Моя мама всегда любила говорить мне: "В первую очередь трудиться нужно ради других, а не ради себя. Не будь эгоисткой." О, это её постсоветское воспитание, воспевающее труд, особенно если он бескорыстный и направлен на других! Меня аж тошнит. Уверена, что я ни за что не полюблю трудиться, сколько бы времени ни прошло, даже если я повзрослею. Тем более что я считаю диаметрально противоположно ей: как по мне, гораздо лучше лишний часик поспать или просто понежиться в постели с утра и до обеда. Как по мне, это и есть Рай на земле.

Детский сад — а меня уже пытаются заставить думать о том, как я вырасту, выйду замуж и буду драить дом, подтирать детям сопли и варить тысячи блюд мужу на обед. Ха, да как бы не так! Совершенно не горю желанием, и уж точно не загорюсь ни в ближайшие годы ни в дальнейшем.

Мама приучает помогать ей по дому, из раза в раз повторяя, как хорошо, что у неё родилась такая помощница. Отказать человеку, которого я люблю и который дал мне жизнь для меня кажется чем-то невозможным, особенно когда я ребёнок, так что остаётся лишь послушно помогать, не говоря ни слова против, как бы ни хотелось побездельничать немного, предавшись сладкой неге. И почему этот мир не развит настолько, что я могла бы полениться подольше?

Годы идут, и мне приходится брать на себя всё больше обязанностей, чтобы помогать матери растить в одиночку младшую сестру, раз уж отец оставил нас. Выбора нет, так что я тружусь, как могу, а едва мне исполняется четырнадцать, тут же начинаю брать на себя множество подработок, на которые меня весьма охотно берут, пусть мне и не исполнилось ещё хотя бы шестнадцать лет. Мои сверстники проводят время за компьютерными играми и вечеринками или просто хорошо отсыпаются дома, а что я? С утра и днём школа, вечером уроки и помощь по дому, а уже ближе к ночи нужно бежать на подработку. Меня уже тошнит от вкуса кофе, который больше не помогает ни капли оставаться бодрой, я могу на автоматизме выполнять несколько дел одновременно, однако если бы хоть кто-то понимал, как же сильно я устала, как хочу отдохнуть и хорошенько полениться. Ну когда наступит момент, в который я смогу расслабиться в своей постели или на мягком диване?

Шестнадцать лет — и я ухожу после девятого класса на учёбу в медицинский колледж, дабы получить более или менее нормальную профессию и продолжить помогать матери обеспечивать семью. Учёба в меде оказывается и правда сложной, а уж учитывая, что я совмещаю её с работой... Кажется, мне слишком рано пришлось повзрослеть, загнанной в ситуацию, когда даже отдых на несколько минут — то ещё блаженство. Мамина мама, моя бабушка, постоянно настаивает, что трудолюбие — это положительная черта, и трудолюбивому человеку обязательно воздастся за его старания. Вот только пока я этого не вижу, ничего хорошего от моих трудов не происходит, а столь нужные постоянно деньги будто утекают сквозь пальцы. Такими темпами я точно впаду в отчаяние.

Иногда к семнадцати годам я начинаю задумываться о том, что у меня, вполне вероятно, депрессия, однако мысли о том, как это неуместно сейчас, ещё помогают держаться, работать в поте лица, а не упасть на кровать и разрыдаться от бессилия, после затихнув и не найдя в себе силы даже элементарно встать, что уж говорить о том, чтобы переодеться или продолжить работать.

Конечно, мама, бабушка и сестра меня поддерживают, однако дать то, к чему я стремлюсь всем сердцем и о чём мечтаю, никто из них мне не может: мои старания являются важным вкладом в нашу жизнь, отчасти именно благодаря им мы всё ещё живы, находимся в тёплом хорошо освещённой квартире с водопроводной водой и можем покупать хлеб, картофель, гречку, которую моя младшая сестра так любит есть в качестве каши с молоком. Мне бы тоже хотелось иметь любимое блюдо, но нет времени даже поесть нормально, распробовать, как следует, то, что я ем, отчего вся еда кажется однообразной, ничем не отличающейся. До чего же я и от этого устала...

Удивительно, но за это время на меня впервые обращает внимание парень, и я должна бы ощутить хоть какое-то волнение, трепет в груди — а я не чувствую в итоге ничего. Слишком устала.

И, видимо, Юра прекрасно это понимает, смотрит на мой усталый вид сочувственно, однако деньги предложить не решается. Зря ты так, Юра, зря, я бы точно их взяла, обеспечив себе хотя бы небольшой отдых и дав семье возможность не экономить хоть на чём-то. Тем более цены повышаются, денег требуется всё больше и больше. Так что я бы точно не осудила, взяла бы любые деньги, несмотря возможное унижение.

В любом случае, предложить деньги он не решается, однако приглашает меня на выходные сходить вместе в кафе, обещая оплатить весь счёт. Удивительное благородство, которое уже давно перестало быть нормой в нашем обществе, и мне бы согласиться, ведь, возможно, если я немного отдохну, смогу разглядеть в нём человека, к которому можно что-то почувствовать, но явсё равно обещаю подумать, чувствуя, что что-то обязательно пойдёт вразрез с моими планами.

И действительно, стоит мне прийти домой и рассказать сестре и матери о приглашении на свидание, как глаза обоих загораются от восторга, однако быстро тускнеют, и я успеваю понять, в чём проблема, прежде чем мама произносит следующие слова:

— Я очень счастлива за тебя, милая, мне бы очень хотелось, чтобы ты смогла жить, как все нормальные люди, вот только... Ты ведь понимаешь, что от твоего заработка в выходные так же зависит наш бюджет. То, что ты можешь заработать за это время, очень поможет с оплатой коммунальных услуг и, вполне возможно, мы даже сможем отложить ещё немного на бабушкины лекарства. Ну ты ведь знаешь, бабушка Таня очень нуждается в дорогостоящем лечении, как мы можем отказать ей в помощи? Прости, милая, давай как-нибудь в другой раз.

А я лишь тяжело вздыхаю на это. Не могу кричать на любимую мать, пусть она и поступает откровенно глупо. Бабушка Таня, ха! Да эта женщина даже ни разу не приходила ко мне и Кристине в гости, не дарила подарков и не угощала сладким ни до ухода от матери отца ни после. А теперь, когда даже родной сын забил на неё, она решила, что мы, как её родственники, почему-то обязательно должны помочь. Маме бы прогнать эту ведьму куда подальше, так нет, она слишком добрая, чтобы отказать, и из наших и без того небольших сумм денег она откладывает этой женщине на лекарства. Когда же это закончится?..

Юру мой отказ пойти с ним в кафе совершенно не радует, пусть он и понимает причину, беря с меня слово, что я обязательно схожу с ним в другой раз. А между тем приближается день моего совершеннолетия, однако я совершенно не жду от него никаких чудес: мне же не пять, да и я знаю, что денег на праздник, пусть даже такой важный, у нас нет совсем, нужно ещё на что-то жить. Хотя в качестве подарка мне бы хватило и простого выходного с крепким здоровым сном и целым днём неги в постели. Но, вполне очевидно, что и это мне получить не суждено.

И действительно, на свой день рождения я не получаю ни выходной ни хотя бы пирожное. Конечно, Юра пытается узнать у меня через переписку адрес, чтобы приехать с тортом, однако я категорически отказываюсь рассказать ему, где живу. Будет лучше, если он не узнает, насколько плохи те условия, в которых оказалась моя семья. Хватает и его беспокойств из-за того, что у меня финансовые проблемы, с которыми он совершенно не представляет как помочь, не поставив меня в неловкую ситуацию. В общем, праздник проходит как один из самых обычных дней, а из-за работы и подработок родные даже забывают поздравить меня.

Скоро умирает бабушка по маминой линии, однако легче с того момента не становится: по доброте душевной моя родительнице позволяет мамери отца переехать жить к нам, чем случайно превращает нашу жизнь в настоящий Ад: сварливая старуха постоянно недовольна условиями, в которых мы живём, недовольна усилиями и предлагаемым ей ассортиментом еды. Она постоянно напоминает нам об уходе отца, замечая без капли обиды на него, какую непутёвую жену он тогда себе нашёл и каких безалаберных детей с ней наделал. Суп у неё постоянно пересолен, каша недосолена, дома недостаточно чисто, вещи выглажены неидеально и вообще она бы хотела сегодня на обед фаршированную свинью. Возможно, мне и стоило бы ответить ей что-то вроде: "Мы могли бы подать на ужин вас, раз вы хотите отведать свинины", однако слишком устала даже для скандалов и склок, так что легко проглатываю слова, чувствуя себя совершенно флегматично. Мне уже всё равно, пусть говорит, что хочет.

Год затягивается, переходя в какой-то долгосрочный кошмар, Юра наконец устаёт меня ждать и находит девушку с меньшим количеством проблем, но я только рада за него: мне не до этого, нужно отучиться последний год в медицинском колледже, где я итак чудом удержалась. Да и чувства к нему у меня так и не появились: не было на это времени, сил или просто он был не моей судьбой — не знаю. В любом случае, нужно продолжать работать и учиться дальше, а уж там, возможно, станет легче и у меня появится время полениться хоть капельку. О, как я мечтаю об этом все прошедшие годы!

Труды над дипломом и курсовой не проходят даром, а после я сдаю аккредитацию и наконец пробиваюсь работать в ближайшую больницу младшей медсестрой, начиная зарабатывать хоть немного больше. Вот только всё равно это не помогает мне вырваться из трудового кошмара. Видимо, этот утомительный цикл бесконечен.

Проходит ещё несколько лет, и за два года мне всё же удаётся выйти на должность среднего медицинского работника, вот только приходит пора, когда моя младшая сестра оканчивает учёбу и приходит время уже ей идти на учёбу. Одиннадцать классов каким-то чудом закончены, ещё и с золотой медалью, так что мама, видимо, решив всё за всех нас, начинает откладывать деньги на выпускной Кристины. Возможно, я бы почувствовала зависть, спросила бы, почему я не получила такую возможность в своё время и в день выпускного вкалывала ради семьи, однако... Вполне очевидно, что мне уже было плевать. Наверное, стоило бы сходить к хорошему психологу, но он ведь приличных денег стоит. Да и мне некогда. Глупость какая, я просто не может могу.

Ещё несколько лет будто бы проносятся мимо меня, и я просто не успеваю получить ни капли радости от этого. Работать приходится ещё больше, так как нужно помогать сестре финансово, пока она учится в университете на юриста, обещая обязательно вытащить нас из бедности, обеспечить счастливое будущее с нормальным домом и очень вкусной едой каждый день. Вот только я в такие чудеса уже не верю. Что-то мне подсказывает, что она свернёт с этого светлого пути.

И правда, не сумев справиться со сложностями образования, Кристина оказывается отчислена, так что забирает документы и осядает дома, не собираясь ни сделать хоть что-то полезное для семьи и дома, ни вернуться к учёбе, поступив хоть куда-то. Так что денежные траты совсем не уменьшаются, мне приходится работать так же, как я и работала. Попытки образумить сестру не приводят ни к чему, так что в итоге я просто сдаюсь, продолжая работать. Больше мне делать нечего, как время на неё тратить... У меня итак уже сил не осталось, я продолжаю жить только потому что маме без меня будет сложно тянуть и нашу семейную троицу. Жизнь кажется совершенно беспросветной, но хоть какие-то плюсы есть: сил не хватает даже на тревогу и слёзы разочарования.

Идёт двадцать четвёртый год моей жизни, а ещё даже не задумываюсь над отношениями и тем, как жить дальше — как будто у меня есть на это силы, мне ведь нужно, в первую очередь, думать о том, как выжить хотя бы сегодня и в ближайшие дни. Мать отца продолжает пилить меня и маму, а Кристина приводит домой своего нового парня, которого она нашла непонятно где. Сомнительный тип, и я совершенно не понимаю, где она его нашла и в какой момент её жизнь покатилась по наклонной, если ей не приходилось бороться за жизнь так же, как и мне с матерью. Это нечестно, что она может быть счастлива и совесть позволяет ей отдыхать, пока остальные трудятся ради общего блага. Я ведь тоже хочу отдохнуть, ибо уже ненавижу работать без конца, меня тошнит от постоянных стараний дома и в больнице, а после и в баре на подработке. И ведь всё равно деньги будто утекают сквозь пальцы, так что мне делать? Кто может спасти меня из этого страшного состояния, называемого моей жизнью?

Я очень долго боролась, старалась продолжить существование, однако один момент вдруг перечёркивает все мои усилия, точно красная паста в ручке учителя ошибки ученика. Мама вдруг пропадала. Сначала мне кажется, что она, как и отец в своё время, решила сбежать, однако всего пару минут назад, поднявшись на чердак за коробками с зимней одеждой, я вижу её бледное тело, висящее в петле, и пустые стекляшки глаз, прячущиеся за светлыми волосами. Не выдержала. Сорвалась, покончив с собой и оставив меня одну разбираться с семейными проблемами.

Упав на колени, я тихо всхлипываю, впервые за всё это время чувствуя, как по щекам скатываются горячие слёзы, а после я и вовсе рыдаю, но не от огорчения, а от усталости и бессилия. Это нечестно!

— Мама, почему? Почему ты бросила меня со всем этим, а сама так позорно сбежала?! Это нечестно! — кричу я в слезах от бессилия и стучу кулаком по деревянному полу, едва не переходя на вой. Мне горько и плохо, я и сама хочу умереть, сбежать прочь... Сделать хоть что-то, чтобы не нести на себе столь тяжёлое бремя.

И стоит мне спуститься с чердака и пройти через подъезд в нашу квартиру, как сестра спешит ко мне с горящими, как когда-то в детстве, глазами, чтобы сообщить важную для неё новость:

— Настя, ты не поверишь, какая радость! Я жду от Миши ребёнка!

Я смотрю на неё холодно, презрительно, точно она всего лишь таракан, который бегает под ногами. Дармоедка. Для чего я продолжаю держать рядом с собой людей, которые только зовутся семьёй, однако лишь тянут из меня деньги и не оказывают никакой помощи?

— Какая радость? А на какие деньги ты собралась его содержать?

— Как на какие? — смотрит она на меня с таким удивлением, словно я вдруг сообщила, что крокодилы умеют летать. — Ты разве не собираешься нам помочь? Это ведь твой племянник, как никак.

Это уже слишком. Какая наглость, вешать на меня ответственность за своего ребёнка. Уверена, потом она и его воспитание на меня переложит, так как ей надоест. И дело не в том, что она отличница, разочаровавшаяся в жизни, или у неё какая-то травма, нет. Просто моя сестра совершенно не научилась труду, когда была возможность.

— С какой стати? Я нашла маму на чердаке, она мертва. Нам понадобятся деньги на её похороны, а я в одиночку и без того содержу четырёх человек. Так что от ребёнка избавься, ничего хорошего с твоим подходом к жизни не будет. На аборт деньги я найду, тут уже сможем выкрутиться. Но содержать всю жизнь твоего сына или дочь я не смогу.

Кристина смотрит на меня с возмущением, упирает руки в бока и смотрит на меня с яростью, чуть наклоняет лицо ко мне, выдыхая шумно, так, что её слова звучат, будто раскаты грома:

— То есть, ты так просто готова убить своего родственника, избавиться от живой души?! Хочешь уничтожить своего собственного племянника?! Я не позволю! Никакой аборт я делать не буду, так что тебе придётся содержать и меня и мою семью! Сама подумай, где мы ещё возьмём деньги на жизнь?!

— А о работе ты и твой Миша не думали? — язвительно высказываюсь я. — Самое время, сколько лет ты с твоим парнем сидели на моей и маминой шее? Возьмитесь уже за ум, ибо я обеспечивать никого из вас больше не собираюсь.

— Что это ты расшумелась? — склочно ворчит выглянувшая из комнаты Татьяна, мать отца. Бросив на меня и сестру ехидный взгляд, она бурчит под нос склочно:

— Одна дармоедка, другая дура. Хороших же деток ваша мамаша родила моему сыночку. Молодец он, что оставил вас и нашёл нормальную семью.

— И, видимо, молодец, что бросил родную мать на эту самую дуру и её мать, — фыркаю я ехидно, продолжая пронзать женщину неприязненным взглядом. — Не забывайте, что живёте на деньги его дочери, которую он бросил. Я не обязана покупать вам лекарства и еду, тем более что вы ничего хорошего в мою жизнь и не принесли. Даже не попытались хоть как-то помочь нашей семье. Ни разу.

Старуха пыхтит злобно, шамкает челюстью с обвисшей кожей, однако возразить ничего не может и только прожигает меня ненавистным взглядом. Однако мне уже всё равно, я устала тащить всё и всех на себе. Хочу получить возможность прилечь и отдохнуть. Раз мама оставила всю эту ораву, то и я могу.

Сестра смотрит на меня потрясённо и не смеет сказать хоть слово, явно шокированная тем, что я больше не готова терпеть и оставаться жертвой. Она перекатывает бусины своего пластмассового старого браслета, полученного от Миши в подарок несколько лет назад, но так и не может сказать хоть что-то, что могло бы помочь ей и спасти положение. В любом случае, она бы и не смогла. Потому что мои силы и терпение уже закончились.

Проходя в комнату матери и закрываясь внутри, я слышу, как переругиваются за дверью Кристина с её парнем, безошибочно понимая, что причина конфликта — я и моё решение оставить их без денежного обеспечения. Ну да мне это уже неинтересно, пусть сами думают, как решить проблему. А я пока хоть немного отдохну: прибираться, стирать, гладить, поливать цветы, ходить в магазин и готовить сегодня для них не буду, пусть хоть раз сделают что-то сами.

Голова касается края подушки, и я блаженно прикрываю глаза, понимая, что могу выспаться спустя столько лет. И всего-то нужно было отказаться обеспечивать родственников и без конца на них работать, нужно было подумать о себе, чтобы получить возможность бездельничать, отдыхать хорошо. Может, мне стоит делать это почаще: брать выходные, лежать в постели и предаваться сладкой неге под одеялом.

Шаги за дверью не прекращаются, однако я не собираюсь выходить в ближайшее время, так что даже стуки их игнорирую, не открывая глаз. Удары по двери повторяются, и то сестра, то её муж просят впустить их, чтобы ещё раз обсудить сложившуюся ситуацию. Я слышу с их стороны и мольбы, и угрозы, и ласковые слова с добрыми обещаниями, однако мне всё равно. У них было достаточно времени, чтобы взяться за ум и исправить ошибки, помочь мне и маме, однако ни один из них этого не сделал. Пусть теперь решают проблему сами.

Мне настолько лениво, что я даже не поднимаюсь с постели, когда звучит щелчок, оповещающий о том, что кто-то снаружи сумел отпереть дверь и войти внутрь. Шаги становятся громче, однако я так и не просыпаюсь, не открывая глаз. Слишком долго приходилось отказываться от отдыха, а уж ничего страшнее этого со мной точно не случится.