Когда мы все садимся за стол в столовой, находящейся за дверью испытания Гордыни, Дерек замечает мрачновато, глядя на всех нас:

— Можем даже не начинать есть. Это не имеет совершенно никакого смысла, раз мы все уже мертвы.

Мне нечего возразить ему, да и Натали с Аой молчат, нерешительно глядя на еду и будто бы размышляя, стоит ли даже пробовать её, раз в пище нет никакой необходимости. Ни один из нас не хочет заводить новую тему для разговора: новость, с которой мы все столкнулись, не так просто переварить, я определённо не готов так просто принять то, что уже умер.

С горечью приходится осознать, что все мои попытки вернуться к Диме, проверить, как там мой несчастный друг, не имеют теперь никакого смысла, я больше никогда не смогу увидеть его, вне зависимости от того получится пройти последнее испытание или нет.

Столовая, где мы сидим, совсем не напоминает ту, где умерла второй раз Ли Мина: по оформлению она ничем не отличается от остальных комнат этого странного дома, да и блюда на столе не выглядят столь дорогими и изысканными: здесь стоит еда поскромнее.

Я бы мог и дальше рассматривать интерьер, не зная, как заговорить с другими о последнем испытании, однако, к своему удивлению, неожиданно слышу голос Аой, обращающейся к Дереку:

— Прости, а тот куратор... Вы ведь с ним были друзьями, да? Поэтому ты так рассердился, когда Марк сказал, что он одержимый тобой психопат?

— Да, ты права, — кивает тот, неожиданно тяжело вздыхая и опуская взгляд на покрывающую стол скатерть. — Мы были друзьями с самого детства, а за три года до моей смерти Томас покончил с собой. Этот человек был для меня не просто лучшим другом: он был моим всем, не меньше и не больше этого.

Девушка кивает и, поднявшись с места, неожиданно пересаживается поближе к нему, кладя руку на плечо парня и тихо замечая:

— Я тебе даже завидую. У меня самой никогда не было настолько близкого друга. Без него было очень тяжело, да?

— Ты даже не представляешь насколько, — горько усмехается тот, и впервые за всё время, проведённое здесь, я вижу бусинки слёз на его глазах. — Я словно потерял частичку себя после его ухода. Пытался жить дальше, убеждал себя, что справлюсь. Но Томас был тем, кто давал мне стремление быть лучше, кто направлял меня в правильное русло. Он был моим сердцем, какой человек вообще может жить без сердца?

Удивительно, но Аой решается обнять его, и юноша не отстраняется, тихо плача на плече этой застенчивой и тихой японки, никогда раньше не проявлявшей инициативу самостоятельно. Я замечаю, что и глаза Натали блестят в тот момент от слёз, однако она не спешит присоединиться к ним. Так что уже у меня находятся силы оставить своё место и подойти к ней, кладя руку на плечо и как бы говоря: "Всё будет хорошо. Не знаю, как вообще и почему в нашей ситуации, но будет так, а не иначе". Девушка поднимает на меня свои светлые карие глаза и мягко улыбается, будто бы отвечая: "Верю. Тебе вообще не могу не верить".

— Дерек, прости. Нам не стоило оставлять тебя наедине с куратором, мы должны были проходить испытание вместе, — раскаиваюсь я, переведя взгляд на товарища по несчастью. — Я знаю, что ты не считаешь никого из нас друзьями, но всё же... Я бы хотел стать для тебя чуть больше, чем простым незнакомцем, с которым ты застрял в этом ужасном месте. Мне бы хотелось понять тебя. Тебя и всех остальных, если говорить точнее.

Он ничего не отвечает какое-то время, прежде чем вдруг обратиться к Аой:

— А что случилось с тобой? Ты бы не оказалась здесь, если бы ничего не произошло.

— Наверное, всё же не смогла справиться с депрессией, — признаётся, неловко ёрзая, Аой, старающаяся в тот момент не смотреть ни на кого из нас. — Невозможно было жить с постоянным чувством подавленности, когда ничто в жизни не приносит радость. Я пыталась, но... Наверное, я бредила, когда умирала, решив, что вышла тогда к родителям, ничего не сделав с собой. На самом же деле я просто лежала в ванной и истекала кровью, пока мои родители не нашли мой труп. Что же я наделала...

Её начинает трясти, и тут уже Дерек утешительно хлопает Аой по плечу в попытке поддержать её. Он не такой плохой парень, как я думал всё это время. Я просто не пытался понять и узнать его получше. Хотя, возможно, здесь на него повлияла и встреча со старым другом.

Успокаивая японку, он переводит взгляд на Натали, как бы безмолвно задавая свой вопрос, на что та пожимает плечами, покачав головой, прежде чем добавить к этому:

— Не знаю. Я просто наслаждалась жизнью со своей семьёй, с младшей сестрой и родителями, а потом пошла в магазин и... Неужели я тогда и умерла? Тогда, вероятнее всего, меня сбила машина в тот день. Видимо, спасти после такого не удалось. Нужно было лучше следить за дорогой...

Я уже осторожно обнимаю Натали в попытке утешить, что она и делает в ответ для меня. Дерек переводит свой взгляд дальше, и я понимаю, что время и самому быть более откровенным, рассказать, как же я умер. Вот только... Нет никакой уверенности в том, что произошло в мой последний день.

— Не могу сказать точно, — неловко пожимаю плечами я. — Помню, что, кажется, занимался доставкой заказа и как раз принёс клиентке её роллы, а после... всё. Полнейшая пустота.

— Может, она тебя и убила случайно или намеренно? — немного неуверенно предполагает в тот момент Аой. — Или ты отравился чем-то, но это сказалось на тебе не сразу.

— Понятия не имею, — я пожимаю плечами, стараясь сохранить на лице улыбку, чтобы скрыть, как же меня тревожит мысль об отсутствии собственных воспоминаний. — Возможно, мне удастся понять позже, а сейчас слишком рано на это надеяться.

— Возможно, — согласившись со мной, кивает Дерек. — Всему своё время. Я ведь тоже не сразу вспомнил, как оборвалась моя жизнь. В любом случае, сейчас не это главное. Важно, что мы мертвы. Что будем делать? Томас просил меня продолжить путь, и только ради него я готов на это, но, возможно, вы, как и я, считаете, что в этом нет смысла, а значит есть вероятность, что испытание я не пройду, если оно командное.

Я не знаю, что ответить на это, и в тот момент голос подаёт Натали:

— Мне кажется, стоит пойти. Мы зашли слишком далеко и многих потеряли, добираясь до последнего испытания. Поздно отступать, они бы нам такое не простили. Да и, кто знает, может, у нас и правда есть хоть какой-то шанс, хотя бы малейшая возможность всё изменить. Сейчас происходит нечто невозможное, так почему бы не существовать другим чудесам, вроде возвращения во времени в момент перед смертью или типа того?

Она уверенно смотрит на меня, будто ожидая, что я последую за ней, поддержу эту мысль, так что я не смею отказать, согласно кивая и тихо замечая:

— Если есть хоть какая-то надежда, то я готов рискнуть. Обещаю, что буду искать тебя, если вернусь к жизни. А ты? Ты будешь искать меня?

Девушка кивает, в то время как подаёт голос Аой:

— Я с вами. Я тоже хочу попытаться выбраться отсюда, что бы нас ни ждало в конце. Но если мы не пройдём испытание Зависти, хочу чтобы вы знали: для меня было честью проходить испытания вместе с вами, вы все потрясающие товарищи.

Дерек задумчиво хмыкает, прежде чем пожать плечами и наконец взять слово:

— В таком случае единогласно, идём проходить испытание все вместе. Возможно, и в этот раз мы никого больше не потеряем.

Мы все поднимаемся со своих мест, отправляясь на поиски прохода на следующее испытание. Пока мы идём, я с усмешкой уточняю мимоходом:

— Ты говорил, что двигаешься дальше только ради Томаса. Не хочешь посмотреть приоритеты и всё же попытаться найти новых друзей?

— Уж извини, но я сыт по горло взаимодействием с окружающими. Не самый приятный опыт, тяжело теперь доверять кому-то свою жизнь и тайны, — отзывается он со слабым смешком, осматривая повороты коридора на наличие нужной нам двери. — Хотя, знаешь, есть для тебя приятная новость: я прекрасно понимаю теперь, что мне неинтересна Натали, так что можешь смело завоёвывать её, не прожигая меня взглядом: я тебе не соперник.

Внутри меня возникает невольно облегчение, однако в тот же миг я чувствую угрызения совести за это: в конце концов, мне с самого начала не стоило смотреть на этого парня, как на конкурента. Он имел полное право оказывать Натали знаки внимания, даже если она нравится мне. В любом случае, сейчас думать об этом уже поздно: Дерек разобрался в себе и теперь ясно даёт понять: к Натали у него нет никаких чувств.

Поиски продолжаются, и через некоторое время нас подзывает отыскавшая нужный проход Аой. Удивительно, но ближе к последним испытаниям она стала намного смелее, это не может не восхищать. Возможно, когда мы выберемся отсюда, она сможет наконец стать счастливой и жить активно, полноценно.

Выступив вперёд, я поворачиваю дверную ручку, проходя в новую комнату, в которой, по идее, и должно проходить испытание зависти. Пока остальные ребята заходят следом, я позволяю себе осмотреться вокруг. Это место заметно отличается от остальных. Если комната испытания Жадности напоминала запутанный лабиринт, а испытания Гордыни — детскую спальню, обустроенную на чердаке, это помещение больше походило на студию для съёмки шоу. Зелёные, точно выполненные из малахита, стены уходят высоко вверх, совсем незаметно переходя в потолок, в то время как пол выложен светлой мятного цвета плиткой с изумрудным узором, образующим вместе с остальными изображение огромной змеи. Возле стен этого огромного помещения на расстоянии установлены стеклянные капсулы, содержащие самые разные детали — кажется, все вместе они образуют какое-то холодное оружие. Скорее всего, меч, что не облегчает мне задачу: не уверен, что хоть кто-то из нас умеет с ним обращаться.

Едва мы все успеваем собраться внутри, как к нам из тёмного угла комнаты подходит высокий молодой человек с зелёными глазами и строгой прической, тем не менее выкрашенной в зелёный цвет. Таким же по цвету оказывается его костюм из гладкого атласа, и только фиолетовый галстук на фоне белой рубашки выделяется ярким пятном среди этой зелени.

— Полагаю, вы куратор Зависти, — уверенно заявляет Натали, одним тоном давая понять: это даже не вопрос, ответ слишком очевиден.

— Ваша правда, это я, — легко соглашается тот, глядя на нас немного свысока. — Куратор испытания Зависти Алексей Волков. Добро пожаловать в то место, откуда вы уже не сможете выбраться живыми.

— Вы настолько уверены в своей победе? — насмешливо уточняет, глядя на него, Дерек, прежде чем добавить:

— Или это намёк на то, что мы уже мертвы? Если так, то это нам стало известно ещё до встречи с вами, так что ничего нового вы нам не сказали.

Куратор цокает языком и закатывает глаза с явным раздражением на его слова. Похоже, речь Дерека не пришлась ему по душе.

— Томас всё разболтал, да? — уточняет он, скрестив руки на груди. — Вот паршивец, знал ведь, что я захожу сам поделиться с вами такой информацией. Ну вот почему ему язык за зубами не держится, почему он, а не я?

Слегка топнув ногой, он делает глоток воздуха, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, прежде чем продолжить говорить:

— В любом случае, я уверен, что сумею победить вас, не пропустив дальше. В конце концов, я куратор Зависти. А Зависть — это тот самый грех, в котором людям труднее всего признаться. Никто никогда не может сказать родной матери, что завидует её собранности и способности держать всё под контролем, никто не скажет, что завидует другу чёрной завистью из-за девушки. Никто не скажет, что завидует талантам близкого человека, о которых давно мечтал сам, отчего не может порадоваться за него. А вы такие же люди, как и остальные. Признаться, что завидуешь кому-то и пересилить это — настоящий подвиг, достойный только истинных героев.

Я знаю, что не могу возразить ему. В конце концов, он прав, и мне будет особенно непросто в этом испытании. Потому что, как бы я ни отрицал правду, во мне действительно отчасти теплится зависть к одному человеку.

Ещё раз окинув нас быстрым взглядом, куратор заговаривает вновь, начиная объяснять суть предстоящего испытания:

— Здесь мы с вами будем сражаться друг с другом, дорогие друзья. Видите эти капсулы возле стены комнаты? Как вы могли заметить, в них сейчас лежат детали от оружия, которое может помочь вам в бою. Я и каждый из вас по очереди будем подходить к трубам, которые сейчас появятся в комнате и признаваться, в чём мы завидуем другим людям. За это вам будут выдаваться монеты, за определённое количество которых вы сможете выкупить какую-то часть оружия. Помните, вы не можете использовать одну трубу больше раза или отбирать монеты у противника, а от вашей скорости зависит, успеете ли вы собрать оружие раньше и напасть на куратора, пока он не вооружился. Ну что ж, по звуковому сигналу начнём.

Я не совсем уверен, что правильно понял условия куратора, так что просто смотрю, как откуда-то сверху опускаются в разных местах огромной комнаты изумрудного цвета длинные трубы, а Дерек сменяет позу, будто готовясь в любой момент сорваться с места и побежать.

— Предлагаю доверить оружие Марку, — высказывается он, бросая быстрый взгляд на девушек. — Я побегу к трубам первым, Аой за мной. Натали, вы с Марком после нас: будем объективны, по скорости вы нам явно уступаете.

— Ты тоже не лучший бегун на свете, но ладно, ты прав, я бегаю намного хуже, — всё же соглашается она, переведя взгляд на меня. — Справишься?

— Если ты сможешь справиться с этим, то и мне хватит сил, — уверенно киваю я, повторяя за Дереком позу для быстрого старта. — Не уверен пока зачем, но мы обязательно одолеем куратора и выберемся отсюда.

Натали слабы улыбается мне и кивает, когда звучит звуковой сигнал, а Дерек и куратор в тот момент срываются со своих мест, спеша к разным трубам, и юноша неожиданно признаётся, произнося слова в одну из них, отчего те разносятся по комнате эхом:

— Я всегда завидовал Томасу за его способность без страха и переживаний о том, что про него скажут другие, идти к своей цели.

— Я всегда завидовал однокласснику Ивану за то, что учителя хвалили его больше остальных в классе, — подаёт тем временем голос куратор испытания Зависти.

Из труб перед обоими высыпаются несколько монет, и юноши, подхватив их, спешат дальше, пока Аой, сорвавшись с места, спешит со всех ног к следующей, чтобы опередить куратора. Подбежав к нужной трубе, она торопливо выдыхает в неё, раскрывая всем нам свой секрет:

— Я всегда завидовала людям, которые легко находят общий язык с остальными. Почему мне приходится прилагать усилия и терпеть издевательства, чтобы найти друзей, а им достаточно просто улыбнуться и сказать пару слов?

От сказанного девушкой я чувствую укол в области сердца, а она как ни в чём ни бывало хватает монеты и бежит к Дереку, чтобы купить ручку меча, пока Натали спешит к следующей трубе, стараясь опередить куратора, признавшегося в зависти к младшей сестре, всегда получавшей внимание родителей больше, чем он. Подбежав к трубе, девушка произносит в неё, сжав ладонь в кулак — видимо, едва набралась решимости, чтобы сказать это:

— Я всегда завидовала тем, кто мог жить спокойно, не беспокоясь о своих родных и близких, не вскакивая с постели в страхе, что член их семьи нападёт на кого-то, будет избивать дорогих им людей.

Я не могу поверить в то, что услышал, и едва не задыхаюсь от ярости, когда понимаю, о чём она говорит. По всей видимости, её родной отец избивал её и близких ей людей раз за разом. Возможно даже, что это от него Натали пыталась убежать, когда попала под машину. Или это случилось, когда она пыталась привести полицию... Чувствую, как ногти впиваются в кожу ладоней. Никогда не прощу, и, если вернусь в наш мир, обязательно отомщу этому уроду за всю боль и страдания, что она вынесла вместе с семьёй.

Из-за своей злости я едва не упускаю момент, когда наступает моя очередь бежать, однако, всё же опомнившись вовремя, спешу к нужной трубе, лихорадочно перебирая в голове варианты с менее серьёзными признаниями чем то, что я храню в глубине души. И, кажется, такое находится.

— Я завидовал своему однокласснику Павлу из-за его нового телефона, — замечаю я, получая свои несколько монеток.

Негусто, и куратор определённо знает, что это самый мелкий мой проступок. Я понимаю, как подвожу остальных, зарабатывая так мало своим признанием, однако мне просто слишком страшно сказать правду. Произнести нечто подобное вслух для меня слишком страшно, ведь, если я скажу это, меня можно считать самым мерзким и отвратительным человеком на свете. Я трус и слабак, который просто не способен признать свой недостаток.

Дерек двигается к следующей трубе, зарабатывая ещё несколько монет, затем спешит Аой, а после Натали. В очередной раз моя очередь, но я так и не набираюсь смелости, чтобы рассказать о главной своей причине для зависти, о том, что меня гложет больше всего на свете. Не знаю, понимают ли это мои товарищи, да и им, скорее, вообще не до этого: каждый выкладывается на полную, стараясь одолеть куратора.

Говоря об Алексее, стоит заметить, что он, кажется, завидует всему живому на этом свете: завидует своим младшим и старшим братьям и сёстрам, ученикам отца,учителям, приятелям, знакомым, друзьям, случайным людям известным и не очень... Не могу понять, как человек может быть настолько завистлив? Неужели у него всё было настолько плохо при жизни,что он постоянно видел что-то хорошее только у кого-то другого? Даже так, должен же быть предел его зависти.

Бросив быстрый взгляд на Дерека, понимаю, что он думает о том же, однако не спешит начать разговор об этом, как и я. В любом случае, мы оба явно понимаем: этот парень идеально подходит на свою роль, он больше всех остальных кураторов склонен к своему греху, а потому, скорее всего, нам и правда придётся непросто с ним.

В очередной раз спешу к новой трубе, чтобы признаться в какой-то мелочи и получить несколько монет, выкупая с остальными ребятами ещё одну часть столь нужного нам оружия. Куратор пока тоже выкупил не так много деталей, и он явно не спешит, с наслаждением играя по мелочи и даже не прилагая особых усилий в надежде победить нас. Видимо, действительно уверен в победе, не считает нас за соперников, забавляясь, словно в игре с малыми детьми. Он слишком спокоен, и это даже бесит. Как будто то, что мы обошли остальных шестерых кураторов для него — чистой воды везение с нашей стороны.

— Да ты явно несерьёзен по отношению к нам, — высказываюсь я, в упор глядя на него, на что Алексей только отвечает, с насмешливой улыбкой пожав плечами:

— Так и есть. Если бы я играл по-крупному, дорогие гости, у вас бы уже не было ни шанса, так как я получил бы оружие и запросто разделался с вами. Всегда мечтал оказаться в ситуации, когда я лучше других. Сегодня, видимо, мой звёздный час.

От его высокомерия меня начинает подташнивать, однако лицо Дерека в то мгновение будто проясняется, и на губах возникает столь привычная ехидная ухмылка. Кажется, наш товарищ снова собирается плести интриги, хоть в этот раз и не против нас.