Ему не хватало воздуха. Сознание едва мерцало. Единственное, что он сейчас явственно ощущал, в полубеспамятстве повиснув в оковах — как железный ошейник впивается в горло. Изменить положение оказалось непросто — руки тоже были в кандалах, которые крепились к стенным кольцам над головой.

***

Кто бы мог подумать, что первая их с Лао поездка за пределы поместья Цинь закончится так?

Они не пробыли вместе и месяца. Они были так беспечны. И совсем не ожидали, что их увеселительная прогулка может быть прервана подобным образом.

Ведь Юань обещал предупредить, если Орден решится на их преследование. А больше, казалось, им некого было опасаться.

Уже возвращаясь из города, они были окружены вооруженными людьми в масках. Увы, Кун оказался не готов к обороне, а Лао так и вовсе не владел оружием. К тому же их было слишком много. Слишком нагло. Среди дороги. До наступления темноты…

***

Ноги онемели, он почти не чувствовал их, но кое-как смог встать на колени. Кольца были прикреплены к стене слишком низко, чтобы стоять в полный рост, но слишком высоко, чтобы сидеть на полу.

Когда ему удалось приоткрыть глаза, первым делом он попытался отыскать взглядом Лао. Его не было рядом. Кун увидел, что находится в мрачном, освещенном факелами зале. По бокам стояли люди в черном, их лица по-прежнему были скрыты масками. В глубине зала на возвышении стояло строгое черное кресло, наподобие трона.

К нему-то и направилась закутанная в серый плащ фигура незнакомца. Он появился в помещении неслышно. Это был человек среднего роста, с порывистыми движениями и нервной походкой. Его лицо тоже скрывала маска, только не из черной материи, а из белоснежного фарфора.

Заметив закованного пленника, он резко изменил направление движения, подошел близко, почти вплотную, и склонился к нему. Сухие жесткие пальцы грубо схватили Куна за подбородок. Другой рукой человек в маске махнул стражнику, чтобы тот получше осветил факелом его лицо. Сквозь прорези Куну не удавалось рассмотреть его глаз, только показалось, что в них блеснул зловещий зеленоватый отсвет. Не говоря ни слова, похититель долго вглядывался в его черты. Только когда дверь со скрежетом распахнулась, и в помещение ввели второго узника, человек в сером плаще мгновенно потерял к юноше интерес и стремительно направился к креслу, не глядя и на вошедших.

Лао не был в оковах, он шел самостоятельно, лишь поддерживаемый по бокам охраной во избежание необдуманных действий. Поэтому не мог броситься к Куну. Только взгляды их встретились, сочувственный и встревоженный — Лао, успокаивающий и просветлевший — Куна. Он даже попытался улыбнуться Лао, но, кажется, не вполне вышло.

Он ведь совершенно не понимал, что происходит!

Разве это орденский стиль задержания? Кто этот человек? Что ему от них нужно? А если Орден ни при чем? И… Это, конечно, хорошо, что Лао не в оковах — но почему? Значит ли это, что именно Кун навлек на них эти неприятности?

Ответов не было. В дальнейшем его непонимание только усилится.

***

Когда он увидит, как отошедший было к трону человек в сером резко обернется и уставится на введенного узника. Как вздрогнет от этих движений и от этого взгляда Лао. Как, выдержав долгую паузу, человек в маске поднимет до уровня пояса руку и сожмет в кулак.

Первый удар кнутом, последовавший за этим условным жестом, пришелся на лицо Куна. От неожиданности он не смог сдержать стон. В дальнейшем, отвернув голову, он старался не проронить ни звука. Но, видимо, человек в маске не был доволен таким его стоицизмом, и, когда ему нужен был аккомпанемент из криков боли, он снова поднимал и не опускал сжатую в кулак руку до тех пор, пока не получал желаемого.

Кун не слышал, какие слова шептал истязателю Лао. Только увидел, что, когда человек в маске опустил руку, Лао упал на колени и прижал обе его кисти к своим губам. В этот момент от какого-то резкого взмаха головой маска упала с лица похитителя и разлетелась вдребезги, ударившись о каменный пол. На лбу его кровавым шрамом расцветало клеймо Ордена. Он что-то сказал. Лао, как зачарованный, смотрел на него снизу вверх, продолжая целовать эти сухие смуглые руки. Лишенный возможности подавать условный знак, человек в сером легко нашел другой способ продолжить свою забаву.

— Эй, напомните ему, зачем мы здесь! — раздался нервный звонкий голос.

И очередная серия ударов не оставила Куну шанса ответить презрительным стойким молчанием. Хотя, видит небо, он старался.

Он увидел полный боли взгляд Лао, когда тот обернулся, словно лишь из-за стонов Куна вспомнив о его присутствии. Нет, ему не было всё равно. Кун видел по его глазам, что Лао готов на всё, лишь бы это прекратилось.

На этот раз он расслышал обращенные к Лао со злой насмешкой слова мучителя:

— Ты знаешь, что нужно делать, не так ли?

Когда удары приостановились, Куну показалось, что Лао что-то делает с застежками одежд стоящего перед ним человека…

Боль обжигала его, лишая возможности в полной мере осознавать, что именно он видит перед собой.

Они снова тихо о чем-то переговаривались. Слишком тихо.

Когда рука человека в сером медленно начала подниматься снова, Лао придвинулся ближе. Казалось, он решился идти на его условия до конца…

Но в этот момент дверь опять с грохотом распахнулась.

Кун услышал знакомый протяжный голос. Человека из другой жизни. Человека, который, казалось, никак не мог быть связан с этим кошмаром, но все же был единственным, от кого можно было ожидать помощи. Юань!

С несвойственной ему жесткостью тот требовал:

— Фэнь, прекрати немедленно!

***

Лао узнал его сразу. Не мог не узнать.

Нет, он не подозревал изначально, кто мог устроить эту подлую засаду. Он до сих пор не понимал, почему его Фэню понадобилось возвращаться в его жизнь именно так. Ведь он ждал его всегда. И дождался, о небо, дождался!

Эта поджарая фигура, эти порывистые движения, да даже это разнузданное своеволие не оставляли в нем ни толики сомнения. Он ведь всегда чувствовал этого человека всем своим существом.

Лао был счастлив.

Абсолютно счастлив, пока не услышал первый крик Куна.

Волна холодного отчаяния прокатилась по всему телу и сжала сердце. Опять, опять он стал причиной страданий дорогого существа! Какой ужасный диссонанс. Именно в тот момент, когда он всей душой ощутил, что мир снова стал нормальным, что в его жизнь вернулся смысл, его Фэнь, его огонь и ветер… Да, Фэнь имеет право ненавидеть его. Имеет право на ревность, хотя это и нелепо — разве для Лао кто-то может сравниться с ним? Но почему страдать должен этот мальчишка, таким оригинальным и захватывающим образом скрасивший Лао последние дни в ожидании Фэня? Нет, возможно, прежде Кун и был для него чем-то большим. Но, право, не в такой момент! Когда небо сошло на землю, а его Фэнь — живой, настоящий — стоит прямо перед ним.

— Фэнь… Фэнь, пожалуйста, — тихо и безнадежно взмолился Лао. Ведь он знал, насколько упрям этот человек.

Фэнь опустил руку скорее от неожиданности услышать своё имя, чем вняв его мольбам. В этот момент Лао рухнул на колени и впервые за столько лет прикоснулся к нему, сжав в дрожащих ладонях его похолодевшие шершавые руки. Он покрывал их поцелуями, не веря, что это происходит на самом деле. Фэнь нервно дернул головой, и маска, не удержавшись, упала с лица. Прижимая к губам эти любимые, до боли знакомые пальцы, под звон разбивающегося фарфора, Лао жадно вглядывался в его черты. Клеймо… Бедный Фэнь. Но он почти не изменился. Даже загар вернулся на его высокие скулы.

— Ну, привет! Вот я и нашел тебя, Лао. — Он улыбнулся уголком рта, устремив на него пристальный взгляд своих сумасшедших зеленых глаз. — Ты рад?

Лао не мог ответить, опасаясь подступающих к горлу рыданий, и продолжал прижимать к губам его руки и смотреть снизу вверх на искаженное злобным ликованием любимое лицо полными слез глазами.

Тогда Фэнь снова отдал приказ…

Обернувшись на крик Куна, Лао на мгновение словно перенесся всего на несколько часов назад, когда, обнимая и лаская этого юношу, ещё отнюдь не считал его временным развлечением в ожидании другого… И в то же время он явственно вспомнил, как десять лет назад также беспомощно смотрел на пытку того, чьи ладони каким-то чудом сжимает прямо сейчас.

— Фэнь, не надо! Он ни при чем, — просил Лао, вновь поднимая взгляд на истязателя.

Тот только криво усмехнулся, с беспощадным намеком положил руки Лао на свой пах и предложил:

— Ты знаешь, что нужно делать, не так ли?

Лао провел пальцами по застежкам одежд, вспоминая, как множество раз проделывал это в совсем других обстоятельствах, порой, впрочем, тоже достаточно напряженных, но не идущих ни в какое сравнение с тем гротескным кошмаром, в который вверг их Фэнь теперь.

— Сейчас?.. Это безумие, Фэнь, — чуть слышно униженно пробормотал Лао.

— Да что ты?! — усмехнулся мучитель и прошипел ядовито: — Забыл, что нужно делать, когда я чего-то хочу?

Лао видел, как его рука начала движение вверх, чтобы подать условный сигнал к новым побоям. И он перестал сомневаться. Что ж, это было вполне в духе его Фэня.

***

Услышав голос Юаня, Лао впервые в жизни был так ему рад. Вот уж воистину, дар появляться в нужное время в нужном месте!

Удивила и реакция Фэня, который тут же отшатнулся, оттолкнув от себя Лао, и отошел к трону.

— Юань, умеешь ты выбрать время для визита! — Фэнь наконец уселся в кресло, разговаривая с вошедшим ворчливым, но гораздо более спокойным тоном.

Облокотившись на подлокотник, он подпер голову ладонью и равнодушно наблюдал, как Юань, едва войдя в зал, сразу направился к закованному пленнику.

Не обращая внимания на стражников, юноша прикоснулся к плечу друга и встревоженно заглянул в его лицо, на котором алел след от удара кнутом.

— Кун, прости… Как ты? — И тут же добавил, оборачиваясь к хозяину: — Прикажи освободить его, Фэнь! Он едет со мной.

Фэнь кивнул головой стражникам, и вскоре его приказ был исполнен.

Юань приобнял Куна, поддерживая его на ногах. Достал платок и принялся бережно отирать кровь с его лица. Больше пока он ничем не мог помочь. Лишь бы увести его отсюда поскорее!

Лао поражался, что с его раздражительным Фэнем смели разговаривать в таком тоне, а он ещё и без промедления выполнял эти не слишком вежливые просьбы. Но ещё больше он удивился обращенной к нему едкой речи.

— Лао, ты слышал? Мой брат хочет забрать себе твоего возлюбленного! Как неприлично. А мы так мило проводили время… Не успели даже толком познакомиться.

Брат. Лао помнил, как когда-то, в другой жизни, Фэнь приглашал его на церемонию поступления в Обитель младшего брата, а он отказался и так никогда и не видел мальчишку. Теперь, оказывается, видел…

— Да встань ты наконец! — Обращенная к Лао речь Фэня была неизменно резкой и язвительной. — Ну, что скажешь? Не надеешься же ты, что я отпущу вас всех вместе, дружной компанией? Готов попрощаться с любовником?

Лао поднялся на ноги. Он смотрел в пол, не в силах встречаться взглядом ни с кем из присутствующих. Лишь кивнул, надеясь, что этот ответ удовлетворит Фэня.

— Ну вот и славно! — воскликнул тот и, чуть смягчив тон, обратился к Юаню с ироничной усмешкой: — На что только не пойдешь ради братских уз, да, Юань? Забирай его и проваливайте! Но потом нам с тобой ещё нужно будет поговорить. О координации действий.

Юань, поджав губы, строго смотрел на брата, ничуть не обескураженный и не устрашенный его словами:

— Да уж, Фэнь! Всем было бы проще, если бы ты хоть немного держал меня в курсе своих намерений!

— Не хотелось обременять тебя перипетиями моей личной жизни, — ухмылялся Фэнь, нервно поглаживая подлокотник кресла. — У тебя сейчас и так много дел. Кто бы мог подумать, что твои интересы простираются столь широко!

Юань лишь повел плечом, собираясь поспешно и без лишних слов увести Куна, которого продолжал поддерживать за талию. Но тот внезапно уперся, не позволяя сдвинуть себя с места.

Он не произнес ни единого слова, попав в этот зал. Очень неприятным было ощущение, что все собравшиеся лучше него понимают происходящее. Но Кун ясно понял одно: прямо сейчас он разлучится с Лао, оставив его в этом жутком месте, с этим безумным человеком! Он не мог так безропотно это принять.

— Лао!

Голос Куна выдернул Лао из оцепенения, в которое он впал, с трудом справляясь с обрушившейся на него новой информацией. Всё-таки ему пришлось посмотреть Куну в глаза. Увидеть недоумение на окровавленном лице. Почувствовать укол в сердце, снова вспомнив, как дорог, как важен был ему этот человек всего несколько часов назад. Через что ему уже пришлось пройти из-за Лао. Но ничего из этого больше не имело значения!

— Прости, Кун, — тихо сказал он, снова опустив глаза. — Я остаюсь.

— Что всё это значит? Кто это?

Лао, виновато улыбнувшись, развел руками:

— Это — моя судьба.

Со стороны трона донеслись звуки медленных звонких аплодисментов и саркастический холодный голос:

— Браво! Лучше не скажешь, Лао! — Вскинув на брата досадливый взгляд, Фэнь капризным тоном поторопил его: — Юань, ну сколько можно?! Скройтесь уже с глаз!

На этот раз Кун поддался уговорам друга и позволил увести себя, но до последнего не отрывал взгляда от Лао, который даже не посмотрел в его сторону.

Дверь за ними захлопнулась.

Взмахом руки Фэнь отослал и стражу.

Они остались одни.

***

Фэнь оставался сидеть в кресле. Не замечая того, он впивался в подлокотник до побелевших костяшек пальцев. Ему тоже непросто было осознать реальность того, что Лао рядом с ним. Как и того, что ничего уже не будет так, как прежде. А ведь это был всё тот же Лао, тот же гибкий стан, пронзительно красивое лицо, даже рубиновая серьга всё та же, и мягкий взгляд сочувствующих глаз. Виноватых глаз.

Откинувшись в кресле, он заговорил:

— Я же говорил, что найду тебя…

Лао показалось, что он уловил в изменившемся тоне прорывающуюся боль и горечь. И вновь он бросился к его ногам, на этот раз усаживаясь на полу рядом с креслом. Хотел снова прикоснуться к нему, взять за руку.

Но Фэнь не позволил.

— Прекрати! Слишком приторно! — поморщился он, брезгливо отдергивая руку. — Лучше расскажи, как ты рад меня видеть. И как верно ты меня ждал.

— Фэнь, я… — У Лао сводило горло, сглотнув, он продолжил: — Я не знаю, что сказать. Я всегда ждал тебя. Я остался жить только потому, что не верил в твою смерть. Сказать, что я сейчас счастлив, было бы слишком мало.

Фэнь презрительно улыбался, ещё глубже откидываясь в кресле подальше от Лао.

— Лучше бы ты молчал! Твои лживые слова ещё тошнотворней, чем манера падать на колени.

Лао покачал головой и в свою очередь улыбнулся:

— Фэнь, ты можешь говорить мне что угодно. Я знаю, что виноват перед тобой. — Он вскинул голову и сияющим взором уставился на возлюбленного почти с вызовом. — Всё равно ничто не уменьшит мою радость от того, что ко мне вернулся мой Фэнь!

Звонкая пощечина оглушительным эхом разнеслась по залу.

— Да как ты смеешь теперь так меня называть?!

Лао схватил его руку. Зачарованная улыбка не покинула его лица. Он продолжал говорить, при каждом слове получая удар за ударом уже другой рукой:

— Мой Фэнь. Мой. Навсегда.

В уголке рта выступила кровь из разбитой губы, а глаза продолжали светиться радостью. Он снова с благоговением припал поцелуем к дрожащей от ярости кисти.

— Лао! — Фэня трясло уже всего, он выдернул свою руку и спрятал в ладонях лицо.

Лао не чувствовал обиды, не было даже удивления. Надеялся, что Фэню станет легче, когда он выпустит пар. Даже рад был, что он позволяет себе хотя бы такое выражение чувств. Бесполезно было бы просить его успокоиться. Но кое о чем Лао не мог не попросить:

— Просто позволь обнять тебя.

— Не смей! Не прикасайся ко мне! — с отвращением восклицал Фэнь.

А Лао обнял его колени и усмехнулся нежно:

— Нет уж. Теперь я рядом. В твоей власти. Но больше я тебя не оставлю.

Лао видел, как Фэнь борется с подступающей истерикой, но никак не позволяет утешить себя, поэтому попытался отвлечь его хотя бы вопросами:

— Чего же ты от меня хочешь? В чем винишь? Может быть, я смогу оправдаться хоть в чем-то?

Фэнь отнял руки от лица. Его голова снова непроизвольно дернулась. Видимо, он заработал себе нервный тик. Клеймо на лбу налилось кровью и стало ещё ярче. Бедный, бедный истерзанный Фэнь…

— В чем ты можешь оправдаться?! — Из зеленых глаз текли слезы, но тихий голос был беспощаден: — В том, что все время, пока я считал тебя своим, ты был с Прокурором? Что даже после того, как его стараниями был вынесен приговор — и приведен в исполнение на твоих глазах! — ты продолжал развлекаться с ним?

Лао тоже не справился с эмоциями. И нет, в этом он оправдаться не мог. Что же, рассказать ему, как он был одинок? Как Тан спас его, когда казалось, что жить больше незачем? Как страшно ему было оставаться одному, когда по ночам его преследовали мучительные видения «казни»? Он не имеет права говорить о своих страданиях, когда не может даже представить, через что пришлось пройти его Фэню за эти бесконечные десять лет!

Лао даже не задумывался, откуда его друг знает обо всем. Это казалось само собой разумеющимся.

В том, что он был неверен ещё до ареста, Лао тоже чувствовал себя абсолютно виновным и, на самом деле, всегда только и ждал, когда Фэнь что-нибудь заподозрит. Хотя это и случилось всего дважды, а первый раз так и вовсе не по его воле…

Он только покачал головой:

— Прости.

— Да? Так просто? Хотелось бы знать… — Фэнь немного взял себя в руки, в его голосе вновь звучала чистая ненависть, когда он предался внезапным воспоминаниям: — Тогда ты явился ко мне прямиком из его объятий… почему ты был так уверен, что я не смогу воспользоваться ножом? Ты же должен был быть только моим! Как так получилось, что я непременно вынужден делить моего Лао с кем-нибудь из этого проклятого семейства?

У Лао так защемило в груди от воспоминаний об этом чудовищном последнем горько-сладостном дне, что до него не сразу дошло окончание фразы. А когда дошло, он всё равно ещё ничего не понимал:

— Семейство? О чем ты?

Фэнь с сомнением пристально посмотрел на него:

— Лао, ты что… Да нет же, я видел его лицо! — Удивленно вскинув брови, он усмехнулся: — Ты не мог не знать!

— Не знать чего? — замерев, спросил Лао, но, кажется, и сам уже начал догадываться…

Возраст. Внешность. Непреодолимый магнетизм.

Что за день внезапно разоблаченных родственных уз?

Следя за меняющимся выражением его лица, Фэнь продолжал криво ухмыляться:

— Что, правда не знал? Как трогательно.

— Его сын? — глухо спросил Лао.

— Уж извини, я не буду утешать тебя, Лао! Какой удар — узнать, что был с живым воплощением потерянного любовника и не мог вполне этого оценить.

Лао, пытаясь подавить в себе смятение, заглушил его внезапными смелыми претензиями:

— Да прекрати уже называть всех подряд моими любовниками и возлюбленными! Разве не ясно, что для меня существуешь только ты? Ты один! Навсегда. Фэнь, пойми…

Лао снова взял его за руку. От неожиданности этих странных слов, этого нелепого заявления, Фэнь не стал отнимать ее и произнес даже как-то растерянно:

— Вряд ли я смогу это понять. Ты же не будешь пытаться врать, будто ничего к ним не чувствовал?

Лао покачал головой. Да как же это объяснить?!

— Фэнь… — В конце концов, он решил, что для этого есть очень простые слова: — Я люблю тебя. Только тебя.

Ответом ему стал постепенно нарастающий смех. Из тихих конвульсивных всхлипов он превратился в необузданные громогласные раскаты, разносящиеся и умножающиеся эхом, отражающимся от голых стен. Вся неизбывная обида, всё отчаяние этих десяти лет, весь мрак устроенного только что перформанса наконец прорвались в этом душераздирающем истерическом хохоте.