Самочувствие Почтенного Цензора ухудшалось с каждым днем. Точнее, это происходило приступами, чаще под вечер, что, впрочем, никогда не мешало ему, если он того пожелает, навестить своего строптивого, но в то же время покорного питомца. Казалось даже, что неуемное желание накатывает на него одновременно с внезапным головокружением, неудержимым ознобом, свинцовой тяжестью и онемением конечностей. И утолить его мог только этот невыносимый лукаво-дерзкий, почтительно-бесстыжий Юань!

Но в эту ночь Чен расхворался особенно сильно. Хотя он чувствовал обычные, ставшие уже привычными симптомы, но руки и ноги совсем не слушались, и на этот раз он не мог пойти в воздушные покои юного служителя, чтобы избавиться от возбуждения. А оно было. О, оно было настолько испепеляющим, что бренная его плоть никак не могла успокоиться! Настолько, что всем, о чем он мог думать, были зеленоватые влажные глаза и мягкая нежная кожа негодного мальчишки. Господин Чен не ворвался прямо сейчас в его покои и не вонзился, сжимая шею, в юную плоть просто потому, что не мог встать с кровати.

Увы. Что поделаешь. Возраст.

Чен уже совсем не мог двигаться. Ему казалось, что он впадает в какое-то подобие тяжелого сна. Чем, если не сном, можно было объяснить настолько отчетливо встающие перед внутренним взором картины, будто он видит их наяву? Чен видел каждого — сколько их было, десятки, сотни? — каждого приговоренного. Прежде всего, конечно, эшафот. Но Цензор не раз посещал и «отдаленные обители». И навсегда запомнил, во что превращаются узники к концу срока… срока годности. Два эти впечатления смешались. Он уже представлял, будто бы для публичной экзекуции на помост выводят эту иссохшую тень. Будто бы запавший рот искажается криком отчаянья и боли, а навсегда потухшие глаза пронзают мертвящим взором сидящих на балконе высочайших особ, пронзают его, Великого Цензора.

Хорошо, что никто не задумывается, куда отправляются осужденные после…

Чен обнаружил, что от представших картин его плоть распалилась ещё сильнее. Теперь, когда он был не столь безупречно праведен… ему неизбежно представилось, будто он сам исполняет роль экзекутора. Подходит к этой человеческой тени на глазах у безмолвной, но жадной до зрелищ толпы. Сжимает костлявые исхудавшие плечи и вонзает в полумертвое безразличное существо свой карающий орган. И ему это нравится! Хотя и сложно добиться живой реакции от этого полутрупа, но Чен будет стараться. Никто не посмеет остаться безнаказанным! Даже если в процессе придется превратить это полуживое в окончательно мертвое…

***

Знакомый подскрёбывающий стук вырвал Чена из кошмара. Так стучит только верный Ли. Что нужно ему в такой час? Но как же славно, как вовремя он пришел! Цензор попытался ответить, но из его горла вырвался только приглушенный неразборчивый стон. Даже язык отказывался повиноваться ему. Но это, наверное, со сна…

— Господин Цензор! — заботливо прозвучал мелодичный голос помощника. — Простите за беспокойство. Но вдруг вам что-нибудь нужно? Как чувствуете себя?

Ли заглядывал в спальню из-за приоткрытой двери. Чен видел его сосредоточенное лицо, сочувственно сведенные брови. Он попытался ответить, но опять вышел лишь невнятный стон. Тогда Ли грациозно проскользнул в комнату.

О, если бы только он приблизился достаточно близко, присел к нему на постель… Да, Хранитель Устава всегда относился к нему, как к собственному сыну, но ведь это было не так… Чен ясно осознавал теперь насколько манили его — всегда, не только в эту знойную ночь, в этой стылой немощи — внешность и манеры милого юноши. И если бы только он оказался рядом…

— Господин Цензор? — встревоженно позвал Ли, не получая ответа.

И мягким кошачьим движением присел на жесткое цензорское ложе.

Ли протянул к нему руку, но… Цензор не мог даже поднять своей руки в ответ.

Помощник прикоснулся к его лбу своими прохладными, легкими, как лепестки, пальцами, затем проверил пульс на шее.

А Чен был в исступлении от того, что привлекательное существо находится так близко, что даже чувствуется исходящий от него свежий запах, а он не может… не может сделать того, что так ему необходимо. Просто схватить его за руку, просто подмять под себя…

— Что же вы, господин Цензор? Совсем не рады меня видеть? Не скажете и пары слов? — спрашивал Ли с неуловимо меняющимся выражением. Заботы в нем было ещё через край, но оттенок её стал явно насмешливым…

Цензор предпочитал думать, что ему показалось. Несмотря на обездвиженность и возбуждение, он был полностью в своем уме.

— Юань! — вдруг позвал Ли почему-то громким шепотом. И добавил уже обычным тоном: — Наш хозяин нездоров. Нужна и твоя помощь, мой милый.

Невысокая хрупкая фигурка юного секретаря проскользнула в дверь. И он тут же запер ее за собой.

Чен уже почти заподозрил неладное. Но всё же надеялся, что подопечные просто озабочены его состоянием. Правда, это не совсем объясняло, почему они пришли в его покои вместе в такой час. Хотел бы он получить эти объяснения, да не мог спросить.

Но было бы лучше не знать этого никогда.

— Господин Цензор, — вкрадчивым голосом серьезно начал Ли, — Юань рассказал мне кое о чем. Но я всё ещё не могу поверить. Почтенный Цензор Чен, неужели это правда?! Дайте знак. Вы же можете, по крайней мере, кивнуть?

Глаза Чена округлились, а по телу пробежал холодок. Значит, мальчишка всё разболтал! Его невинному заботливому Ли! Что ж, теперь ему точно не избежать эшафота. Как только утром он придет в себя…

Цензору удалось отрицательно помотать головой, отчего она ещё сильней закружилась.

— Нет? Я так и знал! Юань, это невозможно! — с улыбкой облегчения твердил Ли. — Наш Великий Хранитель Устава не опустился бы до такого. Ведь это проступок, заслуживающий смерти!

Последнюю фразу он произнес с шипящим присвистом, сверкнув исподлобья глазами.

Всё это время молчавший Юань подошел совсем близко к ложу и снял с себя верхнее одеяние. Под ним оказался… тот самый наряд, легкое цветастое платье. Украшения и макияж — всё как в самый первый раз.

— Как, господин Чен не помнит своего ближайшего служителя? — пожурил он, огорченно округляя глаза. — Как, после всего, что было… вы отказываетесь от меня?

С этими словами Юань сбросил на пол укрывавшее Цензора покрывало. Через тонкую ткань ночной сорочки ясно угадывались очертания напряженной плоти.

— Да нет же, он вспомнил меня! — воскликнул он, указывая окольцованным пальцем на срамные части пожилого человека. — Ли, посмотри, разве это не очевидно?

Ли всплеснул руками и осуждающе покачал головой:

— Ну что ты делаешь? Разве так можно? Цензор Чен может застудиться…

Впрочем, первый этап игры уже наскучил Ли, и он тоже начал расстегивать свои скромные одежды. В его сощуренных глазах заиграло адское пламя. Он предвкушал, что впечатление, которое он произведет, будет не менее ошеломительным, чем разоблачение Юаня.

И не ошибся.

Под верхним одеянием оказались обычные брюки и… надетая на голое тело черная кожаная портупея.

Он резко склонил голову набок, вглядываясь в лицо Чена и оценивая произведенный эффект:

— Цензор Чен? Я не вижу, удалось ли мне вас удивить? Позвольте-ка посмотреть получше!

После этих слов юные бестии в четыре руки задрали на праведнике сорочку.

Ярость и стыд охватывали Цензора до красноты в глазах. Ярость, стыд и бьющее через край неистовое возбуждение. О, он всё понимал! Негодяи просто измываются над ним — нарочито развязно, совершенно не обращая внимания на его высокий сан. Это было настолько вопиюще, что больше напоминало дурной сон. И он, конечно, накажет их по всей строгости — согласно Уставу на этот раз — как только будет в силах. Но пока… Даже эти яркие эмоции отходили на второй план, когда он видел перед собой этих блудливых созданий — таких вызывающе доступных, так близко, практически в своей постели. И не мог даже протянуть к ним руки. Только другая его часть неудержимо тянулась к ним, и это невозможно было скрыть.

— Господин Чен, — прошептал Юань, склоняясь над ним так низко, что яркие губы почти касались его виска. — Вы же хотите, чтобы я помог вам… облегчиться? Просто кивните, и мы посмотрим, что можно сделать…

Он провел рукой по дряблому телу, задевая и теребя соски, отчего у Чена сбилось дыхание, а сердце готово было выскочить из груди. Едва он представил себе, как эти белые пальцы — прямо сейчас — смыкаются на его члене… Цензор просто не мог заставить себя проявить строгость и отказаться. Против своей воли он медленно кивнул.

— Господин Цензор! — послышался возмущенный едкий голос Ли. — Что это вы такое удумали? Разве всем служителям Ордена не предписывается неукоснительное целомудрие? Какой пример вы подаете нам, как подрастающему поколению!

Однако при этих словах хлопотливые руки помощника, приподняв старика к изголовью, подложили ему под спину ещё пару подушек.

— Ли, не мешай, — ворковал Юань, мягко отодвигая товарища. — Позволь мне подарить нашему хозяину облегчение, которого он действительно заслуживает.

Его ладонь невесомым порхающим движением коснулась распаленной плоти, погладила ствол, слегка пощекотала головку. Но этого было совершенно недостаточно. Исступление стало только более жгучим. Чен рефлекторно выгнул спину.

Юань, словно играя, продолжал дразнящие движения, не то что не сжимая член, но даже порой почти не касаясь его. Затем провел указательным пальцем сверху вниз по шву ствола, спускаясь к мошонке. Наконец, обхватил её, поначалу деликатно и нежно, как делал всегда. На этот раз эти прикосновения были вполне ощутимы. Даже немного чересчур. Цепкая кисть всё сильнее сдавливала яички. Ещё сильнее. Юань не собирался останавливаться, даже когда Чен замычал от боли. И смотрел ему в глаза. Очень нежно, очень сочувственно, с тихой ласковой улыбкой. Он был непревзойденным актером!

Только когда вследствие боли член Цензора отчасти опал, юноша нехотя разжал пальцы.

— Ну вот, Ли! Мне кажется, я неплохо помог господину Чену справиться с искушением. Чего ворчать было?

Ли подсел к нему сзади и выглядывал через плечо:

— О, и правда! — Его холеные пальцы сцепились в замок на стройной талии Юаня. — Но, боюсь, теперь наш горячо любимый хозяин может заскучать. Надо его как-то развлечь!

Юань откинул голову назад, потерся своей щекой о щеку Ли и поинтересовался, прикрыв глаза:

— А что, есть идеи?

Не отвечая, Ли прикоснулся губами к его виску, потом поцеловал щеку, уголок рта… Всё это время он не отводил от Чена внимательный спокойный взгляд.

Что чувствовал Цензор, наблюдая, как его неизменный на протяжении многих лет помощник, Ли, которого он знал с малолетства, у него на глазах предается постыдному пороку с его… Кем? Секретарем? Заместителем? Презираемым развратником? Любовником?.. Чен не мог бы сказать.

Ли впился поцелуем в нежную шею Юаня, а его руки начали неспешное изучение изящного тела. Одна поглаживала грудь, лаская через тонкий прохладный шелк, другая спустилась ниже, уже не допуская, чтобы ткань отделяла её от искомого участка. Проще говоря, Ли запустил руку под цветастые одеяния. Удобно, что в этом наряде нет брюк…

При виде того, как содрогнулся и чаще задышал от непристойного прикосновения Юань, Чен почувствовал, как и его собственный срамной орган снова наливается кровью. Сам Цензор никогда — никогда — не пытался доставить удовольствие своему партнеру. Он считал это гораздо более гнусным, чем то, что делал сам. Да, до некоторой степени он осознавал, что его поведение не вполне согласуется с Уставом, но ни в коем случае не посмел бы прямо признаться себе, что делает это не только в рамках наказания. Что давно и бесповоротно впал в постыдную зависимость от этого порочного создания. А если бы мальчишка тоже начал получать удовольствие от процесса, то чем бы Чен отличался от тех омерзительных сластолюбцев, которых так презирал?..

Но сейчас, глядя, как затуманились глаза юноши, как приоткрылись от частого дыхания его губы, Чен чувствовал смутную зависть от того, что причиной этого был не он.

Впрочем, от этого ощущения было ещё очень далеко до осознания того, что не только крики боли могут услаждать во время плотских утех…

— Ли, — вырываясь из блаженного оцепенения, слабым голосом обратился Юань, — тебе не кажется, что мы не можем так поступать с нашим господином Ченом? Как-то всё неправильно…

— Да, чуть не забыл! — воскликнул Ли, тут же отстранившись. Он метнулся к своему сброшенному на пол верхнему одеянию и принялся что-то искать в его складках. — У меня же есть замечательный сувенир! Чтобы господину Цензору не было так одиноко…

Возвращаясь к постели, он держал в руках странный продолговатый предмет. Пока Ли подходил ближе, хмурый взгляд Чена постепенно опознавал в нем что-то наподобие статуэтки. Зеленоватый с мутными прожилками нефрит. Очертания пока не угадывались, но были… непристойно знакомы.

Ли с задором плюхнулся на кровать.

— Вот, смотрите, какая прелесть! — с гордостью демонстрировал он нефритовый фаллос. — Вещица очень ценная и весьма полезная.

Юань, не удержавшись, прыснул, когда заметил реакцию Чена. Тот, судя по глазам, уже догадался, но ещё запрещал себе поверить, что… Но тут же принял серьезный вид и озабоченно спросил у Ли:

— А ты уверен, что господину Чену понравится такое развлечение? К тому же, — его губы снова растянулись в предательски-неудержимой усмешке, — разве это достойный его размер?

Но Ли не отвечал. Он уже сосредоточенно скользил губами по каменному стволу, великодушно увлажняя инструмент. Ли держал его рядом с членом Цензора так, что могло показаться, что это его он ублажает ртом. Но нет — столь желанные прикосновения доставались не живому, изнывающему от напряжения органу, а изысканной ювелирной поделке.

— Да, тут ты, конечно, прав, — покончив с предварительными ласками, запоздало ответил Ли. — Цензору Чену подошел бы куда более внушительный инструмент. Но ничего, придется обходиться тем, что имеем.

Юань положил ладонь на лоб Чена и сочувственно прошептал, глядя в глаза:

— Бедный, бедный господин Чен! Даже в этот единственный раз мы не сможем удовлетворить вас полностью…

Его рука снова потянулась к члену Цензора. Коснулась его. На этот раз его движения были не столь невесомы. Чену даже показалось, что вот-вот, если бы он только продолжал в том же духе, ему удалось бы… Он обреченно замычал, когда Юань быстро убрал руку, а вместо этого Чен почувствовал холодное прикосновение твердого камня к своему анальному отверстию.

— Господин Цензор, не стоит так переживать, — предупредительно заверил Ли, заметив судорожные содрогания, в которых забилось пожилое тело в отчаянной попытке вернуть себе подвижность. — Это будет совсем не так больно, как при должном рвении экзекутора. К сожалению, — со вздохом добавил он.

И резко, со всей силы, до основания ввел в задний проход Хранителя Устава гнусную нефритовую поделку. Великий Цензор, жалкий старик, задергался и застонал от обжигающей боли.

— Скоро пройдет, — с придыханием шепнул на ухо Юань и тоже добавил тихо: — К сожалению.

Ли беспощадно двигал туда и обратно каменный фаллос, намереваясь доставить максимум ощущений, пока тело не привыкло к инородному предмету. Между тем, член Цензора оставался возбужденным. Зелье продолжало действовать.

— Ох, быстро же вы вошли во вкус! — возмутился Ли, ощупывая изнывающую плоть теплыми пальцами. — Юань, прими меры! Мы же не можем позволить господину Чену настолько потерять лицо, чтобы он излился, едва начав.

Какое-то время он синхронно толчками вводил в задний проход Цензора статуэтку, а другой рукой вполне ощутимо, доводя до белого каления, двигал вверх-вниз по его члену. И снова Чену казалось, что еще несколько секунд… Он уже не обращал внимания на боль, устремившись чувствами к нежной ласковой ладони, сжимающей его плоть с точно выверенным нажимом. Искусные движения каменного фаллоса, рассеивая обжигающую боль, пробуждали в нем доселе неизведанное томительно-теплое ощущение, которое нельзя было назвать неприятным.

Ли умел выбрать угол проникновения. Ему вообще близко знакома была эта вещица. Жаль, что придется расстаться…

Юань, отходивший ненадолго, вернулся. И быстро перехватил шелковым шнурком половой орган Чена у основания. Ли даже не пришлось останавливаться. Он продолжал свои ласки, ещё более напористо и смело стискивая перевозбужденный член, который становился почти багровым, а кожа на нем — тонкой до прозрачности. Но кончить Цензор уже не мог. Шнурок пережал ствол. Он снова обреченно замычал.

Внезапно Ли прекратил терзания и порывисто обернулся к Юаню. Обнял его за плечи и впился как никогда страстным поцелуем в его пухлые губы. Тот отвечал ему с не меньшим азартом, проводя руками по груди. Соблазнительная портупея оставляла в полном доступе нежные ключицы, напрягшиеся соски, подтянутый белый живот. Ли одну за другой снимал с Юаня легкие прозрачные одежды. Сняв с шеи батистовый шарф, Ли отстранился:

— То, что нужно!

Он снова обернулся к Цензору и, словно ножом, полоснул его взглядом. Холодным и решительным, как никогда. А говорил по-прежнему медовым тоном:

— Что-то вы совсем заскучали. Так не пойдет! — С этими словами он затянул шарф на шее Чена скользящим узлом и перекинул концы через перекладину изголовья. — Присоединяйтесь к празднику жизни! Скажите-ка, вы же уже можете пошевелить руками? Не притворяйтесь только!

К Чену действительно, несмотря на онемение, вернулась минимальная подвижность конечностей. Он мог, по крайней мере, сжать пальцы. Чем тут же и воспользовался Ли, положив их на основание нефритового фаллоса.

— Вот видите, как здорово! — приговаривал он, направляя игрушку внутрь уже собственной рукой Чена. — Только не останавливайтесь! Тогда и мы о вас не забудем.

Одной рукой он держал концы шарфа, другой — придерживал пальцы Чена вокруг статуэтки, совершая толчки. А в это время Юань, приспустив брюки Ли, обнажил его член и принялся ласкать ртом. Ли закусил губу. Это немного мешало сосредоточиться. Поэтому он ворчливо ослабевшим голосом пробормотал:

— Теперь, может быть, сами, господин Цензор? Давайте, постарайтесь. А мы пока устроим вам представление.

Видя, что Чен не торопится начинать, но зато наоборот негнущимися пальцами другой руки пытается ослабить узел шнурка, Ли шлепнул его по кисти:

— Разве в Уставе не сказано, что рукоблудие — удел пропащих душ! Вам нельзя, Почтенный Цензор! — отчитывал он сквозь прерывающееся дыхание и немного затянул шарф. — Займитесь лучше нефритом.

И не позволял Чену сделать вдох, пока тот, смирившись, не начал двигать в себе фигурку.

Нельзя было сказать, что Цензор по-прежнему оставался в своем уме. После нереальности всего увиденного, из-за неослабевающего изматывающего возбуждения, не в силах в полной мере осознавать унижение и бессильный гнев, Чен впал в состояние прострации. Просто хотелось, чтобы это закончилось. Когда-то же это должно было закончиться?.. Вот и руки… ведь у него наконец задвигались руки! И значит всё обратимо. А этих мерзких извращенцев ждет неизбежный позорный столб и медленное угасание в отдаленных обителях!

Юань, отстранившись, с нежной улыбкой и сталью во взгляде сказал:

— Не будь так жесток, Ли! Я уделю внимание господину Чену. Меня на вас обоих хватит.

Он повернулся спиной к Ли, лицом к Цензору и мягко прикоснулся к его распаленному члену. В это время Ли прижал к себе его утонченное тело, плавно вошел сзади и начал медленные толчки. Руку он положил на член юноши и так же медленно двигал ею, сводя брови от сдерживаемой страсти. Ещё нужно было довести всё до конца…

— Скажите, разве то, что вы видите, так уж отвратительно? — срывающимся от наслаждения голосом задал вопрос Юань.

Ли, не дождавшись реакции, снова потянул концы шарфа и кратко скомандовал:

— Отвечай.

Чен, распрощавшись с остатками собственного достоинства, покачал головой. Он предпочел ответить так, как, по его мнению, от него ожидали. Сейчас ему было не до эстетической оценки зрелища.

— Вот и славно! — похвалил Юань, продолжая невесомые скользящие ласки болезненно напряженного члена Цензора.

Ли постепенно ускорялся. Юаню становилось всё сложнее одновременно управляться ещё и с плотью Цензора. Так что в какой-то момент он до боли сжал налитый кровью ствол. Впрочем, возможно, это и не было оплошностью.

— Так стоило ли за это обрекать на смерть десятки людей, Цензор Чен? — Голос Ли звучал глухо, слишком спокойно из-за усиленного самоконтроля, но срывался в конце фраз. — Только из-за того, что вашим «отдаленным обителям» нужны жертвы! Весь Орден построен на чудовищной лжи! Из-за вас!

Он снова потянул за концы шарфа, и Цензор уже не понимал, что должен сделать, чтобы прекратить удушье. Он даже зачем-то попытался вновь подвигать нефритовой статуэткой. Прежде же это срабатывало…

А совести у этого человека по определению не было. Он не принял близко к сердцу упреки Ли. Чен и так всё это знал.

— Эти публичные казни — плод вашей больной фантазии… следствие болезненного воздержания, — тяжело дыша и с трудом сдерживая стоны, подхватил Юань. — Вам так хотелось наблюдать совокупление других людей? Оцените же наше великодушие — устроить вам такие проводы!

Задохнувшись в конце фразы от умелых ласк Ли, от его напористых толчков, Юань прикрыл глаза и с томным стоном выгнулся всем телом. Он откинул голову назад, чуть повернувшись к Ли, и тот без промедления впился в его жестокие уста поцелуем. Всё это время Юань не прекращал не сулящих облегчения, но доводящих уровень возбуждения Чена до заоблачных высот ласк. Ли отвлекся и слегка ослабил натяжение шарфа, так что Цензор имел возможность делать время от времени глоток воздуха. Чен потянулся рукой к шее, чтобы попытаться ослабить удавку.

— Как, господин Чен, — изобразил удивление Юань, оторвавшись от поцелуя, и звонко ударил по своевольной руке, — неужели вам не по нраву легкое удушье? Вы, стало быть, предпочитаете только душить, но не быть душимым? Вы, наверное, никогда и не задумывались, что делали бы, если бы ненароком придушили меня насовсем. А ведь довольно часто всё к тому шло.

Услышав это, Ли дернул концы шарфа с такой силой, что Цензор захрипел. Юань ведь никогда не делился подробностями… Ли ещё теснее прижался к хрупкому телу и нежным поцелуем припал к трепетной шее.

— Подожди, подожди… — чуть слышно прошептал Юань и легко тронул сжимающую концы удавки руку. — Будем милосердны. — Он убрал ладонь с члена Цензора и потянул за конец шнурка, распуская узел. — Господин Чен, вы знаете, что нужно делать. Продолжайте.

Чен, почувствовав долгожданное освобождение своей исстрадавшейся плоти, не стал делать вид, что не понял, о чем он, а снова послушно задвигал нефритовым фаллосом в своем заднем проходе. Его член был настолько возбужден, что готов был излиться даже без дополнительной стимуляции. Но с помощью игрушки это становилось ещё легче. Когда же он неловко потянулся рукой к оставленному без внимания органу, то снова услышал хриплый окрик Ли, моментально стянувшего шарф:

— Нельзя!

А милый Юань снова шлепнул по руке, едва она неумелыми пальцами коснулась ствола.

Движения пары ускорились, они явно приближались к финишной черте. Сладостный стон Юаня живо напомнил Чену о блаженных, порочных мгновениях наслаждения, подаренных этим юношей. Он сам был так близок к финалу, что не мог думать ни о чем другом, когда услышал вдруг прерывающийся, дрожащий от удовольствия и ненависти голос Юаня:

— Интересно, господин Чен… какими были бы ваши… последние слова?

Цензор уже ничего не понимал. Только чувствовал, как благодаря движениям нефрита тают последние препоны к достижению вожделенной развязки. Только чувствовал, как шею всё плотнее сдавливает батистовый шарф… Этот нечестивец, верный Ли, всё сильнее тянул за один конец удавки, Юань, единственный любовник, за другой. От нехватки кислорода темнело в глазах, но ощущения становились настолько острыми, что затмевали любые опасения, душили неповоротливые мысли… Цензор Чен слышал несдерживаемые стоны молодой пары, их неразборчивый горячий шепот… Удавка затягивалась всё сильнее. Он всё быстрее и глубже вставлял в себя статуэтку. Он должен был успеть… Удавка затянулась намертво. Благодаря обостренной чувствительности, он успел уловить падение горячих вязких брызг на свой живот…

***

Когда Ли с Юанем закончили, Чен уже перестал хрипеть.

— Как думаешь, успел он насладиться последним разом? — интересовался Ли, ловко привязывая концы шарфа к перекладине изголовья. — Осознал, что кончил?

Юань брезгливо смотрел на тело Цензора, коченеющее в непристойной позе. Пальцы мертвой хваткой сжимали торчащий из заднего прохода нефритовый фаллос, дряблый живот был забрызган спермой, собственной и чужой…

— Надеюсь, что нет, — фыркнул он, поспешно одеваясь, пряча в карман шелковый шнурок. — Так уж устроено тело, что у него не было шансов не излиться. Но вряд ли он это прочувствовал.

Ли стоял рядом и любовно оглядывал созданную им картину. У всякого вошедшего сложится совершенно однозначное впечатление: Великий Почтенный Цензор почил, предаваясь постыдным одиноким утехам. Несколько перестарался… А уж он, бессменный помощник, позаботится о том, чтобы спальню Чена посетило как можно больше людей, от прислуги до лекаря…

Порывисто обняв друга, Ли осыпал поцелуями его лицо. Шептал, не сдерживая жестокой радости:

— Юань, ты золото! Мы сделали это! Я же говорил — всё будет в лучшем виде!..

— Ты совершенно безумен, Ли! — усмехался Юань, но тем не менее принимал его ласки с таким же ликованием во взгляде. — Я знаю только одного человека, кто мог бы сравниться с тобой в буйстве фантазий и непреклонности их воплощения. И усопший — не в счет.

Ли в последний раз прижал его к себе, поцеловал в макушку и хмыкнул в ответ:

— Если ты о своем братце, то, поверь, ему ещё найдется, чему у меня поучиться! Ну всё, пойдем. — Он взял Юаня за руку и увлек к выходу. — А завтра я обеспечу Великому Цензору достойную его посмертную славу!