Что бы ни говорили люди, сколько бы ни преуменьшали значимость внешности и ни делали приоритетом то, что внутри, миром правит красота. Ведь не доброе сердце и светлая душа украшают обложки глянца. Эта честь за эталонными моделями, а не волонтёрами, спасшими утопающих котят. Ни один человек бы не пожелал видеть рядом с собой уродца, чьё лицо не вызывает ничего, кроме сочувствия. Никто бы не пожелал касаться такое губами в нежных поцелуях. Внутренний мир — второй этап, всегда же встречают по одёжке, а провожают по уму. Только близким людям будут интересны твоя кротость и милосердие. За пределами же этого круга придётся выживать. Увы, но все те, кто кричали о том, что внешность не главное, будут открыто воротить нос и повторять «Страшила!», не думая ни о чьих чувствах.
Потерять красоту — потерять всё? Деньги, восхищение, любовь, оно всё покинет, лишившись той притягательности, что заставляет людей в очаровании оборачиваться вслед и задыхаться от зависти? Что угодно может забрать твоё всё — ты сам или чужие руки. Неужели Коду даровано столь ценное сокровище, которое так легко отобрать? И будет ли кто-то продолжать дальше видеть в нём прекрасное, если он однажды потеряет столь хрупкую ценность?
Холодный ветер несёт с собой запах дождя, отнимая тепло. Тяжелые серые облака низко нависают над улицами, обычно оживленными, но ныне пустующими. Лишь редкие прохожие спешат перебежать перекресток, укрываясь от мороси. Погода сегодня делает всё, чтобы поддержать атмосферу меланхолии. Осень всё меньше несёт в себе тепла, напоминая о скором наступлении декабря. Код натягивает рукава свитера на ладони и обнимает колени. Стоит сходить за пледом и налить себе чего-нибудь горячего, но оторвать взгляд от дороги хотя бы на секунду страшно. Уже час вот так сидит на балконе, с замирающим дыханием реагируя на каждую проезжающую мимо машину. Кажется, что моргнёт, и точно пропустит, а он снова исчезнет, обнуляя всю ту пережитую пытку, возвращая его в первый день.
Код ни за что не упустит. Потому что сегодня ровно две недели с момента, как его лишили тепла и света. Несмотря на серость Парижа в это утро, он собирается вернуть себе в жизнь все краски, ведь самолёт из Гонконга уже приземлился в Орли.
Вот сейчас. С минуты на минуту. Ещё чуть-чуть. Следующая машина точно остановится возле их дома, и оттуда выйдет он, а потом обнимет крепко-крепко и поцелует так, что мигом забудутся те одинокие ночи.
И когда это случается, мир будто бы действительно становится чуточку светлей.
Код припадает к перилам, зачарованно наблюдая за картиной, о которой так мечтало истосковавшееся сердце. В каждом сне являлось заветной мечтой, что и не верится в его реальность. Всё ещё спит. Водитель вынимает из багажника чемодан, опуская на мокрый асфальт, а из машины, разминая затёкшие после долгих перелётов и поездок плечи, выходит он. По началу не замечает, какими щенячьими глазами за ним наблюдают с балкона пятого этажа. Поднимает голову, будто почувствовав, уже у входа в дом. Взгляды встречаются, и тогда, Код готов поклясться, даже противный моросящий дождь вдруг прекращается.
Водителю не глядя всучивается зелёная купюра в сто евро, до сдачи нет дела. Джефф спешно устремляется внутрь, теряясь из поля зрения. Код расплывается в глупой улыбке, сладко предчувствуя долгожданную встречу, всего через четыре лестничных пролёта. Захлопнув балкон, в предвкушении минует гостиную, на бег переходит в коридоре и замирает в прихожей, где во входной двери уже проворачивается ключ.
Налетает, едва Джефф переступает порог, готовый поцеловать со всей своей любовью, переполнившей все чаши из-за отсутствия возможности её вылить, но он вдруг в сантиметре останавливается, хватая Кода за щёки, беспокойно осматривая всё лицо. Размер боли в его глазах бьёт хлыстом. С ней рядом плескается что-то ещё. Совсем близко, около скопившихся в уголках глаз блестящих слёз. Вина?
— Дорогой, ты чего? — в испуге спрашивает Код, опешив.
Взгляды встречаются в опасной близости, и Джефф не выдерживает смотреть ему в глаза. Неожиданно горько кривит губы и прячет лицо у него в изгибе шеи. Слышится отчётливый всхлип.
— Я так рад, что с тобой всё в порядке, — надрывно произносит он, всё ещё стараясь держаться хотя бы голосом, в объятиях сжимает так крепко, что не пошевелиться. — Это всё моя вина. Прости, малыш, прости.
— Пи'Джефф…
Код ждал чего угодно, так долго воображал себе их встречу, но не мог представить, что Джефф будет в таких чувствах. Он просто ошарашенно замирает, чувствуя мелкую дрожь чужого тела.
— Всё же обошлось, Пи'Джефф, — успокаивает Код, слабо улыбаясь. — Всё в порядке, и ты ни в чём не виноват.
Что обошлось — настоящее чудо, но, сказать честно, Код до сих пор не знает, что ему чувствовать. Всё произошло настолько быстро, он не успел даже осознать. В него летела кислота, а стоило моргнуть на секунду — уже был закрыт крупной спиной, а на фоне кричал Ас ловить этого подонка. Охрана Биу подоспела очень вовремя и сработала слаженно, успели оттолкнуть его подальше, хоть и обязаны не были, однако поймать нападавшего не успели, тот дал дёру сразу же.
А после долгая ночь в полицейском участке, на поход в который настоял Биу, потому что это покушение на убийство, но по итогу больше всего действий было от Аса, который кричал, что сейчас позвонит кому надо, если зажиревшие копы не прекратят играть в пасьянс и не найдут нападавшего. В столь поздний час работать не хотелось никому. После звонка кому-то, с кем он говорил своим самым сладким голоском и жалобно рассказывал о случившемся, полиция действительно решила сделать чуть больше, чем просто принятие заявления. Код был обеспокоен поимкой этого человека, только тогда не ощущал никаких эмоций. Ни горячо, ни холодно с их допроса. Он даже внятно ни на один вопрос ответить не мог. Беспокоило другое.
— Я даже рядом быть не смог, — в голосе Джеффа плещется горькая вина.
Очередной вопрос следователя был проигнорирован — Код попросту его не слышал, пусто глядя в одну точку. Всё щёки были перепачканы размазанной тушью. Тот из сочувствия налил стакан воды и пообещал найти этого мерзавца, однако тушь была размазана совсем не по этой причине. Больше двадцати его звонков остались без ответа. На какую именно попытку дозвониться ему сообщили, что телефон абонента выключен, Код уже не помнит. Он перезвонил лишь на следующий день.
— Почему ты так мало звонил? Совсем не писал, не отвечал, — за это действительно невыносимо обидно.
— Прости, умоляю, извини… — у него нет никаких оправданий.
Джефф отрывает лицо от его шеи, находя в себе наконец-то мужество посмотреть ему в глаза. Большой палец ласково оглаживает щеку. Вина сжигает его с головой. Снова припадает к плечу и накрывает ладонями лопатки, почти сразу вновь отстраняется.
— От тебя пахнет сигаретами, — замечает он, только сейчас предавая значение странному запаху. — Ты курил?
Во время ожидания было прикончено две сигареты, а на балконе так и осталась лежать почти пустая пачка.
— Я много нервничаю в последнее время, — оправдывается Код, кося взгляд. У него нет права его за это отчитывать, хоть Джефф и намёка не подавал.
— Детка, — ему от этих слов становится только совестнее, он прижимается лбом к его лбу и прикрывает глаза. Объятия вдруг становятся жёстче, Джефф хмурится, в миг от одной мысли переполняясь злобой. — Убью, блять. Каждого.
Теплят внутри всё живое его переживания. Не хочется думать больше ни о чём дурном, когда он снова рядом. Достаточно было подумать об этом, пока был один. Больше ни секунды не хочет тратить на плохое.
— Поцелуй меня, Пи'Джефф, — звучит болезненная просьба, почти мольба, ведь ничего так сильно ему не хочется.
Ни на какие слова больше не находится ни секунды, они все высказываются в поцелуе, медленном, вкусном, постепенно перерастающем в пожар. Код обнимает Джеффа за шею и запрыгивает на него, обвивая талию ногами. Бёдра сжимают его ладони, во рту наконец-то вкус, что до сумасшествия ощутить хотелось все дни. Каменный кокон, со всех сторон давивший всмятку сердце, вдруг раскалывается в пыль, и вся тоска теряется с ней, уходя в забытьё. Тонут те печали где-то в бездонной глубине. Джефф наконец-то здесь. Наконец-то вернулся. Будто бы они не расставались, а он по ночам не переставал его сгребать в плен сильных рук, прижимая к себе спиной.
Он прижимает Кода к стене, снова возвращая на пол. Жар только усиливается. Одна рука остаётся на бедре, закидывая ногу к себе обратно на талию, гладит и сжимает, вторая оглаживает щёки и зарывается в волосы. Инстинктивно скидывает с него пальто, покрытое росой дождя, кидая то на пол, и водит руками по всему телу, трогая, узнавая. В самом деле он. Настолько хорошо, что не кажется правдой. Не может быть настолько резко прекрасно, после того, как было страшно плохо. Код готов заплакать от переизбытка чувств, в один миг словно вернувших его к жизни. Холодные ладони обжигают шею Джеффа, и он, отняв их от себя и поцеловав оба запястья, снова припадает к губам, шепча в них заполошно:
— Маленький, ну зачем же ты там стоял? Замёрз весь, — последнее слово утопает во вновь слившихся губах.
— Я хотел поскорее тебя увидеть, — влюблённо отвечает Код, полностью теряясь в глазах, смотрящих на него сверху вниз.
— Глупенький, — нежный смех и ещё более нежный поцелуй в лоб.
О ноги назойливо скоблятся острые коготки. Уже не в силах игнорировать, они синхронно смотрят вниз, где кошачьего папу встречают все его дети.
— Тоже скучали? — улыбается Джефф. — И я скучал.
Не отстают, пока каждый не оставляет на чёрных джинсах шерстяной след и не получает ласку. Код терпеливо ждёт, когда и до него дойдёт очередь получать поцелуи в лоб и почёсывания за ушком. Ни сколько не возмущён тем, что остаётся стоять без внимания, когда всё в нём требует его. Сердце радуется просто видеть Джеффа наконец-то в стенах их дома. Всё снова в порядке.
— А по тебе я скучал ещё больше, — вдруг хитро произносит Сатур, подняв голову.
Он резко встаёт с колен и, прежде, чем Код реагирует, хватает его за ноги и закидывает на плечо. Под визги и смех, сопровождаемые чрезмерной яркой радостью в груди, минуя порог спальни, Кода кидают на кровать. Джефф переплетает их пальцы и прижимает его руки по разные стороны от головы, нависая сверху. Разорвать касания их губ сейчас кажется смертельным преступлением, никто брать такой грех на свою душу не собирается, целуются с особой страстью.
Код в удовольствии стонет протяжно. Возбуждение приятно тянется по всему телу, заставляя прогнуться в пояснице. Он трётся промежностью об бедро Джеффа, стоящее между его ног, и тот усмехается, отстранившись меньше, чем на сантиметр.
— Ждал меня, солнышко? — спрашивает Джефф такое до абсурда очевидное, мазнув носом по щеке.
Он спускается поцелуями по шее. Хочется взвыть, тело будто прошибает током, но Код и дёрнуться не может — руки крепко прижимают к кровати. От этого кроет ещё больше.
— Очень ждал. Так сильно ждал, минуты считал, — почти плача произносит Код. Всё ещё не придёт осознание, что тому кошмару конец. — Никогда меня больше не оставляй, слышишь?
Джефф отпускает руки, опускаясь ниже. Край свитера задёргивает до груди, оголяя впалый живот, целует выступающие косточки и с аппетитом расстёгивает пуговицу на джинсах. Прокатывается волна мурашек от жара его дыхания на коже.
— Я съем тебя, Код, — предупреждает Сатур, в одно движения снимая с себя кофту.
— Ты не забыл, что обещал мне? — уточняет Код, задыхаясь, но всё ещё ожидания исполнения.
— Никак нет, принцесса, — он рывком стягивает с него джинсы. Облизывается. — Давай сюда свой роскошный зад.
Широко улыбнувшись в предвкушении, Код переворачивается на живот. На обнажённые ягодицы тут же властно ложатся ладони, разводя в стороны. Обе получают по поцелую, и по промежности на пробу проезжается язык, вынуждая поперхнуться от ахуенности.
— Такой гладкий, — влажно шепчет Джефф и ещё раз проводит языком. Перед глазами темнеет, когда он лезет им внутрь. — И узкий. Очень хочу войти в тебя.
— Тебя там так давно не было, — обиженно говорит Код, сминая простынь между пальцев.
— О-о, свет мой, мы сейчас это обязательно исправим, — виновато обещает он. — Ты меня умолять будешь остановиться, понял?
Вкусная угроза, звучащая крайне заманчиво, но Код знает, что не попросит, и в самом деле не просит, потому что не чувствует себя сытым, даже когда кончает раз в пятый. Время давно приближается к вечеру. Его голова так правильно лежит на плече, пока талию оглаживают нежные пальцы, грея родным теплом. И всё равно мало. Зато так хорошо. Код трётся об него щекой, никак не нарадуясь. Был бы способ прижаться ещё ближе, он бы это сделал.
Полуденная морось к закату становится настоящим ливнем, барабаня скачущий ритм по стёклам. На полу валяется раскиданная одежда, а они обнажённые лежат в объятиях друг друга. Редкие поцелуи, когда начинает казаться, что человека рядом становится мало, беспрерывные касания, глубочайшее счастье, бескрайняя любовь. Тишина между ними кажется уютной, но Код слишком долго терпел тишину.
— Чем занимался там? — непринуждённо спрашивает он, устроившись поудобнее.
— Работал, — сухо отвечает Джефф.
Слишком скудный ответ для его вида деятельности. Не устраивает.
— Ну над чем именно работал? — больше интересует, чем был так занят, что рекордно не отвечал ему сутками.
— Давай не об этом, и так хватило, — убедительно просит он, улыбнувшись одними уголками. В качестве извинения целует в лоб.
Код чуть хмурится, неудовлетворённый тем, что он откровенно увиливает. Вероятно, ему и правда самому за две недели всё это осточертело, но прежде Джефф о своей работе рассказывал горячо и с большой любовью.
— Ты чем занимался? — любопытствует Сатур, лениво перебирая его пряди.
— Учился, — вздохнув, отвечает Код.
В последнее время это начинает приносить проблемы. И не потому что совмещать карьеру и учёбу на четвёртом курсе оказалось крайне затруднительно. Со стороны преподавателей к нему стало слишком много внимания. Кто-то охает и ахает, с радостью встречая звезду в стенах своей аудитории, а кто-то наоборот спрашивает с него вдвойне. Из вредности или зависти, может, всё сразу — непонятно, зато ему теперь учить приходится всё так, чтобы не дать ни единого повода зацепиться.
— Невыносимо уже, эта… — вертящееся на языке «овца» через силу заменяет на более лестное, — мадам Жервиль мне со своей социолингвистикой скоро в кошмарах сниться будет.
— Неужели мой блестящий отличник с чем-то не справляется?
— Да она в последнее время как с ума сошла, всю группу пилит, а меня так больше всех! — обижается Код. — Задала недавно учить столько, что за месяц не вызубришь. Завтра будем тест писать. Пойду вот…
— Кто такое сказал? — вдруг удивляется Джефф.
— А? — Код в непонимании хлопает глазами.
— Кто сказал, что ты куда-то пойдешь? — снова спрашивает он. — Ты дома сидишь и никуда не выходишь.
Резко выбравшись из объятий и отсев на метр, Код смотрит ему в глаза, пытаясь понять, что за бред он говорит таким будничным тоном.
— В смысле?
— В прямом. Я не разрешаю тебе выходить из дома, пока Байбл не найдёт тебе телохранителя.
Возмущение переполняет не сразу, потому что не сразу приходит понимание, что он действительно это сказал.
— Ты что, с ума сошёл? У меня съёмки, учёба…
— Меня это не волнует, — жёстко перебивает Джефф, вставая с кровати и поднимая одежду с пола. — Хватило одной твоей прогулки. Я сам позвоню Майлу и попрошу договориться о переносе, а все свои тесты сдашь, когда мы найдём надёжного телохранителя.
— Да какой ещё телохранитель?! — возникает Код. — Я не собираюсь терпеть, чтобы за мной какой-то бугай по пятам ходил!
— А придётся, — категорично отвечает, натягивая на торс футболку.
Код наблюдает за ним с ошарашенностью во взгляде. Не поймёт, что именно его бесит: то, что он ему вздумал запрещать, или то, что он вот так просто сам всё решил. Всё вместе, пожалуй. А Код совсем не того характера, чтобы ему это позволять.
— Ты обалдел? — выкрикивает, подскакивая с места, не выдержав его уверенности в себе. — С какой ты стати решил, что можешь кидать меня на две недели, игнорировать, а потом заявляться и указывать здесь?!
Джефф оборачивается, смотря так, что одним взглядом пригвождает обратно и вызывает дикое желание немедленно заткнуться.
— Сходи поешь, — говорит неожиданно спокойно, смягчившись. — Совсем исхудал.
Он уходит, бросая Кода в комнате одного наедине с разрывающими на части чувствами. В последнее время всё меньше узнаёт того человека, с которым четыре месяца назад у него завязались отношения.
Как странно. Столько ждать момента, когда не нужно будет засыпать в одиночку, чтобы сейчас гордость не позволяла себя обнимать. Код очень хочет, но не может простить его поведение, хоть они и, вроде как, негласно договорились больше не поднимать эту тему и замять. Столько нервов было промотано, чтобы он сейчас продолжал их ему трепать. Понимает хорошо, что Сатур просто беспокоится, и правильно ведь, чуть не случилось страшное, и это легко может повториться. Бесит, что он решил, будто может оставлять его, а после раздавать приказы и сажать на цепь. Не может.
Просыпается Код с чувством, словно в него всадили нож. Подскакивает как от кошмара, ощутив пропавшую с плеч руку, всё же нагло утянувшую ночью, и шорохи рядом.
— Куда? — единственное, что спрашивает Код, видя, как Джефф влезает в одежду.
— На работу, — тихо отвечает он. — Спи.
Не спорит. Не истерит. Знал, что так будет. Знал, что абсолютно ничего не изменится, когда он вернётся из Китая. Всё те же ранние уходы и поздние возвращения. Уже нет сил расстраиваться из-за этого. Код кладёт голову обратно на подушку и молча наблюдает за его сборами из-под одеяла.
Едва хлопает входная дверь, в зубах оказывается сигарета, пальцы чирикают зажигалку, Код закуривает прямо в постели. Достало.
Всё больше кажется, что они не в отношениях, вся любовь сильно преувеличена, и связывает их не больше, чем секс. Джефф не видит необходимости посвящать его в свои дела. Код больше не видит необходимости быть для него послушным. Будет поступать так, как считает нужным, если о чувствах друг друга в этих отношениях не принято заботиться.
До занятий ещё три часа. Полчаса на дорогу. Больше двух на сборы, позволяется даже пооткисать в ванной. Код совсем недавно ощущал макияж на своём лице как нечто из ряда вон, ему совсем ненужное и не идущее. Сейчас это релакс, ритуал по преображению, на который ему приятно тратить время, неспешно крася глаза нюдовой палеткой Эстэ Лаудер под песни Ланы. В этой идиллии иногда не хватает бокальчика белого и дополнительных часов времени. Код не представляет, как раньше жил без запаха Шанель на теле. Прошлая жизнь не так далека, но ощущается совсем не его, будто никогда он ею и не жил.
Без зазрения совести он выходит на улицу, полной грудью вдыхая аромат мокрого после дождя асфальта. На этом всё прекрасное с момента выхода из дома заканчивается. Чёртова Мегера точно не даст списать свою дьявольскую социолингвистику, пребывая в крайне скверном настроении.
Мадам Жервиль пристально следит одновременно за всеми студентами в аудитории. От неё не уходит ни одна попытка списать, и за пятнадцать минут от начала уже трое остались без телефонов и ещё двое без шпаргалок. Код пока держится уверенно, потому что действительно успел вызубрить за несколько дней то, что не выучишь за месяц. Моментами даже кажется совсем просто, и пока все ковыряются на начальных вопросах, ему до конца остаётся всего парочка.
— Эй, — его тыкают в плечо, и Код даже оборачиваться не собирается, зная, что за ублюдок сидит позади него, однако Жан крайне настойчив. — Эй, моделька!
Он оборачивается, раздражением показывая, что у него ровно секунда изложиться.
— Дай списать, — глуповато улыбаясь, просит одногруппник.
Тяжело не рассмеяться с его наивности. В самом деле просит об услуге после своего скотского поведения и всей гадости, которая лилась в адрес дорогих Коду людей из его мерзкого рта.
— Разговорчики! — гаркает Мегера, шибанув по столу линейкой.
Жан вздрагивает и усиленно начинает изображать умственную деятельность, взглядом всё ещё моля о помощи. Код отворачивается, ставя галочку в очередном легко решённом вопросе. Взгляд, пилящий ему затылок, начинает бесить, а возможность съязвить он просто не может упустить.
— Не говорю на французском. Прошу прощения, — обернувшись на секунду, бросает быстро и снова устремляется в тест.
Жаль, его перекошенную морду уже не увидит.
И, видимо, вообще больше ничего в своей жизни не увидит, потому что в штанах адово начинает вибрировать телефон.
— Телефон? У кого телефон?! — кричит мадам Жервиль, готовая испепелять нарушителя. — Кто принёс телефон, я спрашиваю?!
Код сама невинность, одно движение ловких пальцев, и никакая адская машина уже не создаёт ему угрозу умереть в самом начале своей карьеры в стенах университета. Даже удаётся остаться незамеченным, а Мегера почему-то начинает думать, что дурят её первые ряды, всё внимание дарует им. Код на свой страх и риск вынимает телефон. Разумеется, этот придурок не звонил ему две недели, но сейчас явно с ума сойдёт там, если не дозвонится.
You
Ты нормальный? Я же сказал, что у меня тест, какого ты чёрта звонишь? 10:23Любимый
Я жду тебя у главного входа, выходи 10:23
Ух ты, даже время лично приехать нашлось! У Кода вот только, к сожалению, на него времени нет.
You
Можешь не ждать 10:24Любимый
Либо ты сам выйдешь, либо я зайду и тебя выведу 10:24
Ну пусть попробует, козёл. Непонятно только, с чего он решил, что Код на его шантаж поведётся. Хочет сцену — вперёд. Но сначала пусть побегает по всем этажам и угадает, с какой закономерностью здесь распределены аудитории.
Любимый
412 аудитория? 10:24
Блять.
You
Сейчас спущусь 10:24Идиот позади него не теряет надежды списать, поэтому всеми силами старается заглянуть ему через плечо. Переписка его глаз не касается, однако Жан находит способ ловкой манипуляции, потому что в его силах сейчас рассказать кто посмел пользоваться телефоном, если не получит ответы на тест.
— Я знаю, что у тебя шпаргалка в правом рукаве, поэтому заткнись, — отрезает ему Код эту мысль.
Ставя последнюю галочку, Код вместе со своей сумкой встаёт с места и самым первым кладёт тест на преподавательский стол, сразу направляясь к двери.
— До свидания, профессор, — бегло бросает он.
— Постой, а!.. — гневно что-то кричит ему вслед женщина, однако Код уже мчится к лестнице по коридору.
И так знает, что она найдёт способ придраться, хоть и в каждом своём ответе Код уверен. У него сейчас есть проблема посерьёзнее.
Бентли Джеффа сильно выделяется на фоне студенческих машинок нулевых годов выпуска. Лица не видно из-за тонированных стёкол, зато Код очень хорошо чувствует на себе его взгляд, пока он минует парковку.
— И что это было? — обрушивается на него Код, как только хлопает пассажирской дверью.
Джефф зол. Так зол, что даже не смотрит на него, не разговаривает и хмурится чересчур грозно. Молча проворачивает ключ зажигания и небрежно выезжает с парковки. Ведёт крайне неаккуратно и едет ощутимее быстрее, чем обычно. Психует.
Что на него вообще нашло? Ну да, случилась такая беда, но неужели теперь до конца жизни сидеть в четырёх стенах? Тем более всё обошлось. Коду осталось доучиться до выпуска всего несколько месяцев, сейчас ни в коем случае нельзя пустить учёбу по одному месту. Съёмки бросать тоже не стоит. Кто знает, может, скоро его востребованность сойдёт на нет, и это пока единственная возможность продвинуться дальше показов Сатурн. Его беспокойство Коду совсем непонятно. Будто с ним действительно могло случиться что-то по дороге до вуза или внутри него. Тогда были совсем другие обстоятельства: безлюдная улица, опустившиеся сумерки. Кто посмеет сейчас? Обязательно надо бросать всё, ехать сюда и, привлекая кучу внимания, выдирать его прямо из аудитории? Лучше бы хотя бы на час раньше домой вернулся со своей грёбаной работы непонятно с кем.
Напряжённое молчание Коду не нравится. Джефф молчит так, будто про себя во весь голос матом его кроет, и лучше бы он это сейчас и делал, чем вот так страшно молчал.
— Пи'Джефф… — попытка поговорить обрывается сразу.
— Закрой рот, — жёстко цедит сквозь зубы, крепче впиваясь в руль.
Код растерянно замолкает. Вроде и возразить что-то хочет, но находится в таких непонятках, что попросту не выходит. Джефф впервые говорит с ним в таком тоне. Впервые в их ссоре голос повышает он. И даже невдомек, чем такое отношение было заслуженно, непонятно, как себя вести, когда он такой.
Джефф раздражённо швыряет ключи на полку в прихожей, заставляя Кода вздрогнуть от их грохота. Пальто стягивает и швыряет в шкаф, так же громко хлопая его дверцей с такой силой, что кажется, словно она вот-вот отвалится. Уходит в гостиную, оставляя Кода одного топтаться на пороге с чувством, что ему первый раз за всё время неуютно в этих стенах.
Так не может продолжаться. Больше ни секунды. Если он действительно так виноват, то прямо сейчас вымолит прощение, что угодно сделает, чтобы его получить. Код идёт за ним, замирая на пороге. Мнётся на одном месте, не решаясь поднять взгляд. Не знает что ему говорить, а точнее и простое «Прости» сказать страшно. Джефф на него никакого внимания не обращает, всё с тем же хмурым видом смотря перед собой. В один момент он расстёгивает манжеты на рубашке и закатывает рукава.
— Раздевайся, — звучит железный голос.
Код в испуге поднимает глаза. В ответ встречается со сталью, слишком неожиданно пришедшей на замену привычному теплу.
— Тебе повторить? — Джефф встаёт с места.
Помотав головой, он начинает расстёгивать пуговицы. Когда Джефф проходит мимо, выходя из комнаты, внутри происходит кульбит. Код понимает, что сейчас его будут наказывать.
Наверное, это правильно. Наверное, стоит это смиренно принять. И наверное, он действительно виноват, раз Джефф так сильно на него зол. Вообще зол на него впервые. И ведь в самом деле не было ничего сложного — просто посиди спокойно дома, пока не получится обеспечить безопасность. Это в первую очередь касается его самого, но также это и чувства его любимого человека. Джефф беспокоится о нём, а Код поступает как капризный подросток. Если вчера и сегодня утром у него были оправдания своему поведению, то сейчас сам готов на коленях вымаливать о прощении.
Это, видимо, и есть в планах у Джеффа.
Код отворачивается, только завидев набор, с которым он возвращается. От одной мысли плохо. Ещё хуже от той власти, которая исходит от него и заставляет встать перед ним на колени, едва Джефф садится перед ним на диван и одним взглядом приказывает опуститься. Он берёт верёвку, и Код без всяких замешательств, как в бреду, зато в безупречной покорности, протягивает ему запястья.
Джефф снимает с него браслет и кладёт на столик рядом. Вместо него запястье туго стягивает кусок белой ткани, а после ложится и на второе. От него веет холодом, все эмоции на лице стальные, но каждое движение всё ещё пропитано заботой. Может, ещё совсем не поздно выпросить прощение?
— Пи'Джефф, мне очень стыдно… — снова пытается заговорить, и как в прошлый раз оказывается перебит.
— Не припомню, чтобы разрешал тебе разговаривать, — голос становится ещё жёстче с прошлого раза.
Код упорно пытается заполучить тот ответный взгляд, переполненный непомерной нежностью, но Джефф не смотрит на него, игнорирует собирающиеся от обиды в уголках слёзы.
И Код не смеет даже подумать о том, чтобы ослушаться. Приходит осознание своей вины. Если Джефф так зол на него, ошибка слишком ужасная. Разумеется, он наплевал на его заботу, просто поигрался с чувствами, вот так безалаберно пойдя против самой лёгкой просьбы побыть дома в безопасности, когда речь шла о собственной жизни. Ему, может, и всё не кажется таким страшным, однако Джефф любит его слишком сильно, чтобы допустить хотя бы малейшую возможность создать для него угрозу. Если после этого он сможет его простить, то пусть делает. Код смиренно вынесет любую пытку ради искупления.
Поверх ткани ложится верёвка, отчего-то выглядящая слишком правильно на его запястьях. Джефф умело перекручивает её, рождая в голове жгучую ревность, что когда-то на месте Кода был кто-то другой, в эти игры с ним до него уже играли. Его власть безоговорочная, но если под её силой находится ещё кто-то, положение обязательно сменится. Да, Код очень виноват. Сегодня накажут его, однако и Сатуру однажды придётся объясниться за свои задержки на работе.
Никогда не иссякнет восхищение его потрясающими руками, такими невозможно красивыми, с выступающими венами, длинными тонкими пальцами, так искусно-красиво сейчас затягивающими на нём узлы верёвки. Его уже наказывают, всё идёт полным ходом — нет ничего хуже прямо сейчас, чем запрет прикасаться, когда желание провести языком по выпирающим линиям, взять в рот каждый палец давит на мозги. Невозможно просто так сидеть безмолвно и без движения, пока Джефф связывает его. Нужно продолжение. И он даёт, нетерпеливо расстегнув ширинку.
— Работай, — Джефф хватает его за волосы на затылке и резко насаживает ртом на стоящий член.
Код очень старается. Всё-таки прощения просит, должно быть в лучшем виде. Добавляет побольше слюней и сразу берёт до упора. Давится, однако ладонь на голове задаёт темп и остановиться не позволяет. Код наблюдает исподлобья за его реакцией и, к сожалению, ожидаемой не получает. Джефф будто специально обделяет неприкрытым удовольствием. Глаза от наслаждения не закатывает, не стонет и губы не кусает. Смотрит в ответ с некой суровостью, всё ещё злится. Жмурится в один момент, словно пытается подавить рвущиеся наружу эмоции, но большего так и не даёт, даже когда кончает прямо в рот.
Жадно вдыхает воздух, получая возможность это сделать. Но даётся всего одна секунда, в следующую в приоткрытый рот уже вставляется шарик кляпа, а на затылке туго стягивается застёжка. Код протестующе мычит, не успев ни проглотить, ни сплюнуть. За это получает пощёчину.
— Сучка, тебе еще наглости возмущаться хватает? — оскалившись, спрашивает он.
Код отрицательно мотает головой, виновато опуская взгляд. Мимолётно ловит себя на мысли, что прямо сейчас был бы не против выразить ещё один протест. Полный рот спермы, кляп, связанные руки, сталь в голосе и грубость в касаниях — странное удовольствие, однако до визгов приятное.
— Повернись, — приказывает.
Дрожа, Код на коленях разворачивается к нему спиной. Потеря его из поля зрения рождает уже знакомый страх неизвестности, предвкушение следующих действий. Они выходят неожиданными, перехватывают дыхание и усиливают дрожь. Джефф толкает его ногой между лопаток, заставляя упасть лицом в пол, а сам хватает за бёдра, перетаскивая зад к себе на колени. Код не успевает понять, как оказывается свисающим вниз головой с дивана, прислонившись щекой к полу. Не давая привыкнуть к одним ощущениям, уже даёт новые — по ягодице остро прилетает шлепок. За ним ещё один. Третий. Пятый. Код на каждый взвизгивает и крупно вздрагивает.
— Ровно лежи, сука, не елозь, — раздражённо говорит Джефф, крепче впивается в бёдра, возвращая съехавший с колен зад обратно и ударяет ещё ощутимее.
Если бы мог, Код бы сейчас орал, но может только всхлипывать и глухо стонать в зажатый зубами кляп. Рука у Джеффа тяжёлая, между каждым шлепком выдерживает ровно то время, когда боль от удара не будет притуплена предыдущим. Локти, упираясь в пол, начинают болеть не меньше, по подбородку стекает вязкая слюна, перемешанная со спермой, а по щекам давно скатываются слёзы. Так унизительно. И так сильно хочется больше.
— Ты понимаешь, почему я это делаю? — уточняет Джефф, прервавшись.
Код шумно шмыгает носом и кивает. Понимает. Если он не усваивает на словах, нужно иным способом доносить ему правила поведения. В следующий раз будет думать, прежде чем творить всякую дурость. Таким образом запомнит намного лучше, усвоит урок на отлично. Эта практика ему необходима, чтобы понять, что слушаться нужно не только в постели и поперёк слова лучше никогда не делать.
— Радуйся, что я не снял ремень, — будто успокаивая этим, произносит Джефф.
Он обманчиво нежно оглаживает раскрасневшуюся кожу, в это же мгновение ударяя с новой силой. К счастью, в последний раз. До слуха доносится знакомый щелчок крышки, позволяя выдохнуть. Джефф разводит ягодицы в стороны, прямо внутрь обильно выдавливая смазку, следом входят сразу два пальца, давая ощущения уже поприятнее.
Сначала не спешит, медленно оглаживает стеночки и неторопливо растягивает. Код даже успевает расслабиться, сладко поскуливая, радуясь его пальцам внутри и, выпрашивая, подмахивая бёдрами. Слова Джеффа всё удовольствие отбирают, обжигая будто очередным шлепком.
— Ты так рвался из дома удрать, — задумчиво предполагает он. — Может, к кому-то конкретному очень нужно было? Давно ноги раздвигать начал или только когда я уехал?
Чего? Да как он вообще мог такое подумать, когда Код здесь все две недели ночами в подушку плакал, не выпуская телефон из рук в надежде на звонок? Или он в самом деле такое подумал? Неужели Код родил ему такую мысль своей выходкой?
Если бы не кляп, закричал бы, какую глупость он говорит, но у Кода даже запротестовать не выходит, потому что пальцы внутри него начинают двигаться активнее, выбивая из головы все мысли и полностью отключая понимание происходящего.
Джефф творит с ним невозможное. Всего двух пальцев достаточно, чтобы довести до исступления, до конвульсий и задушенных воплей на грани истерики. Шлепки возвращаются, прижигая и без того горящую кожу ягодиц. Код больше собой не владеет, срываясь на откровенный плач, зубами впиваясь в кляп. Всё тело выламывает, каждый нерв выкручивает, а он всё только ускоряется, с самыми пошлыми звуками уже тремя пальцами трахая его задницу.
Воздуха не хватает, дышать в таком положении с заткнутым ртом, переполненным слюной и спермой, практически невозможно. Только эта удушливость добавляет в картину перца. Код во всей это адской смеси даже не замечает, как кончает, беззвучно, зато трясясь так, что Джеффу приходится держать обеими руками, чтобы не свалился. По итогу всё равно стекает на пол. Происходящего не осознаёт, ни одну свою конечность не чувствует. Словно вообще ничего больше не ощущает. Ни воздуха в комнате, ни рук, которые перекладывают его с пола на диван.
Джефф, нависая сверху, возвращает в реальность, всаживая в грудь чувство страха. Нет, Код не вынесет прямо сейчас ещё одного раунда. Но Джефф и не напирает, необычайно мягко касается губами лба, что в контрасте с той жёсткостью кажется чем-то инородным, и шепчет на грани слышимости:
— Отдышись.
Кляп пропадает изо рта, и Код только сейчас понимает, насколько ему свело челюсть, даже сомкнуть не выходит. Джефф салфеткой утирает ему рот, заставляет сплюнуть, и наконец-то получается начать нормально дышать. Грудь постепенно вздымается ровнее, и глаза напротив, смотрящие на него нечитаемо, видятся отчётливее.
Подхватив под колени, Джефф усаживает его на диване, широко разводя ему ноги. Встав, расстёгивает верхние пуговицы на рубашке и упирается руками в спинку дивана по обе стороны его головы, обещая не менее вкусное продолжение.
— Готов?
Говорить ещё не разрешали, поэтому просто кивает. Джефф это не оценить не может, улыбается довольно, дарит ещё один смазанный поцелуй и входит. Целиком и до упора. Без лишних прелюдий, снова заставляя задохнуться в один миг и заблудиться в нём, раствориться, исчезнуть.
Несколько размашистых толчков, и Код уже снова давится стонами. Секс звериный, Джефф трахает его дико и без жалости, и всё равно невозможно хочется большего. Хочется до истерических слёз и криков. Связанные запястья сами опускаются к члену, до дури приятно потираясь грубыми верёвками об головку.
— Ты опять самовольничаешь? — зло вырывает из экстаза, почти рычит.
Джефф отдёргивает его руки, выжимая разочарованный писк, и закидывает к себе на шею. Толчки становятся жёстче. Кончить прекрасно получится и без рук. Властность Джеффа заводит только больше, и даже спустив, всё равно саднящий вход продолжает изнывать от жажды быстро и жёстко.
Не всегда нужна нежность в сексе, чрезмерная забота и осторожность. Иногда нужно жёстко, без капли жалости, с болью, рвущей на части, особенно когда сердце ещё не забыло двухнедельную разлуку. Код тащится от грубости, с которой дерут его зад, а Джефф от бешеного ритма, с которым вколачивается в послушно подставленную дырку, как она же сжимает его член до самого основания. Изнывающий голос ему приносит особое удовольствие, а вид искажённого лица от болезненного возбуждения совсем крышу сносит.
Кончает во второй раз с закатившимися от бешеной эйфории глазами, в очередной раз лишённый рассудка, чтобы думать о запретах, выстанывает любимое имя в приоткрытые для поцелуя губы. Сразу после и целует. Сплетаются языками, вылизывая страстно и жадно. Джефф кончает, вдалбливаясь уже в обмякшее тело, входит до конца и сливает внутрь. Пачкают диванную обивку — плевать. Зато ни один не станет отрицать, что так проблемы в отношениях решать намного приятнее.
Джефф садится рядом, а Код, едва придя в чувства, жмётся к нему под бок, по-кошачьи обтираясь щекой об его плечо. Очень ласкучий, срочно требующий нежности, но на самом деле просто до сих пор чувствует себя виноватым.
Он обхватывает сжатые в кулаки пальцы, подносит к губам, оставляя на них поцелуй, и с предельной нежностью принимается развязывать верёвку. Отбрасывая ту на пол вместе с тканью, подвисает на оставшихся следах, от которых всё равно спастись не удалось. Ещё раз целует.
— Прости меня, — Код не выдерживает молчания. Пускай отругает снова, но больше не будет держать это на языке.
Подняв на него взгляд, Джефф долго рассматривает вину в его глазах, а Код нервно ждёт реакции, совсем не ожидая, что его нежно притянут к себе за шею.
— Я лишь хочу, чтобы ты берёг себя, — трогательно сознаётся Джефф, запуская пальцы в растрёпанные волосы, ещё недавно бывшие укладкой. — Если тебе себя не жаль, меня пожалей. Я не переживу, если с тобой что-то случится, это моя вина будет. Код, пойми, мне с этим жить.
— Не говори так, Пи', — протестует Код. — Я сам согласился идти по этому пути, сам его выбрал. Твоей вины здесь нет.
Он ничего не отвечает, подозрительно замолкая, уткнувшись носом в обнажённое плечо.
— Я буду аккуратнее, — обещает. — Больше не буду пренебрегать твоими просьбами.
Джефф отстраняется, осторожно обхватывает лицо ладонями. Поцелуи в лоб — маленькая слабость, которой он снова его дразнит.
— Береги себя, — просит Джефф. — В мире нет сокровища ценнее твоей жизни.
Согласно кивнув, Код ложится головой ему на колени. Вместо привычного «я тебя люблю» целует пресс, а вместо ответного «я тебя тоже» получает ласкающие за ухом пальцы. И так ведь всё знают.
Все звонки, поступающие на телефон Джеффа, Коду уже искренне ненавистны, но этот, убивший их сон в восемь утра, становится концом его недельного заточения, в котором он послушно чах в четырёх стенах. Байбл наконец-таки нашёл телохранителя.
— Код, мы опоздаем, — тихонько решает поторопить Джефф, нервно поглядывая на часы. Сам уже стоит в пальто, ожидая окончания сборов своего наипрекраснейшего.
— Отстань, — раздражённо фыркает Код, докрашивая второй глаз. Пусть не торопит искусство.
Ради интереса, наводит он бессмысленную суету или время действительно поджимает, Код смотрит на время. Встреча у них в двенадцать, время уже половина. Действительно стоит поторопиться, поэтому губы блеском красит уже в машине, смотрясь в зеркало заднего вида, позабыв своё в другой сумке.
На самом деле Код вообще ехать не хочет и до сих пор против затеи делить своё личное пространство с какой-то грудой мышц. Радует только возможность наконец-то выйти из-под ареста и вернуться к работе. Предложений о сотрудничестве поступило уже столько, что месье Майл попросил найти себе менеджера, потому что телефонная линия агентства весь день занята только желающими пригласить Кода Исару на съёмки. У Джеффа зато будто гора с плеч, полон энтузиазма и желанием поскорее познакомиться с человеком, которому собирается доверить самое дорогое.
Код уверен, что Сатуру просто не терпится поскорее вручить его няньке, которая бы следила за каждым шагом и отправляла отчёт. Будто он позволит это делать. Пусть попробует перед глазами мельтешить и взбесить больше одного раза — телохранитель понадобится уже этому несчастному.
— Никакой пунктуальности, — возмущается Байбл, встречая их в холле первого этажа. Словно говорит это вовсе не своему начальнику.
— Пробки, — и Сатур оправдывается так, словно не его начальник. Что дороги в Париже этим утром на удивление пустые, а вина вся лежит на идеально ровных стрелочках деликатно умалчивается.
— Пошлите быстрее, он уже час у меня в кабинете сидит, — поторапливает, проигнорировав отмазку.
Чем ближе они подходят к месту, тем больше у Кода нарастает интерес. Может, парень вовсе окажется неплохим, получится договориться исчезать из поля зрения сразу, когда курица-наседка Сатур перестаёт контролировать. Было бы просто отлично — ни с кем ругаться не придётся и Джефф ему ложкой мозги не выедает.
— Бывший военный или спецназовец? — с интересом уточняет Сатур у своей правой руки.
— С твоими тонкими запросами найти человека, который под все критерии подходит, вообще-то не очень просто, — Байбл фыркает.
— Ладно-ладно, жандарма будет достаточно, — соглашается Джефф.
Доносится тяжёлый вздох. Код по выражению лица Байбла видит, что ждёт их даже не бывший жандарм. Кто тогда? Любопытство начинает пересиливать и у двери кабинета становится практически нестерпимым, что же за человек теперь будет ходить за ним попятам.
Получив ответ на вопрос, Код чувства испытывает крайне смешанные.
Парень явно не догадывается, что в комнате уже не один, иначе совсем непонятно, почему он продолжает колотить воображаемого врага с таким довольным и самоуверенным лицом, будто только что навалял самому страшному злу на планете, издавая звуки из Мортал Комбат. Байбл, испытывая откровенный испанский стыд, шумно откашливается, и мальчишка, едва не проигрывав воздуху, вздрагивает и оборачивается.
— Ой, здрасьте, — смущенно произносит он, хихикнув.
Джефф надеется на шутку, косо поглядывая на Байбла, а Код уже прямо сейчас готов брать его на работу.
— Это вы мой начальник? — радуется по-щенячьи парень, однако слегка промахивается с предположением, налетая на Джеффа, и хватает того за руку, тряся так, что та сейчас отвалится к чертям. — Для меня большая честь вас охранять, месье… супермодель! Можете не переживать, к вам ни один чокнутый фанат не подойдёт, я всех раскидаю!
Слишком обескураженный, Джефф даже не сразу вырывает руку. От вывиха плечевого сустава спасается уже в последнюю минуту, и то с большим трудом выдернув свою ладонь из этой медвежьей лапы.
— Тут и без фанатов чокнутых хватает, смотрю, — недовольно бубнит Сатур, поправляя пиджак.
— Что? — наивно уточняет парень, не расслышав.
— Говорит, что вы обознались, — улыбчиво произносит Код. — Это вы меня будете охранять. Код, приятно познакомиться, — он протягивает руку.
— О-о-о-о… — протяжно тянет в неясном удивлении, а потом резко хватает за руку и трясёт так же сильно, представляясь в ответ: — Та, месье! И мне очень приятно!
Джефф берёт Кода за локоть, хватает Байбла за плечо и молча вытаскивает обоих в коридор. Его кабинет напротив, поэтому, отперев дверь ключом, безмолвно приглашает обоих. Секретаря вся эта ситуация до невозможного утруждает.
— Это что? — пытаясь проявить немного терпимости, уточняет Джефф. — Я попросил найти телохранителя, а не циркового артиста.
Байбл же в ответ хладнокровным быть не пытается.
— Ты сказал, что тебе нужен человек с навыками и кто-то, с кем Коду будет комфортно, кто-то его возраста! У него есть навыки и двухтысячный год рождения! Знаешь, как тяжело найти хоть кого-то младше тридцати? Что тебе ещё надо? — он не скрывает возмущения из-за критики его трудов. — Сейчас сам пойдешь все объявления с частной охраной обзванивать, если что-то не нравится!
— Конечно не нравится! — в ответ выкрикивает Сатур. — Ты мне предлагаешь этому идиоту доверить жизнь Кода?!
— А мне он нравится, — вмешивается Код. — Забавный.
Забавный и легко будет отправить погулять куда-нибудь подальше, чтоб не мешался. Нельзя упускать такого отличного кандидата, лучше просто во всей Франции не сыскать.
Джефф, окинув его недоверчивым взглядом, игнорирует и снова возникает в адрес Байбла:
— Гони его в шею и ищи кого-то нормально!
— Сам со своими запросами иди и поищи! — бросает гневно.
Не подобрав нужных слов и подходящего оскорбления, Сатур рассерженно замолкает и садится на диван. Код осторожно присаживается рядом. Самое время применить всё обаяние, не оставив ему шанса отказать.
— Пожалуйста, — настаивает, хлопая глазками. — Мне действительно было бы с ним намного комфортнее, чем с каким-нибудь лысым дядькой. Да и выглядит он крепким, уж точно постоять за меня сможет.
Невооруженным глазом видно, как начинает трескаться непробиваемая корка под его очарованием. Джефф ещё недолго ломается, пытается возникать.
— Он же кретин…
— Зато нескучно! — тут же опрокидывает аргумент Код.
Тогда Сатур смотрит на Байбла, вздыхает и уточняет:
— Что он умеет?
— Окончил военную академию, первое место на чемпионате Франции по боксу среди юниоров, физическая подготовка выше среднего, увлекается стрельбой и свободно владеет английским, — перечисляет Байбл, по памяти перечисляя пункты из досье.
Впечатляющий списочек для персоны, с которой они только что встречались. Выглядит как полнейший болван для таких достижений, хотя про бокс спорить нельзя — воздух он избивал хорошо отработанными ударами. Главное, что в голове у него всё-таки пусто, а для Кода это фактор решающий.
— Ну и отлично! — радуется он. — Берём!
— Ты в нём точно уверен? — уточняет Джефф у Байбла.
— Я не найду тебе вариант лучше, — отвечает неоднозначно. — Даже если и придурок, портфолио у него впечатляющее.
Сатур всё ещё не согласен, хоть и стоит на перепутье, у него не тот случай, когда можно давать шансы, ведь он всего один. Жалобные глаза, которыми Код смотрит на него, всё-таки полностью толкают к согласию, потому что отказывать им он всё ещё не научился.
— Ай, чёрт с ним, — Джефф машет рукой. — Сделай ему лицензию на оружие, если нет, и всеми остальными документами займись. И предупреди, что я сам его порешаю, если налажать умудрится.
— Хорошо, — кивает Байбл.
Он немедленно делает какие-то пометки в своём блокноте, а Джефф, откинувшись на спинку дивана, закидывает ногу на ногу и притягивает Кода к себе за плечи. Тот вырывается, отскакивая как ошпаренный, в замешательстве смотря на Байбла. Давно они перестали свои отношения в тайне держать?
— Да не переживай, он знает, — успокаивает Джефф, притягивая обратно.
— Чего? — возмущается Код полушёпотом. — Мы же договорились никому не рассказывать!
— Да лижитесь сколько хотите, насрать мне, — бурчит Байбл, не отвлекаясь от записей. — Как будто кто-то, кроме меня, ещё будет ваше дерьмо расхлёбывать.
Класс, больше на одного человека из окружения Джеффа знает их секрет, а Код даже родителям рассказал это совсем недавно. Скоро наступит уже этот момент, когда можно будет не прятаться по углам, чтобы ни одна сука на его мужчину глаз не клала? Снова на стук в дверь приходится рассесться подальше друг от друга.
— Извините, — Та просовывает голову внутрь. — Я что-то не то сделал, да? Если вы из-за конфеток злитесь, то я новые куплю! С первой зарплаты прямо куплю!
— Каких конфеток? — в непонимании спрашивает Байбл, боясь ответа на свой вопрос.
— Ну там у вас в коробочке на столе лежали… Я одну попробовать хотел, а они, зараза, такие вкусные оказались.
— Вы говорите о конфетах из тёмного шоколада с кусочками трюфеля стоимостью восемьсот евро?
Парень глуповато смотрит в пустоту, неловко улыбается и медленно закрывает дверь. Зато Код теперь нисколько не сомневается, что в голове у него не просто пустота, а бездонная дыра. Кандидат безоговорочно идеальный. Точно надо брать. Джеффу, скорее всего, жить станет ещё неспокойнее, но идея с телохранителем была его. Может, через неделю сам уволит или не выдержит после ещё одной глупости.