Проснулась я с легким ощущением тревоги, и даже подумала было соврать, что приболела, и отказаться от дежурства, но отговорила себя. Я Непревзойденная! Я ничего не боюсь! И уж точно не боюсь Ти И. Я должна ей помочь. Я могу! Нельзя сдаваться только лишь из-за того, что ее улыбка показалась мне какой-то странной!

Погода в тот день выдалась такая противная, как будто даже небо усердно намекало мне, что вылазка с местным матриархом ничем хорошим не закончится. Шел дождь, а вдобавок к нему еще и поднялся сильный ветер, причем бивший непременно в лицо, так что ходить по улице с открытыми глазами было практически больно. За завтраком Ти Ба пожаловалась мне, что ее огненный пистолет в такую погоду барахлит, а если у него промокнет какая-то там сердцевина, то вообще может сломаться; Хотару, сидевший за тем же столом несмотря на недовольство Ти И, услышал это и заявил, что возьмется за его улучшение, Ти Ву ответила, что уже сто раз за это бралась, но так и не смогла ничего придумать, и они сцепились языками, споря о каких-то техноштучках, и так протрепались с добрых полтора часа, пока я ела, потягивалась, пила кофе и просто отдыхала рядом. Причем все это я делала молча — с какого-то момента, который никто из нас не заметила, Хотару забыл о своем страхе говорить с девушками и научился пускаться в разговоры с Ти Ву, но только с ней, и только до тех пор, пока кто-нибудь не обращал его внимание на этот факт. Стоило лишь намекнуть, что он слишком активно общается, как Хотару замолкал и заливался краской; если честно, я и просидела рядом с ними столько времени только лишь затем, чтобы застать этот момент осознания и похихикать с того, какое лицо Хотару состроит от неловкости.

В конце концов, какие еще развлечения найдутся в доме Ти?

Перед обедом я натаскала воды и предложила Ти Сы помочь с готовкой, но та от помощи отказалась, заявив, что хозяйка на кухне должна быть одна. Мимо проходила крошка-десяточка Ти Ши и на ломанном моем языке заявила, что сестра-Смерть их травит, на что Ти Сы ответила бурным возмущением; я проследила за убегающей с веселым смехом Ти Ши взглядом и поймала себя на мысли, что без Ти Фея дом как будто начал возвращаться к своему нормальному существованию: все сестры выглядели спокойными, довольными и счастливыми, каждая занималась своим любимым делом, даже Ти Ба наконец-то (по ее же словам) нашла время на покраску волос, а то совсем уже отросли. Хотару занимался электроштучками и не вспоминал о Ти Фее, Ти Сан шила, Ти И с утра сидела в кабинете и изучала документацию, малышки играли, средние были заняты подростковыми глупостями, старшие заботились о себе и о доме — да неужели никто не тосковал по Ти Фею?!

С другой стороны, они же жили без него как-то целых восемь лет.

Но Ти Фей!..

Сердце сжалось так невыносимо и больно, что я почти бегом ломанулась во двор, а затем и на крыльцо, практически вцепилась в какую-то прохожую и чуть ли не криком попросила дать мне какую-нибудь работу. На моем языке эта женщина не говорила, но слово "работа" успела выучить за время моей жизни с сестрами, и очень быстро подыскала для меня дело. И хорошо. Я должна устать до полусмерти, иначе не смогу утром уснуть.

В принципе, получилось: уже собираясь на дежурство, я чувствовала себя такой измученной, что хотелось лечь и помереть, а впереди ведь еще ждала бессонная ночь. После такой нагрузки я чисто технически не смогу думать о Ти Фее — потому что физически не смогу думать!

Ти И уже ждала на высоком крыльце дома, и я было занервничала, что опоздала, но, едва заслышав мои шаги, она обернулась и воскликнула:

— Извини, это я пришла рано, мне слишком не терпелось!

Облаченная в черный комбинезон из материала Ти Ву, она казалась стройнее и моложе, чем обычно; ткань совсем не скрывала ее поджарых, выпуклых мускулов на плечах и бедрах и, напротив, очень мягких линий талии и икр, сохранивших юное девичье очарование. Как и многие сестры, она украшала рабочий костюм маленькой цветной деталью: в ее случае это оказалась полупрозрачная лента, завязанная на бант под грудью, ярко-желтого цвета, от которого черный комбинезон становился еще чернее. А ниже ленты, на бедрах, висели ножны, прикрепленные к широким кожаным ремням, и я заметила узорчатые рукояти двух клинков.

— Привет, — сказала я, отчего-то испытывая резкий стыд за свой простенький костюмчик, безо всяких украшений, разве что кроме плаща. — А я думала, желтый цвет можно носить только императору.

Нет, это не я такая умная и аудированная, это мне Ти Фей как-то когда-то сказал, а я запомнила.

— Это правда. Если простой человек наденет желтое, его казнят, — кивнула Ти И. Короткие волосы она собрала в маленький хвостик на затылке, и я теперь видела в ее ушах небольшие золотые сережки с кроваво-красными рубинчиками. Красиво. — И я вот уже который месяц жду, когда же меня найдет расплата. Где же этот император, который придет и отрубит мне голову. Может, тут спрятался?

Она сделала вид, что ищет императора под крылечком.

— Он бы туда не влез, — пробормотала я (император был весьма толст).

Ти И весело рассмеялась, но мое растерянное лицо, видимо, убедило ее, что шутка прошла мимо.

— Ладно. Извини. Я просто ужасно воодушевлена, — пояснила она, поправляя бантик на животе. — Совместное дежурство с Непревзойденной Скиталицей! Ти Ба и Ти Дзю мне все уши прожужжали о том, какая ты великолепная и так далее.

— Ти Дзю? Да мы с ней ни разу вместе не ходили! — девятая сестра по всеобщему убеждению была слишком юна, чтобы кромсать зомби, ведь ей едва-едва исполнилось тринадцать.

— Да, но поболтать о твоем великолепии она всегда готова. Заранее, так сказать.

Мне стало неловко — мне вообще всегда становилось неловко в присутствии Ти Дзю — но я потрясла головой и решила не думать ни о чем, кроме Ти Фея.

Да тьфу, хотела сказать: "ни о чем, кроме работы", а вот на тебе, вылезло же!

— Кью, — Ти И подошла ближе и осторожно взяла меня за руку. На нас обеих были перчатки, так что прикосновение не ощущалось достаточно ярко, но и так меня почему пробрала дрожь, — пошли, Кью. Мы с тобой чудесно проведем время у стены.

Я достала из кармана плаща респиратор и осторожно примостила его на свой нос. Ти И сделала то же самое, так что остались видны только ее мудрые, внимательные черные глаза, скользнула взглядом по мне, вызывая какое-то странное ощущение в животе, похожее на предчувствие опасности, и поспешила прочь из города. Редкие прохожие приветствовали нас и улыбались, махали руками, но я лишь вяло кивала в ответ — никак не могла избавиться от чувства, что я в опасности. И что это мне в голову пришло?

Эх, был бы Ти Фей рядом!..

Смена у стены поначалу шла вполне нормальным чередом. Мертвецов было не очень много, так что мы сперва посидели наверху, чтобы лишний раз не спрыгивать, подождали, пока их побольше наберется, а затем обе спустились и достали оружие. Я не ошиблась: в руках у Ти И оказалось два небольших клинка с красивым наточенным лезвием и кисточками на эфесе; она проследила за моим взглядом, поняла, что я оценила оружие, и одобрительно кивнула.

— Мои любимые, — сказала она; голос звучал немного странно из-за респиратора, и если стоять спиной, могло показаться, что она говорит издалека.

— Красивые.

— Я с детства мечтала ими владеть, хотя нам, девочкам, это запрещалось, — Ти И подняла меч, разглядывая лезвие, и ногой оттолкнула от себя мертвеца. — Но теперь-то все можно!

— Значит, ты всего полгода ими владеешь? — напряглась я; за полгода с мечом мастерски управляться не начнешь! А тут мечей еще и два!

До меня донесся приглушенный смех.

— Если что-то запрещено, это не значит, что никто этого не делает, — заявила она. — Моя мать, царствие ей небесное, нашла для меня учительницу, еще когда я была ребенкой. Просто отец об этом ничего не знал. Он вообще о многом ничего не знал...

— Видимо, такова судьба всех отцов: не знать, — пошутила я. — Правда, по себе судить не могу: у меня его нет.

— У тебя нет отца?..

Мне вдруг стало неловко, как будто это было каким-то пятном на безупречной репутации Скиталицы — безотцовщина! И я развела руками:

— Такие дела.

От неприятного разговора меня спасли зомби, подобравшиеся слишком близко — ура, зомби!

На некоторое время мы замолчали, и я этому очень обрадовалась. Помахать как следует саблей я тоже была рада, но молчанию все-таки немного больше; попыталась воспользоваться этим временем, чтобы немного прийти в себя и собраться с мыслями, позволяя телу самому заниматься боем. Оно, тело, очень даже умное у меня, в отличие от головы. Ему можно доверять.

И периодически искала взглядом золотую ленточку Ти И, убеждаясь, что та никуда не уходит и не нуждается в помощи. От вида того, как легко и играючи она расправлялась с мертвыми, даже несмотря на свою пострадавшую руку, мне становилось совестно и завидно одновременно; если кому-то кажется, что я — девушка самоуверенная, то этот кто-то явно никогда не видел Ти И. Как она грациозна! Как ловка и сильна! Каждое движение отточенное и четкое, каждый шажок, даже самый маленький, имеет смысл, каждый взмах мечом смертоносен, и даже когда огромный мертвец ревет ей в лицо, она не отводит взгляда. А ведь она хороша не только на поле боя, но и в мирной жизни; именно Ти И организовала женщин, именно она возглавила Сестер, под ее руководством хотя бы на маленьком клочке Облачной Империи сохранились жизнь, порядок и... надежда!

Нет, это невыносимо. Если я Непревзойденная, то даже не могу придумать, какое прозвище предложить Ти И. Характер у нее, конечно, не сахар, я понимаю, но с сахарным характером и не уйдешь далеко!

Намахавшись, мы сошлись снова, встали к плечу плечо (хотя из-за разницы в росте скорее плечо к локтю), переглянулись и обменялись добрыми кивками: мне вдруг стало так необыкновенно весело!..

— Кью, ты просто великолепна, — сказала Ти И весело и непринужденно, а у меня щеки запылали, самой неясно, почему. — Ты бы видела себя со стороны! Раз, раз, и волосы, и все такое! Ты тоже с детства училась сражаться?

— Ой, не-не, у меня очень мирная семья, — сконфуженно отозвалась я. — Я впервые взяла в руки меч уже после начала моих скитаний.

— И так быстро с ним разобралась?!

— Быстро? Да прошло уже добрых шестьдесят лет.

И правда, кажется, столько — или около того. Почти целая человеческая жизнь!

— О-о, — потянула Ти И удивленно и весело, — черт, а я и забыла, что тебе там сто с чем-то годков! Каким был мир век назад?

— Да почти таким же...

— А твоей маме, наверное, еще больше?

— Она родилась сразу после Солнцепадения, в числе самых первых эльфов.

— Ничего себе! У тебя и семья удивительная, Кью.

Такой "удивительной" семьей могла похвастаться почти каждая моя соплеменница, очень мало успело смениться поколений у эльфийского народа. Вернее, мы, конечно, верили, что эльфы существовали всегда, но я-то уже знала, что до Солнцепадения мы все были людьми; но в принципе не было смысла все это сейчас ей разъяснять.

А еще как же все-таки приятно видеть ее восхищение. Всегда радует, когда тобой так восторгается человек, от которого ты сама в восторге. Которому хочется подражать. Слушаться...

— Спасибо, — я неловко улыбнулась и почесала в затылке. — Ты тоже очень, э... крутая! Вот. Ти И... Людей собрала, туда-сюда...

Она бодро хлопнула ладонью об ладонь.

— Ну да, думаю, мы с тобой отличная команда! Лучшая пара воительниц. Самая смертоносная. Сестры, конечно, тоже великолепны, но мы с тобой — нечто.

Это она все еще меня хвалит или уже себя?

Мы дружно хохотнули и пошли к стене, поскольку новых мертвецов не появлялось.

Ночь и в самом деле протекала на редкость мирно. Зомби как-то быстро просекли, что с нами двумя лучше не встречаться, и перестали подползать к стене, а может их просто не осталось в округе. Мы сидели на стене, болтали, насколько позволяли маски, и ждали рассвета; было слегка прохладно, а воздух висел такой влажный, что от него тяжелели волосы, хотя дождь не шел, но в целом, в среднем, в общем нам было не так уж плохо.

По крайней мере, первые часа четыре.

— Что-то я голодна, — призналась я, вспомнив, что не обедала и не ужинала, слишком занятая работой в городе. Если бы я в том своем состоянии села и взяла в руки ложку (или палочки), то начала бы думать о Ти Фее. А тут вроде бы мне поспокойнее уже... Или это нежная и уютная ночь так действует, что я не могу печалиться?

Ти И удивленно глянула в мою сторону и пригладила руками бантик на животе.

— Извини, я... я как бы в целом... обычно не ношу с собой ничего из еды, потому что на Стене нельзя снимать маски. Как тогда есть?

А, ну да, имеет смысл.

— Не обращай внимания, я просто так сказала.

— Ну нет, Скиталица. Если ты хочешь есть, то нужно с этим что-то сделать, — уверенно сказала она, начав оглядываться, как будто ища что-то съестное в окружавшей нас мусорной куче. Меня замутило от одной только мысли о таком обеде! — Слушай, а у меня есть идея. Все равно здесь глухо сегодня, так давай сходим в город?

— Город?

— Ну, по-вашему это, вроде бы, называется "Лес Смерти", но для нас это просто город, — она развела руками. — Место, где когда-то жили люди, а теперь никто не живет.

— И что ты там надеешься поймать? Крысособаку? Они горькие.

Глаза Ти И вопрошали: "Ты что, их ела?!", но рот произнес:

— Там полно еды остается.

— Да ей же триста лет в обед! Извините за абажур.

— Каламбур. Не забывай, что в таких местах время идет иначе, как будто медленнее, чем во всем мире! Конечно, свежих овощей или мяса мы там не найдем, но мой личный опыт показывает, что всякие консервы и алкоголь из городов могут быть вполне съедобными.

Не доверяла бы я так слепо чьему-то личному опыту!

— Мне все равно нельзя пить, — вздохнула я.

— Почему? — Ти И так искренне удивилась, что мне стало почти обидно. — Ти Дзю мне рассказывала, что почти каждая история о тебе начинается с того, что ты напиваешься до полусмерти и попадаешь в передрягу...

Да уж, ну и слава за мной закрепилась-то!

Хотя должна признать, что вполне оправданно.

— Я завязала, — пояснила я, вспоминая Ти Фея, — где-то с пару месяцев назад, когда приняла решение остановить Ночь. Ни капли в рот, пока не верну солнце. Зато потом я та-ак налакаюсь, ты себе не представляешь!..

Ти И посмотрела на меня печально и тоскливо, хотя я не поняла, в чем дело, и спрыгнула со стены. Она что, так сильно осуждает алкоголь? Да нет, сама же только что предложила!

Тогда что, ей все-таки не хочется, чтобы Ночь закончилась? Но ведь иначе все ее сторонницы поумирают!

И вообще, я еще не согласилась отправиться в Лес Смерти посреди ночи, а она уже идет!

Ти И остановилась в паре шагов и глянула на меня через плечо:

— Так ты со мной?

И я пошла.

Мы ступали рядом, спокойно и неторопливо, внимательно вглядываясь в густую темноту вокруг, чтобы случайно не нарваться на какого-нибудь зомби. Но мокрая, черная ночь была тиха и безжизненна, как полагается черным ночам; как я ни напрягала слух, не смогла расслышать даже шагов, не говоря уже о стонах и других неприятных звуках, которыми мертвецы обычно предупреждали о своем появлении.

— Мы так качественно зачистили территорию, — заметила Ти И вслух. — Иногда мне кажется, что все нашествие мертвых — лишь глупый сон, и на самом деле мне завтра придется встать, надеть ботинки и отправиться к станку. Но солнце не восходит, и дневной холод напоминает мне, что это — реальность.

— Ты опять говоришь так, словно тебе вовсе не нужен конец Ночи.

Она повернулась в мою сторону, и поскольку шли мы с оружием наготове, едва-едва не задела меня лезвием — но успела отвести руку.

— Извини. Да, может, эта вся ситуация и правда для меня чуть выгоднее, чем я готова признать, — кивнула она, и я почувствовала, как ее искренность подкупает мое сердце. — Но я стараюсь думать о будущем, а не о прошлом. От прошлого я еще, может быть, смогу сбежать. А если не кончится Ночь, то никакого будущего у нас всех не будет.

— Чем бы ты занялась после? Пошла бы в политику? В мэры?

— Я слишком грубая и неприятная, чтобы люди следовали за мной без крайней нужды!

Что ж, и это тоже правда. Даже ее сестры явно держались ее не столько из-за уважения или какого-то искреннего восхищения, сколько из страха перед жизнью без Ти И.

— Но ты ведь не камень, который каким родился, таким и останется. Ты вполне можешь еще и измениться. Стать мягче, уступчивей...

Это что, я заговорила как мужлан какой-то? Слышал бы меня сейчас Ти Фей, животики бы надорвал со смеху! Разве не комично? Так шумно боролась против предрассудков, а тут сама же...

— Думаешь о Ти Фее?

Я так сильно не ожидала подобного вопроса, что машинально ответила:

— Ага, о том, как...

И прикусила себя за язык.

— У тебя по глазам это видно, — ответила она на мой немой вопрос, задумчиво посматривая. — Они становятся такими печальными всякий раз, когда его имя всплывает у тебя в мыслях, что... Скиталица, это нужно прекратить. Нельзя же так сильно убиваться по человеку, который даже еще не умер!

Ишь, "еще"!

— Он вообще не умрет. Он слишком молодой и сильный.

— И красивый, и добрый, и замечательный...

— Ну, Ти И, — я нахмурилась, потому что злая ирония в ее словах была даже мне слышна и очевидна, — ну, хватит.

— А что будет с ним после конца Ночи, ты думала?

— Продолжит путешествовать со мной, — без промедления ответила я.

— Ты уверена? Мне всегда казалось, что мой брат скорее домосед, чем страстный путешественник.

— То-то и оно! Он изменился. Стал совсем другим.

— И несколько дней не выходил из комнаты.

— Это же из-за мамы!

Мы остановились; вокруг уже начинался город, появились первые высокие постройки, и со всех сторон до нас доносилась возня не то мертвых, не то местной фауны, крайне неприятной и враждебной; но мы смотрели друг на друга, и нам было совершенно плевать на все остальное. Если бы в тот момент крысособака вцепилась мне в ногу, я бы и ухом не повела!

Так прошло долгих несколько минут, а мы все смотрели, враждебно и обиженно; но в итоге Ти И первой отвела взгляд, и я так удивилась этому, что, кажется, даже ахнула негромко.

— Ладно, Кью. Извини. Я понимаю. Он твой друг, и с этим ничего не поделаешь, — сказала она тоном, который намекал, что надо бы, конечно, что-то все-таки поделать, да просто она пока не знает, что. — А отвечая на твой вопрос: после конца Ночи я думаю пойти по дороге приключений.

— Чего? Какой?

— Стать Скиталицей, как ты.

— Ну уж нет, Скиталица может быть только одна!

— Тогда сразимся и в честном бое решим, кто останется! — она в шутку боднула меня кулаком в плечо. — Ладно, не принимай всерьез. Но если женщины из моего города меня прогонят, то мне не останется ничего, кроме как стать путешественницей и наемницей. Потому что к станку я не вернусь. Во-первых, рука. Во-вторых, почувствовав вкус свободы, я уже не смогу от нее снова отказаться. Ну и все-таки я думаю, что какая-то часть сторонниц останется рядом со мной. Если даже нас выгонят из нашего дома, то потом мы хотя бы сможем все вместе отправиться куда-нибудь и найти для себя какое-нибудь другое убежище, построить там свое сестринство и жить...

Интересно, а если Ти Фей решит все же оставить путешествия и осесть где-нибудь, согласилась бы Ти И отправиться со мной вместо него? Мы обе очень сильные и отважные женщины, весь мир бы на уши поставили!

Она стянула маску и улыбнулась во весь рот:

— О чем ты думаешь с таким загадочным взглядом, Кью?

И я покраснела — ни о чем не думаю!

По-прежнему таинственно улыбаясь, она пошла дальше, и я потрусила следом, усиленно осмысляя все только что произошедшее. О чем я в самом деле думала? Я и Ти И? Правда? Да быть такого не может! Она слишком доминантная. Слишком...

Но ведь со мной она ведет себя иначе! Когда рядом нет Ти Фея.

Под ногами начался раздолбанный асфальт, украшенный, как пятнами краски, участками травы и плесени, пробившейся несмотря на консервирующую магию старых городов. Дома стояли очень плотно друг к другу и нависали над нами почти угрожающе; время сделало их стены однородно-серыми и безликими, но краски до сих пор сохранились на бесчисленном множестве вывесок, торчавших из зданий, как струпья какой-то болезни. Ни одну из них я не могла, понятное дело, прочитать, но могла смотреть и удивляться яркости; а из-за спины зданий, стоявших впереди, выглядывали уж совсем высокие, похожие на когти, закованные в разбитое стекло, и все равно довольно примечательные с виду башни — небоскребы. Хорошее название, очень мне нравится — в буквальном смысле скребут небо.

Я представила себе, как здесь жили люди; как какие-то обыкновенные человеческие девочки и мальчики просыпались в своих постелях и высовывали головы в крошечные окошки, чтобы подышать от лопастей вентиляторов, засунутых в вывешенные наружу белые коробки — зачем еще кому-то могла бы понадобиться подобная конструкция, да? И вот эти людишки, запертые в крошечные конуры, смотрели на ярко-красную или зеленую табличку, подвешенную на соседнем доме, с надписью "ЕДА" или там "СОБАКИ", а затем медленно поднимали взгляд и видели небоскребы, стройные, синие от отраженного неба, гордые небоскребы, и, наверное, от этого вида в каждом сердце просыпалось чувство собственной ничтожности и маленькости — в моем так точно!

Интересно, есть ли слово "маленькость"?

— Ты носительница языка, так что если тебе хочется вот так сказать, скажи, — заметила Ти И, когда я озвучила ей свой вопрос.

— Знаешь, тогда мой язык очень сильно бы расширился, — возразила я, тактично умолчав о том, что даже Ти И иногда меня поправляет, если я ошибаюсь.

— Но образование новых слов и просто оговорки — две разные вещи...

Узенькие улицы напоминали сложный лабиринт, вроде тех, что иногда выстригают в своих кустах всякие скучающие дворяне. Мы шли сначала влево, потом вправо, снова влево, влево, влево, вправо, а оказались на том месте, откуда начали, где был наш первый поворот влево; Ти И почесала в затылке, прикидывая, как выбраться из западни, а я остановилась, встав ногами на решетку в асфальте, скрывавшую канализационный люк, и долго смотрела туда, вниз, вспоминая Петербург и его метро, где мне встретилось такое странное, пугающее, но доброе в сердце существо, отброс человеческого общества...

И не говорите мне, что метро и канализация — не одно и то же! Что то в земле, что это.

— Я думаю, нам на север надо, — сказала Ти И, закончив размышлять. — Пошли на север.

— Север — это там, — констатировала я, глянув в небо. Хотя облака плотно затягивали его, не показывая нам солнца и забирая почти все его тепло, рассвет по-прежнему начинался на востоке, и никакая злая магия не могла этого изменить. Да. Есть вещи, порядок которых никак не переломишь.

Для всего остального есть Непревзойденная Скиталица Кью.