Мягкое тесто, нежно тающее во рту. Начинка из замороженной вишни, чайной ложки корицы для аромата и лимонного сока. Сверху плетёная сетка с хрустящей золотистой корочкой, посыпанная сахарной пудрой. Сочный кисло-сладкий вкус, оседающий во рту после каждого кусочка. Манящий аромат, подобный лучшим пекарням Парижа, тихим шёпотом приглашает насладиться великолепием кулинарного шедевра.

Только он пока в духовке. Ещё на стадии готовки, но Код в своих фантазиях доедает уже третий кусок. Запах на кухне чарующий. Вкусовые рецепторы сходят с ума, создавая угрозу захлебнуться собственной слюной. И даже странновато-сладкий пар, имеющий в этот раз послевкусие дыни, не перебивает подходящий пирог.

— Код, ты с нами? — в который раз окликают его, но он слышит только сейчас. Слишком был увлечён воображаемым вкусом вишни. Или чем-то более вредным.

— А?

— Тебе чай чёрный или зелёный? — Биу повторяет вопрос.

— Чёрный, — не особо задумываясь, чего ему хочется. Совсем не этого.

— Не выспался, что ли? — предполагает Ас, оценив его состояние.

Не выспался. Не то слово. Не спал вовсе, но не может сказать, что чувствует себя перееханным грузовиком именно из-за этого. Зато вот Биу, которого они и пришли спасать от невероятной тоски после страшного предательства, цветёт и пахнет.

Только для Кода выглядит немного непривычно. Без всякого лоска и шика. В простой уютной одежде — мягкой кофте и свободных штанах. На голове нет укладки, волосы даже слегка растрёпаны. И Ас сегодня совсем не тот. Самые обычные джинсы и базовая футболка. Ни капли макияжа. Код даже узнаёт, что у Аса, оказывается, есть синяки под глазами. Такие оба простые. Настоящие.

— Со мной всё в порядке, — вдруг буднично выдаёт Биу, прекрасно понимая, зачем друзья решили наведаться в гости. Даёт понять, что в поддержке он не нуждается. — Я доверяю месье Джеффу, и если он так поступил, значит, так нужно было.

Доверяет?

— Да это ублюдство настоящее! — возникает Ас. — Не понимаю, как он мог? Ты же его любимчик!

— Муза повелевает творцом, а не он ею, — на стол опускается белый чайные сервиз и пузатый прозрачный чайник с плавающими внутри цветками. Биу садится к гостям. — Мы над этим не властны.

На языке вертится то, что лучше стоит там же и оставить, но оно так навязчиво отбирает часть контроля.

— А может, это вообще не его решение, — обиженно бубнит Код.

Двое вопросительно смотрят на него.

— А чьё ещё? Это месье Джефф занимается подбором моделей, он там главный, — не понимает Ас.

Наивные дураки. Так свято верят в искренность намерений этого лживого подлеца, оправдывают его. Бесит.

— Ну, вдруг у него есть какой-нибудь любовник, которому не нравится Биу, и он сказал Джеффу его убрать с показа? — чуть агрессивно выпаливает Код, пытаясь выдать свои слова за размышления.

Биу и Ас переглядываются.

— Да брось, не придумывай, — отмахивается Биу. — У месье Джеффа работа на первом месте. Он делает так, как лучше для показа.

— Почему вы в нём так уверены?! — выкрикивает, не выдержав упёртости. — Это настоящая подлость! Он говорит одно, а делает другое!

— Код, — Биу мягко берёт его за руку, — пожалуйста, не относись к этой ситуации так категорично. И не осуждай месье Джеффа, ладно? Это просто работа.

— Тяжело тут без осуждения, знаешь ли, — Ас хмурится, тоже с трудом сдерживая себя от резких высказываний. — Я не понимаю, почему он так поступил. Тут точно что-то должно быть, — он подрывается на ноги. — Я сейчас поеду к нему и лично поговорю!

— Нет, стой! — схватив его за край футболки, Биу возвращает обратно. — Я не хочу, чтобы вы в это лезли. Пожалуйста, не делайте глупостей. Особенно ты, Код! — он смотрит на него. — Работа с Сатурн — это очень престижно. Тебя ждёт великое будущее после этого показа, поэтому не надо портить себе карьеру из-за меня. Не оспаривайте решения месье Джеффа.

Код ещё вчера для себя решил, что не собирается даже смотреть в сторону этого мерзавца. Ни о какой работе не может идти и речи. Ему с самого начала не нужен был этот показ, карьера модели. Всё ради сестры. Если у этой сволочи есть хоть капля совести, то он не посмеет тронуть Креми, а больше и не из-за чего Коду для него что-то делать. Только говорить об этом никому он пока не собирается. Не хочет слышать лишних расспросов и уговоров. Пусть Сатур сам берёт ответственность объяснять. Уж перед ним, наверное, не придётся отчитываться за своё решение. Всё должен понимать сам.

Запах пирога становится ярче. Биу, вооружившись варежкой и прихваткой, вынимает своё творение из духовки, довольный результатом. На румяную корочку воздушными пушинками ложится сахарная пудра, тая на горячей верхушке. Разрезав каждому по кусочку, Билд ставит их перед гостями и возвращается на место.

Вишневый сироп стекает по разрезу прямо на тарелку. Хрустящий бортик будто вгрызается в сознание, умоляя попробовать его на вкус. Код смотрит на свой кусок испуганно. Вместо пирога он видит трёхзначное число калорий, которое содержится в пяти порциях салата.

— Ты чего? Ешь, — хозяином кухни незамеченным не остаётся. Шефа заметно обижает взгляд, которым смотрят на его десерт.

Действительно, а почему бы не попробовать? Ведь стараться больше не для кого. Лишать себя радостей жизни ради кого? Ради Сатура? Нет уж. Код уверенно отламывает кусок ребром вилки и отправляет в рот.

Вкусом мешает насладиться уже третий звонок за прошедшие две минуты. Опять новый номер, ведь предыдущие семь были заблокированы, а контакт «Любимый» улетел в блок сразу же. Стёрся из его телефона.

— Кто там тебе так звонит? Может, ответишь всё-таки? — Биу проявляет сочувствие к звонящему. Зря.

Код достаёт смартфон, блокирует очередной номер и, предвидя ещё не один вызов, выключает звук.

— Да неадекватный какой-то, — отмахивается он. — Ошибся номером и продолжает с утра названивать.

Похвальная настойчивость. Но уже неактуально. Потрудиться над объяснениями стоило тогда, когда о них просили. Коду неинтересно слушать сказку, которую Джефф постарался написать как можно убедительнее для своей наивной куклы. А может, вовсе звонит лишь из переживания, что его грязь под угрозой вылиться в люди? До такой подлости Код не опустится, не нужны ему никакие скандалы и связи с этим придурком. Зато попереживает. Полезно будет.

Ему же самому хочется лишь побыстрее забыть это имя и всё, что с ним связано.

— Это что, бриллианты?! — доносится ошарашенно. Ас смотрит на выглядывающий из-под рукава толстовки браслет огромными глазами.

— А? Нет, — Код тут же одёргивает манжету и прячет руку под стол. Улыбнуться выходит нервно.

— Да это точно бриллианты, — Ас хватает его за запястье. Как бы ни хотелось вырваться, это сломает его ложь. Позволяет посмотреть. — Посмотри, как блестит. Ещё и белое золото!

— Это подделка, — он всё же осторожно забирает руку.

— Да не может быть подделка. У меня на блестяшки глаз намётан, — тут уж точно не поспоришь. — Он не меньше двадцати тысяч евро стоит. Ты где такого папика себе подцепил уже?

— Ас, ну отстань от него, — вмешивается Биу.

— Это подарок моей сестры, — врёт на ходу, смутившись. — Не думаю, что у неё есть такие деньги.

— Ну, ладно, — он наконец-то отступает и как ни в чём не бывало возвращается к пирогу.

А у Кода пропадает всякий аппетит. Кажется, что интерес к жизни тоже.

Горячая вода успокаивает, поглощает тело в своей нежности, убаюкивая. Услужливо помогает затонуть в омуте покоя. Мысли плавно переходят от забот в никуда, очищая голову от всего, что тревожит. Все проблемы растворяются в витающем по ванной комнате паре.

Обычно. Но не сегодня.

Вода в ванной уже давно ледяная, только Код этого не чувствует. Не чувствует ничего, кроме поглощающей пустоты внутри. Прошло не меньше часа, когда он посчитал, что это может быть хорошим спасением. Нет. Абсолютно нет. Оставшись наедине со своими мыслями, стало лишь хуже. Больше их ничто не отвлекает, и они разъедают мозги с дьявольской жестокостью. Вода не забрала тревоги, а лишь усилила их.

Он обнимает колени, ничего не выражающим взглядом наблюдает за ритмично падающими каплями с кончика крана, не моргает. Совершенно не ощущает, как продрог до мурашек. Только одно запястье полыхает как от огня. Этот чёртов браслет, зачем он вообще его подарил? Настоящий наручник, приковавший к нему всем телом так, что без шансов вырваться. Отлично получилось. Сколько ни пытается, снять не выходит. Встрял намертво, въелся в кожу, стал частью.

Снять — поставить точку, своими руками положить конец сказке, принёсшей в жизнь смысл. Код не готов принимать. Осознать трудно, а смириться совсем невозможно. Неясно даже, что больнее: предательство от того, кому безгранично доверял, или учиться отныне жить без того тепла, к которому так успел привыкнуть. Гордость требует держаться стойко, не допускать такого отношения к себе. Сердце умоляет ещё раз обнять, снова почувствовать на себе его поцелуи, хотя бы в последний раз ощутить нежность, ставшей зависимостью.

Это всегда так больно или после какой-то попытки в счастье будет не так всё ужасно? Ни одна минута вместе не стоит того, чтобы в один миг мир лишился красок. Код не уверен, что сможет пережить это сейчас, а второй раз и подавно. Больше не сможет коснуться любви, страх упасть с небес на землю слишком велик. Просто больше никогда, ни за что, ни с кем. Если даже такой дивный сюжет, достойный обожания всех зрителей, закончился лишь их слезами, то Код не верит, что какой-то иной рассказ сможет привести к хэппи энду. В любом случае пробовать больше не хочет.

Слёзы непрошенные. Баркод не хочет их проливать. Сатур их не заслуживает, ни одной из них. Обещал, что больше не заплачет из-за него. И даже сначала не замечает, как дорожки скатываются по сухим щекам, стекая в холодную воду.

— Блять, — не выдерживает.

Утыкается лбом в колени, обнимает ещё крепче, словно тогда сможет согреться в ударивших посреди августа морозах. Не помогает. Редкие слезинки переходят в рыдания.

Пожалуйста, пусть обнимет. Прямо сейчас растопит льды своими горячими руками и страстными поцелуями, бесстыжими касаниями, игривой улыбкой. Тем взглядом, которым смотреть на него умеет только Джефф Сатур. Уже неважно, что было. Так отвратительно паршиво, что неважно ничего. Лишь бы заткнуть этот крик внутри. Спасение только в нём. В его любви, которая смогла подчинить себе всё живое в нём. Пусть фальшивая, корыстная, только с целью взаимной выгоды, но как минимум Код в это чувство ушёл с головой. Если обезболит, то и на ложь согласен.

От слёз совсем удушливо, но едва ли есть шанс их унять. Он утирает их ладонями, злится ещё сильнее, что те не останавливаются, а только лезут ещё больше. И легче от них не становится, не выводят они с собой наружу всю горечь, только плодят внутри ещё больше. Не вдохнув, Код прячется под водой. Так их не видно. И так как-то проще. Может, это из-за возможности не выныривать наружу?

В самом деле, почему бы не остаться тут навсегда?

— Тин! — доносится обеспокоенный голос сестры и настойчивый стук в дверь. — У тебя там всё хорошо?

Воздух режет по лёгким подобно ножу. Код отодвигает налипшие пряди с лица и отвечает как можно увереннее:

— Да, всё отлично!

— Точно? — не отстаёт она. — Мне показалось, ты плачешь.

— Показалось, — голос предательски вздрагивает.

Креми недоверчиво молчит, не отходя от двери. Явно ждёт ещё каких-то попыток убедить её, однако Код не рискнёт больше открывать рот — сдаст себя с потрохами.

— Выходи, ужин уже готов, — напоследок произносит, всё же отступая.

Театр одного актёра, где он, звезда, достойная Оскара, умело натягивает привычную для всех улыбку солнечного мальчика. Говорить, что всё в порядке, уже в пределах нормы, привычка. Врёт семье, врёт коллегам, врёт приятелям. Всем вокруг врёт. Себе в том числе. Что не скучает, что не мечтает вернуться в день, когда дарил себя ему. Что не хочет ответить на десятки ежедневных звонков, которые прекратились два дня назад, неожиданно сделав ещё хуже. Неделя тянется ужасно медленно, каждый день подобен одному из девяти кругов ада.

Сегодня грустно всем, и никто это не скрывает, поэтому Код тоже не особо старается держаться роли. Попытка выставить это событие как нечто радостное провалилась. Их праздник больше похож на похороны. Купили торт, запрягли Барбару разливать чай на весь отдел, а сами мрачнее тучи. Месье Тонг особенно никакого счастья не испытывает, подписывая своему ассистенту практику.

Код смотрит на свою отметку «отлично» и не может сдержать слёз. Слишком прирос к этому месту за дни учёбы. Не может представить, что теперь с утра ему не нужно будет гнать на всех парах в редакцию, потому что опять проспал. В обед не нужно будет занимать очередь в пекарне, чтобы перехватить для своего начальника всё самое лучшее, а милая мадемуазель, всё ещё питающая надежды, не будет пытаться осторожно подложить ему свой номер на салфетке.

— Да не кисни, Исара, — пытается ободрить Тонг. — Потаскаешь мне ещё кофе.

Не срабатывает.

Тонг, вздохнув, поднимается с места и притягивает раскисшего мальчишку к себе, гладя по голове. Тот сжимает в ответ, наплевав на субординацию и всё остальное.

— Закончишь учиться и придёшь ко мне уже редактором, — не теряет надежды развеселить. — Для тебя тут всегда вакансия найдётся.

— Спасибо вам, месье, — Код жмётся чуть крепче.

— Да не хнычь ты, — его по плечу хлопает Джоб, недавно выбравшийся из гипса. — Радоваться надо.

— Я буду очень скучать, — он шмыгает носом.

— С твоей работёнкой новой скучать особо некогда будет, — усмехается Тонг.

Осознание приходит не сразу, а после тоска подступает лавиной. Даже заикнуться об этом он не сможет, объяснять что-то подавно не собирается. Просто теперь тошно в два раза больше, ведь ни одной, ни второй работы у него нет. «Скай Фэшн» — неотъемлемо важный этап. Он принёс слишком много. Научил многому. В конце концов, самое яркое, что Код ощущал, с ним случилось тоже благодаря журналу. А теперь ничего этого не будет. День, когда из его жизни окончательно исчезает всё, что приносило в неё удовольствие. Шагать в следующий не хочется. Страшно встретиться в нём с пустотой, которая не принёс ему никаких эмоций.

Или там будет ждать новый этап?

Дождь нещадно колотит по окну с самого утра. Стоящая на пороге осень напоминает о скором вступлении в свои права. Холодно вообще-то всю неделю, а этим же вечером холоднее, чем за все дни. Лето в последние минуты не стало радовать солнцем. Где Креми может гулять в такую погоду? Ещё и убежала в одной блузке и босоножках. Хотя ей сейчас явно теплее, чем ему.

You

Уже поздно, где ты? 22:48

Сестрёнка

Скоро вернусь 22:52

Она стала ночевать дома. Видимо, чувствует, что младший брат нуждается в её присутствии. И это правда. Оставаться наедине… депрессивно. Код иногда пугается того, куда доходит его уныние. Горестные мысли уничтожают, если не отвлекаться от них чьим-нибудь присутствием, лёгким сериалом или хотя бы видео с котятами в интернете. Этим он сейчас и занимается.

Плотнее укутавшись в домашний кардиган, Код заливает чайный пакетик кипятком. Третья кружка за час. Пятая серия за вечер. Он возвращается под одеяло, поудобнее устраиваясь среди подушек, снимает сериал с паузы. Небольшой ритуал, который действительно спасает. Да, лишь временно, но лучше так, чем никак.

Эту чашку дарила мама на китайский новый год пять лет назад. В одной коробке с ней были его любимые шоколадные батончики, пара пачек кислого мармелада и свечи с ароматом ванили, которые было жалко поджигать и они просто, стоя на полке, украшали комнату. Собрала все мелочи, способные пролить в душе её сына согревающий свет. При переезде они с Креми старались брать с собой по минимуму. Если что-то можно было купить без проблем в Париже, а не тащить с собой по чемоданам, то это сразу оставалось дома. Однако для маминого подарка место нашлось, ведь дольку семейного очага на полках французских магазинов не отыскать.

Для Кода нет ничего важнее его семьи. Сейчас, держа в руках чашку, он уверен, что ладони греет не горячий чай в ней, а родительская любовь. В трудные моменты такие мелочи становятся ценнее. Невидимой нитью за тысячи километров передаёт необходимую поддержку от тех, кто его на самом деле любит.

Креми себя ждать не заставляет, и своё обещание вернуться скоро действительно выполняет примерно через половину серии. Щёлкнув на паузу, Код отставляет чашку с почти допитым чаем на тумбочку, спеша на трель дверного звонка. Наверное, промокла вся до нитки. И правда, волосы напоминают сосульки, с кончиков которых на насквозь мокрую одежду капает дождевая вода. Только на пороге стоит не Креми.

— Уходи, — произносит почти беззвучно.

Дверь закрыть не даёт, намертво впиваясь в неё. Подчиняться не намерен.

— Я никуда не уйду, пока мы не поговорим, — твёрдо говорит Джефф, вламываясь.

Код теряется от неожиданной наглости. В целом теряется, потому что и не думал о вероятности вместо сестры увидеть на пороге своей квартиры его. Он ведь уже отступил. Позволил думать, что всё закончено и нужно начинать учиться жить с произошедшим как с нравоучительной историей. Почему, чёрт подери, Джефф Сатур снова стоит перед ним?

— Моя сестра спит у себя в комнате, — врёт в надежде, что его это напугает.

— Я сказал, что ни шагу не сделаю, пока мы не поговорим, — повторяет он чуть раздражённо.

— У тебя была возможность поговорить! Я просил тебя, умолял, но ты не объяснился! — выпаливает Код. — Сейчас мне твои оправдания уже не нужны. Уходи.

Как он смеет выставлять всё так, будто у него не было шанса? Был. И Код больше всего на свете мечтал, чтобы Джефф этим шансом воспользовался. Но ничего. Никаких объяснений. В тот момент даже глупые оправдания были бы приняты, Код бы закрыл глаза на всё, если бы хоть что-то услышал. Пожалуй, сейчас поговорить хочет не меньше, однако слишком поздно. Уже не сможет поверить.

— Код, пожалуйста. Я не могу так больше, — весь его запал куда-то пропал, в глазах вместо пламени лишь несоразмерное сожаление. — Не могу без тебя. Не хочу. Выслушай меня хотя бы, прошу. Просто дай сказать, а потом уже решай.

Ему хочется коснуться. Это видно по тому, как подрагивают кончики пальцев, вымаливая почувствовать жар чужой кожи. Они тянутся сами как магнитом, но Джефф приказывает сам себе держаться. Понимает, что не заслужил. Код тоже это чувствует — невероятную манию ощутить его на себе. Сдаётся, наверное, лишь поэтому.

Вздохнув, Код захлопывает за ним дверь и наваливается к стене напротив.

— Объясняй, — тоном даёт понять, что придётся постараться. — Что за особое отношение к Гейму? Почему он сказал тебе убрать Биу с показа, а ты его послушался? Почему всё выглядит так, будто он твой любовник?

— Потому что Гейм не просто истеричный мальчик с обложки. У него есть влияние, которое может испортить всё, — столько отчаяния, сплошное сожаление и одна безысходность. Голос дрожит от страха остаться без прощения. — Мне пришлось так поступить. Он бы извёл тебя, если бы я не убрал Биу, а когда бы понял, что карьера модели для тебя не главное, то взялся бы за твою сестру, — Джефф рвано вздыхает, пытаясь унять озноб. — Код, пойми, Креми ни на одну съёмку не возьмут, стоит ему поплакаться кому надо. Биу уже сделал себе карьеру, его не так просто сдвинуть, но у вас всё может кончиться, не начавшись. Я сделал самый выгодный для всех выбор.

Что за шутка такая? Его забота вылилась в то, от чего он пытался их спасти. Всё лишь из любви и страха потерять. Внутри мешается сумасшедший коктейль. Там всё разом: обида, гнев, разрывающая на части любовь и даже кусочки недоверия, которые не могут так просто отступить после этой убивающей недели, хотя так хочется уже простить.

— Почему сразу не сказал? — шёпотом спрашивает Код, отводя взгляд.

— Я испугался, — сознаётся, не стыдясь. — Не знал, как объяснить тебе всё это. Мне до сих пор страшно сказать что-то не так, и ты уйдёшь.

Речи звучат так сладко — выбор ради любви, жертва в настоящем ради счастья в будущем. Код так сильно хочет во всё это поверить. Ломается, потому что уже невозможно терпеть. Ведётся даже слишком быстро, ведь он наконец-то перед ним. Тот, чьи губы на себе так сильно жаждал. Хочет поцеловать уже поскорее, но всё равно стоит на перепутье, утопая в швыряющих в разные стороны эмоциях.

— Ты с ним спал? — спрашивает, не утаивая обиды.

Его молчание в этот раз ударяет ещё больнее, но Джефф вовремя успевает ответить:

— Нет.

Код делает шаг. Один. Второй. Нерешительные, зато долгожданные. Как в бреду, ведь ведёт не он сам, а лишь тело идёт на поводу у сердца, истосковавшегося по нежности. Вплетается пальцами в мокрые пряди и прижимается лбом ко лбу.

Пи'Джефф. Его Пи'Джефф.

— Я так соскучился.

Опешив, Джефф не отвечает, замирает в неверии столбом и смотрит испуганно. Код его понимает. Сам не разберёт, взаправду это или он всё-таки сошёл с ума.

— И я, — выдыхает Джефф, осознав. — И я очень соскучился, детка. Я звонил тебе, писал, караулил тебя у дома, а ты всё время ускальзывал, — начинает отчитываться. — Мне показалось, что нужно дать тебе время отдохнуть, но я сегодня просто не вынес…

— Замолчи, — шёпотом затыкает Код, прикладывая палец к его губам. Больше не хочет слышать никакие оправдания. — Поцелуй меня.

Такой растерянный, будто делает это впервые. Они друг от друга всего в сантиметре, а он не знает, как подступить. Страшно и очень хочется. Не уверен, что можно. Не верит до конца. Решается.

Тихо целуются в прихожей, окутанной темнотой ночи. Глаза встречаются в кратковременной искре и прикрываются. Полностью отдаются чувствам. Полные туманной тоски взоры и сердечное замешательство растворяется в этом мраке. Спокойствие, уже казавшееся невозможным после пережитой пытки, оседает в душах. Это лекарство от всех полученных ран. Миг безмятежности, в котором забываются бушевавшие битвы. Они снова две половинки одного целого.

Накал требует чуть больше смелости. Код кладёт его руку себе на талию и крепче впивается в волосы, углубляет, и Джефф тоже не стесняется. Ладонь съезжает на зад, сжимая, а вторая ложится на шею. Теперь это ревность. Желание обладать и принадлежать.

— Если собираешься относиться к нам одинаково, то можешь забыть про меня. Я не собираюсь ни с кем делиться. Ты меня понял? — сурово предупреждает Код, разорвав поцелуй. — Я твоя главная звёздочка. Только я и никто больше.

— Только ты, — подтверждает Джефф. — Никто другой мне и не нужен.

Он сейчас рассыплется от переполняющих чувств. Код готов поклясться, что видит у него на щеках капли бушующего за окном ливня, ставшего, кажется, только сильнее. Ветер прорывается через щели старых окон, посвистывая. Кожа ледяная, тело подрагивает от холода, но обоим впервые так тепло. Джефф сжимает в объятиях со всей силы и покрывает поцелуями его лицо. Никак не может насытиться.

— Баркод, мой малыш, — собственное счастье кажется ненастоящим из-за невообразимых размеров. — Ты что, правда простил меня?

Простил. На самом деле, поэтому всё это время на звонок ответить и боялся. Знал, что простит. Не поверит, но простит, потому что смерти подобно жить без него. Может быть, не верит и сейчас, однако так истосковался, что с удовольствием принимает любую ложь. Лишь бы он больше никуда не исчезал.

— Пойдём, — Код берёт его за руку и заводит в свою спальню.

На тумбочке ноутбук с сериалом, который сегодня точно не судьба досмотреть, и чашка с уже остывшим чаем. Ну и пускай.

— Раздевайся, — командует, открывая дверцы шкафа.

— Что, прям вот так сразу? — усмехается Джефф. — Правильно, я тоже считаю, что каждая ссора должна заканчиваться бурным сексом.

Острый взгляд через плечо заставляет заткнуться.

— Ещё слово, и вылетишь отсюда, — огрызается Код. — Не заработал ещё на бурный секс.

В лицо летит полотенце и свежая одежда.

— Мой гардероб обратно перекочёвывает?

Действительно. Эта футболка раньше жила в чужом гардеробе. Наверное, было бы лучше, если бы никуда больше и не девалась. Сидел бы этот Сатур и дальше мокрый, потому что Код с трудом сдерживает себя, чтобы не облизаться, когда влажная одежда падает на пол, обнажая роскошный торс. Теперь такое ощущение, что отсутствие секса — это его наказание.

— Может, хотя бы потрогать дашь? М? Ну пожалуйста… — жалобно просит Джефф, напоминая кота из мультика.

Код тяжело вздыхает. Почему он такой невыносимый?

Он толкает Джеффа на кровать и седлает бёдра. Шлёпает по руке, когда тот решает, что может залезть ему в штаны. Обиженно сопит, но довольствуется тем, что дают. Тем более сложно не радоваться, когда нежные пальчики столь приятно проходятся полотенцем по голове. Довольный.

— Ты даже не представляешь, как я скучал, — дразнить больше не получается, истинные эмоции берут верх. Джефф смыкает руки на талии и упирается лбом ему в плечо. — Так плохо было, хоть в петлю лезь. Уже даже возненавидеть тебя успел за то, что сделал со мной.

Ну чего же не представляет? Очень хорошо представляет. И чётко понимает, что им двоим больше никогда нельзя ругаться, иначе не переживут.

Джефф смотрит на него зачарованно. Пытается себе доказать — не видение это, всё взаправду. Снова вместе, снова вдвоём, могут касаться, целовать. Так безумно скучал по его лику, что не может наглядеться. Взглядом облизывает выглядывающие острые ключицы, нежные щёки и пухлые губы. Меняется в лице, натыкаясь на блеск браслета, переливающийся в ночи на тонком запястье.

— Мой, — безоговорочно. Он хватает его за руку и бесконтрольными поцелуями покрывает кисть, задирает рукав и целует до локтя. — Мой мальчик. Мой.

— Не останавливайся, — тихо просит, по миллиметру сокращая губы для поцелуя и…

Красота момента сбегает в секунду после затрезвонившего в тишине телефона. Джефф до смартфона, запрятавшегося в складках одеяла, дотягивается первый и улыбается как настоящий лис, увидев, кто тревожит по ночам звонками.

Сестрёнка.

— Да, Креми? — Код выхватывает телефон и заполошно отвечает.

— Тин, — звучит чуть виновато из трубки, — а ты без меня переночуешь? Я хочу у девочек остаться. Там просто ливень такой на улице.

По бедру игриво ползут пальцы. К шее припадает язык, отчерчивая дорожку до уха. Зубы следом смыкаются на мочке. Код готов застонать.

— Конечно. Не переживай, у меня всё супер, — успокаивает он сестру. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. Звони если что…

Едва дослушав, Код сбрасывает звонок и кидает телефон обратно на одеяло.

— Значит, спит у себя в комнате? — ехидно спрашивает Джефф. Его лыбой можно отравиться. — Да ты маленький врунишка, Тиннасит.

— Отстань, — Код пытается отпихнуть от себя этого чёрта, только откровенно проигрывает лезущим под одежду рукам. Впрочем, не очень-то и старается им противиться.

Джефф валит его на кровать, нависая сверху. С этого момента соображать выходит плохо.

— Теперь уже за тобой косяк, милый, — даёт понять, что вину сегодня не ему одному искупать придётся.

Видимо, ссору всё же придётся заканчивать по канону.