— Крис, не будешь ли ты так любезен…

Крис тихо скрипнул зубами. Он слышал эту фразу в разных вариациях уже третий раз за утро. Если вчера аппетиты Вескера, только-только вломившегося к нему в жилище, ещё как-то могли вписаться в рамки требуемого совестью и воспитанием гостеприимства: ужин, чистое бельё, место для сна — то сегодня им, казалось, не было предела.

С самого утра Вескер разбудил его пораньше — за полчаса до будильника — и потребовал обеспечить на завтрак “нечто достойное”, презрительной гримасой описав всё то, что успел найти у Криса в холодильнике. Крис только горестно вздохнул — по его понятиям, там нашлись бы продукты не только на два завтрака, но даже на целый ужин, — но спорить всё же не стал. Он предложил ближайшую пекарню из тех немногих, что открывались так рано, и Вескер даже сразу согласился.

Второй проблемой была, конечно же, одежда. Крису пришлось перерыть весь шкаф, чтобы найти хоть что-то, подходящее экс-капитану по размеру. На его радость, Вескер сдержал все возможные комментарии, когда перед ним выложили пусть чистые, но довольно старые джинсы с зелёной рубашкой, едва ли не времён пресловутого Раккун-сити. Крис уже и не помнил, почему не выкинул давно ставшую ему не по размеру одежду, и теперь пребывал в несколько отстранённом из-за недосыпа удивлении, что она у него, оказывается, всё ещё была. Он искоса посмотрел на подозрительно молчаливого Вескера, подметив на его лице странное смешанное выражение.

— Я помню, что-то такое ты носил буквально месяц наза… — Вескер нахмурился и поправил себя сам: — ещё в девяносто седьмом году.

Крис пожал плечами.

— Наверное, осталось с поездки во Францию. После базы в Антарктиде мне было не до гражданской одежды, забрал в Париже всё как есть, даже не распаковывая, и закинул в шкаф. Потом, вроде, примерял, но уже маловата была. Когда мы создали БСАА, я почти прописался в спортзале, — Крис потёр шею, неожиданно почувствовав неловкость.

Тогда он решил сделать всё возможное, чтобы бороться с биооружием и его создателями. Чтобы противостоять — им всем, и в первую очередь капитану-предателю. Но вот про этот привет из прошлой жизни как-то подзабыл. Будь то сентиментальность или просто невнимательность — но эти недорогие, слегка поношенные рубашка и джинсы были как будто намёком, что прошлое жило в нём, что прошлое влияло на него гораздо сильнее, чем Крис признавался себе.

Вескер же, как почуяв что-то понятное, правильное в этой одежде, быстро подхватил её на руки, прижимая к себе. Крис удивился: и куда только подевались его спесь, брезгливость, требование к себе особого отношения даже по мелочам? Но экс-капитан явно не собирался расставаться с рубашкой и джинсами просто так.

— Для начала сойдёт, — кратко отозвался он, скрываясь в комнате, чтобы переодеться. — Там посмотрим.

На этих словах Крис вдруг понял, что грядущая прогулка по городу до ближайшего “приличного кафе или пекарни” не ограничится одним только кафе или пекарней. И, возможно, не ограничится даже одним магазином одежды… Хотя со старой одеждой мысленно всё-таки попрощался.

Теперь среди требуемых вещей были ещё и чёрные очки. Без них выйти из дома Вескер никак не представлял себе возможным, о чём и заявил Крису, поправляя узковатую в плечах рубашку и приспуская джинсы так, чтобы прикрыть лодыжки.

— Окей, окей, я буду так любезен, — оторвав взгляд от этого странного зрелища, Крис выдохнул, открыл сервант и протянул одни из немногих солнечных очков, которые обитали у него на полках.

Вескер даже не глянул на его руку — просочился к полке сам, буквально втеревшись в Криса, и подхватил совсем другие, с крупными зеркальными стёклами в стиле “крутого копа”: именно те, которые Крис любил больше всех и носил тоже чаще.

— Благодарю, — с ухмылкой отозвался Вескер, мгновенно натянув их на нос, но при этом не подумав и на дюйм отодвинуться от Криса, буквально вжимая его собой в дверцу серванта.

Тот задохнулся одновременно от возмущения подобной наглостью и некоторого смущения от непрекращающейся близости. Он попробовал было отодвинуть Вескера от себя и шкафа, с силой нажав ладонью на грудь. Но его рука в незримую секунду была накрыта чужой поверх.

— Кри-ис, — Вескер откинул голову, глядя на него сверху вниз сквозь светлые ресницы, гибкие сильные пальцы прошлись по его грубоватым, втёрлись в ложбинки — так, словно он хотел переплести руки.

Криса шарахнуло такой откровенностью, буквально интимностью этого жеста. Он с силой дёрнул руку вниз, за секунду отскакивая на пару метров от незваного гостя.

— Прекрати это, — Редфилд ткнул пальцем в Вескера. — Не трогай меня, даже не смей!

Тот лишь с сожалением потёр пальцами о ладонь и друг об друга, как будто стремясь снова ощутить чужое тепло под рукой.

— Если исключить весь этот месяц имени досадных недоразумений, — протянул Вескер, разглядывая свою кисть или что бы там ни было — Крис уже ни черта не мог понять за очками, — и вернуться в начало мая, в тот момент, когда мне досталось несколько пуль под рёбра… — он медленно поднял голову, и Крис с бесконечным дежавю ощутил его пронизывающий взгляд прямо сквозь чёртовы стёкла. — В тот момент, когда меня увозили на скорой от домика лесника, где мы скрутили чикагскую банду. Ты вызвался ехать рядом, именно ты.

Крис отвёл взгляд, тяжело сглатывая.

— Я думал, ты давно уже был без сознания.

Вескер коротко усмехнулся одной стороной рта.

— Я и был, совершенно верно. По большей части. Но сознание мерцало передо мной вместе с твоим лицом. Ты, — он наклонил голову, — боялся за меня, Крис. Так боялся, — его улыбка тонкой ниткой поползла шире, — что держал меня за руку. Я помню это восхитительное ощущение, — его голос стал чуть ниже, грассируя, — помню твои горячие пальцы, твой бешеный испуганный взгляд. Ты не знал, что делать, но казалось, готов был сделать ради меня всё.

Криса окутало этим голосом, он околдовывал, вёл за собой воспоминания, окружая ими, одевая ими словно газовой тканью. Да, тогда он испугался, тогда он посмел коснуться — но капитан ни разу не подал вида, что заметил, или, даже заметив, никак не ответил. После больницы Вескер, казалось, только отморозился от него, больше уйдя в работу — или даже в обе, чёрт его разберёт.

Но тогда… Это было страшно, и оттого, помня прикосновение в архиве и глядя на бессознательного капитана, он позволил себе понадеяться на большее.

Крис почувствовал мелкую дрожь, теряя себя и своё ощущение реальности. Он не отследил движение Вескера, и по его груди, по его плечу скользнули длинные пальцы.

— Теперь — можно, — проворковал у него над ухом проклятый голос. — Позволь себе, Крис…

Позволить? — Нет, этого он точно не мог.

Крис сморгнул и внезапно очнулся от морока. Он грубо оттолкнул Вескера — так сильно, что тот чуть не упал от неожиданности и, Крису послышалось, даже зашипел.

— Не подходи. Не приближайся ко мне!

Крис буквально рычал, предупреждающе выставив руку, невольно становясь в стойку — как будто ему угрожали или планировали напасть, но Вескер, медленно выпрямившись, только насмешливо глянул на него, соизмеряя взглядом дистанцию между ними.

— Не трогать. Не подходить. Даже не приближаться. Почему мне кажется, что ты обращаешь эти слова, скорее, к самому себе, нежели ко мне, Кристофер? — полное имя хлестнуло его обжигающим холодом, вместе с кривой ухмылкой и показательным взглядом сверху вниз, ясно чувствуемым даже сквозь очки. Или, может, просвечивающим? — Ты не в силах откинуть эти мысли, не правда ли? Не в силах просто игнорировать и, тем более, забыть. Неужели я настолько притягателен для тебя? — ухмылка Вескера стала хищной.

Криса покоробило, он опустил плечи. Его ярость сменилась тревожной горечью.

Он поднял глаза на экс-капитана, словно увидел его заново.

На допросе в штаб-квартире БСАА из Вескера буквально вынимали душу, докапываясь до личного, до всего мало-мальски ценного, важного ему. Крис видел: иногда Вескеру было не по себе, иногда он был в ярости, но иногда… Иногда, казалось, ему было просто больно. Сам Крис пытался во что бы то ни стало вывести его из себя, и это подразумевало поиск чувствительных мест, нажатие на болевые точки — если, конечно, они существовали. 

Крис тогда сомневался в этом, а Вескер не стремился никому что-либо показывать, по крайней мере, прямо. Но всё же, всё же Крис видел: Вескеру было тяжело.

Он как будто и в самом деле был тем, за кого себя выдавал. Ярким, талантливым, нелюдимым — но обычным человеком без амбиций мегаломаньяка и мирового биотеррориста.

Это действительно притягивало. Крис подумал, что, наверное, стоило бы испугаться своих желаний, но Вескер попал в яблочко: он не мог это игнорировать, его тянуло к Вескеру, он хотел этих прикосновений, слов, действий. Того, что не смог, не успел, не решился сделать раньше. Того, что тлело в нём долгие годы, но никогда не уходило до конца.

Ну а Вескер — соответствовал, был похож один-в-один на того, к кому Крис испытывал все эти странные, сумбурные, казалось бы, давно не имевшие под собой реальной подоплёки — в виде истинной личины Вескера — чувства.

То, что он сказал сейчас, назвав Криса нелюбимым полным именем, было для него привычным — но как для капитана. Крис не слышал своего полного имени много лет, даже в документах его указывали так, как он себя называл. И в последний раз за эти десять лет звал его Кристофером только капитан — в тот момент, когда бывал очень им недоволен.

По спине Криса пробежала дрожь от осознания. Вескер попросту строил его. Без всякого притворства и фальши. Буквально отчитывал за поведение — как и вчера вечером в прихожей, как тогда в палате. Так, словно имел над ним ту самую власть, словно был абсолютно в своём праве. Так, словно его офицер Редфилд был просто обязан ему подчиниться, и иные варианты тут не рассматривались.

Крис сглотнул тяжёлый ком, с трудом выдержав долгий испытующий взгляд с иронично поднятой бровью. Вескер наблюдал за всеми его мысленными метаниями, отстранённо ждал тех самых — правильных — выводов, готов был направить, отругать и похвалить.

Ему этого так недоставало.

Крис осторожно, буквально по глоточку, втянул воздух. От этой мысли было так стыдно, ужасающе стыдно и хорошо. Он помнил, каково это было, помнил, как яростно фантазировал о капитане дома, наедине с собой. Особенно яркими его фантазии были после слов укора или похвалы.

Стиснув волю в кулак, Крис медленно и решительно развернулся к двери всем корпусом.

— Идём. Ты, кажется, хотел “прилично” позавтракать.

***

— Ты что?..

Крис тяжело вздохнул, но стойко выдержал ошарашенный взгляд Джилл. Все её раны наконец-то зажили, оставив только тонкие росчерки шрамов по рукам и груди, и это придавало ей более грозный вид. Но Крис не сомневался в своём выборе: приютить Вескера, — он ощущал это правильным, пусть подобное решение и принесло ему новую проблему.

— Ему некуда было пойти. Я не мог прогнать человека в нужде — даже такого человека.

Джилл улыбнулась как-то нервно, глянув на чёрный круг кофе в белой кружке в своей руке.

— Ещё скажи, "нашего нового коллегу", как наш дорогой директор.

Крис помолчал немного, но всё же не мог не возразить.

— Ты же знаешь, формально он чист. И да, Стивенс прав, будет теперь делать хоть что-то на пользу, а не во вред. Его действия будут хотя бы отчасти под контролем.

Напарница упрямо покачала головой.

— Это ещё поглядим, насколько и кому на пользу. Крис, — она вздохнула и посмотрела на него печально, — ты слишком добр к нему.

— Я не… — Крис покачал головой. — Джилл, я просто не могу иначе. Ведь он сейчас — тот, кто был с нами на всех операциях и стремился завершить их с наименьшими потерями. Пусть уже игравший на два-три фронта, пусть манипулятор, пусть даже выкормыш Амбреллы, но — тогда ещё не планировавший Арклейскую операцию. Он ведь помнит последним тот день из девяносто седьмого, — он замолчал, потерев пальцами бровь.

Джилл медленно отпила кофе, её взгляд расфокусировался. Так же, как и перед Крисом, перед ней вставали кадры из прошлого, когда всё было яснее ясного, и никто из них не сомневался в капитане ни на йоту.

— Да, тот день, когда он прикрыл нас, пока мы заходили отморозкам за спину, залезали в тот дом и брали их живьём. Я помню. И если бы не он, то эти пули словил бы ты или я.

— Или Джозеф, — мрачно закончил за неё Крис.

Он присел на подвернувшийся стул и с силой потёр лицо ладонью. Если одномоментное решение помочь было для него несложным, практически само собой разумеющимся, соответствующим его натуре и естественным, то вот что делать с Вескером теперь, когда тот вдруг изменился и стал собой прежним одновременно, да ещё и столь откровенно добивался его, Крисова, внимания, он не знал.

Он отчасти завидовал Джилл и Барри, которые практически не сомневались в своём отношении к Вескеру и теперь, после всех проверок, заключения психиатрической комиссии и внезапного решения директора Стивенса, выбрали позицию настороженного ожидания. Они оба были уверены: пусть Вескер обнулился и согласился работать на благо БСАА, он ещё проявит себя и вернётся к старому образу жизни.

Крис же не был так уверен. Даже если Вескер и замышлял что-то, это уж точно не должны были быть старые методы. Было ли его мышление, как сказала Джилл, преступным? — Без сомнений. Границы для Вескера всегда были довольно условны, если дело не грозило обернуться против него и его целей. Но значило ли это, что он снова планирует измываться экспериментами над людьми и перешагнёт через любые жертвы? Крис не мог дать однозначного ответа на такой вопрос. Наоборот, Крис полагал, что, как и любой человек, Вескер ещё тогда мог бы совершить иной выбор в иных обстоятельствах — не в пользу биотерроризма. Значит, и сейчас, со всеми новыми фактами и обстоятельствами, он мог бы решить жить иначе.

В любом случае, после всего пережитого за последний месяц, после уже недельного совместного проживания, после всей продемонстрированной ему откровенности, Крис больше просто не мог его ненавидеть. Даже воскрешая в памяти лица всех погибших, пытаясь вызвать в себе эту ярость заново, он испытывал только горькую печаль.

Но и определиться, как же теперь относиться к Вескеру, как разобраться во всех противоречиях их ситуации, да и что вообще делать с тем, как Вескер на него влияет, Крис тоже не мог.

— Я, — Крис сглотнул, поднимая взгляд на молчаливую, тревожно наблюдающую за ним Джилл, которая даже, похоже, позабыла о своём кофе, — я не знаю, как мне быть. Меня, — он набрал воздух в грудь, — тянет к нему. Он мне уже всю душу вывернул. Джилл, я как сам не свой, и все эти желания… — он сглотнул острый ком стыда, с силой стиснув кулаки, чтобы не прикрыть лицо ладонями.

Джилл отставила кружку и присела рядом, потянулась к нему, приобнимая за широкие плечи.

— Не позволяй ему пробраться в твоё сердце. Он — всё та же холодная бездушная тварь, Крис. Помни это! Если он учуял твою старую слабость и давит на неё, — она стиснула стальные мышцы маленькой крепкой рукой, — значит, думает тебя как-то использовать в дальнейшем. Возможно, заручиться твоим доверием, защитой и поддержкой.

Крис печально усмехнулся и опустил плечи. Кому как не Джилл было знать о его давней влюблённости в капитана, хотя они никогда не говорили об этом вслух. Она, казалось, видела его насквозь, знала о нём то, что он сам осознавал далеко не сразу. 

Он сжал её узкую, но сильную ладонь на своём плече, чувствуя, как разливается внутри огромная горячая благодарность, режет пополам его горечь и стыд.

— Что бы между вами ни было, главное, не верь ему. Никогда не верь ему, — Джилл легонько, невесомо коснулась второй рукой лица Криса. — Может быть, тебе даже стоит сделать это — закрыть гештальт, и станет легче выкинуть его из головы, — она косо и тревожно улыбнулась.

Крис мягко кивнул, закрывая глаза. Его медленно отпускало.

Когда Джилл так говорила, всё как будто становилось простым и ясным, возвращалось на свои места. Крис нащупал внутри эту уверенность — в своих возможных действиях, в завтрашнем дне. В том, что может и хочет, сумеет удержать Вескера на расстоянии и не подпустить к себе по-настоящему близко.

Прошлое должно было остаться в прошлом, даже если в одной отдельно взятой голове всё перевернулось вверх дном. И не важно, чья именно это была голова.

Он должен был выиграть этот бой, должен был остаться собой.

***

— Ещё текилы, пожалуйста.

В баре неподалёку от квартала БСАА было довольно тихо, но Крис, сидя за стойкой у стены, всё равно ощущал на себе взгляды. Кажется, он даже видел за каким-то столиком пару знакомых лиц — но у агентов был свой кодекс правил: не лезть к своим без приглашения. С такой работой в личной жизни должна была оставаться хотя бы видимость неприкосновенности, и большинство строго соблюдало это правило, будучи в одиночку или с компанией.

Крис поглядел на опустевший стакан, привычным взглядом подмечая в отражении окружающую обстановку за своей спиной.

За последние дни он страшно устал от всех терзающих его мыслей, и разговор с Джилл, хоть и принёс облегчение, выжал последнее из его интровертной натуры. Он пришёл сюда просто не думать, постараться сосредоточиться на чём-то обыденном, и лёгкий шум разговоров в баре, цокот посуды на подносах официантов, фоновый тихий рокот из динамиков этому уж точно должны были способствовать.

— Сэр, текила, — бармен подал ему стакан с прозрачной как слеза текилой. — Но учтите, уже почти полночь, мы закрываемся через десять минут.

Крис кивнул и чуть усмехнулся, делая небольшой глоток, перекатывая на языке огненную воду.

Ну вот и всё. Волей-неволей, хотел он того или нет, но ему всё же придётся вернуться к себе домой.

К Вескеру.

***

Он тихо вошел и запер дверь, стараясь не шуметь, разделся и с удивлением посмотрел на пятно света, выглядывающее из гостиной. По его расчётам, Вескер уже должен был спать на отведённом ему диване — как помнил Крис, тот всегда был птицей раннего подъёма, и за неделю проживания никакой смены в его привычках не обнаружилось. Но нет, он очевидно не спал.

Крис, слегка пошатываясь, прошёл в гостиную. Ему не хотелось думать, что его тут ждали или, не дай боже, взялись бы отчитывать. В конце концов, он вполне отдавал себе отчёт в своих действиях, и какие-то полбутылки текилы не могли всерьёз его подкосить.

Однако увиденное заставило Криса замереть.

Вескер читал какую-то книгу, сидя в кресле около стола, практически спиной к нему, и Крис видел только тёплые блики настольной лампы, очертившие лоб, подбородок, острую скулу и нос. Длинные пальцы перевернули страницу в тишине, и он забыл, что может дышать.

Долгая, бесконечно долгая смена, и капитан, сидящий в своём кабинете — точно так же что-то читающий за старинным резным столом под светом потёртой музейной лампы с зелёным абажуром. Капитан, вечно проверяющий и заполняющий миллион бумаг, пишущий отчёты и заявления с требованиями у Айронса всего необходимого для их отряда. Капитан, чёрт знает как и когда вообще спавший, — им всем казалось, он всегда приходил первым и уходил последним.

Криса буквально затрясло.

Он сделал шаг, другой к этой картине из прошлого, желая её спугнуть, смахнуть прочь, стереть как рисунок на запотевшем окне. Но Вескер всё так же игнорировал его, всё так же оставался недвижим, склонив голову к книге. Он был всё тем же ожившим воспоминанием, и от этого в груди у Криса становилось так больно, горько и сладко.

Это было невыносимо, и Крис метнулся вперёд, стискивая Вескера за плечо, встряхивая — ломая все совпадения сам, раз уж они не желали пропадать.

— Зачем, Вескер? — он почти шептал, как будто не было сил сказать в голос. — Зачем ты это всё делал? Если на самом деле ты СТАРС на дух не переносил, и весь участок скопом, почему тогда работал на износ, вечно пропадал в РПД, драл с нас и с себя по три шкуры? На кой хер тогда ты был настолько капитаном? — он не заметил, что перешёл на крик. — Какого хуя прикрывал нас, ловил за нас сраные пули?! Чтобы, блядь, что?

Вескер резко захлопнул книгу и остро полоснул его взглядом снизу вверх, поверх очков.

— Чтобы сделать из вас настоящий боевой отряд, Крис. Айронс весьма безалаберно отнёсся к приказу Амбреллы, набрав людей на своё усмотрение, едва ли не всех, кто первыми попались под руку. Ну а я даже не имел права окончательного выбора, эту привилегию он оставил за собой. Тем не менее, предполагалось, что в качестве отряда вы должны выполнять реальные боевые задачи!

Крис стиснул его плечо так, что Вескер немного поморщился. Его голубые глаза потемнели, лицо стало жёстче, но он наклонил голову, демонстративно позволяя так с собой обращаться.

Крис едва ли заметил его жест в своём яростном порыве.

— Да ты просто знал, что рано или поздно нас пошлют на убой! — эта мысль не покидала его со времён первых допросов. Если Вескер не решил ещё послать их сам на битву с биооружием, значит, знал о таких планах у руководства Амбреллы.

Но Вескер медленно покачал головой, глядя ему в глаза.

— Нет. О таких конечных целях мне никто не сообщал. Да и подумай сам: кто вообще мог предвидеть подобную халатность и утечку в особняке? В конце концов, у Амбреллы уже был свой отряд зачистки под командованием Владимира, и этот отряд мог дать отпор разгулявшимся зомби. Что же до целей создания отряда, то весь проект СТАРС я полагал просто очередной пиар-акцией, демонстративной благотворительностью наравне с восстановлением старых зданий в центре Раккун-сити и, наконец, проявлением амбиций Амбреллы: создать крутой отряд спецназа для городка всего лишь в сотню тысяч человек. Если подспудные цели и существовали, то мне они не были известны в девяносто седьмом году.

Крис покривился от этого самоуверенного монолога. Но просто так его было не сбить с мысли, с текилой или без.

— “Превосходно, Крис”! “Я горжусь тобой, конечно, ты смог”! “Крис, поскольку ты один из моих лучших людей…”! — он покачал головой с неверием. — Слишком много оценок для того, кто никогда не хотел быть капитаном.

Вескер пожал свободным плечом, как будто специально стараясь не шевелить вторым, продлить их соприкасание, пока Крис не опомнился и не убрал руку.

— Да, именно так. Я ненавидел эту работу, Крис. И саму работу, и все полицейские порядки, и службу в армии, которую я был вынужден пройти по требованию Спенсера ещё до того, как попал в полицейский участок. Но я не мог пренебрегать своими обязанностями, пусть даже навязанными. Это противоречит моей натуре, — он качнул головой, поджав губы, но потом снова поглядел вверх, на Криса. — Ну а ты… Ты давал мне на это силы.

— Я?! — он зарычал Вескеру в лицо, наклоняясь ниже, не давая снова заманить себя в ловушку чарующего голоса. — Силы на что? Притворяться и лгать?! Силы на предательство?

Экс-капитан незаметно коснулся его руки на своём плече, хотя на его холодном и жёстком лице, казалось, не дрогнул ни один мускул.

— Нет, Крис. Силы оставаться собой и помнить о своей цели. О свободе. Силы на выполнение всех обязанностей и на послушание зарвавшемуся старику Спенсеру.

Вескер выпрямился в кресле, и Крис, опешив, вдруг обнаружил себя лицом к лицу с ним. Сильная ладонь легла на его скулу уверенно и тепло — но в этом прикосновении не было и доли мягкости по сравнению с жестом Джилл.

— Можно сказать, Крис, ты был моим личным примером, — его шёпот окутывал, его слова выбивали почву из-под ног. — Я всегда восхищался тобой. Именно тобой.

Криса прошило мелкой горячей дрожью, он пропустил момент, когда мог бы увернуться от этих слов, этого голоса и этого касания — и уж тем более от жадного прикосновения губ.

Вескер притянул его к себе мягко, но нагло, Вескер целовал его — всё глубже, настойчивее. Вескер показывал ему свою жажду, то прося большего, то наступая и захватывая сам.

Крис утонул в нём, потерялся — и сдался. Он ответил на поцелуй.

…Он проиграл.