— Альберт…

Вескер прошёлся пальцами по его щетине на щеке, спустился к шее, потёр по чувствительной границе роста волос. Он внимательно наблюдал за лицом Криса, но на своё имя практически не среагировал — только коротко сверкнул глазами, продолжив ненавязчивые прикосновения.

Крис сглотнул и зажмурился, нахмурив брови. Сейчас, наклонившись над своим бывшим капитаном — и бывшим врагом, он чувствовал себя почти виноватым перед ним. За неверие, за неготовность принять, за отрицание всех доказательств и слов. За то, что, желая сам, всё равно отталкивал каждый раз, не давая Вескеру и шанса.

В его голове звеняще и болезненно билась мысль: что, если его собственная реакция на Вескера была не прихотью, не просто тягой или каким-то засевшем в подсознании желанием своего экс-капитана? Что, если это была своего рода… нужда?

Крис попытался вспомнить все свои любовные связи за последние десять лет. Их было не так уж и много — что-то около дюжины. Были мужчины и были женщины, но никто не цеплял его так сильно, чтобы он чувствовал желание быть с человеком дальше — строить совместную жизнь. Крис не хотел встречаться только ради статуса “занят” или — уж тем более — только ради секса. Он искал, каждый раз искал в приглянувшихся, чем-то зацепивших людях нечто большее, хотел почувствовать по-настоящему сильный отклик, душевную дрожь. Но раз за разом отношения грозили обернуться не более чем обыденностью, приятным времяпрепровождением с уже хорошо знакомыми бытовыми традициями — и без мало-мальского ощущения пожара внутри.

Он вспомнил, как часто честно предлагал расстаться, остаться друзьями или хотя бы на связи, пока всё не зашло слишком далеко. Кажется, из-за этого о нём даже злословили, что он меняет людей как перчатки и никого не ценит, кроме напарницы Валентайн.

Но Крис просто искал. Или ждал. Надеялся, вспоминая старую затаённую мальчишескую влюблённость и желая, чтобы её затмило, перекрыло новое чувство, как толстый слой краски неумолимо скрывает даже самое красивое граффити — новым рисунком. Но он не находил ничего и близко похожего на то, что испытывал в прошлом и что, казалось, давным-давно оставил за спиной.

Потому что его нужда никуда не делась. Она была здесь, рядом, билась в груди с сердцем в унисон, вставала в горле комом. Вескер снова появился рядом — и она скручивала его изнутри от каждого касания холодных жёстких рук, и в нём тлело, разгораясь, старое чувство.

Пожар. Тот самый пожар.

Осознание накрыло Криса, поглотило его неторопливо и безысходно.

Он горько поджал губы, тяжело, с присвистом втянул воздух, открывая глаза и ища ответ в лице напротив. Пальцы Вескера замерли у него на затылке чуть выше кромки волос, над чёрными дужками вскинулась светлая бровь.

Криса пронзило мгновенной яростью при взгляде на эти холодные бликующие стёкла вместо глаз. Он дёрнулся, резко срывая с Вескера очки, откидывая их куда-то на стол.

В открывшихся льдисто-голубых глазах мелькнула искра недовольства. Вескер сощурился от резкой смены света, скривил губы, но всё же не отвернулся.

— Будь любезен так не делать, Крис, — прошипел он, убирая руки от его шеи и несколько раз медленно моргая, привыкая к новому освещению.

Крис усмехнулся, уперев руку в подлокотник кресла и нависнув над экс-капитаном: ему понравилась эта короткая гневная вспышка и последовавшее за ней указание, оно вдруг отозвалось внутри тёплой пьянящей волной. Или, может, это была только текила…

— А то что? Отправишь в архив или навалишь полстола бумаг для отчётов? — Крис замолк на полуслове, осознав, как это прозвучало. Похоже, что текила всё же вдарила ему в голову.

Но Вескер принял игру. Он наклонил голову в секундном молчании, смерив взглядом мощную фигуру над собой как нечто совершенно незначительное, и вдруг улыбнулся так, что у Криса пробежал холодок по коже.

— Буду будить и поднимать на пробежку с утра пораньше. Лучше всего часов в шесть, но, пожалуй, в хорошую погоду можно будет и в пять утра. Каждый день, без исключений и перерывов, — размеренным медовым голосом описал он грядущие перспективы и безжалостно припечатал: — В случае саботажа оставляю за собой право на абсолютно любые методы воздействия без привлечения третьих лиц. Раздельное проживание препятствием также не станет.

Крис спал с лица и с трудом сдержался, чтобы не передёрнуться от такой возможности. Это было уже не правило — а целая инструкция. Он нахмурился, разглядывая по очереди холодные глаза и пытаясь понять, какова доля шутки в этом странном шантаже. Крис ощутил себя словно в сказочном лабиринте, и неясно было, бежать ли ему прочь, к выходу, держась за ниточку разума, — или кинуться в объятья к Минотавру.

— Но будет вполне достаточно, — протянул Вескер с тенью усмешки, добавляя в голос медовую нотку и наблюдая за ним из-под полуприкрытых век, — всего лишь соблюдать некоторый пиетет в отношении моей персоны, мой дорогой Крис. Кроме того, как минимум спрашивать разрешение, а лучше — высказывать прямую просьбу.

На этот раз он улыбнулся с теплом, практически ласково, как будто бы авансом за будущее послушание — и Криса немного повело от этого поддразнивания. Он расслабился, чуть выпрямляясь, но всё ещё касаясь ладонью подлокотника.

Вескер как почувствовал возможность — и не преминул ею воспользоваться.

Его рука с нажимом скользнула к Крису, провела по его спине, прошлась до поясницы и внезапно стиснула его ягодицу. Он потянулся вперёд, подтягивая его к себе за задницу мягко, но с силой, которой невозможно было не подчиниться, — заставляя снова наклониться над собой, но уже на своих условиях.

— Я полагаю, мы друг друга поняли, — губы Вескера едва ли коснулись его уха, но тот всё равно вздрогнул, — Кри-и-ис.

Редфилд медленно сглотнул, в голову ухнуло тяжёлым приливом, как от нового шота. Но Вескер был куда крепче текилы. Чистый абсент.

Нить оборвалась, выход из лабиринта кончался обрывом. Путь назад привёл бы его снова на этот край, как приводил уже раз за разом, — это он уже проходил. Путь вперёд был прыжком веры.

— Поняли, — хрипло, едва выдавив слово из пересохшего горла, отозвался Крис, слыша, как кровь стучит ему в виски.

Больше терпеть он не мог.

Он кинулся вперёд, сминая узкие горячие губы, стирая с них довольный смешок, прорываясь внутрь. Он толкался языком как можно глубже, требуя сатисфакции, царапаясь о чужие острые зубы, но всё равно не умоляя давления.

Вескер с урчанием стиснул его обеими руками за задницу, вжал в себя так сильно, что скрипнули нитки шва между ягодицами. Дав Крису выдохнуться в первом сметающем порыве, он принял бой — и жадно ответил сам.

Крис вдруг почувствовал тепло под бёдрами и с удивлением моргнул, накоротко разрывая поцелуй, осознавая себя сидящим верхом на коленях Вескера. Долго удивляться ему не дали — сильные руки притянули его обратно, нагло, почти бесцеремонно впаяли в чужое тело, заставляя ощутить его жар сразу с двух сторон.

В противовес безапелляционному притягиванию Вескер не спешил его снова целовать. Он дразняще прикоснулся губами к губам, повёл ими в сторону и обратно, будто бы проверяя наново желание Криса. Но стоило только Редфилду не выдержать касаний на грани чувствительности и выдохнуть, нетерпеливо приоткрыть рот, чтобы напроситься на большее, — как Вескер сделал короткий выпад, ощутимо куснув его за губу.

Крис глухо взвыл, зло дёрнулся прочь — он не терпел никакой грубости и боли в постели ни с чьей стороны, — но его удержали на месте. Чужой язык прошёлся по повреждённой губе ласково и вкрадчиво, мягко толкнулся в стиснутые зубы, скользнул по дуге, обводя дёсны, потом снова влажно потёр по губе, словно извиняясь.

Вескер тепло провёл ладонями по широким бокам, по животу к груди, тронул едва заметные сквозь ткань тактической футболки соски, не отпуская его рта, его губ, — и Крис, помедлив, сдался.

Его сердце тяжело стучало в груди. Его вело от всех этих касаний, он ощутил, как они оплетают его тело, завораживают, подчиняют. Он хотел их, он вдруг понял, как голоден, как они дают ему то, в чём он нуждается, — но чего не подозревал за собой раньше.

Поцелуй, бесконечно жадный, терпкий от лёгкого привкуса крови, удовлетворял слишком мало, слишком медленно. Кожу под одеждой обжигало ощущением прикосновений, но ещё недостаточно.

Крис приоткрыл глаза, с жарким выдохом заставляя себя оторваться. Гул сердца набатом отдавался в висках, голова у него кружилась, и он чувствовал, что ему нужно больше. Что он взорвётся, если не получит этого, не воплотит, наконец, терзающую его страсть. Ну, или заработает инсульт.

— Альберт, — голос подвёл его, сорвавшись на сип.

— М-м-мда? — Вескер, воспользовавшись передышкой, выпростал футболку из штанов и жадно прижал горячие кончики пальцев к открытой коже, задержался на мгновение — и скользнул выше, по литым мышцам, к соскам.

— Не здесь, — Крис выгнулся навстречу его рукам, но нашёл в себе силы — и мотнул головой в сторону спальни. — Пойдём.

Альберт прищурился, обводя соски по самым кончикам, потирая на грани чувствительности, и неожиданно на них нажимая с силой. Альберт мягко и самоуверенно улыбался.

— О, неужели сегодня настал тот день, когда мне будет позволено покинуть диван и войти в святая святых квартиры Криса Редфилда? — его ирония давила, дразнила вместе с его пальцами, снова едва-едва касавшимися чувствительных точек, и Крис ничего не мог поделать с крупной дрожью, прошедшей по телу волна за волной. — Какая честь.

Вескер проурчал последнее слово, задирая на нём футболку выше, и впиваясь губами ему в рельефную грудь, с глухим рокотом обводя резкий изгиб широких грудных мышц.

Крис тихо застонал сквозь зубы, стискивая его плечи. Он не был уверен наверняка, но, кажется, его уже трясло.

— Ты же этого добивался, — выдохнул он, с замиранием ощущая, как от груди остро стреляет волной в пах. — С самого грёбаного первого дня в больнице.

Вескер оторвался от пылающей следами кожи и с наслаждением прошёлся по нему всему взглядом. Крис сглотнул, понимая, что алеет.

— О нет, я желал и желаю не только этого, мой дорогой Крис. Не только, — пальцы правой руки Вескера змеями скользнули по его торсу, крепко стиснули снова широкие мышцы груди слева, будто нащупывая неровный стук его сильного сердца. — Но в качестве первого шага — твоя спальня прекрасно подойдёт. 

Он посмотрел вверх, и в его торжествующем взгляде ясно читалось: “Ты сам дал мне разрешение, Крис”.

Редфилд неловко поднялся с его колен — его пошатывало, ноги были как ватные, напрягшийся член мешал движениям. Двинувшись к спальне, он старался сохранить хотя бы лицо, хотя подозревал, что тело выдавало его целиком и полностью. Он даже не слышал — но спиной чувствовал, как Вескер следует за ним тенью, как тянется к нему прикоснуться.

Зайдя за порог, Крис по-армейски быстро разделся в несколько секунд и обернулся: лицом к своему экс-капитану, спиной к кровати, замерев в секундном тревожном сомнении. Можно ли было сейчас остановить всё, прекратить? Сможет ли он справиться со своей жгучей нуждой как-то иначе, не переступая черту?.. Он хотел двинуться, но его словно стиснули раскалённые оковы, и силы были только на то, чтобы смотреть и смотреть в потемневшие до тёмно-серого голубые глаза.

Вескер хищно улыбнулся — и легко, небрежно толкнул его в грудь, заставляя упасть на кровать.

У Криса как будто вышибло весь воздух из лёгких, от толчка или его состояния в целом. Все вопросы, сомнения стёрлись из мыслей. Он тяжело, с хрипом вдохнул, наблюдая, как Вескер грациозно и быстро раздевается, снимая галстук, расстёгивая рубашку и брюки, скидывая одежду и бельё — и не отрывая от него взгляда ни на секунду.

Крис приподнялся на локтях, очерчивая глазами фигуру экс-капитана, всё такую же высокую, гибкую и астеничную — по сравнению с его собственной — но весьма крепкую, по крайней мере, крепче, чем он помнил.

Вескер поставил колено на постель и наклонил голову. Его пальцы провели по бедру Криса, он наслаждался моментом — как будто отодвигая дальнейшее, отстраняясь от своего очевидного желания. Крис сглотнул, невольно глянув на его пах и убедившись, что экс-капитан уже давно готов.

— Альберт, — он нахмурился, понадеявшись, что это не какая-то новая грёбаная пытка, — хватит тянуть.

Ему едва хватило голоса, чтобы выдавить эти слова, дразнящие касания его буквально убивали. Он хотел большего, он хотел всего, хотел кинуться в проклятый омут с головой, а не балансировать на его краю до бесконечности.

Альберт прикусил губу, цокнув с явным сожалением.

— Я желал бы продлить этот неповторимый момент, Крис. Желал бы наслаждаться тобой как можно дольше, — его рука добралась до паха, стиснула налившийся член у самого основания, и Крис задушенно взвыл. — Но раз ты так настаиваешь, сердце моё…

Он опустился вниз едва заметным глазу движением, обхватывая член ртом, вбирая сразу до нуля. Замерев так на долю секунды, буквально стиснув его горлом, — Крис и хрипнуть не успел — он резко отвёл голову вверх. Придержал головку губами и языком и снова двинулся вниз.

Крис застонал. Его прошило яркой полосой удовольствия, и он слепо нащупал ткань постельного белья под ладонями, стискивая его комьями.

Но внезапный оральный пассаж кончился так же быстро, как и начался.

Стоило Крису хоть немного продышаться, открыть глаза, как член захолодило. Он глянул вниз — по его стволу стекала тёмная слюна, она казалась кровью в неверном ночном свете из окна. А может быть, и правда была ею. 

Вескер стоял над ним на коленях, он улыбался, скользя руками по торсу Криса, трогая вскользь его соски.

— Не думаю, что ты сейчас готов к тому, чтобы принять меня, Крис. Но полагаю, немногое изменится от того, что и куда войдёт, если суть процесса останется той же.

Крис с удивлением уставился на него. Он сомневался, что его ждёт хорошая подготовка, и потому старался не задумываться о грядущей боли. Наоборот, возможно, именно она помогла бы ему наконец очистить голову, избавиться от фантазий или хотя бы притупить их ещё лет эдак на десять.

Но Альберт решил иначе. Два его пальца скользнули в рот, и Крис следил, как они исчезли и появились вновь, во всё той же тёмной слюне. Он, не дыша, смотрел, как Вескер привстал выше и направил их в себя таким естественным жестом, словно проделывал это сотни раз. Но почему-то он был уверен, что таким себя Вескер не позволял видеть никому.

Между ними была особая связь, и теперь Крис был уверен — не только для него одного. Отношение Альберта к нему тогда, до Арклейского инцидента, всегда было с особенной ноткой, пусть тогда Крис и полагал, что ему это по большей части просто кажется в строгом и непоколебимом капитане. Но нет, всё-таки не казалось.

Крис не хотел думать о том, что было после инцидента, о том, каким стал преображённый вирусом Вескер, в такой горячий момент — но и тогда, даже ненавидя, Вескер выделял его особенно.

— Смотри на меня, — от низкого командного голоса Крис вздрогнул. — Будь так любезен не отвлекаться от нашего дела.

Он поднял глаза. Капитан был близко, буквально обнимая бёдрами его собственные, едва-едва касаясь смазанной промежностью головки его стоящего члена, в считанных долях дюйма от входа. Он сжал сильные бёдра, провёл по ним ладонями сухо и жарко, попробовал двинуть тазом вверх. Но его намерения прочли — бока стиснуло каменной хваткой, которую, казалось, не хватило бы силы разбить руками.

— Я разрешил только смотреть, офицер. Также не распускать руки сверх меры и не мешать действию.

Альберт, с лёгким неудовольствием поджав губы, сделал незаметное глазу движение, и Крис охнул — головка всё-таки коснулась входа, надавила на него.

— Есть, сэр, — его горло хрипнуло как будто помимо его воли.

Альберт усмехнулся с одобрением, вскользь погладив по предплечью, а затем изогнувшись назад — чтобы направить в себя его член.

Крису казалось, его почти парализовала эта двойная хватка. И если бёдра его освободили, то там, в невидимой ему зоне, его головку стиснул вход. 

Альберт двинул тазом вниз, насаживаясь глубже. Член вскальзывал в него тяжело, но верно, Крис закусил губу и впился пальцами в чужую белую кожу, за неимением возможности сделать что-то ещё. Его шея напряглась, он запрокинул голову и сдерживал рвущийся стон, выдавая себя лишь жарким дыханием.

Глубже, ещё глубже — ему казалось, он втирается членом в отполированный гранит, раскалённый на солнце, и это ощущение плавило его, сводило с ума, мутило ему сознание.

Альберт сел на него полностью, коснувшись тёмного паха поджатыми от возбуждения яйцами, и Крис всё же захрипел.

— О чёрт, да, да-а-а.

Он на мгновение ослушался приказа, подав-таки бёдрами, несильно, но чувствуемо. Бедро тут же обожгло хлёстким ударом в наказание.

— Ты можешь попросить, Крис. Голосом, — Вескер сам приподнялся и плавно опустился, ещё раз и ещё, но уже медленнее, почти замирая в верхней точке.

Крис зажмурился. Удовольствие полыхало в нём пожаром, отзываясь даже в месте шлепка, и оно лишь усилилось от нового указания. Крис умирал от стремления подчиниться.

— Пожалуйста. Пожалуйста, капитан!

— Пожалуйста что? — Альберт снова опустился ниже и чуть-чуть сжал бёдра, буквально самую малость. — Уточни своё желание, будь так добр.

Крис сглотнул, поймал его взгляд. Он знал, всем телом чувствовал: пытке не будет конца, если он откажется, или всё и вовсе может прекратиться.

— Вытрахай меня, блядь, Вескер, — в горле резало от сухости из-за сбитого дыхания, и слова приходилось выдавливать с силой. — Отымей меня уже своей грёбаной каменной задницей!

Альберт приподнял брови с таким выражением лица, словно он не сидел у Редфилда на члене, а выслушивал очередное оправдание за опоздание на работу.

— Грубовато, — он прицокнул, расслабляя ягодицы, и Крис вспомнил, что умеет дышать, — но вполне однозначно выражено. Что ж, мой дорогой Крис, поехали.

Он опустился снова до самого конца, поднялся вверх, подбирая ритм, делая движение менее прямолинейным. Крис поймал момент, когда Альберт чуть моргнул, на секунду закатывая глаза — достигая своей точки удовольствия и снова отступая от неё.

Горячие, плавные действия увлекли его, затянули в свой водоворот, и всё тело Криса вибрировало в ответ. Он позволил Вескеру делать абсолютно всё, только мягко гладя его по бёдрам, жадно выстанывая на каждое глубокое насаживание.

Вескер был прав: впустив его в себя, сев на него сверху, он всё равно не отдался — он забирал, оставшись в по-настоящему руководящей позиции. 

Крису трудно было уложить это в голову, происходящее ломало все его представления о привычной сексуальной близости, о разнице между активностью и вхождением в тело. Но он готов был отдать себя в чужую власть, он полагал это естественным в отношениях между ними, вот только Альберт предпочёл трахнуть не только его тело своей задницей — но и трахнуть его в мозг.

А теперь откровенно наслаждался этим, каждым движением Криса, каждым вздохом, каждым взглядом. Он буквально упивался своей властью над ним. Смаковал, как пил его по капле, чтобы потом накинуться со всей силы.

— А-а-альберт!..

Крис достиг грани и только очередное сильное сжатие у основания члена слегка сдержало его пыл. Вескер всё понял и резко склонился над ним, буквально лицом к лицу, не выпуская его из своей задницы.

— Кончи, мой дорогой Крис. В меня и для меня. Кончай!

Приказ был слишком яростен, слишком однозначен и прям. 

Крис не понимал, не знал, как это случилось. Он даже не успел осознанно подчиниться, как его член уже изливался внутри Альберта, на последних — всё-таки самостоятельных — движениях вталкивая сперму.

— Ммм… — Вескер прикрыл глаза на несколько долгих секунд, и Крис, едва переведя дыхание, почувствовал горячую вязкость на своём животе.

— Чёрт бы тебя подрал, — он перехватил расслабившегося Вескера, коротко и жадно поцеловав.

Альберт, упав обратно на его грудь, широко улыбнулся, утыкаясь лицом в алую от следов кожу. Сон накрыл их вместе с одеялом, казалось, в одно мгновение.

Через два часа, резко распахнув глаза от тихого стрёкота мобильного телефона, Крис осторожно встал с кровати. 

Вызов был срочный, и собирался он быстро, за минуты ополоснувшись, одевшись, экипировавшись. Он оставил только последние десять секунд — чтобы заглянуть в спальню и напоследок посмотреть на спящего Вескера.

Уже снова засыпая в служебном самолёте, летящем в Европу, Крис вспоминал его спокойное, расслабленное лицо. Лицо человека, которого не терзало ни единое сомнение в своей неправоте или какой-либо вине. Лицо человека, которого он любил.

Но простить которого ему всё ещё было слишком сложно.

***

Это был целый грёбаный океанариум. Океанариум в южной стране в разгар туристического сезона.

К счастью, первое нападение на одного из работников произошло уже ближе к ночи, но владелец океанариума не хотел серьёзных издержек, в результате чего на следующее утро был закрыт только один зал. Вскоре жертв было больше, и прибывшая полиция также не справилась. Убийства происходили, по их докладу, слишком быстро и кроваво, а на жертвах были раны необычных форм.

К обеду местные службы наконец запросили помощи у БСАА. Дежурный разведчик быстро сориентировался, сравнив данные, и порекомендовал направить в Европу агентов Редфилда и Валентайн, как имевших опыт с подобными тварями. Однако Джилл уже была занята на миссии в Южной Америке, и потому звонок в четыре утра на другом полушарии разбудил не только Криса, но и Барри.

— Что это за херня? Морской Тиран?

Проснувшийся ближе к концу полёта Крис скосил глаза на фоторобот, сделанный по их же с Джилл описанию.

— Вроде того. Когда Лэнсдейл решил пустить своих ручных террористов в расход, их главарь почувствовал себя преданным и решил для мести усовершенствоваться тем самым вирусом, которым и пытался наказать весь наш грешный мир.

Барри кисло усмехнулся и покачал головой:

— Почему самые страшные мутанты — это всегда фанатики и психи, обманувшиеся в своих ожиданиях, а? Таким как будто проще становиться монстрами. Может, потому, что они уже были монстрами внутри, — пробормотал он.

Крис нахмурился и пожал плечами. Не все были виноваты в том, кем становились. Это он знал абсолютно точно.

Барри перелистнул файлы и посмотрел на свежие фото с месивом, оставшимся вместо людей.

— Значит, снова Т-Бездна?

Крис кивнул.

— Думаю, что-то упустили при контрольной зачистке на “Семирамиде”, уже после нашей миссии, а течение за полгода вынесло заражённый объект ближе к берегу, как раз к водозаборным сооружениям океанариума. И где-то внутри он уже смог заразить местную фауну. Надеюсь, они хотя бы додумались перекрыть все выходы к морю и в канализацию.

Он постучал пальцами по подлокотнику кресла, пока Барри снова погрузился в чтение файлов. Плохо было то, что лекарства у БСАА от этого вируса так и не появилось. А значит, смерть и мутации снова заберут — даже тех, кто, казалось бы, уцелел и пока что оставался живым.

Но они обязаны были не останавливаться и идти вперёд.

***

— Встречаемся у стойки.

Они разделились, чтобы обойти огромную зону с двух сторон. Все морские обитатели огромных аквариумов были либо заражены, став бешеными гиоццо, либо уже мертвы, и, как бы это ни было печально, сейчас подобное было им с Барри на руку. Хотя бы за водную зону можно было не беспокоиться.

Однако оставалось множество коридоров, галерей и, конечно же, технических ходов и шахт, куда успели проскользнуть несколько мутантов. Именно за ними и охотился Крис, предупредив Барри внимательно следить за всеми вентходами.

Мало-помалу, за привычной работой его мысли вновь вернулись к тому, что он запомнил последним, прежде чем улетел сюда, за тридевять морей.

Светлые пряди на тёмно-зелёном белье, открытое во сне, практически безмятежное лицо, закрытые веки, за которыми были уж точно голубые глаза. Его Альберт.

Альберт, которого он так и не простил. Альберт, с которым он даже не стал прощаться с утра или днём, когда вновь появилась связь после перелёта, решив, что будь что будет.

Редфилд скрипнул зубами и потряс головой над очередным убитым уузом. Нужно было сосредоточиться на задании — и ни на чём более.

Выбрав между забаррикадированным разным хламом коридором и галереей с кровавым месивом второе, он перехватил автомат поудобнее. Заметил, подцепил краем зрения движение около слива — и одним прыжком оказался рядом, пуская очередь в мелькнувшую серо-розовую плоть.

Крис бегал и стрелял, докладывался напарнику, получал новые данные, оценивал обстановку — и бросался вперёд. Он делал всё, чтобы не думать ни о чём лишнем, да и думать-то было некогда. Он гнал от себя любые мысли обо всём, что осталось в городе, в квартире, в его постели. О том, что уже случилось, и о том, что могло бы случиться. О том, кому поверил, но всё ещё не мог простить, и кто мог бы предать его — снова.

Он концентрировался на следах и потоках крови, смотрел в лица жертвам, чтобы стереть из памяти другое лицо, вытаскивал и разглядывал служебную карту коридоров с основными техническими зонами, запоминал её фотографически, чтобы в нужный момент вывести перед внутренним взором, а не тратить время на то, чтобы снова достать.

Казалось, он тут мысленно уже поселился, забыв о существовании всего огромного мира вокруг, сосредоточившись только на этом здании, по крайней мере, до окончания дела. Ему думалось, что иначе он мог бы сойти с ума.

Уйму времени и патронов спустя Крис совершил круг — и открыл, наконец, дверь в центральный зал, где в углу стоял стол с табличкой “Ресепшн”.

Барри, облокотившийся на него к нему спиной, обернулся, и что-то во всём этом Крису очень не понравилось.

Он шагал, быстро и решительно, всматриваясь в своего старого друга, который когда-то привёл его в Раккун-сити, в набирающийся отряд СТАРС, и представил капитану Вескеру.

Барри выглядел бледно, но всё же поднял палец вверх.

— Всё чисто.

Крис остановился в двух метрах от него, замечая разорванный выше локтя рукав — и розовую опухоль в этой прорези. Он оторопело поглядел в печальные и немного усталые глаза Барри.

В начале каждой миссии его терзало это отвратительное чувство полубеспомощности. Они неизбежно прибывали к уже порядком заражённой местности, когда-то больше, когда-то меньше. И неизбежно несли потери среди людей при зачистке. Потому что всегда находился кто-то, кого можно было ещё спасти, но не получалось. Всегда был кто-то, уже раненный, но ещё не мутировавший. Всегда успевали случиться новые нападения, буквально у них перед носом.

Пока они пытались остановить распространение — всегда были новые жертвы. Пусть меньше, чем если бы они не занимались своим делом, но их было не миновать. 

Это так контрастировало со старыми временами, когда он был оперативником СТАРС — команды, снискавшей славу за успешные операции во всём округе и даже в столице штата. Тогда почему-то оставался шанс спасти всех заложников или остановить резню практически мгновенно, вылечить раненых, поймать и устранить всех сопричастных.

Сейчас подобное было невозможно.

Включая рацию, Крис смотрел с болью на совсем бледного Барри, тяжёло опирающегося на стойку ресепшна, украшенную металлическими рыбками, и никак не мог, не хотел отрывать от него взгляд.

— Агент Редфилд. Запрашиваю эвакуационный вертолёт, направление на ближайшую базу БСАА. Агент Бёртон… ранен. 

Крис не верил. Не думал, даже знать не хотел. Их осталось всего четверо — из всех СТАРС, не считая Вескера.

Он должен был его вытащить. Барри должен был выжить.