— Лао, я раньше не спрашивал, но… — Запнувшись, Вэй вскинул на собеседника полный неуверенности взгляд. — Господин Фэнь тоже носит повязку…

Прозрачно-серые глаза робко смотрели из-под атласной светло-голубой ленты, которой был перехвачен лоб. Одежда была такого же небесного цвета, она сидела на юноше как влитая, подчеркивая утонченность фигуры.

Из-за того, что у Фэня постоянно появлялись какие-то срочные дела и встречи, Лао часто проводил время со спасенным узником. Вот и в этот тихий предзакатный час они сидели вдвоем на открытой веранде. Прошло уже несколько недель с той жуткой ночи. Вэй постепенно приходил в себя. Физически он уже вполне окреп, а вот его душевное состояние оставалось меланхоличным: он редко проявлял интерес к окружающему, чаще оставаясь погруженным в свои внутренние одинокие переживания. Так что, хотя и не совсем правильно было говорить о Фэне в его отсутствие, Лао поддержал разговор.

— Ну да. Это то, что ты думаешь, — коротко кивнул он, немного помрачнев. Но тут же добавил, уже по-доброму посмеиваясь: — Но знаешь, ты мог бы и сам у него спросить! Не стоит так уж его бояться — это он только кажется таким грозным.

На самом деле Лао прекрасно видел, насколько разное отношение было у юноши к нему — он даже обращался на «ты», и к сумрачному хозяину замка — на того Вэй и смотреть-то осмеливался, лишь затаив дыхание. А ведь это просто его Фэнь — неуверенный и нервный, чувствительный и порывистый… Однако же, какой флер создал он вокруг себя теперь, благодаря таинственной биографии и могущественному положению! Мальчишка явно был им восхищен.

— Это вряд ли… — невесело усмехнулся Вэй. — Что я ему скажу? Вообще удивительно, что он меня здесь терпит.

Он не мог, да и не стремился поехать к родственникам. Для Ордена и для мира беглый узник был всё равно что мертв. Отправлен на вечное поселение в исправительные обители… Куда ему было податься?

— Не говори ерунды! — возмутился Лао его самоуничижительным словам. — Насколько я понимаю, тебя уже вводят в курс дел по части управления замком. И в эту вашу организацию приняли… А я сам, честно говоря, даже никогда не выяснял, чем все тут занимаются.

Вэй серьезно кивнул:

— Просто я… Хотел быть чем-нибудь полезен. Мне надо отвлечься. Лао, я уже устал от самого себя! Знаешь, я до сих пор не понимаю, зачем меня спасли…

Однажды Вэй рассказал Лао, как именно попал под суд. Естественно, этот хрупкий юноша не стал бы никого совращать — а именно в этом его обвинили. Всё было как раз наоборот! Едва заприметив его, новый сосед — из тех, что после выпуска поступают в стражу и уже заранее имеют контакты с надзорными органами — твердо решил, что Вэй не посмеет ему отказать. А Вэй посмел. Его вообще не очень-то интересовали подобные вещи… Сосед сказал, что он об этом пожалеет. Тогда это прозвучало как пустая угроза. А через несколько месяцев, ни с того, ни с сего… И что ему теперь с этим делать? Вэй никак не мог прийти в себя от постигшей его несправедливости.

— Хотя бы для того, чтобы ты мог теперь задаваться такими вопросами, — сочувственно улыбнулся Лао, глядя на опустившего голову юношу. — Бери пример с Фэня. Он через многое прошел, но как-то же находил, ради чего жить.

А Лао жил ради него… Ему не хотелось говорить, что вообще-то он и сам не понаслышке знаком с орденской карательной системой. По многим причинам. Прежде всего, Лао так и не осмыслил до конца, что попал туда именно из-за своего совершенно безумного, но такого любимого Фэня. А с другой стороны, то, через что ему пришлось пройти, было всё-таки сравнительно мягко… Да и не хотелось сбивать Вэя с толку. Если уж он решил сделать своим героем Фэня — пусть будет так!

Устремив взгляд вдаль, Лао соображал, какие бы ещё подобрать слова для вразумления удрученного юноши, но тут вдруг краем глаза заметил гибкую фигуру, выскользнувшую из бокового входа. Вначале узнавания не было, только смутное ощущение обостренного внимания и какой-то неправильности. Он совсем не ожидал увидеть здесь и сейчас эти пушистые, собранные в хвост волосы, эту кошачью повадку, этого «верного Ли»!

Ли тоже их заприметил. Дернулся в нерешительности — подойти или проскочить мимо. Потом резко встал на месте. Прямо уставился на них со своей особой упрекающей улыбочкой и помахал рукой.

— Какая встреча! — язвительно окликнул Лао. — Не хочешь подойти?

Поведя плечом, Ли решительно направился к их скамейке. Он не выказывал ни малейшего смущения, окидывая обоих лукавым взглядом и продолжая улыбаться. Подошел на расстояние пары шагов с невозмутимыми словами приветствия:

— Лао, и ты здесь! Ну, в конце концов, всё так и должно было закончиться. — Не давая возможности ответить, быстро перевел взгляд на Вэя и как ни в чем не бывало поинтересовался: — А это о тебе я писал Фэню? Тебя не узнать. Зажили уже твои запястья?

Как и все совершеннолетние служители Ордена, Ли видел его на эшафоте…

Вэй опустил взгляд на свои опоясанные бледными шрамами руки и непроизвольно протянул их вперед.

Ли подошел совсем близко и, склонившись к нему, с такой деликатностью прикоснулся к запястьям, что даже не смутил его этим.

— Бедный мальчик… — прошептал он одними губами.

Благодаря врожденной чуткости, Ли всегда верно угадывал, готов ли его собеседник принимать прямо выраженное сочувствие. И ясно видел, что Вэю оно действительно нужно. Этот замкнутый юноша, такой внешне спокойный и тихий, на самом деле только и ждал, что кто-то сам заметит и разделит его боль.

А Лао, хотя и был удивлен открывшимися фактами и тронут разыгравшейся сценой, не собирался так просто поддаваться на уловки этого хитрого лиса.

— Ли, почему? — понизив голос, настойчиво спросил он о своем, уверенный, что Ли поймет вопрос. — Зачем ты это сделал?

Ли приподнял бровь и, слегка покачивая головой, посмотрел ему прямо в глаза. Их похожие, мягкие, кареглазые взгляды, схлестнувшись, погрузили обоих в болезненно-сладостное общее прошлое.

Ли многое мог бы ответить на эти вопросы. Потому что настоящего ответа и сам не знал.

Поступив в организацию, он обязан был предоставить ей всю имеющуюся у него информацию. Включая и это письмо. Когда однажды ему поступил приказ посодействовать возвращению в Обитель беглеца, он не имел права отказаться. Ли отбросил сомнения, чтобы не переживать, что, освободившись от диктата Ордена, попал под влияния столь же авторитарной и жесткой структуры. В конце концов, опыт подсказывал ему, что человек всегда находится под воздействием тех или иных превосходящих его сил. И хорошо уже, если есть возможность выбрать господина себе по душе…

К тому же, от него не было скрыто, что до «отдаленных обителей» дело не дойдет. Так что… Ли воспользовался своим положением помощника Цензора и провел всю операцию руками самого Ордена. Ему не составило труда обставить всё так, будто Хранитель Устава сам вспомнил о беглеце.

Ли слишком долго скучал в бездействии и потому легко пошел на эту авантюру.

Нет, конечно, он знал, что Тан был сильно привязан к этому Лао и не одобрил бы его поступок… Но ведь в том-то и дело! Тана больше нет!.. И виноват в этом, отчасти, и Лао с его побегом!

Ли многое мог бы сказать в ответ на эти вопросы, но предпочел первое, что пришло на ум и ближе всего оказалось к правде.

— Ну а почему нет? — снова пожимая плечами, улыбался он, и на его щеках играли милые ямочки. — Ты вообще помнишь, что он написал в том письме? Фэнь ведь показал тебе его?

Так просто.

Ли не считал себя способным на ревность. Но это не значит, что, предавая Лао, он не руководствовался именно ею.

— Показал. И сжег. — Голос Фэня прозвучал отрывисто и резко. Совершенно неслышно и незаметно для всех он вдруг появился рядом.

Все трое устремили на него свои взгляды, но каждый видел разное в этом загадочном человеке. В наступивших сумерках его загорелое лицо выглядело сосредоточенно и решительно. Концы черной налобной ленты колыхались на ветру. Уверенные движения хозяина замка были преисполнены чувством собственного достоинства.

Никто, кроме Лао, не мог бы догадаться, что на самом деле ему пришлось преодолевать себя, чтобы просто подойти к собравшимся в его доме гостям. Он один понимал, что Фэнь гораздо больше смущен вниманием разношерстной публики к своей персоне, чем каждый из них его присутствием.

Вэй вскинул на своего спасителя посветлевший очарованный взгляд, ценя редкий случай видеть его вблизи.

В глазах Ли зажглись подозрительно лукавые искорки, хотя отвечал он дерзким, слегка укоряющим тоном:

— Вот как? Жаль. Мог бы вернуть мне. — Он резко обернулся к Фэню и смотрел на него с вызовом, бравируя фамильярностью, которую позволял себе с этим влиятельным человеком.

Фэнь только дернул плечом.

Лао после его появления, естественно, не мог продолжать говорить на интересующие его темы. Упрекать в чем-то Ли в присутствии истинного инициатора этой подлой затеи?.. Или вспоминать Тана? Одинаково невозможно.

— Вы наговорились? Я за тобой, Лао. Пойдем пройдемся, — коротко бросил Фэнь, без лишних прощаний удаляясь в сторону парка.

Однако Ли крикнул ему вдогонку, вынуждая обратить на себя внимание и обернуться:

— Господин Фэнь! Клянусь, вы не пожалеете о своем решении! — В его взгляде разгорелось вдруг зловещее пламя. — Мы отплатим ему за всех.

Хотя Ли для весомости своих слов перешел на «вы», в них прозвучала скрытая от непосвященных особая доверительность. Никому другому Фэнь не позволил бы намеков на личную месть Цензору Чену. Но эти двое — его брат и Ли, которого он видел сегодня впервые в жизни — уже долгое время рискуют собой ради общего дела. Они вовлечены в эту игру по милости Фэня, но с готовностью разделяют его цели и методы. Впрочем, то, что сегодня предложил Ли, превосходило даже его буйную фантазию…

Подавляя сосредоточенностью так некстати проявившийся нервный тик, Фэнь кивнул. Некоторое время он пристально вглядывался в воодушевленные коварными планами глаза Ли, узнавая в них собственный азарт и жестокость. Потом порывисто развернулся и взмахнул рукой.

— Лао, ты идешь? — поторапливал он, удаляясь.

Лао, привыкший к этой бесцеремонной манере поведения, извиняющимся жестом развел руками и последовал за ним. Успел бросить прощальный взгляд на Ли — тот улыбался ему уже без язвительности и зеркально разводил руками. Такие дела, мол. Ну предал и предал. Нормально же всё закончилось!

— Вэй, поговорим? Я могу задержаться ещё ненадолго. — Обернувшись к юноше, Ли без промедления снова взял его за руки и вкрадчиво заглянул в глаза.

Мягкость этих прикосновений и взгляда не оставляла ему шанса отказаться.

***

Шагая чуть позади Фэня по аллее темнеющего парка, Лао напрасно ожидал, когда он наконец заговорит о том, из-за чего так поспешно увел его от других. Фэнь был задумчив и напряжен. Казалось, что и не было у него никакой важной темы. Либо он не знал как начать.

Так что начать решил Лао:

— Зачем он здесь, Фэнь? Страшно подумать, что вы вдвоем опять затеваете.

Фэнь замедлил шаг, позволяя догнать себя, и окинул его насмешливым взглядом:

— Ну, тебе-то больше волноваться не о чем. Вэя я тоже вытащил, благодаря информации от Ли. Что в этом было страшного?

— Твои методы, Фэнь! — Лао даже опешил. — Ты приказал искалечить и обречь на верную смерть ни в чем не повинного человека!

Фэнь только пренебрежительно взмахнул рукой:

— Мы говорили об этом. Во-первых, он не невинен. Во-вторых, не я отправил его на смерть, а орденская система и собственные товарищи. — Он уже смирился с тем, что в этом вопросе им никак не сойтись, и не хотел больше спорить с этим неисправимым гуманистом. Помолчав немного, Фэнь ответил на другой вопрос: — Ли приехал, потому что Юань не может сейчас покидать Обитель. Он под бдительным надзором Цензора, не стоит ему рисковать лишний раз. А своему помощнику Чен доверяет, вот Ли и отпросился «навестить родственников».

— Ли — помощник Цензора? — удивился Лао. — Это мило. Очень по-орденски — назначать на должности, настолько соответствующие склонностям.

Лао запоздало укорил себя, что зря позволил себе этот намек, но Фэнь, казалось, не обратил внимания на то, к кому он может относиться. Задумчиво глядя в сторону, он говорил о Ли:

— На самом деле, нам повезло с ним. То, что в доме Хранителя Устава оказался наш человек, сильно всё упрощает.

— Понятно, — протянул Лао. Он был настолько безразличен к орденским делам, что даже не помнил в лицо этого Цензора Чена. И вовсе не собирался вникать в очередные интриги.

— Что, совсем не интересно? — усмехнулся Фэнь, заметив, как поскучнел товарищ, и добавил с мечтательным вздохом: — Лао, Лао, в Ордене сейчас происходят судьбоносные, решающие события! А я сижу с тобой в этом замке и почти ни на что не могу повлиять!

Лао задело открытое пренебрежение, прозвучавшее в этих словах, хотя он прекрасно понимал, что для Фэня эта тема всегда была смыслообразующей, эдакой идеей фикс.

— Дался тебе этот Орден, — беспомощно огрызнулся он.

Фэнь, в свою очередь, помнил об извечной брезгливости Лао к делам Обители. Теперь, когда он оказался вне её, от него и слова об этом было не услышать.

— Ну, зато я знаю, о чем тебе будет интересно, — быстро проговорил Фэнь, без оглядки начиная разговор о том, от чего не по себе было уже ему самому. — Я же не просто так выдернул тебя из дружеской компании Ли…

Лао скользнул по нему настороженным взглядом, пытаясь понять, известно ли Фэню и про их праздные развлечения втроем. Неужели он будет ревновать и к нему?

— Не стоит винить его, Лао, — неловко продолжал Фэнь. — Он не мог отказать организации, а у меня были полномочия обращаться от её имени. Ли только исполнил приказ. Впрочем, ему, конечно, не нужна моя защита. Просто тебе следует знать… Это всё было задумано только мной.

Фэнь говорил сбивчиво, хмуро глядя себе под ноги, теребя нервными пальцами полы одежды. Видел бы его сейчас робеющий перед строгим хозяином замка юный Вэй!

— И ты мог этого избежать! — вдруг вскинул он отчаянный, недобро засверкавший взгляд. — Если бы только ты не бросился за его письмом сломя голову! По первому зову! Только услышал об этом человеке — и сразу забыл обо всем. А ведь его давно нет… Я же до последнего хотел верить… Ну, мало ли, забылся в чужих объятиях, оплатил свою свободу… Так нет же! Ты десять лет хранил память о нем!

Побледневшие губы Фэня подрагивали, руки едва заметно тряслись. Он с трудом перевел дух и продолжил, скрывая гневом боль:

— Вот скажи, и как мне было не увериться, что вы были в сговоре всё то время? Что всё, что было между нами — жестокий обман и фарс?

Лао остановился и схватил его за руку. Он до сих пор ценил, что теперь может прикасаться к нему свободно. При виде того, как разнервничался друг, отчаянно хотелось его успокоить, но сложно было подобрать слова.

— Фэнь… Ну, теперь-то ты мне веришь?

Зеленые глаза с задумчивой пристальностью вглядывались в его душу. Раньше Фэню не приходилось отвечать прямо на этот вопрос. Но было очевидно, что он очень скоро — почти сразу — заподозрил свою ошибку. И всё равно первое время вел себя так жестоко… Не в характере Фэня было признать свою вину, но взамен он решил хотя бы попробовать снисходительнее отнестись к неверности Лао. К тому, что было очевидной его виной, чего нельзя было исправить, но отношение к чему можно было попытаться изменить.

— Верю, Лао, — наконец кивнул Фэнь. — Не понимаю, но верю. Сейчас это уже не важно. Нельзя изменить того, что сделано. Как ты и сказал, теперь мы в расчете.

Говоря это, Фэнь подразумевал и свою месть. Он тоже не мог ничего отменить…

Лао поднес к губам сухие смуглые пальцы и, покрывая их поцелуями, спросил:

— Чего ты не понимаешь?

— Как можно одновременно… — Фэнь запнулся перед сложным словом, — любить двоих?

Лао покачал головой. Вот как это объяснить?! Прижавшись к руке Фэня щекой, он попробовал:

— Это другое чувство, Фэнь. Не стоит называть его любовью. Я же говорил… Только ты. Единственный. Правда. — Заметив, что Фэнь усмехнулся с недоверчивым пренебрежением и привычной уже горечью, он торопливо добавил: — Не злись. Я же не говорю, что это была только телесная близость и ничего больше. Я не пытаюсь ничего скрывать. Просто не знаю, как объяснить это такому человеку, как ты.

— Как я? — вскинул бровь Фэнь. — О чем ты?

— Да ты же дико ревнив! — не сдержавшись, воскликнул Лао. — И собственник до мозга костей! И вспыхиваешь от малейшего неосторожного слова! Фэнь, я именно таким тебя и люблю, но это так сложно!

Лицо Фэня чуть просветлело от этой пылкой откровенности, и, освободив свою руку, он сам провел по щеке Лао согнутыми пальцами.

— Какой есть. Кто обещал, что будет легко? Но продолжай. Что бы ты мог сказать другому, нормальному человеку? Давай уже выясним всё раз и навсегда. Я не любитель этой темы, как ты уже, наверное, догадался. Но хочу попытаться тебя понять и покончить с этим.

Лао жестом предложил пройти вперед. Удобнее было говорить об этом, хотя бы не глядя в глаза. Гораздо проще было бы соврать, потому что, как говорить о Тане, не обнаруживая чувства и не вызывая ревности раздражительного партнера, он не знал. Да и с чего было начать?

— Поначалу он действительно привлекал меня только своим обаянием. Он ведь такой… Сперва он вообще сделал это против моей воли. А потом я… поддался в какой-то момент.

Ох, всё это было лишним и совсем не то!.. Лао не мог поднять глаза, иначе увидел бы, как сверлит его тяжелым взглядом Фэнь.

— Против твоей воли? — мрачно переспросил он.

Лао, зажмурив глаза, помотал головой:

— Давай не будем… Я не хочу…

— Раз начал — заканчивай. И мы больше никогда не будем об этом.

Тогда, переведя дыхание и с трудом выбирая выражения, Лао вкратце рассказал о той первой ночи в прокурорском кабинете. Он замечал, что пытается выгородить Тана и представить всё в более смягченном свете. Просто не хотелось выставлять себя жертвой…

Но чего он не замечал за собой, так это того, насколько легко прощает всем своим партнерам любые допущенные ими провинности и грубости.

Говорить о том случае, когда Фэнь застал их в день перед арестом, Лао вообще не мог. Поэтому сразу перескочил к тому, как Тан стал для него единственной опорой после… После того, как всё случилось… После того, как Лао остался наедине с невыносимым.

— Знаешь, в ту ночь, когда единственным, что у меня от тебя осталось, были пара сорочек и нож… Я ещё не вспомнил, не поверил в те твои смутные слова. Не принял решения, что надо просто ждать. Может быть, я и не пережил бы ту ночь, если бы он не пришел. Так важно было быть кому-то — хоть кому-нибудь — нужным, Фэнь!.. — с волнением предавался гнетущим воспоминаниям Лао, сглатывая ком в горле. — Но это был он… И я просто запрещал себе думать о его должности. К тому же, она совсем ему не подходила… — Невидящим взором он уставился в одну точку, непроизвольно вертя на пальце памятное кольцо. Его губы скривились в странном изгибе, наполовину улыбающемся, наполовину страдальческом.

Не то чтобы Фэнь никогда раньше не пытался представить, что переживал тогда Лао, но слышать об этом от него самого оказалось тяжело. Настолько тяжело, что сочувствие почти затмевало ревность. Но всё же не до конца.

— И ты уже тогда?.. В тот самый день?.. — не мог досказать вопрос Фэнь.

— Нет, — покачал головой Лао, — нет, но это не моя заслуга… Он говорил, что я не в своем уме, и что ему не нужна такая благодарность…

Болезненная улыбка исказила лицо Лао при этих воспоминаниях. Его честность приняла форму самобичевания, но Фэню от этого было не легче. Лао продолжал рассказывать. О том, как Тан настоял, чтобы он покинул Обитель. Объяснял, насколько легче ему становилось в его присутствии. Насколько необходимо было забыться, избавиться от ночных кошмаров, от постоянного кошмара наяву. Но всё-таки при этом ни на минуту не забывать… Как он находил утешение в заботливом внимании Тана и внешне циничной легкости обращения. И как обжигающе больно было узнать, что его не стало.

— Тогда какого черта, Лао?! — Выслушав этот прочувствованный панегирик до конца, Фэнь всё-таки позволил себе вспылить. — Почему ты выдумал, будто это не было любовью? Зачем так усложнять?

Лао остановился и повернул к нему лицо, в котором можно было прочесть отпечаток давней боли и отчаянную надежду на понимание.

А Фэнь оказался не настолько сердит, насколько выражал его тон и слова. В зеленых глазах теплился слабый огонек сочувствия и готовность принять. Но только на своих условиях. Ему просто хотелось, чтобы Лао признался хотя бы самому себе… В его понимании мира не было места для таких сложностей.

Впрочем, сам Фэнь никогда не говорил Лао слов любви…

— Ну а может, мне наоборот так проще? — пожал плечами Лао, всё с той же надеждой вглядываясь в глаза друга. — Он ворвался в мою судьбу и исчез, как метеор. Он многое для меня сделал. И его больше нет. А ты навсегда — с первого взгляда, все эти годы и прямо сейчас — в моем сердце. Ты — моя жизнь, Фэнь.

Слушать о другом было больно. Но понимать, насколько в тот момент этот другой был необходим его Лао — было ещё больней. И пусть называет это как хочет! Фэнь неловко усмехнулся:

— Ну, ясно. Как же ты у меня любишь громкие слова! Черт с тобой, принято! Не будем больше об этом. Всё равно, понятней уже не станет.

А Лао смотрел на его сухощавую жилистую фигуру, искаженное ухмылкой нервное лицо, пронзительный взгляд и вечно напоминающую о прошлом черную ленту — и так и не мог до конца поверить, что ему удалось. Победить упрямство Фэня, приручить этого дикого своевольного человека, завоевать обратно его однажды разбитое, хрупкое доверие.

— Фэнь, обними меня, — почти шепотом попросил Лао, как тогда, когда Фэнь ещё не позволял ему себя трогать.

— Лао, что за глупости? — пробормотал Фэнь, но всё же крепко обнял его. Обнял своего мучителя — непостижимо легкомысленного, неверного, но неотступного. Своего друга — беспощадно откровенного, прощающего, чуткого. Своего бесконечно любящего и столь же бесконечно любимого Лао… Прижимался к нему всем телом, вдыхал родной запах и чувствовал, как сладостное предвкушение необоримо охватывает его. — Пошли лучше домой.

— Да? Почему это? Мы же даже не в орденском парке… — вспомнил вдруг случай из прошлого Лао.

Фэнь, тоже припомнив, рассмеялся:

— Да уж! Тогда нам и это не было помехой. И уже тогда ты трепал мои нервы! — Затем снова уткнулся Лао в плечо и добавил, понизив голос: — Но сегодня я хочу большего…

***

Когда они уединились в покоях Фэня, тот ненадолго отошел в другую комнату, попросив Лао подождать. Вернувшись, выглядел сосредоточенно и взволнованно, но из-за этого вел себя ещё решительнее. Подошел к Лао, властно обнял его и запечатал губы требовательным поцелуем. Такое поведение было не совсем понятно Лао, но, помня, как Фэнь не любит разговоры в такие моменты, он не решился сразу спросить, в чем дело. Да и не смог бы из-за поцелуя.

Отстранившись, Фэнь быстро скинул с себя халат и принялся помогать стаскивать одежду с Лао. И всё-таки, глядя, как напряженно подрагивают его густые ресницы, как плотно сжаты губы, Лао не удержался от вопроса:

— Что-то не так, Фэнь?

— Что может быть не так? — хмыкнул Фэнь. — Не болтай!

Как и следовало ожидать.

Он за руку потянул Лао в постель. Они слились в тесных объятиях. Ласкали и поглаживали друг друга с неутолимой жадностью. Лао первый протянул руку, чтобы бережным и умелым захватом обхватить возбужденный член партнера. Фэнь некоторое время наслаждался скользящими движениями. Они были привычны, безопасны, обещали известное умопомрачительное наслаждение. Но всё-таки не совсем полное… Так что он нашел в себе силы прервать Лао, прикоснувшись к его руке.

— Подожди, — произнес Фэнь сквозь участившееся дыхание. — Моя очередь.

Легким толчком откинул Лао на подушки, опустился ниже и принялся за неспешные ласки ртом. Всё же кое-чему он научился у Лао и сейчас хотел только слегка распалить его страсть, предвкушая основное впереди… Плотно обхватывая ствол губами, одной рукой он придерживал его у основания, а другой поочередно дразнил твердеющие под пальцами соски. Уже слышал неровное дыхание Лао, но хотел добиться большего. Проведя языком по самому чувствительному месту головки, ему удалось извлечь первый сладостный стон. Фэнь никогда не мог насытиться наслаждением Лао. Перед тем, как неожиданно прервать ласки, ускорился до такой степени, что дыхание партнера стало судорожным, а стоны всё чаще срывались с губ. Когда он отстранился, то поймал ещё затуманенный, недоумевающий взгляд Лао и улыбнулся.

— Что?.. — попытался спросить тот, но Фэнь не позволил договорить, приложив палец к его губам, и ловко взобрался сверху.

Он встал на колени, расставив их по бокам, и снова прикоснулся к пышущему жаром члену партнера. Аккуратно придерживая его, начал постепенно насаживаться, вводя в заранее обильно смазанное отверстие.

— Фэнь… — несмотря на прижатый к губам палец, попытался уточнить Лао. — Ты точно…

— Точно. Готов. Во всех смыслах.

После той первой попытки, Лао никогда больше не настаивал на этом роде близости. Фэнь тоже. Они вообще не касались этой темы и просто делали так, как было комфортно обоим. Казалось, этого было абсолютно достаточно. Но только не для упрямства Фэня! Он чувствовал, что обязан преодолеть эту унизительную для него зажатость. Считал, что только таким образом полностью освободится от грубого вмешательства презираемых карателей в свою жизнь и свое тело. А его Лао? Разве теперь, после всего, Фэнь всё ещё не может довериться ему полностью? Разве ему не хотелось больше всего на свете снова заставить Лао потерять голову от страсти и самому раствориться в этом зеркальном коридоре удовольствия?

В этой позе он рассчитывал максимально контролировать процесс. И она была максимально не похожа на пассивное положение на эшафоте. Однако, несмотря на все приготовления и собственную решимость, боли избежать не удалось. Хотя он очень осторожно насаживался на член, но, не дойдя и до половины, почувствовал, как внутренности обожгло давно забытым — незабываемым на самом деле — огнем.

Лао, зная упорство Фэня, не пытался его останавливать. Только положил руки ему на талию и чуть приподнял, помогая контролировать проникновение.

Фэнь сквозь боль усмехнулся этой его заботе и устремил на него свой зеленоглазый взор. Странно, но теперь любящий взгляд Лао не то что не раздражал его, но как будто обезболивал, расслаблял, давал уверенность, что всё получится.

Лао прислушивался к сбившемуся дыханию партнера. На вдохе бережно поддерживал его, не давая сильно опускаться, а на выдохе слегка ослаблял захват. Во время выдоха мышцы не так сильно напряжены. Он помнил, кто и как научил его этому…

Чувствуя, как напряженный член входит в тугое, скользкое от смазки отверстие, сложно было удерживаться от встречных движений. Но даже это безумное томление не могло сподвигнуть Лао причинить своему партнеру лишнюю боль. Он оставался неподвижен, чуть задерживая дыхание. Иногда с его уст срывались порывистые выдохи, но взгляд оставался по-прежнему обволакивающе мягким, даже затуманенный страстью.

Фэнь растворялся в этом взгляде. Вдруг на самом краешке сознания вспыхнуло и вскоре распространилось на всё его существо неуместное, но неизбежное воспоминание о том, как он уже видел этот самый взгляд и чувствовал похожую, только гораздо более сильную боль… Как же он ненавидел всех, кто сделал это с ним! С ним и с его Лао, вынужденным это наблюдать…

Чтобы вырваться из омута тяжелых грез, Фэнь воспользовался моментом, когда Лао ослабил поддержку, и рывком опустился до конца. От боли глаза его рефлекторно наполнились слезами. Он сделал судорожный вдох и закусил губу. И одновременно услышал стон Лао, который тот не мог сдержать от неожиданного острого наслаждения.

— Лао… — наклонившись, почти упав в его объятия, жалобно произнес Фэнь.

Он больше не боялся принимать его сочувствие. Он только хотел, чтобы Лао обнимал его, любил, жалел — что угодно!..

И Лао, по-прежнему не позволяя себе встречных движений, тесно прижал к себе его худощавое тело. Покрыл поцелуями лицо, четкие брови, прикрытые трепетные веки. Гладил жесткие волосы и напряженную спину. Чувствовал лихорадочное дыхание. Говорил, прекрасно помня, что любым его словам не будут рады, но просто не в силах молчать:

— Фэнь, какой же ты… Таких не бывает. Жгучий огонь. Порывистый ветер. Лучшее в мире и не должно даваться легко…

Напряжение постепенно отступало. Тело расслабилось. Боль угасала.

Лао удалось удивить Фэня, ожидавшего, конечно, чего угодно, но не слов же восхищения! Чему тут восхищаться?.. Но он почему-то верил им. Не мог не верить. Даже не словам, а тому проникновенному тону, которым они были произнесены. И рукам, которые держали его, как драгоценную вазу, необыкновенную, но хрупкую, без которой отчего-то — не жить.

— Не болтай, — привычно усмехнулся он. — Займись лучше делом. Всё в порядке.

Но за простыми грубоватыми словами последовал поцелуй — пронзительно нежный и всё понимающий, принимающий, ответивший совершенно в лад на прочувствованные спонтанные слова Лао.

Они оставались в объятиях друг друга. Фэнь склонился к Лао так, что почти лежал на нем. Лао начал осторожные движения. Сначала немного наружу и сразу обратно, глубже. Очень медленно. Бережно. Ещё раз. Слушать дыхание Фэня. И снова. Отвечать на его поцелуй, который становится всё более страстным — Фэнь уже прикусывал его губу… О, он, конечно, не мог бы забыться и потерять голову, но контролировать себя было настолько непросто, что Лао постоянно опасался этого!

А Фэнь, ощущая эту наполненность, чувствовал, как отменяется непоправимое прошлое. Как очищается душа и тело. Как в пламени чистой страсти испепеляется мутная липкая боязнь. Член партнера скользил внутри, легко раздвигая упругую плоть. Собственный член всё сильнее возбуждался отраженными ритмичными толчками, прижимаясь к животу Лао. И боли больше не было. И страха. И отчаянья о безысходном, необратимом. Только это нерасторжимое слияние. Сейчас. Всегда. Он не ощущал себя отдельным существом. Не думал и о Лао. Они сейчас были единым целым. Исцеленными.

В какой-то момент сдержанных движений Лао стало недостаточно. К тому же в этой позе Фэнь только вскользь улавливал касание члена к той точке, которая приносила наибольшее удовольствие. Но стоило откинуться назад… Фэнь выгнул спину и уперся ладонями в бедра партнера. Теперь он полностью взял на себя ведущую роль и мог насаживаться с какой угодно скоростью и глубиной. А он был до этого жаден… Член Лао в этом положении при каждом движении приятно задевал простату, наполняя всё тело Фэня теплом и каким-то беспомощным расслаблением. Но он не мог замедлиться ни на секунду. Комнату наполняли их стоны, лица были искажены с трудом выносимым наслаждением.

Лао любовался его стройной фигурой, страстным изгибом, красивым лицом, в кои-то веки не пытающимся скрывать свое выражение, сдерживать и подавлять эмоции. И всё это ему, для него… За что, чем он заслужил такое счастье — своего Фэня?

Чувствуя, что с этим безумным ритмом долго им всё равно не продержаться, Лао вовремя опомнился и увлажнил слюной ладони — он не простил бы себе, если бы в этот раз не довел его до разрядки одновременно с собой. Прикоснувшись к распаленной плоти, он услышал такой мучительно-сладостный стон, что ему потребовалась вся его выдержка, чтобы продлить взаимные терзания хотя бы ещё на несколько минут. О небо, его Фэню действительно хорошо с ним! Что может быть упоительней этого?

Острота и напор ощущений стали невыносимы, когда Лао заскользил сжатыми в кольцо пальцами по стволу члена. Но когда он легким, но беспощадно дразнящим движением другой руки чуть скользнул по головке… От этого у Фэня совсем захватило дух! Ох, да разве так можно? Разве это не запрещенный прием — доставлять настолько обжигающее немилосердное удовольствие?! От сочетания разнообразных ощущений — внутри, снаружи, читаемых в глазах партнера, пронизывающих, казалось, всё пространство, растворяющих в себе их двоих до полного исчезновения — по телу Фэня прошла дрожь. Да, скоро всё закончится. Нет, теперь это с ними навсегда. Нет страха. Нет ненависти. Есть доверие. Есть любовь.

Жемчужные крупные капли окропили живот Лао. Стоны Фэня были совсем уж похожи на рыдания. Противоположные вещи часто похожи до степени смешения…

Фэнь снова упал в его объятия, и Лао удалось только тогда, обнимая вздымающиеся от судорожного дыхания плечи, впитывая дрожь и трепет любимого тела, поддаться оглушительной волне…

Лао долго прижимал к себе своего огненного возлюбленного. Фэнь привычно прятал лицо у него на плече. На этот раз не для того, чтобы что-то скрыть, но чтобы вдыхать его успокаивающий запах.

Когда мир заново обрел очертания, а звуки снова могли складываться в слова, единственно важным, что захотелось сказать Лао, было одно:

— Мой Фэнь…

Он шептал это на ухо, в котором блестела рубиновая серьга.