Подходило время допроса, но Фэнь, однажды показавший повестку Лао, теперь решительно отказывался сказать, на какой день он назначен. А Лао тогда так растерялся, что не успел посмотреть.

Они больше не отдалялись друг от друга и, когда оба были дома, проводили время вместе, но Фэнь по-прежнему довольно часто пропадал неведомо где, а Лао прилежно посещал занятия и библиотеку, так что полностью в их распоряжении были лишь вечера и ночи…

По-видимому, Фэнь полностью вернул себе самообладание, выработав для себя какую-то линию поведения, которой будет придерживаться в связи со своим делом, но в подробности категорически не посвящал. А Лао решил не настаивать, принимая во внимание вспыльчивый и нервный характер друга.

Сегодня был выходной, но Фэнь с самого утра куда-то ушел, и Лао, которому никуда идти было не нужно, скучал в одиночестве. Как раз в тот момент, когда он задумавшись, вспоминал, как круто изменилась его жизнь с началом нового учебного года, вспоминал в том числе и своего нового попечителя, послышался громогласный и требовательный стук в дверь. И голос Прокурора Тана:

— Господин Лао, откройте немедленно!

У Лао от такой неожиданности всё внутри содрогнулось — он совершенно не готов снова встретиться с Таном прямо сейчас! Смотреть в глаза… А что он ему скажет? Как вообще после того, что было, можно говорить?!

Впрочем, нельзя сказать, чтобы Лао совсем уж не ожидал чего-нибудь в этом роде — после того, как проигнорировал два подряд приглашения, а нераспечатанное письмо отослал назад. Было же ясно, что этот человек так просто не отстанет!

— Лао, быстрее! Не заставляй Главного Прокурора ждать у двери, — голос Тана был настойчив, но спокоен. — Как по-твоему это выглядит со стороны?

Сделав глубокий вдох и выдох, Лао решительно направился к двери. Сердце беспорядочно колотилось в груди, когда он, так и не найдя слов, чтобы отозваться, просто распахнул дверь.

Тан быстро вошел и захлопнул её за собой. Он был один. Лао широко открытыми глазами смотрел на гибкие движения его высокой фигуры, облаченной в расшитые серебром форменные одеяния, в подобных которым он был и тогда… Но в выражении лица Прокурора не было ничего необычного, Лао только запоздало отметил, каким странным оно было с самой первой их встречи — всякий раз, когда Тан смотрел на него. Улыбка половиной рта и пригвождающий к месту пронзительный взгляд. Лао попытался стряхнуть оцепенение, в которое и без всяких дурманящих средств впадал перед этим человеком.

— Господин Тан… — Голос его слегка осип, но на лице не отразилось ничего из обуревавших его чувств.

— Ну, наконец-то! Рад видеть вас в добром здравии, — привычно усмехался Тан, скользя по нему оценивающим взглядом. — А то вы, молодой господин, усвоили дурную манеру не отвечать на мои письма. Попрошу, кстати, так больше не делать.

Лао, потупившись, кивнул, всё ещё не находя себе места от неловкости.

— Я вижу, говорить со мной вы не собираетесь? И всё же придется. — Тан развел руками. — Пригласите к себе в комнату?

— Это ещё зачем? — вырвалось у Лао.

— Затем, что нам нужно поговорить. А ваш сосед может вернуться в любую минуту. Не хотите же вы и его посвятить в наши дела?

Тан знал на что надавить, но откуда ему было известно, что сейчас Фэня нет дома?..

Лао молча прошел к двери своей спальни и приглашающим жестом открыл её перед высокопоставленным гостем.

Прокурор вошел в скромные ученические покои и, оглядываясь, не скрывал пренебрежения к тому, что видел вокруг. Узкая кровать, умывальник за ширмой в углу, письменный стол с грудой книг у окна да платяной шкаф. Ни ковра на полу, ни каких-либо украшений на стенах.

— Не очень-то уютное у вас жилище. Ещё не обжились?

— Я в этом не нуждаюсь. Мне не нужно ничего, что якобы делало бы жизнь в Обители более сносной. — Лао смог разговориться на эту тему — ведь было не так много людей, с которыми он мог свободно говорить о своем истинном отношении к Ордену.

— Вот как? — приподнял бровь Тан. — Значит, сознательный аскетизм? Я, как ты мог видеть, придерживаюсь несколько иных взглядов на… эстетичность интерьеров.

Лао всеми силами пытался не покраснеть от воспоминаний об «эстетике» прокурорского кабинета.

— Но полагаю, что в своей воздержанности вы делаете исключение для личных отношений? — задумчиво и невозмутимо продолжил Прокурор. — А ведь они тоже могут сделать жизнь более сносной…

Это было уже чересчур!

— О чем это вы?.. — задохнулся от возмущения Лао. Он не понял, говорит Прокурор о себе или знает о них с Фэнем — в любом случае это звучало бестактно!

Тан спокойно прохаживался взад-вперед по комнате, то отворачиваясь к окну, то снова оглядываясь на Лао. Совершенно нельзя было понять, что он чувствует. Действительно ли он так расслаблен и безразличен, как кажется? Было некое ощущение тягучести, вязкости во всей его манере поведения, и только в глубине его зрачков всегда клокотал вулкан. Как по такому что скажешь?

— Я, отчасти, об этом и пришел поговорить. Слушайте меня внимательно, господин Лао. — Теперь Тан смотрел на него в упор без тени привычной усмешки. — Вашему соседу угрожает опасность. Он должен покинуть Обитель как можно скорее. Пусть свяжется с семьей. Или, в крайнем случае, я мог бы помочь… Но времени почти нет.

Лао забыл о своем возмущении, встревоженный этими словами, хотя и подумал, что, в сущности, ничего нового Прокурор ему не поведал.

— Мы знаем… Но Фэнь отказывается покидать Обитель. — Лао окончательно решил, что Тан наверняка знает про их отношения, и говорил как есть. — Я предлагал ему это сразу, когда узнал о вызове на допрос.

— Предложите ещё раз! — Прокурор непривычно повысил голос. — Всё очень серьезно, Лао. Или вы совсем забыли, кто сейчас перед вами, и какой информацией я владею? Поверьте — не обойдется.

— Но что я могу поделать?! — Лао страдальчески скривил лицо. — Я ничего толком не знаю, а он меня совсем не слушает!

Словно в ответ на этот встревоженный тон, Тан обернулся и подошел к юноше. Казалось, в его лице читалось что-то похожее на сострадание, на понимание, по меньшей мере… Он протянул руку и ободряюще пожал его плечо. Но Лао, резко дернувшись, моментально высвободился. Прикосновения унизанных перстнями пальцев будто обожгли его… Не хватало только снова терпеть касания этого человека!

— Господин Тан, я благодарен вам за заботу, — проговорил он однако довольно мягким вежливым тоном. — Я попытаюсь снова…

В этот момент Лао увидел, как едва заметная судорога исказила точеные черты лица, как Тан прижал руку к левой стороне груди и слегка пошатнулся… Естественным порывом Лао бросился его поддержать, но Тан отстранил его. Без посторонней помощи дошел до кровати и присел там. А минуту спустя уже сумел изобразить на своем побледневшем лице полную самоиронии усмешку:

— Иди, принеси старику воды. Мне нужно запить лекарство. — Тан достал из-за пазухи мешочек с пилюлями и, привычным жестом вытряхнув их себе на ладонь, проглотил несколько.

— Что это с вами, господин Тан? — обеспокоенно спросил Лао, подавая ему воду.

Он почему-то был задет тем, что Тан не захотел принять его поддержку, хоть сам и отстранялся так же минуту назад.

— Ничего особенного. — Блеск глаз стал ярче на фоне матовой бледности кожи, а чувственные губы изгибались в снисходительной улыбке. — Обычная болезнь сердца. Это просто случайность, что приступы раньше не случались в вашем присутствии. Не стоит внимания.

— Болезнь сердца? — нахмурился Лао. — Это что-то серьезное?

— К чему в этой жизни стоит относиться серьезно, друг мой? Ну, допустим, этому Главному Прокурору недолго осталось — назначат другого. Но лекарства пока помогают, так зачем об этом задумываться? Господин Лао, имейте в виду, я терпеть не могу никаких проявлений сочувствия. Даже не начинайте!

Сочувствие… Лао не мог и предположить, что их беседа обернется таким образом. Да ещё и то, что Прокурор предупреждал об опасности, угрожающей Фэню… Лао опасался, можно даже сказать, ожидал от него совсем иных речей и действий…

— Господин Тан, скажите же, зачем вы… тогда… всё это… — Резво начав переводить тему, Лао задохнулся от смущения и так и не смог закончить.

Прокурор насмешливо вскинул брови, моментально догадавшись, о чем речь.

— Какое может быть «зачем», Лао? Мне достаточно того, что я этого хотел. И, имею смелость предположить, вам тоже было не совсем неприятно. — Тан, хотя и продолжал улыбаться, отвел взгляд, отвернувшись к окну. — Я избавился от обыкновения откладывать удовольствие на потом, когда никакого «потом» может не быть.

— Но это же… Это неправильно. — Лао помотал головой, всё ещё с трудом подбирая слова. — Почему нельзя было сделать всё по взаимному согласию?

Тан с интересом взглянул на него, расплываясь в плотоядной улыбке.

— Так ты допускаешь, что мог бы дать согласие? Что ж, у тебя есть замечательная возможность всё переиграть. Соглашайся сейчас!

— Господин Тан! — Лао снова покраснел, но на этот раз от негодования.

— Ну вот видишь!.. Слишком много мороки. Пустая трата времени, а эффект не гарантирован, — нарочито раздосадовано развел руками Прокурор, и хотя глаза его смеялись, изгиб улыбки казался печальным.

Всё лучше узнавая этого человека, всё более подробно изучая его внешность и манеру поведения, Лао уже отдавал себе отчет в том, что — если бы только в его жизни не появился Фэнь — добровольное сближение с Таном, да ещё при такой его настойчивости, отнюдь не было невероятным. Возможно, ему только казалось раньше, что при виде этого человека он замирает от жути. Возможно, его уже тогда бессознательно тянуло к нему с такой силой, что и на сознательном уровне он не мог оставаться равнодушным…

Тан, уже полностью оправившись от приступа, порывисто встал и направился к выходу. Собирался покинуть ученические покои, как обычно пренебрегая приличествующими нормами вежливости. Но, так как Лао стоял как раз около двери, проходя мимо, он всё же остановился рядом. Тан был немного выше ростом — свысока он так пронзительно окинул его своим необузданным взглядом и так улыбнулся на прощание, что у Лао перехватило дыхание.

Ещё не вполне осознавая, что он делает, но чувствуя, что назад дороги нет, Лао левой рукой вцепился в его запястье, а правой в это же время защелкнул дверной замок.

— Что такое? — Тан без колебаний воспользовался этим жестом и притянул Лао к себе за талию. — Не станешь до конца изображать оскорбленную невинность?

Лао не находил в себе сил на возмущение этим словам — по правде говоря, он их почти не слышал, увлеченный совсем другими ощущениями. Прижимаясь к Тану, чувствовал, как ниже пояса сквозь одежду угадывается напряженная плоть — и это его опьяняло. В этот момент он и думать забыл о Фэне. Совершив столь однозначный поступок, он теперь совершенно не понимал, как действовать дальше. Насколько далеко он может зайти? Одежда Тана была пропитана ароматами благовоний, живо напомнившими Лао образы случившегося в прокурорском кабинете, в котором также пахло сандалом и жасмином. Он позволял Тану обнимать себя, но заметил, что и тот не торопится распускать руки и вообще брать на себя инициативу. Возможно, просто не хотел спугнуть — но так они оба оставались в довольно затруднительном положении, не находя способа его преодолеть.

Наконец Лао отстранился и, пытаясь даже улыбаться, заглянул Тану в лицо.

— Господин Прокурор… Тан, я только хотел бы возвратить один долг, — с этими словами, освободившись из объятий, плавно опустился перед ним на колени.

Тан слушал это с плохо скрываемым удивлением — он выглядел несколько растерянно, недоверчиво прищурил глаза, но уговаривать Лао одуматься явно не собирался.

— Что ж, достойный повод! — в конце концов одобрительно усмехнулся он, расстегивая брюки.

Лао не терпелось завладеть его плотью хотя бы для того, чтобы перестать чувствовать себя так неловко. Он вспоминал, как недавно был распят в покоях Прокурора и какую беспомощность ощущал тогда — но всё же его тогдашние отчаянные надежды на адекватность Тана оказались не такими уж безосновательными… Лао действительно думал, что, приняв сейчас на себя активную роль, сможет освободиться от уязвляющих самолюбие впечатлений прошлого. Он цепко обхватил горячий возбужденный член у основания и не удержался от того, чтобы поднять глаза на своего партнера. Облизывая губы, улыбнулся ему, и в этой улыбке почти не было смущения.

— О, небо, Лао, какой взгляд! — усмехался Тан в ответ, а у самого в прищуренных глазах кипела лава. — А я ведь почти уверился, что имею дело с чересчур приличным и благовоспитанным молодым человеком. Но у приличных юношей не бывает такого взгляда!

Ничего не отвечая, Лао прикоснулся губами к головке и, позволив ей проскользнуть в рот, приступил к дразнящим ласкам языком. Тан задышал чуть чаще, но его самоконтроль был на высшем уровне, так что голос его почти не изменился, когда он с дьявольской улыбкой проговорил:

— У тебя ведь не слишком много опыта? Позволишь мне научить тебя паре приемов? Полезные навыки по жизни, соглашайся!

Лао, отстранившийся, чтобы смочить слюной ладонь, лишь кивнул. Ему не хотелось впускать в свое сознание воспоминания о том, откуда у него всё же имелся некоторый опыт. Вначале он хотел продемонстрировать Тану, какие умения у него уже есть, скользя рукой от основания до середины, в то время как ртом засасывал член, лаская его языком.

— Очень неплохо, Лао. — Тан положил руки на его голову. — А теперь попробуй так…

С этими словами направил его в сторону. Член во рту изменил положение, коснувшись внутренней стороны щеки. Длинные тонкие пальцы с легким нажимом провели по тому месту, где головка упиралась в щеку. Словно лаская таким образом, Тан жадно всматривался в его лицо. Лао чувствовал его удовольствие, чувствовал как пальцы другой руки перебирают его волосы и медленно подталкивают голову в обратном направлении. Теперь он сообразил, чему именно обучал его Тан. Придерживая ствол у основания, он заскользил по члену, плавно покачивая головой из стороны в сторону, задерживаясь в крайнем положении, чтобы жаркой нежной глубиной рта плотнее обхватить распаленную плоть. Пока Лао разучивал и повторял эту нехитрую технику, все его мысли были только о том, как же это дико, что Главный Прокурор Ордена, жуткий и неумолимый, сейчас находится в таком положении по отношении к нему, простому учащемуся, нарушая все мыслимые нормы Устава. Причем Лао это ничуть не унижало — наоборот, ему казалось, будто это он обрел некую власть над этим странным человеком.

— Теперь… Можешь немного ускориться… но не слишком глубоко. — Голос уже явно подрагивал, когда Тан шептал очередные инструкции.

Лао не нужно было долго просить — уж в этом своем умении он был твердо уверен. Где-то на фоне промелькнуло и тут же угасло воспоминание о том, как часто в последнее время он проводил подобным образом ночные часы. Он полностью вытеснил из своего сознания даже имя того, с кем так коротал время.

— Хорошо… Очень хорошо, Лао. — Было очевидно, с каким трудом даются Тану слова — несмотря на блестящий самоконтроль, дыхание его было совершенно сбито. — Давай пока помедленнее…

Он сопровождал сказанное останавливающим нажимом рук, всё также остающихся в волосах. Лао же, одной рукой придерживая член, не знал куда девать вторую — не решался прижать Тана к себе, не решался хотя бы провести рукой по его телу. Ничего сверх заявленного. Конечно, если бы он возвращал долг более дотошно, картина должна была бы быть совсем иной… Но ему вовсе не хотелось даже представлять себе господина Прокурора в таком положении, в котором был тогда он сам. К тому же, как бы он в этом случае, с заткнутым кляпом ртом, мог давать свои ценные инструкции этим умопомрачительно дрожащим голосом?..

— А теперь покажи… максимальную глубину… Насколько можешь, давай!

Член Тана был довольно большим, и хотя Лао с энтузиазмом ринулся демонстрировать, на что способен, он не мог принять его в рот полностью. Но уже привык подавлять рефлекторные спазмы и собирался продолжить в том же духе, несмотря на наполнившие глаза слезы.

Однако Тан приостановил его, убирая с лица юноши выбившиеся пряди.

— Лао, ты можешь глубже, — насколько мог уверенно шептал он, утирая большим пальцем с щеки ученика замеченные им слезы. — Просто запрокинь голову и расслабь гортань. Попробуй…

Лао послушно приподнял подбородок и приготовился к тому, чтобы головка вошла в горло. Он слышал о таком, но никогда не решался попробовать. Тану же он, неизвестно почему, доверял. Тот подался ему навстречу и, придерживая за голову, вошел до основания… Что ж, ощущения оказались не намного более неприятными, чем когда глубоко принятый член упирается в напряженное сомкнутое горло. Приноровившись, Лао смог восстановить ритм, понимая, что теперь наставник уже ничего не сможет сказать, и что финальная цель совсем близка. С удовольствием слушал его приглушенные стоны, прорывающиеся даже сквозь стальную выдержку этого человека, его частое и жаркое дыхание…

Но внезапно в этот сладострастный звуковой фон вплелись совершенно посторонние, леденящие душу, хотя и такие привычные бытовые звуки. Просто слышно было, как открылась и захлопнулась входная дверь, звук знакомых шагов в гостиной. Просто вернулся домой сосед.

Фэнь!

Широко распахнувшиеся глаза Лао, слышавшего, как шаги направились к двери, наполнились ужасом. Хватка Тана, и раньше не отнимавшего рук от его головы, стала и вовсе железной. Он вынуждал его продолжать движения, даже когда раздался настойчивый, громогласный стук в дверь. Фэнь никогда раньше так не стучал!

— Лао, ты дома? — Фэнь дернул ручку, но запертая дверь не поддалась. — Открой!

Его голос звучал необычно отчаянно даже для его нервной натуры — одновременно встревоженно и подавленно. Очевидно, случилось что-то серьезное.

Лао дернул головой, руками уперевшись в бедра, но Тан не отпускал.

Только когда его переполненный вожделением и досадой взгляд встретился с поднятым на него с мольбой взглядом юноши, Тан, стиснув зубы, чудовищным усилием воли заставил себя совсем отнять руки.

Оторвавшись, Лао тут же прокричал:

— Фэнь, подожди минуту, я… — Он молил небеса, чтобы голос его звучал нормально. — Я не один.

Услышав стремительно удаляющиеся шаги и оглушительно захлопнувшуюся дверь комнаты соседа, Лао без тени сомнения вернулся к прерванному занятию. Как бы ни был он встревожен поведением Фэня и тем, что тот застал их в такой момент, но не мог позволить себе так поступить с Таном. В конце концов, он не виноват, что Лао, так непростительно забывшись, сам предложил ему это. Всё равно, непоправимое уже случилось — так пусть уж до конца. А со своей совестью он разберется как-нибудь потом. Только бы Тан не пытался оттянуть момент. Только бы получилось быстро довести его до финала… Он снова вобрал член на полную глубину, продолжая держать руки на его бедрах, но на этот раз притягивая к себе.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы Тан, возбужденный как непосредственными действиями Лао, увлеченно скользившего губами по всей длине ствола, так и его поведением после инцидента, вновь оказался близок к финишной черте. Он вообще не ожидал продолжения — ведь, догадываясь, какие отношения связывают молодых людей, был уверен, что, если отпустит Лао, тот, опомнившись и устыдившись, оттолкнет его насовсем. Тан и не думал, что добровольное согласие этого юноши, выраженное так конкретно, окажется для него настолько ценным. Только никаких звуков он уже себе не позволял, прикусив палец с надетым на него обсидиановым перстнем. Даже когда струи горячей жидкости оросили горло Лао, Тан лишь на некоторое время спрятал лицо в ладонях, приводя дыхание в спокойный ритм.

Лао был удовлетворен произведенным эффектом. Заметил, что ради него Тан не издал больше ни звука. Вот только воспоминания о том, почему им это понадобилось, заставили его побледнеть.

— Господин Тан, — произнес он, поднявшись с колен, и оправляя прическу.

— Господин Лао, вы очень способный ученик! Чертовски приятно иметь с вами дело! — Тан уже овладел собой и, застегивая одежды, подмигнул юноше. — Но, кажется, мне пора. И помните, о чем мы с вами говорили вначале. Пока я ещё могу помочь, но скоро будет поздно. Ну всё. Не провожай!

Лао так и не нашелся с ответом — лишь отщелкнул замок, и гость удалился, обжигая его на прощание таким же бездонным взглядом, как тот, перед которым он не смог устоять, не отпустив его ранее, целую вечность назад… Лао понял, что у него не было шанса поступить иначе.