Пробегая очередной поворот и проверяя тупик за тупиком, я и Натали, к нашему ужасу, понимаем вдруг, что Хельга была права: ничего из духовных артефактов не осталось. В одном из коридоров стоит страшная вонь, отчего я не решался сунуться туда раньше, однако сейчас выбора нет, так что я захожу, с головой окунаясь в приторный и тошнотворный сладковатый запах. Стоящая рядом с поворотом Натали, едва почуяв, как оттуда несёт, тут же прикрывает рот и нос ладонью, торопливо отходя подальше и выдыхая немного неловко:

— Извини, Марк, но туда я с тобой не пойду. Не могу.

— Не переживай, я справлюсь и сам, — отвечаю я, шагая дальше и с трудом сдерживаясь, чтобы не опорожнить содержимое желудка к ногам: с каждым шагом запах ощущается в сотню раз невыносимее.

Старательно зажимая нос, я углубляюсь дальше, оглядываясь по сторонам и с трудом разглядывая в темноте очертания каких-то статуй или манекенов: из-за навеса над этим отсеком лабиринта практически ничего не видно. Я пытаюсь найти хоть что-то, чтобы подсветить себе путь, и в итоге мои поиски всё же имеют успех: я нахожу в отверстии в стене коробку спичек, так что зажигаю одну, позволяя себе осмотреться.

Выглядит это место так же, как и другие части лабиринта, однако отчего-то над головой возвышается навес, а на стенах прикреплены подсвечники с огарками свечей: видимо, их уже не раз использовали. Подходя к одной из стен и зажигая все остатки свечей, я передвигаюсь к следующему и чувствую в то мгновение, как моя нога наступает на что-то мягкое и противное, а рядом с тем на что-то твёрдое. Опустив взгляд, дабы рассмотреть под светом факелов, с чем мне пришлось столкнулся, я не сдерживаю больше рвотный порыв, отчего меня обильно выворачивает на пол. Горло горит от желудочного сока, однако я не обращаю на это внимание, в ужасе глядя на останки человека под подошвой моей кроссовки. Я наступил на живот мёртвого человека, при жизни, кажется, бывшего женщиной, отчего порвал ногой кожу и провалился ступнёй прямо в её разлагающийся кишечник. Запах только становится сильнее после этого случая, так что я торопливо вынимаю ногу и спешу дальше по коридору как можно скорее: если есть какие-то духовные артефакты, лучше найти и унести всё, что смогу, сразу, чтобы больше не возвращаться сюда. Вот только когда я дохожу до тупика, меня накрывает с головой осознание совершенно отвратительной вещи: здесь не просто нет ничего из того, что могло бы быть нам полезно. В этом месте собраны целые горы трупов разной степени разложения, это их сладковатый запах наполняет данное ответвление коридора.

Стоит мне осознать это, как я спешу на выход, пока меня не вырвало снова, и собираюсь было забрать Натали с собой, отчего хватаю её за руку, пока не сталкиваюсь взглядом с куратором.

— Как я вижу, вы нашли этот коридор, — с беспечной улыбкой замечает он, на что я выдыхаю,с трудом сдерживаю подступающую стремительно истерику:

— Что это вообще за трупы? Все эти люди — прошлые участники испытаний?

— Бинго, — кивает куратор. Выражение его лица в тот момент совершенно не меняется. — Все эти люди участвовали в испытании Жадности в прошлом, всех их курировал я. Кто-то был слишком жаден, кто-то — слишком слаб или несообразителен, чтобы одолеть сей смертный грех. Некоторых из них мне было жаль, а некоторых... Какой смысл жалеть жалких червей, что готовы без конца оправдываться, отрицать свою тягу к богатствам, а после сами протягивают руку к золоту или каким-то другим моим милым безделушкам, едва никто не видит? В любом случае, есть вероятность, что это место может быть полезно для тебя и твоих товарищей, если вы сможете придумать, как правильно его использовать.

— Издеваешься? — шиплю я, делая шаг к нему с намерением врезать посильнее, однако Натали хватает меня за запястье и крепко сжимает его, коротко выдыхая:

— Не надо. Оно того не стоит.

— Мудрая мысли, мисс Грейс, — ухмыляется тот, отчего мне только сильнее хочется ударить этого надутого индюка в идеально чистом деловом костюме. — Избиение или попытка убийства куратора тоже наказываются смертью в доме искупления. Потому что только условия испытания имеют право лишить жизни любого здесь или вредят им. Я не трогаю вас — вы не трогаете меня. Как мне кажется, это вполне честно.

Я понимаю, что у меня нет выбора, так что позволяю своим мышцам расслабиться и вместе с Натали возвращаюсь в центр лабиринта. Все остальные уже дожидаются нас на месте, а Дерек хмуро уточняет:

— Ничего?

— Ничего, — кивает моя спутница, в то время как я выдыхаю с отвращением, закрывая глаза:

— Только коридор с целой горой человеческих трупов.

Со стороны слышится короткий вскрик Мины, прикрывающей рот ладонями, в то время как Анжелика смотрит на меня скептически и уточняет, уперев руку в обтянутое чёрной кожаной юбкой бедро:

— Шутишь, что ли? Сейчас нет времени на такую ерунду, так что лучше не неси чушь.

— Никаких шуток, — качаю головой я, демонстрируя ей свой кроссовок. — Я наступил в одного из них.

Девушка тут же спешит на высоких шпильках в сторону, прежде чем согнуться от тошноты, а Вальтер уточняет, скрипнув зубами:

— Какого чёрта, парень?

— Похоже, я был прав, думая, что наказание за провал задания и нарушение его условий — смерть, — высказывается в тот момент бесстрастно Дерек, прислоняясь спиной к весам, где до этого стояла Хельга. — Так что нам ни в коем случае нельзя провалить испытание. Нужно подумать, что мы можем сделать в такой ситуации.

На мгновение повисает молчание, ибо никто из нас не знает, что делать дальше, и тишину в тот момент нарушает Вальтер:

— Мы можем попробовать заполнить весы драгоценностями. В конце концов, что, как ни драгоценности, являются достоянием культуры? Они являются частью ювелирных выставок, музеев, хранятся под стеклом как объекты для любования другими.

— Ты слышал условия: нельзя использовать материальные ценности, чтобы наполнить нашу чашу весов, — высказывается Шото, прислонившись к стене и закинув ногу на ногу, однако Вальтер не слушает его и, загоревшись новой идеей, со всех ног спешит к одному из кашпо с монетами.

Едва его рука погружается в золотые монеты, как на него откуда-то сверху падает золотая статуя Будды. Её веса оказывается недостаточно, чтобы раздавить мужчину, однако хватает, чтобы прижать к камням, переломав кости и рёбра, создав, по всей видимости, множество внутренних кровотечений, отчего Вальтера вовсю рвёт кровью. Он бледнеет, стонет и кричит от боли, с каждым неловким движением вызывая хруст сломанных костей. Наконец мужчина затихает, и Хельга зажимает рот ладонью в ужасе от этой картины. Мина кричит от страха, зажав рот руками, Джихёк и сам еле сдерживается, чтобы не вопить. Всеми нами овладевает неподдельный ужас, я всерьёз начинаю понимать, что грозит каждому из нас, если мы не будем работать вместе и не найдём выход, пока не стало слишком поздно.

Глядя на останки раздавленного весом золота Вальтера, Дерек замечает, хмуря при этом брови:

— Нам нужно найти что-то духовное, чтобы можно было положить сюда.

— У меня из духовного только мысли, — пожимает плечами Йосида. — Но их же из головы не вынешь и сюда не положишь.

— Нет, — кивает тот, а я в тот момент к ужасу своему понимаю, что, возможно, есть выход, пусть он и не нравится мне совершенно, так что высказываюсь не слишком уверенно:

— Я думаю, мы можем попробовать кое-что. Вот только вы вряд ли это одобрите.

— У нас сейчас не такой большой выбор вариантов, так что рассказывай, — хмуро замечает Хельга, поправляя свои тёмные очки.

Мне требуется немного времени, чтобы окончательно принять свою идею, прежде чем заявить на выдохе, чувствуя отвращение к мысли, что пришла мне в голову:

— Мы могли бы попробовать положить на нашу чашу весов трупы, что нашли мы с Натали. Если быть точнее, их головы, носители мыслей тех, кем они были до своей смерти.

Мина смотрит на меня с неподдельным ужасом, взгляды Такуми и Анжелики ясно говорят, как они осуждают меня, однако задумчивый вид Дерека даёт понять: возможно, я мыслю вполне правильно. Он коротко кивает мне, прежде чем выдать:

— Можно попробовать. Если у нас получится, будет шанс выжить.

— Таскать трупы? Звучит мерзко, — замечает Джихёк, на что Хельга бросает сдержанно, чуть вскинув подбородок вверх:

— Хочешь выжить — оставишь все свои жалкие детские принципы. Я не собираюсь здесь умирать, даже если мне придётся для этого перепачкаться трупными соками.

Никто не смеет ничего на это возразить, так что скоро мы все вместе отправляемся вновь искать тот коридор, что у нас выходит довольно быстро. Некоторых из нас тут же выворачивает на каменную дорожку от мерзкого трупного запаха, однако особого выбора нет, так что мы идём, дабы добыть столь нужные сейчас для прохождения дальше трупы. Если точнее, их головы.

Несколько резких движений и рывков, ударов каблуком — и в руках Хельги оказывается голова мертвеца, при жизни бывшего мужчиной. Отчасти его мозг из продырявленной головы уже вытек, однако времени выбирать у нас особо и нет. Краем глаза я замечаю, какое бледное лицо и пустое выражение на нём у Натали, когда она держит другую голову трупа, однако не вмешиваюсь: знаю, что не могу сейчас ей помочь. Я и должен принести хотя бы несколько голов для проверки нашей теории. Это должно сработать, должно спасти наши жизни, иначе всё напрасно.

Несколько человеческих голов оторваны и в моих руках, так что я спешу со всех ног к весам, стараясь не задохнуться от отвратительной вони и сдерживая рвотные позывы от ощущения склизкости и мерзости в своих руках. Никогда бы не подумал, что опущусь до такого, но особого выбора нет. Я должен сбежать отсюда, я не могу отступить!

Головы одна за другой ложатся на чашу весов — и та наклоняется, слегка поднимая золотую чашу с сокровищами куратора. Я с бешено стучащим сердцем жду несколько мгновений, уверенный, что нас может убить куратор за нарушение правил, однако ничего не происходит. Очевидно, что мы правильно подумали и именно это он имел в виду, когда говорил, что эта комната может помочь. От осознания сей мысли мне становится совсем невыносимо.

— Мы не можем стоять здесь и прохлаждаться, давайте продолжим, — высказывается Джихёк, жестом веля всем следовать за собой и спеша обратно, не обращая внимания на пропавшую мертвецами чёрную кожаную куртку.

Никто из нас не хочет этого, однако выбор не велик, так что мы следуем за юношей, позволяя ему руководить нами и двигаясь вновь искать тот коридор. И снова мы бежим обратно с мертвыми головами в руках, скидываем их на весы и по кругу. Когда же Такуми осторожно кладёт очередную голову на чашу весов, та наклоняется вниз, поднимая золотую чашу вверх. К нам выходит куратор, сообщающий с холодной сдержанной улыбкой, очевидно, неприятную для него новость:

— Поздравляю, дорогие посетители дома искупления, вы справились с первым испытанием, сумев одолеть свою жадность. Теперь вы можете пройти дальше и покинуть эту комнату через дверь, ведущую в следующий коридор. Желаю вам удачи с поиском, так как это место скоро будет уничтожено, а я умру, погребённый под кучей сокровищ. Пожалуй,это лучшая смерть, какой только я мог бы желать.

Он неспеша уходит из центра лабиринта дальше, пока всё вокруг начинает дрожать, видимо, от веса горы золота, что засыпается в лабиринт, а Йосида уточняет, внимательно глядя на всех нас:

— Куда теперь?

— Мы обежали столько коридоров в этом лабиринте, но не было никаких потайных ходов или дверей, с помощью которых можно было бы выйти из этого места, — высказывается вполголоса Такуми, опустив при этом взгляд в пол.

Мы все молчим, пока Натали не интересуется у меня вдруг:

— А тот коридор с трупами? В конце коридора нет никаких других дверей, Марк?

— Честно говоря, не знаю, — я пожимаю плечами. — В конце коридора была целая гора из трупов, так что, кто знает, может быть, выход там. А может и нет.

— Нужно проверить: других вариантов у нас всё равно нет, — решительно замечает Джихёк. — Эй, мистер Умник, как думаешь, дверь там?

Вполне очевидно, что он обращается к Дереку, однако тот, то ли от незнания, то ли из принципа игнорирует его, скрестив руки на груди. Я тем временем торопливо уточняю:

— Дерек, у тебя есть идеи, где может быть дверь, если не там? Пожалуйста, нам очень важно твоё мнение.

Некоторое время он молчит, прежде чем всё же ответить, беспечно кивнув и пожав плечами:

— Она вполне может быть там, где вы и думаете. Я просто не собирался отвечать этому грубияну, раз он не может элементарно обратиться ко мне по имени.

Джихёк смотрит на него с возмущением, однако ничего не говорит, в то время как все мы бежим в нужную сторону: шум золотых вещей будто бы становится громче, ближе к нам, так что мы решаем поспешить, дабы успеть проверить нашу последнюю надежду на выживание в этом месте.

До коридора мы добираемся быстро, а уже на месте начинаем торопливо осматриваться, невзирая на вонь, к которой наши носы всё никак не могут привыкнуть. Глаза не сразу могут привыкнуть к темноте, от которой не спасают даже почти потухшие огарки свечей, однако я всё равно могу разглядеть гору трупов, про которую говорил остальным.

— Вот, — только и говорю я, указывая рукой в нужную сторону.

Хельга переводит взгляд на гору и в тот же миг брезгливо морщит нос: видимо, представляет, как ей придётся вместе со всеми нами разбирать эту гору трупов, касаться их склизких и липких, столь мерзких на ощупь тел. Я и сам не горю желанием перетаскивать тела мертвецов, однако выбора нет, так что я, сделав глубокий вдох, чтобы не вдыхать запахи разложения и трупного яда слишком часто (практически безрезультатно), берусь за первый труп, отбрасывая его в сторону. Спустя миг ко мне всё же присоединяются Натали и Джихёк, а после и все остальные. Мы передвигаем одно тело за другим, пока шум засыпающих лабиринт драгоценностей нарастает, видимо, золотой волной приближаясь к нам. Я стараюсь быстрее расчищать путь от мертвецов, однако пальцы снова и снова соскальзывают по жидкостям из их гниющих организмов, частички тел застревают под ногтями, отчего меня едва не рвёт вновь. Ну да, возможно, это уже не отвращение, а влияние трупного яда на организм. Поскорее бы выбраться отсюда.

Наконец за сдвинутыми трупами начинает виднеться дверь, и Мина с облегчением восклицает, подпрыгнув и хлопнув в ладони:

— Выход! Мы его нашли!

— Не время расслабляться, — фыркает Джихёк, продолжая разбирать завал и не отвлекаясь ни на минуту. — Если не успеем — нас всех здесь завалит золотом. Умрём как Вальтер.

Мой желудок неприятно скручивается, когда я вспоминаю раздавленное тело мужчины. Просто он хотел помочь нам или хотел незаметно забрать часть денег себе — этого мы уже никогда не узнаем. Остаётся только двигаться дальше, не умерев так же, как Вальтер.

Йосида отодвигает ещё один труп — и мы получаем возможность покинуть этот отвратительный лабиринт. Аой торопливо открывает дверь, прежде чем её отталкивает Хельга, торопливо шлёпающая туфлями по трупам и выбегающая в коридор с деревянным полом. Мы все спешим за ней следом, и когда Шото закрывает дверь за всеми нами, мы отлично слышим, как волна золота ударяется о противоположную сторону двери. Вернуться туда возможности больше не будет, и никто даже не пытается приоткрыть немного дверь, чтобы запустить немного золотых монет внутрь и подобрать их: никто не знает, какая вероятность у нас выжить в следующем испытании. Тем более золото оттуда погубило двух человек, а раз так, многие из нас просто не смогут использовать их из-за отвращения. А если кто и сможет, то ему просто не в чем унести отсюда столь дорогие монеты.

— Мне нужен душ, — неожиданно нарушает тишину Хельга, выстукивая каблуками по полу. — И новая одежда: эти тряпки я второй раз не надену.

Никто из нас не решается спорить, так что все мы отправляемся на поиски душа, пусть и не очень рассчитываем на удачу. Что удивительно, душ нам всё же удаётся отыскать, причём, по несколько ванных с чистой одеждой на каждого. Да что это вообще за место такое? Кому не лень оплачивать коммунальные счета и кто может владеть таким количеством драгоценностей? Не знаю, что это за богатый психопат, но я чувствую, что мы должны сбежать отсюда и рассказать всё как можно большему количеству людей.

Закончив душ, высушив волосы и натянув синюю толстовку со штанами, я покидаю ванную и, прислонившись спиной к стене, жду остальных. Рядом со мной так же стоят Натали, Аой и Шото.

Требуется некоторое время, чтобы дождаться Джихёка, Мину, Анжелику и Хельгу. Последним же душевую, что для меня оказывается полной неожиданностью, покидает одетый в тонкий пушистый белый свитер Дерек.

— Ну что, идём дальше? — уточняет у остальных Джихёк, немного неловко поправляя розовую толстовку, на что тут же слышит от Хельги:

— Можно. Незачем стоять здесь, нам нечего ждать.

— Мы могли бы помянуть память Вальтера, — неожиданно тихо высказывается Аой. — Да, знаю, что он был для нас практически чужим и мы даже фамилии его не знаем, но он хотел помочь нам. Он умер, потому что решил проверить вполне вероятную теорию ради всех.

Я не считаю его таким героем, как и многие из нас, поэтому молчу с остальными. Вот только голос неожиданно подаёт Дерек, на лице которого, что удивительно, царит миролюбивая миловидная улыбка:

— Ты права, Такуми-сан. Его смерть не была напрасной. Я, конечно, не из тех, кто будет сентиментально лить слёзы за других, но...

Он не договаривает, но мы все прекрасно понимаем: Дерек предлагает нам поддержать идею девушки и почтить память Вальтера. Или выставить себя чёрствыми и бездушными сволочами на его фоне. Так что ни один из нас не смеет поспорить, выдерживая минуту молчания. Натали тем временем вынимает из стоящей на тумбочке вазы красную розу и кладёт её рядом с дверью, ведущей в смертельный лабиринт, на что Дерек кивает с уважением, прежде чем добавить:

— Не ожидал, Натали. Впечатляющее уважение к другим.

Она что-то говорит ему вполголоса, чтобы никто не услышал, однако до моих ушей всё равно доносится:

— Может и так. А вот в твоём уважении к мёртвым я сомневаюсь.

В душе в тот момент словно шевелится какое-то подозрение. Почему она сказала это? Ей не нравится Дерек? У неё есть причины подозревать этого парня? Если нет, тогда в чём дело? Наверное,мне и самому стоит быть настороже, когда дело касается этих двоих.

А ещё Хельги. Эта женщина в сером деловом костюме скрывает глаза за толстыми стёклами солнечных очков, однако я словно чувствую на себе её оценивающий взгляд. Словно она пытается понять, кто будет для неё лучшим союзником, а кто может стать жертвами в следующих испытаниях. Ну и, возможно, Йосиды: этот парень чем-то напоминает мне Дерека, однако не внешним видом, а поведением. Будто у него на уме может быть нечто совсем нехорошее — по крайней мере, так я его вижу.

Глядя на собравшихся, я теперь отлично понимаю: первое испытание и общие мучения ничуть не сплотили нас. Они лишь сделали нас противниками, полагающими выжить за счёт своих способностей и союзов с более сильными в нашей компании. Мне это не нравится, однако, раз все играют по этим правилам, я не могу действовать иначе. А значит ради возвращения к нормальной жизни и встречи с Дмитрием я наступлю своей гордости на горло и пойду на любые вещи, какими бы мерзкими они ни были. Я не хочу умирать здесь, как и всякий в коридоре этого проклятого дома.