; запоздало я поняла, что оставила кувшинку где-то на кладбище, и глянула в сторону старшей сестры — она тоже не прихватила с собой цветок. Вот такой он нужный и необходимый, что можно просто взять и забыть! А я ради него все волосы промочила!..

Но стоило мне пробежать через внутренний двор дома и выскочить на крыльцо, как все мои чувства, гнев, раздражение, обида, угасли разом, и по груди разлилась вязкая, противная тоска, смешанная с бетонным пудом печали. Я увидела Ти Фея, моего Ти Фея, верного друга и старого товарища, мальчишку, которого я так нехотя взяла в свое путешествие, и без которого теперь не могла представить ни себя, ни мир вокруг. Одетый в голубенькое платье под белой курткой со змеей, коротко остриженный, он крепил свой посох к боку серой в яблоках лошадки, задумчиво жевавшей воздух, и выглядел таким серьезным и сосредоточенным, что мне захотелось плакать. Зачем, ну зачем он вышел из комнаты? Куда, ну куда он собрался в ночь?..

Услышав мое шумное дыхание, Ти Фей отвлекся от своего дела, развернулся и зашагал в мою сторону. На крылечко высыпали остальные сестры, даже самые маленькие, однако все они держались чуть поодаль, позади, и даже Ти И стояла с ними, а в первом ряду оставались только я и Хотару.

Ти Фей улыбнулся мне, хотя улыбка вышла чуть более печальной, чем обычно, поднялся на пару ступенек ближе и крепко обнял меня за пояс.

— Скиталица, спасибо тебе за все.

— Идиот несчастный, — отчего-то меня пробрал гнев, да так сильно, что я даже затряслась, — не смей прощаться, ясно? Не смей вот так прощаться! Ух, я тебя сейчас!..

С каким удовольствием я бы надрала ему задницу! Но тоска сковала мне руки, и я могла разве что трястись, ворчать и кусать губы, чтобы не разрыдаться, как маленькая девочка, у всех перед глазами.

— И почему ты вышел из своей комнаты, скажи на милость?!

Реально, ну что ему мешало посидеть там еще денек? Пару деньков? Недельку?..

Ну понятно — чем дольше оттягиваешь, тем сложнее решиться. Это как с пластырем на волосатой коже — надо рвать сразу и резко, потому что медленнее равно больнее. Я ведь все понимаю. Я понимающая, даже очень. Только, черт подери, как же больно!..

— Дождись птичку, — он будто не слышал моих возмущений. — Я пошлю ее сразу, как только доберусь до Пекина.

— Пожалуйста, будь осторожен.

— Ну что ты. Я сделаю все, чтобы ты не расстраивалась.

Тогда не уезжай никуда!..

— Ловлю на слове, — предательски трясущейся рукой я погладила его по спине, гадая, доведется ли мне еще ощутить под пальцами этот шелк, и осторожно отстранилась. Как пластырь. Раз — и все. Срывая корку с раны, чтобы боль пронзила до самого сердца... — Скоро увидимся.

— Всенепременно, — кивнул он и повернулся к Хотару.

Еще совсем мальчишка, тот уже наматывал сопли на кулак, но посмотрел на Ти Фея, всхлипнул судорожно и постарался изобразить спокойствие.

— Хотару, — они глядели друг на друга в упор, и Ти Фей раскрыл объятия, в которые тот тут же и упал, проливая слезы, — послушай, дорогой...

Мне стало ужасно неловко; я предположила, что сейчас он все ему расскажет, во всем признается, и как будто не очень правильно, что мы со всеми одиннадцатью сестрами станем смотреть на это. Поэтому я повернулась и шагнула на ступеньку выше, намереваясь увести их всех, но услышала позади себя:

— Еще увидимся, да?

И обернулась; оказывается, парни обменялись коротким объятием и отступили друг от друга.

Печальный, несчастный, Хотару подошел ко мне, схватился за мой локоть и повис, трясясь всем телом, словно его током било, а его лицо почти скрылось за литрами горьких слез. Ти Фей скользнул по нам печальным, но не слишком, взором, вернулся к своему коню, легко забрался в седло... Хотару со всей силы прижался лицом к моему плечу и свободной рукой еще и ухо себе заткнул, чтобы не только не видеть, но и не слышать, как он удаляется. Сестры же жадно следили за нами, ловили каждое мгновение; даже самые маленькие понимали, что происходит, и тихонечко куксились, хотя и не плакали. Ти Фей повернулся в седле, подарил нам короткую улыбку, а мне отдельно — воздушный поцелуй, пришпорил коня; раздался цокот копыт, и Хотару медленно опустился на колени рядом со мной, царапая ногтями черный комбинезон, а я, дурочка пустоголовая, не додумалась применить силу и удержать его на ногах.

Негромкий цокот скоро почти затих.

Ти Фей уехал.