— Долго они ещё собираются играть в кошки-мышки?

Барри поглядел на руку: перекрёстный допрос Вескера совместно психиатрическим консилиумом и шефом БСАА длился уже третий час.

Крис, выгнанный примерно на втором часу после вспышки гнева к остальным за одностороннее стекло, уныло пожал плечами.

— Они повторяются. Вопрос о финальной стадии проекта “Тиран” я слышу уже в третий раз. Возможно, у докторов даже есть какая-то схема чередования личного и рабочего в этих вопросах.

— Он ни разу не сбился, — тихо заметила Джилл, поджав губы и полируя взглядом бесконечно спокойное лицо Вескера.

Она отстояла своё право находиться здесь едва ли не с боем — после падения прошло всего пять дней, и врачи строго рекомендовали ей оставаться в постели. Но она всё же пришла, вся в гипсе, повязках и на костылях. Она хотела знать правду.

Крис глянул на неё с некоторой тревогой, но Джилл держалась уверенно, сидела в кресле прямо, не отрывая от Вескера глаз. Он едва слышно вздохнул.

— Я тоже пытался его сбить с этой легенды об амнезии. Даже спросил, в какую спортивную команду РПД записали Ребекку!

Барри хмыкнул.

— Ну да, ну да. “Прости, кого?” — передразнил он голос Вескера. — Отлично играет, сука.

— Или не играет, — хмуро отозвался Крис. У него перед глазами буквально стояло удивлённое и неверящее лицо Вескера, когда он после этого ответа о Ребекке кинулся через стол с криком: “Ты же в неё стрелял у меня на глазах, сволочь!” Когда Криса оттащили и попросили выйти, Вескер лишь проводил его до дверей взглядом без единой насмешки, с чуть приподнятой бровью. — Чёрт, его как подменили! Вот будто сняли со скал другое тело!

Джилл коротко и отчаянно хлопнула рукой в лангете по подлокотнику.

— Даже если он правда ничего не помнит, у него преступное мышление! Амбрелла и раньше совершала зло его руками. Ребекка находила доказательства в их чёртовом учебном центре!

— Который точно так же взорвался, как и особняк, — ещё более хмуро напомнил Крис. — Да и потом, доказательства чего? Опытов над людьми? Убийства доктора Маркуса, такого же психа-экспериментатора, как и вся верхушка Амбреллы? — Так он сказал, что его принуждали и угрожали. Что у Амбреллы были все рычаги давления на него и других воспитанников проекта W.

— Да-да, прямо скальпель и шприц в ладони вкладывали и даже документы на руки не давали — прямо бедные мальчики и девочки, попавшие в бордельное рабство, — скептично усмехнулся Барри, — со специализацией на биотеррористических услугах.

Крис с силой потёр лицо. Лучше бы он всего этого не знал, ей-богу. Не слышал и не видел ровного, чуть печального взгляда, с которым Вескер скупо осветил своё детство и юность — когда он сам был частью чужого проекта.

Лучше бы он днём ранее, чёрт дери, не вчитывался в бумаги Спенсера, перерыв весь его сраный замок с библиотекой по второму кругу, пока грёбаный Вескер отдыхал в палате.

Потому что в тот момент, когда Вескер окончил рассказ, Крис выложил на стол эти бумаги и сообщил о проекте W. Это был козырь. Это был тот рубеж, который эго Вескера всё же не должно было выдержать: самому оказаться нихрена не вершителем судеб, а всего лишь подопытной “маленькой свинкой” Амбреллы.

Вескер молчал несколько минут, стиснув зубы, листал файл, всматривался в строки отчёта, написанного знакомым ему витиеватым изящным почерком. Потом поднял глаза на Криса — настолько светлые, что они казались почти белыми.

— Что ж… — он говорил медленно, как будто ему было тяжело, и от этого его голос, ставший совсем грудным, пробирал до костей. — Я не знал об этом. Полагал, общая фамилия дана для упрощения формальностей. Но, должен признать, подобное было… в духе Спенсера.

Вескер снова вернулся к записям, последней странице файла, где его наставник горделиво отмечал, что после самой главной фазы эксперимента — введения Т-вируса — из всех тридцати детей проекта W оказались достойными его чаяний трое: Альберт, Алекс, Антуан. Далее основатель Амбреллы скромно поздравлял себя и человечество с “выведением образцов пусть малой, но лучшей расы”.

Да, Крис знал. Все эти Вескеры были для Спенсера всего лишь экспериментальными образцами — только чуть более высокого порядка. Это открытие покоробило его, и теперь он внимательно наблюдал за тем, кто предал его самого и весь их отряд из-за схожих амбиций.

Вескер прожигал взглядом эту строку полминуты, не шевелясь, кажется, даже не дыша, пока его не окликнул шеф БСАА.

Тогда он поднял голову, посмотрел на всех собравшихся всё теми же светлыми глазами, с плескавшейся в них ясной, горькой, холодной яростью. Вескер смотрел на них и как будто не видел, но потом его уголки губ дёрнулись вниз, он выдохнул и накоротко прикрыл веки.

— Слушаю, — в следующую секунду экс-капитан снова был спокоен, вернув себе полное самообладание. Что бы ни творилось у него на душе или в голове, это всё как будто застыло тонкой едва заметной на свету вуалью в прозрачном как слеза, бесконечно твёрдом кристалле дымчатого кварца с идеально строгими гранями.

Крис глядел на него и ничего не мог поделать со своими чувствами, которые штурмовали его сердце со всех сторон. Он ничего не мог поделать с собой — в тот миг ему стало жаль своего экс-капитана. Зло, свершённое когда-то над ним, породило то, что впоследствии делал он сам.

Но одна мысль не давала Крису покоя — слова, которые он услышал несколько дней назад:

“Я не исключаю подобный побочный эффект заражения”.

Может быть, вирус и в самом деле так повлиял на Вескера? Да, очевидно, что он и до этого был холоден, эгоистичен, расчётлив, действовал по велению Амбреллы. Но всё же, возможно, именно вирус сделал его изощрённым садистом, добавил ему агрессии и в итоге свёл с ума, толкнув на последующее падение в бездну биотерроризма? Точно так же, как вирус изменял обычных подопытных животных, бесконечно ищущих себе всё новых и новых жертв, — вот только со скидкой на острый и изощрённый ум.

Крис тяжело тряхнул головой, выкидывая из мыслей этот момент. Он поглядел на кислого Барри, на сердитую Джилл и снова посмотрел через толстое стекло допросной.

Шёл уже четвёртый час. Вескер медленно моргал, отвечал односложно и устало. В какое-то мгновение он потёр переносицу двумя пальцами явно привычным жестом и коротко нахмурился, не обнаружив дужки очков. Ему их так и не выдали, несмотря на все просьбы и слова о его светочувствительности. Видимо, специально: чтобы добавить некоторый физический дискомфорт. Так было бы проще вывести его из себя.

Но Вескер не сдавался.

— Нет, я не помню адреса и места расположения своих сверх-тайных убежищ, — несмотря на усталость, в его голосе всё ещё сквозил сарказм. — Я могу перечислить все известные мне базы Амбреллы, но имею основания полагать, что вы и так их знаете. Более того, давно проверили. Чем ещё могу быть полезен?

На этом моменте директор БСАА повернул голову и пристально посмотрел в сторону стекла. Он подождал несколько секунд, давая Крису, Барри или даже Джилл возможность вмешаться в процесс. Крис поглядел на своих друзей и соратников: после всего сказанного он уж точно не хотел обратно в допросную. Барри и Джилл были с ним солидарны.

Шеф коротко кивнул в их сторону и сложил файлы в папку.

— Думаю, на сегодня достаточно. Уважаемые доктора, жду ваш вердикт завтра, — он обратился к трём психиатрам, и те пообещали ему совместный отчёт. После этого директор снова перевёл взгляд на Вескера. — С вами мы продолжим позже.

Барри, прислонившись к самому стеклу и наблюдая, как собираются и уходят люди вокруг неподвижного Вескера, тихо потарабанил по гладкой поверхности пальцами, потом обернулся к молчащим Крису и Джилл.

— Что-то чует моя задница, шеф его нихера не отпустит.

***

Крис залил заварку в чайничке крутым кипятком, кинул горсть ягодной смеси.

Ему нужно было о многом подумать после короткого, но не очень-то приятного разговора в кабинете шефа. Привычка пить чай, прицепившаяся к нему ещё после долгого шпионажа за Амбреллой в Европе в 1998 году, обычно весьма этому способствовала, помогая в неторопливом ритуале заваривания и чаепития отпустить мысли в свободное плавание.

Директор сказал прямо: Вескер выгоден БСАА.

Постоянное наблюдение за ним в течение нескольких недель показало, что его психика стабильна, а допросы и последующие психиатрические заключения от разных специалистов подтвердили: пропажа памяти — не притворство. Директор даже подметил его титановую выдержку: он стойко перенёс все проверки и сорвался один-единственный раз — когда с него снова настойчиво потребовали местонахождение других Вескеров. Врачи истолковали это как проявление привязанности и беспокойства за кого-либо, что, в свою очередь, исключало психопатию.

Последней проверкой было испытание его физических возможностей. Что ж, Вескер был всё ещё сильнее и быстрее тренированного человека, обладал отличной регенерацией, но ультимативной силы и скорости у него больше не было. Повторные анализы показали устойчиво низкий уровень вирусной нагрузки.

Исходя из всего этого, директор собирался воспользоваться очевидно высказанным желанием Вескера — жить легальной и спокойной жизнью, найти себя в некой законной научной деятельности.

“Мы предоставим ему такую возможность: частичной или полной работы в наших исследовательских центрах по его выбору — в обмен на ненавязчивый мониторинг его законопослушности. И, конечно же, отдельные специализированные услуги для БСАА”.

Директор считал это хорошей сделкой.

Крис сидел за столом и смотрел, как раскрываются скрученные чайные листья, придавая воде насыщенный цвет.

“Капитан Марини, — напомнил он тогда своему шефу то, что повторял себе сам после каждой встречи с Вескером, — Джозеф Фрост, Ричард Айкен, Форест Спейер, Кеннет Салливан, Эдвард Дьюи, Кевин Дули. Подвалы особняка, Лиза Тревор и жители острова Рокфорд. Семья Идальго и распространение Т-Вероники”.

“Всё верно, — согласился директор, — я всё это помню, Крис. Но Вескер в тюрьме будет гораздо менее полезным, нежели Вескер на воле, не желающий снова лезть в биодерьмо, связываться с чёрным рынком и искупающий вину полезными для нас делами. Например, разработкой каких-то лекарств от тех же вирусов. Да и сам понимаешь — толком ничего не докажут. Если мы будем только давить, он просто скроется, уйдёт из нашего поля зрения. Устроится тихо в какую-нибудь узкоспециализированную швейцарскую клинику под чужим именем — и мы не получим ничего.”

Крис вздохнул, опуская голову на руки, утыкаясь подбородком в запястье и наблюдая за медленно вздымающимися за тонким стеклом чаинками.

“Но он полезет, шеф! Он именно что полезет, прямо у нас за спиной или в подполье, но снова сунется во всё биодерьмо, и нам сложно будет поймать его за руку! Он снова сделает куда больше зла, чем добра, — отчаянно возразил он шефу. — Нет никаких гарантий, кроме его лживых слов.”

“Пусть только попробует, Крис, — шеф улыбнулся, и Крису совсем не понравилась эта улыбка, — у нас найдутся средства его остановить раз и навсегда. Но поскольку он сам идёт на диалог и готов к взаимовыгодному договору — я не вижу причин этим не воспользоваться.”

Все листья медленно опустились вниз, укрывая чёрные и красные ягоды, чай практически почернел. Крис невидяще смотрел сквозь него, думая о средствах, которые упомянул шеф, и подозревая, что это за средства.

Тогда, почти месяц назад, эвакуационный вертолёт доставил их на базу, и Крис шёл рядом с каталками, на которых лежали Вескер и Джилл. Больше следя за напарницей, он всё же заметил краткую задержку около каталки Вескера одного из хирургов БСАА, вышедшего им навстречу. Его ещё удивил мелькнувший в руке хирурга пинцет…

Значит, они вставили в раскроенную голову Вескера радиомаячок или что-то вроде жучка. Большее вряд ли можно было успеть в тот момент. Но — Крис тут был не уверен — кто знает, не было ли других попыток вмешательства в те самые первые часы, уже за закрытыми дверями.

Крис отвернулся и поморщился. Ему не очень-то нравились такие методы, он не уважал все эти интриги и сомнительные договоры. Будь его воля — Вескер сидел бы три пожизненных за решёткой, скованный похлеще Ганнибала Лектера. А он сам… Посещал бы его иногда, чтобы увидеть и услышать.

Но руководство решило иначе и затеяло игру с шулером в карты, разве что подсунув свою колоду.

Он потёр лицо и встал из-за стола в поисках чашки. 

Его мысли прервал звонок в дверь.

Крис удивлённо обернулся и мельком глянул в окно, за которым уже царили сумерки. Не самое лучшее время для визита, надо сказать. Из своих он никого не ждал, и явиться они могли только в случае плохих новостей. Направившись в прихожую, он понадеялся, что это просто соседи по каким-нибудь житейским надобностям.

Снова позвонили, резко и настойчиво, и Крис, тихо подлетев к двери, аккуратно обвёл пальцами пистолет на тумбочке, не поднимая, взвёл курок. Второй рукой он повернул замок и приоткрыл дверь.

На пороге стоял одинокий хмурый Вескер, в базовой униформе от БСАА и в каком-то дешёвеньком чёрном пальто поверх форменной футболки, тактических штанов и берцев. Очков у него всё так же не было.

— Что ты тут делаешь? — удивился Крис, раскрывая дверь шире и отщёлкивая предохранитель на пистолете.

Вескер чуть поморщился и посмотрел на Криса знакомым снисходительно-укоряющим взглядом сверху вниз.

— Тебе не кажется, Крис, что было бы более разумным проявить минимальное гостеприимство и дать мне хотя бы войти внутрь, прежде чем выяснять все обстоятельства моего появления рядом с твоим жильём?

Крис глянул на него тяжело, исподлобья на пару секунд, но всё же посторонился.

— Не то чтобы я был рад тебя видеть.

Вескер хмыкнул, просачиваясь мимо Криса в прихожую. Тот моргнул, когда ему по лицу как будто специально мазнул чужой воротник.

— Понимаю и прошу прощения за невольное беспокойство. Однако, с моей стороны, это был едва ли не единственный вариант. 

Крис запер дверь и прислонился к ней спиной.

— Какого чёрта, Вескер? — он непонимающе покачал головой, складывая руки на груди.

Его экс-капитан едва заметно вздохнул. Из его теперь далеко не идеальной причёски выбились отдельные пряди, и он попытался их незаметно пригладить. Даже сейчас, с несуразно обрывающейся в районе затылка линией волос, в этой нелепой для него одежде — Крис не припомнил, чтобы хоть раз в жизни видел Вескера в футболке, — он держался так, как будто был каким-то грёбаным принцем в бегах. Весь его вид как будто говорил: это всего лишь временное недоразумение, и в ваших же интересах мне помочь.

— Твоё руководство было столь любезно, что выдало мне комплект формы, все те немногие вещи, которые были при мне найдены после падения: фальшивый французский паспорт, просроченный билет в Париж на то же имя и несколько сотен евро — и отпустило на все четыре стороны. Палату, в которой меня держали весь последний месяц, пришлось освободить. Документы обещали выправить не раньше, чем через две недели.

Крис нахмурился, внимательно оглядывая Вескера. Тот стоял с идеально ровной спиной, будто штык проглотил, смотрел на него привычно сверху вниз, с учётом разницы в росте, — но подбородок был немного приподнят, линия челюсти напряжена. Словно Вескер боялся показать свою слабость даже перед ним. Особенно перед ним.

— Разве тебе не предложили какие-то варианты с общежитием?

Ситуация складывалась странно, если учесть сегодняшний разговор с начальством, и Крис был несколько обескуражен. Шеф ведь явно не собирался его упускать из виду. Крис, скорее, ожидал, что биотеррориста, отчаянно пытающегося стать бывшим биотеррористом, будут сдавать буквально с рук на руки.

Вескер поджал губы. Судя по всему, он тоже ожидал несколько иного отношения.

— Представь себе, подходящих никак не нашлось. Клоповники я в расчёт не беру, — он поморщился, потом немного помолчал и добавил: — Моих денег хватило на проезд до тебя и вот это, хм, пальто, — он скосил глаза вниз, будучи явно не очень впечатлён изделием из массмаркета.

Крис приподнял брови, намекая на продолжение. Вескер, глянув на его заинтригованное лицо, недовольно вздохнул, но всё же договорил:

— Как ты, вероятно, уже знаешь, у нас с БСАА появился некий… договор. Я буду выполнять определённые заказы от твоего дражайшего руководства и получать за это причитающееся. Однако в официальную фазу этот договор, к моему вящему сожалению, может вступить никак не раньше того чудесного момента, как я получу на руки хотя бы собственный паспорт, — Вескер тихо скрипнул зубами. — Вместе с каким-либо задатком за первый заказ.

Крис покачал головой, едва удержавшись, чтобы не хмыкнуть.

Он, конечно, мог понять некоторое внутреннее сопротивление различных подразделений их агентства столь радикальному решению руководства начать работать с целым грёбаным Вескером. Судя по всему, отдел снабжения, бухгалтерия, хозотдел и юристы прямо-таки скооперировались в едином порыве насолить хотя бы по мелочи — и попросту выставили его на мороз.

Пожалуй, подумал Крис, в этом была чудовищная ирония. Человек, раньше столь высоко ставящий себя над другими людьми, что смел играть их жизнями без всяких сомнений, оказался бессилен перед мелкой внутренней бюрократией и простыми работниками БСАА. Каждый из который вряд ли вообще хоть раз в жизни держал в руках пистолет или тот же скальпель.

Он снова посмотрел на Вескера. Тот как будто окаменел в ожидании его решения. Он стоял мрачной статуей в чёрном, опустив голову и сунув руки в карманы, молча глядя на Криса. Его взгляд снова пронизывал слишком глубоко. Так глубоко, что Крису хотелось закрыться, отвернуться.

Чёрт. Чёрт подери. Он же не мог просто так взять и выгнать его! 

— Чего ты хочешь, Вескер? — помаявшись, глухо спросил Крис.

Взгляд того стал буквально ледяным. Он прямо-таки декларировал: не заставляй меня это произносить. Но Крис сделал вид, что ничего не понял, и приподнял брови. Про себя он всё же прикидывал, сколько может одолжить ему денег, чтобы хватило снять комнату в нормальном отеле на пару недель.

Вескер душераздирающе вздохнул. Он возвёл очи горе, потом снова посмотрел Крису прямо в глаза.

— Крис, — проникновенно начал он, выговаривая по слову. — Я не знал и не знаю, куда ещё мог бы пойти. Могу ли я пожить у тебя, — он мягко улыбнулся и самую малость наклонился вперёд, но Криса от этого тряхнуло как ударом тока, — временно, конечно, и с последующим возмещением всех доставленных неудобств?

— О господи, — Крис потёр лицо и всё же фыркнул в попытке отмахнуться от нахлынувших чувств, от столь не-нежеланной внезапной близости в узкой прихожей. — А я уж думал, ты потребуешь одежду и мотоцикл.

Вескер посмотрел на него сначала непонимающе. Потом его взгляд стал убивающим.

— Офицер Редфилд, — холодно проговорил он буквально по слогам, — если отказываете в нужде, то имейте совесть хотя бы отказать прямо.

Криса хлестнуло одновременно стыдом и жаром от этой фразы. Он рвано втянул воздух, глядя Вескеру в лицо, подмечая оскорблённо поджатые тонкие губы и лёгкий оттенок разочарования в глазах. Он как будто снова почувствовал себя опоздавшим новобранцем, пойманным капитаном прямо на входе в кабинет.

— Хм, извини, — Крис нахмурился, прочистил пересохшее горло и понадеялся, что у него от навалившегося стыда и вины перед капитаном не так ярко полыхают скулы, как он ощущал это изнутри. — Ты можешь остаться.

На лице Вескера, не отрывающего от него взгляда, медленно расползлась улыбка. Он чуть склонил голову и кивнул.

— Достойное решение, Крис, — отметил он с урчащими нотками в голосе. — Благодарю.

Крис мысленно проклял всё на свете, явственно слыша в этом тоне похвалу. Он чувствовал себя почти загипнотизированным, но ничего не мог с собой поделать. Где-то краем сознания он понимал, что это чёртова манипуляция, что его практически подчинили. Но затолкал эту мысль как можно дальше, как можно глубже.

Потому что от неё становилось сладко. Потому что от этого тона у него вдруг свело в паху.

Крис стиснул зубы, стараясь справиться с собой, изгнать даже намёк на треклятое прошлое, со всеми его долгими бессонными ночами с одним и тем же именем на губах.

Вескер, казалось бы, не заметил его метаний. Он неторопливо снял пальто и повесил его на свободный крючок на стене, напоследок снова критически окинув недовольным взглядом, а затем обернулся к Крису.

— Может быть, у тебя также найдётся что-то горячее? На улице было весьма прохладно.

Крис отмер, отлипая от двери, сглотнул.

— Чай. У меня найдётся чай.

— Чудесно, — Вескер выглядел так, словно ему предложили не простой напиток, а как минимум английскую корону.

Крис хмуро кивнул и двинулся обратно на кухню, стараясь собраться с мыслями.

Что ж, теперь было не обойтись одной кружкой. И, возможно, далеко не только ей.

Он вздрогнул от этой перспективы.