Как-то раз Сал попросил Христо устроить «шатёрскую дрёму».
— Мы весь день, вечер и ночь проведём во-он на той поляне, где ты лежишь обычно, — показал Сал на бумажной карте. Он ткнул пальцем в свободное место южнее охотничьего дома Йоханов.
— Я ещё никогда не ночевал в шатре на зверобое, — Христо улыбчиво сощурился на один глаз. — Будет замечательно! Ах, ещё костёр разведём.
— Надо захватить котелок для чая, — согласился Сал, незаметно касаясь плечом стоящего рядом Христо.
Идея потанцевать ночью в поле вокруг костра приснилась ему однажды; во сне Сал кружил возле языков пламени, напевая мычащие ноты одновременно с Христо, а после огонь стал напоминать светящуюся шляпу.
— И куда вы с этим ковром? — строгий голос Бараски прозвучал из её мастерской на первом этаже.
Мама Йохана перезаряжала ружья настолько умело, что издаваемые трескучие и металлические звуки напоминали своеобразный ритм. Для пистолетов — один, для дробовика — другой, для обреза — третий. Сал почти не разбирался в видах огнестрела, ножей, кроме мачете, но рядом с Бараской чувствовал себя в безопасности и спокойствии.
— Мы на ночлег, матушка, в поле, — Христо снял шляпу и по-никовски поклонился матери.
— Возьмите тогда осла с телегой, дрова, сено и камни, — Бараска смотрела через прицел винтовки в сторону сарая. Стукнув рукоятью по массивному дырявому от пуль столу, освободившейся рукой она провела невидимый круг в воздухе. — От сглаза.
Сал ласково улыбнулся. Видеть, как серьёзное грубоватое лицо Бараски ненадолго расслабилось, ему редко доводилось. А ещё она была одной из истинно верующих, что в лесу обитает не только опасный гризли или вендиго, а кто и похлеще. Сал повертел головой: вспоминать об опасностях окружающей природы ему не хотелось, но выученную бдительность расслаблять нельзя.
Он и Христо собрали в телегу всё самое необходимое: еду для осла, чтобы тот не ел много полевой травы, для себя взяли хлеб, бутылки воды, домашнее погребное мясо, которое планировали по приезде сварить в суп и нажарить на костре, немного овощей и соли. Но самое главное: расписной шатёр, в котором можно переночевать, и несколько вышитых разноцветными стрелками больших подушек. Они были сделаны Ником Йоханом, который до невероятия обожал стиль индейцев. По всему дому охотника в качестве украшений были развешаны ловцы снов. Сал так привык к ним, что один решил взять с собой в будущий вигвам*.
— Что же, Сал, нам недалеко! — Христо радостно запрыгал на своих двоих и пошёл впереди осла. Тот заржал на него. — Ой, да ладно вредничать, — Христо снял шляпу и положил ослу на оттопыренные уши.
— Ты что делаешь, чудик? — Сал, сидящий в едущей телеге, широко улыбнулся. Ему тоже хотелось побегать вместе с Христо. И именно это он замышлял, когда приглашал на ночлежку в вигваме.
Наконец они добрались до цветочного луга, освещённого солнцем. Небо голубое-голубое, а трава искрилась от дуновения ветра, и всюду были сладкие запахи цветов, жужжали пчёлы, где-то далеко шумел лес. Высоко над головой парили птицы. Христо был сейчас, как они: бегал по лугу и, раскинув руки, будто он чайка или альбатрос, кружился и смеялся сам с себя.
— Сал! — Христо схватил его за ладони и потащил кружиться с ним. — Я так давно хотел выбраться! Так хотел без всяких пряток просто побыть на природе. Спасибо тебе! Ты настоящее сокровище.
Сал смог лишь звонко засмеяться на такое сравнение. Ну какое из него сокровище? Разве что потрескавшееся, а где-то внутри очень-очень тёплое, потому что согревали его мозолистые горячие руки Христо.
— Твоя шляпа! — весело крикнул Сал. Пока Христо недоумевал, он сорвал шляпу с его головы и отбежал. — Ну же, не догонишь, дуралей!
— Я ловил мышей быстрее кота, — хитро облизнулся Христо и привычно сощурился на один глаз. — Сейчас догоню!
Сал радостно вскрикнул и тут же забегал вокруг тележки, пытаясь не дать сорвавшемуся с места Христо себя поймать. По итогу оба вымотались уже скоро, а впереди у них целый день был. Надо ещё шатёр ставить.
Вигвам поставлен, вода набрана, осёл пасся неподалёку. Был день, близившийся к вечеру. Наступала приятная прохлада, приносимая ветром с лесных массивов.
— А расскажи-ка мне какую-нибудь историю, Сал, — попросил Христо, стягивая зубами с импровизированного шампура приготовленное на костре мясо с овощами.
— Я хочу тогда спеть, — Сал улыбнулся и облизал губы.
Убрав остатки еды в телегу, он вернулся и, прикрыв глаза, стал навывать под нос мотив. Ветер щекотливо гулял во влажных волосах и подсказывал, как петь. Христо заворожённо заслушался, да так, что не смог более проглотить куска. Сал пропел первые строки:
«В далёком-далёком месте
Жила одна королева
Любила и мужа, и сына
Но дочь свою не любила»
Сал стянул ботинки и стал ходить босыми ногами по тёплой траве.
«Была дочь очень красивой
Ревнивая королева
Решила закрыть её в церкви
Оставив там навсегда
Шли дни и месяцы, годы
Дочь запертая стала взрослее
Лицо её также красиво
Душа становилась злее
Она проклинала все земли
Леса и озёра, и поле
Живущие с давних пор люди
Познали злобу и горе
И вот что дочь та сказала:
Покамест я буду закрыта
Весь люд вокруг церкви будь стадом
Тела их не будут зарыты
Покроется илом и гнилью
Вода превратится в болота
Когда сгину я, то другие
Навеки проклянутся богом
Но бог этот — дьявол грядущий
Он жив внутри сына святого
И сколько раз его мучай
Столь раз льётся кровь у живого
Ни монстр лесов, ни озёрный
Не знали такого ада
Замученный тихий ребёнок,
Кто станет жертвою стада…»
Сал остановил пение и глянул вдаль. Где-то там, за горизонтом, должен быть Нокфелл. С холма поляны далеко-далеко виднелась крыша большой белой церкви Кеннета Фелпса.
— О чём призадумался, солнечный Сал? — Христо заворожённым взглядом смотрел на шамана-рыбака. Неряшливые косички Сала вновь подхватил лёгкий ветер и растрепал ещё сильнее.
— Как тебе история? — Сал сел на сложенный плед недалеко от потухшего костра и отпил из котелка заваренный травяной чай с зверобоем. Он был ещё тёплый.
— Невероятно, как и всегда, — без утайки ответил Христо, — но она звучит незаконченной. Куда же пропала королева и её дочь? Неужто озлобленная душа заперта в церкви? Спаслись ли люди от проклятия?
— Этого я не ведаю, — Сал блаженно чмокнул после чая и передал котелок Христо. — Иногда истории сами собой появляются в голове, но эта звучит неоконченной. Знаешь, я чувствую, как что-то ждёт нас, — Сал поник. — Что-то неведомое, жуткое.
— Хэй, долой грусть, ведь у тебя есть я! — Христо отпил чай и по-кошачьи сощурился от удовольствия. Ещё немного, и он бы заурчал, но впереди время игр. — Теперь моя очередь! Сейчас-ка сбегаю за гитарой, сиди.
Сал с улыбкой и теплотой внутри наблюдал, как Христо ловко встаёт и вприпрыжку бежит к телеге. Шляпа, которую чудаку Йохану удалось-таки вернуть, подпрыгивала и грозилась слететь каждую секунду, но голова Христо словно магнитила её обратно. Как же гармонично парень смотрелся на фоне луговых цветов и травы, голубого неба и кромки леса. Христо будто соткали из всего самого светлого, благословили чистыми шаманскими балладами. Никогда Сал не видел грусть или печаль на его лице. И, признался он себе, не хотел. Христо был радостью, счастьем, солнцем. Сал просто наслаждался его существованием каждую свободную минуту.
Но тут Христо упал. Сердце ушло в пятки. Сал подпрыгнул, пугливо смотря на высокую покачивающуюся траву. Христо вынырнул из неё и так громко и дурашливо захохотал, что от сердца отлегло:
— Я кролика поймал! — он поднял прыгуна за тушку, сам ещё валяясь в траве. А ведь шляпа всё равно не слетела. — Глянь!
— Пускай дальше бежит! — Сал подоспел к Христо и помог ему встать. — Ты так болезненно упал, я испугался.
— Да ну тебя, мне ничегошеньки не больно, — улыбчивое лицо Христо покраснело. — Тут трава мягкая, давай поваляемся? Я на гитаре почудачу.
— А давай! — махнул рукой Сал.
До самой ночи они делились историями, которые уже сто раз друг другу пересказывали, танцевали и пели старые песни под гитару. Но каждый раз был, как новый, с другими чувствами, словно и один, и второй раскрывали ещё детали, ранее умалчиваемые. Они стали ближе и чувствовали, что им обоим хорошо только друг с другом.
— Надо снова костёр развести, — Сал привязал осла к телеге, чтобы ночью тот далеко не убежал. — От диких животных. Сможешь?
— Ты спрашиваешь сына охотника? — Христо немедля забрал заранее колотые дрова и камни, после чего отправился к поставленному шатру и стал собирать костёр против ветра.
Получился большой яркий трескучий огонь. Ни одна живность сегодня не потревожит. Языки пламени красиво взмывали вверх прямо к чистому звёздному небу.
— Бараска бы удивилась, что ты умеешь, оказывается, и шатры собирать, и костры укладывать, — Сал тихо засмеялся, сидя бок о бок с Христо.
— Мама бы придралась к чему-нибудь, я её знаю, — улыбался Христо, едва приподнимая шляпу, чтобы наблюдать за звёздами. — Она ценит порядок, хотя у самой стол дырявый, как решето.
Он и Сал рассмеялись.
— Сегодня мне так хорошо на душе, — сказал волнительно Сал, отодвигаясь по мягкому ворсистому полу ближе к расписной натянутой стенке шатра и уложенным мягким подушкам. Он глянул на качающийся ловец снов, который взял перед походом. Чем-то он напоминал шляпу Христо: тоже торчали травинки всякие, перья. И где тот только их собирал?
— Хочешь знать, о чём я думал целый день? — Христо тоже углубился в шатёр.
— Конечно.
— Я думал, как здорово, что мы с тобой наконец-то вместе, — Христо загадочно улыбнулся и скрыл тонкий нос между своих коленей. Он неотрывно смотрел на костёр, но уши его навострились на любой звук.
Сал, однако, ничего не смог произнести. Единственное, о чём он подумал — как близко можно разглядеть запрятанный чужой нос. И тут Христо повернулся.
— Может, это будет нашим ритуалом? — зажмурился он от улыбки.
— Ритуал дружбы? — трепетно спросил Сал, прикрыв глаза, легко потёрся носом о его щетинистую щеку.
— Семьи, — подхватил в объятия Христо.
Какое-то время они молча сидели в полуобъятиях и касались друг друга носами. Сал не чувствовал себя странно, ведь и раньше Христо мог спокойно уткнуться лицом, быть ближе, чем кто-либо. Но этой ночью мотыльки порхали сильнее.
— Семьи, — Сал утвердил слова Христо.
До самого утра они не открыли глаз. Уснули в объятиях друг друга без лишних слов и действий. Упавшая шляпа Христо прикрывала их лица.
***
— Как прошло? — Ник встретил вернувшихся спозаранку Христо, Сала и осла. Все были уставшими, но довольными.
— Замечательно, пап, — Христо отсоединил телегу и повёз её в сарай. — Мы пели песни, рассказывали истории и было так здорово!
— Это правда, — кивнул с сонной улыбкой Сал. Его тело пробирала усталость, которую он хотел добить уже в доме на диване. — Давно я душу не прочищал, — зевнул он, и осёл, который шёл рядом, гогоча, зевнул вместе с ним. — А ещё Христо поймал кролика голыми руками, но мы его отпустили.
— Только Бараске этого не говори, — Ник почесал затылок и нервно хохотнул, — а то она скажет, что суп упустили.
Сал и Христо переглянулись, после чего засмеялись вместе с Ником. Так и завершился их первый по-настоящему семейный поход.