Брошенный

      Пит отлично помнит их первую встречу. Новый гость из соседнего королевства, сын графа Корнвита, а также новый советник Его Величества Кимхана. Один из тех мужчин, привлекающих к себе даже хмурым молчанием в стороне. И камергер не стал исключением, лишь увидев мужчину переступившего порог Сильвергардского дворца, он сразу почувствовал, как тот бессовестно похищает все его мысли, оставляя в опустевшей голове лишь стойкое воспоминание прожигающих острых глаз.

      Вегас был молчалив, беседовал лишь по делу, избегая участи начинать разговор первым, позволяя шумному Поршу без конца трезвонить вокруг. Он, как и многие представители знати из других королевств, был приглашен на большой праздник, посвященный Дню Рождения Его Величества Кинна. Шумное пиршество с отсутствием любого намёка на дипломатию. Кимхан тогда, к сожалению, отсутствовал по причине своего путешествия далеко на запад для заключения договора с новым правителем их старых союзников.

      В целом советнику Сильвергард приходился по душе. Ему нравилось, с какой серьёзностью к жизни государства подходил Его Величество Порш вместе со своим мужем, буквально выводя королевство на новый уровень. А ещё его привлекло присутствие достаточно очаровательного незнакомца, видимо, являющегося одним из слуг во дворце. Тот выделялся из всей прочей толпы, в его глазах горел какой-то невиданный огонёк, чего Вегас так и не смог разглядеть среди прочих во дворце.

      В течение всего торжества, советник никак не мог отвести от парня своего взгляда. По всей видимости, раз уж ему было доступно столь близкое общение с королём, тот являлся его приближенным, что означало достаточно высокое происхождение незнакомца. В любом случае, даже если бы тот оказался простым привратником или посыльным, впечатление от этого всё равно осталось прежним.

      Вегас внимательно наблюдал, как тот о чём-то беседовал с человеком в военном мундире, но по всей видимости, компания очаровательного незнакомца не слишком заинтересовывает, делая его достаточно утомлённым. Парень потягивал вино из бокала, слегка кивал головой на очень бурную речь его собеседника и тяжело вздыхал, смотря куда-то вдаль. Советник нашёл его абсолютно чарующим.

— Вегас, вы говорили, что Его Величество Кимхан отправился в Ниапалан? — внезапно обратился к нему Порш, переводя всё внимание на себя.

— Всё верно, Ваше Величество, — подтверждает советник.

— Очень жаль, мы не виделись со дня его коронации, — продолжил за своего мужа Кинн. — Надеюсь, что он посетит нас, как только сможет.

      Вегас лишь молча кивает, цепляясь взглядом за юного принца, выбирающего оливки из своей тарелки. Почему-то мальчишка очень напоминал ему их короля в детстве, такой же неугомонный и невероятно живой человек. Советник был не намного старше Его Величества Кимхана, но ещё в юном возрасте сына одно из дворян приставили на тот момент к ещё только наследному принцу близким слугой. Скорее всего лишь для того, чтобы спокойный характер Вегаса приглушал чрезмерную пылкость влипающего в неприятности будущего короля.

      Когда Кимхану едва исполнилось десять, а Вегас давно переступил порог своего тринадцатилетия, тот посчитал достаточно забавным половить гусей на небольшой ферме неподалёку. Вооружившись деревянным мечом и проигнорировав все сомнения своего слуги, тот, недолго думая, открыл небольшие дверцы деревянного загона, встречая своих соперников, как настоящий книжный герой. Только вот птицы оказались гораздо более серьёзным врагом, чем казалось на первый взгляд. Они очень долго преследовали нарушителей своего спокойствия, крича и пытаясь ущипнуть своим страшным клювом за убегающие от них ноги.

      Вегас с ухмылкой перебирает воспоминания того дня, когда им двоим крепко влетело за пропажу целой стаи гусей и разгромленную в процессе побега только высаженную морковь. Он внезапно вспомнил о том, чем занимался до того, как его отвлекли разговором, и принялся искать того самого незнакомца в толпе. Его взгляд метался от наряженных в пёстрые платья дам до подливающей вино в бокалы прислуги, но среди них нужного человека так и не нашлось. Как и его собеседника.

      Отчего-то советнику стало не по себе, он нахмурился, выпрямился в спине и облизал пересохшие губы. В обычном своём состоянии, скорее всего, Вегас бы просто пропустил ситуацию мимо себя, но уж слишком ему показалось возмутительным собственное воображение и чутьё, подсказывающее о необходимости отыскать пропавшего незнакомца.

— Вы не будете против, если я отойду ненадолго? — вежливо спросил он, привставая из-за стола.

— Конечно, возвращайтесь поскорее, — кротко согласился Порш, возвращаясь к своему монологу о кораблестроении.

      В отличии от прочих людей советник должен был остаться в Сильвергарде на больший период времени по личному приглашению самой королевской семьи, поэтому данный факт немного развязывал ему руки, позволяя свободно передвигаться по коридорам дворца. Покидая шумное помещение большого банкетного зала, первым, что он услышал, оказалась звенящая тишина в ушах. Почти все люди, как прислуга, так и дворяне находились в самом разгаре бурного празднества, оставляя весь остальной дворец в абсолютном спокойствии.

      Иногда Вегас понимал, насколько тишина бывает оглушительна, а сейчас среди неё он едва смог различить шепот откуда-то из-за угла. Ноги вели его к небольшой каморке около лестницы, но в какой-то момент остановились, когда советник, наконец, обнаружил свою пропажу. Незнакомец обнаружился абсолютно бессовестно загнанным в угол тем самым удручающим собеседником, позволяющим себе так мерзко расстёгивать пуговицы на чужой рубашке, проходиться носом по тонкой шее и шептать только самому ему известные фразы. Королевский слуга не оказывал сопротивления, но лицо его совсем не выражало той же страсти, скорее, отображая собой смирение и горькое принятие ситуации.

— Просто будь моим, Пит, — чуть громче, чем хотелось бы шептал мужчина. — С твоим происхождением, подумай, кто ещё примет тебя так, как я?

      Вегас скривился, сердце его получило какой-то резкий укол, а все сомнения исчезли сами по себе. Просто так не должно было быть. Не должен этот человек, так сильно засевший в голове за столь короткое время, быть просто опорочен каким-то заурядным выскочкой.

— Здесь дворец, а не публичный дом, — холодно подал голос он. — И я думаю, Его Величеству не очень понравится то, что кто-то пристаёт к его слуге.

      Мужчина в камзоле напрягся, не сразу заметив постороннего в темноте. Он выглядел весьма раздосадовано тем, что его отвлекли от столь интересного занятия, поэтому тот злобно обернулся через плечо, уже готовясь высказать пару ласковых, но замечая советника из Дивэйна, сразу растерял всю свою отвагу. Потому что ранг Вегаса позволял ему заставить человека замолчать, ещё до того, как тот открыл бы свой рот.

— Подумай над тем, что я сказал, — произнёс мужчина Питу на прощание и, фыркая, покинул место своего разоблачения.

      Прекрасный незнакомец уходить не спешил. Он дышал тяжело от горечи обиды, замирая в том же положении, что и был, оставаясь крепко прижатым самим собой к стене. По всей видимости, слишком концентрируясь на том, чтобы сдержать слёзы, что вот-вот могли политься из покрасневших глаз, он немного дрожал, крепко сжимая опущенные ладони.

      Вегас тяжело вздохнул, окидывая взглядом расстёгнутую до середины живота рубашку. Он чувствовал жалость и всё, что нашёл правильным в этой ситуации — это тихо подойти чуть ближе, аккуратно подхватить пальцем одну из еле болтающихся оборванных в приступе чужого вожделения пуговиц и продеть её обратно в петлю. Незнакомец молчал, слепо давая чужим рукам привести себя в порядок, всё ещё находясь в состоянии своих глубоких терзаний.

— Вы в порядке? — советник решил начать первым.— Тот мужчина ничего вам не сделал?

Парень среагировал не сразу, обращая полный непонимания взгляд на Вегаса, словно только проснувшись от долгого сна. Сначала он побледнел, сливаясь оттенком со стеной позади, а затем так же стремительно покраснел, не в силах отвести глаз от лица напротив.

— У вас могут быть проблемы, — сорвано прошептал парень совсем еле слышно.

— Это не такая уж большая проблема, — заверил его советник. — Могу я узнать ваше имя?

— Пит, — кротко представился незнакомец. — А вы?

— Вегас Корнвит, советник Его Величества Кимхана из Дивэйна, — кивает он головой в приветственном жесте. — Что насчёт вашей фамилии?

— У меня нет фамилии, — так же холодно ответил Пит.

      В их жизни фамилия была не просто набором букв, она означала твою принадлежность к какой-либо семье, что важнейшим образом влияло на обращение людей к вам. И если уж он действительно был приближённым слугой, его род должен быть не менее знатным, чем у самого советника, поэтому отсутствие фамилии привело Вегаса в небольшое замешательство.

— Как насчёт составить мне компанию? — прямо поинтересовался мужчина. — Светские вечера достаточно утомительны, не могли бы вы сопроводить меня по саду?

— Я же сказал вам, что у меня нет фамилии, — в недоумении повторил слуга. — Разве вам не противно стоять со мной здесь?

— Ничуть, — честно признался Вегас. — Напротив, я считаю, что все вокруг придают чрезмерное значение её статусу. Человек есть человек, неважно, в какой семье он родился.

      Советник протянул руку в пригласительном жесте, с неподдельным удовольствием ощущая, как чужие пальцы неуверенно касаются его руки. Пит всё ещё выглядел достаточно озадачено всю дорогу, пока они молча шли от дворца к саду, тот молчал, полностью занимаясь приведением мыслей в порядок.

— Могу я узнать, — начал советник спонтанно, — что от вас хотел тот мужчина?

— Лорд Фельвуд? Он слишком одержим идеей, что я могу выйти за него замуж, — спокойно пояснил тихо ступающий рядом Пит. — Он считает, что это даже чересчур большая щедрость для такого, как я.

— Такого как вы? — непонимающе переспросил мужчина.

— Я бастард, сэр, — с какой-то невиданной злобой к самому себе произнёс Пит. — Моя мать была принцессой, младшей сестрой Сильвергардского короля, но она совершила большое преступление, тайно заведя роман с одним из слуг, а затем даже родила от него ребёнка. Они сбежали вдвоём, оставив меня вместе с запиской под дверьми дворца, и если бы не король, разрешивший остаться мне в ту ночь, а после сделавший слугой своего старшего сына, я бы просто умер там. И все они, все придворные, относятся ко мне, как к грязному отрепью, у которого даже нет фамилии. Всё ещё хотите быть добрым ко мне после этого?

— Да, — подтвердил Вегас. — К сожалению, нам всем приходится нести бремя наших родителей, Пит, но в том, что вы рассказали, я не нахожу ни капли вашей вины, поэтому я не понимаю причину, чтобы ненавидеть вас так же, как вы делаете это сами по отношению к себе.

— Вы странный, — тихо сказал слуга в ответ спустя время.

      Но Вегас не был странным, нет. Он всегда считал, что рассудительность — его главная черта, делающая из него человека, а не стадное животное. Советник долго рассматривал чужое глубокомысленное лицо, понимая, как много пережил этот бедный юноша, и как горько бессовестная судьба давила его до сих пор. Пит настолько погряз в чужих словах, в этих отвратительных высказываниях в свою сторону, что уже совсем потерял себя настоящего среди них.

      А затем в его жизни появился Вегас. Спонтанный и стремительный, ничего не просящий, но отдающий больше, чем любой человек за всю неблагодарную жизнь слуги. Чувства между ними вспыхнули столь неожиданно и непредсказуемо, что в какой-то момент просто утянули их в пожар с головой. Не сосчитать, сколько раз, за недолгие три недели Пит буквально ощущал себя на седьмом небе от счастья. Мужчина был с ним искренним, общаясь как с равным, как с человеком, не являющимся носителем кучи грязных прозвищ, он общался не со слугой, он общался с Питом.

      И вот оно хрупкое сердце, отчаянно жаждущее чужого тепла, совсем потерялось в забвении, полностью вручая себя почти незнакомому мужчине, но такому волшебному, что на всё прочее просто хотелось закрыть глаза. Их встречи проходили тайно, без лишних глаз и ушей. Пит с нетерпением ждал наступления ночи, чтобы тихо проскользнуть по тёмному коридору направо, дотронуться кончиками пальцев ручку двери и, не стучась, проскользнуть внутрь. Он пытался запомнить всё: чужие руки, крепко обхватывающие его в ночи, горячее дыхание где-то над ухом и определённо то самое неизвестное ему ранее чувство нужности.

      Исчезло всё так же быстро, как появилось. Они оба понимали, что рано или поздно Вегас уедет, его пост советника короля не мог позволить ему покидать Дивэйн на долгое время. Только вот он ушёл, а Пит всё ещё остался там, запертый в собственном отчаянии и окружающей ненависти.

      Их последняя ночь прошла так же, как и остальные, лишь за исключением того факта, что Вегас действительно наслаждался им так, словно видит в последний раз. Пит понял это, но уже позже, сразу после того, как проснулся в холодной постели совершенно один. Надежда в его секретном мире рухнула, лишь услышав фразу «Советник Его Величества по срочному приказу отправился обратно в Дивэйн». Неужели после всего он не заслужил хотя бы одного слова прощания? Одного жалкого «До встречи» хватило бы, чтобы приглушить то растущее в нём чувство вновь прибывшего одиночества.

— Пит, ты в порядке? Выглядишь уставшим, — спросил его тогда Порш. — Если хочешь, можешь взять выходной.

— Благодарю вас, я сегодня себя нехорошо чувствую, — еле сдерживая дрожь в голосе, вымолвил он.

      Это был первый раз в жизни Пита, когда он просто не смог сдержать слёз. Вегас ведь никогда не играл им, и это всё, что было сказано им не было ложью. Если бы только Пит знал, что их последняя ночь была именно тогда, возможно, он бы мог проститься и отпустить, но в голове он остался лишь забвенно цепляться за иллюзорный образ советника из северного королевства. Потому что Вегас сделал то, что не смел делать никто другой — он подарил Питу надежду.

— Пит, я войду? — послышалось тихое за дверью.

      Но он молчал, прекрасно зная, что Его Величество в любом случае мог заходить в любые покои дворца. Через несколько секунд тишины дверь действительно отворилась, и в комнату заглянул улыбающийся Порш, но лишь увидев, в каком состоянии находился его слуга, тот вздохнул с сожалением, проходя внутрь. Пит забился в угол, чувствуя себя так немного безопаснее. Его глаза опухли и покраснели, а губы, кроваво искусанные, вытянулись в вынужденную улыбку. Король не церемонился, присаживаясь рядом, он понимал всё с самого начала, просто не ожидал, что в итоге всё выльется именно в это.

— Пит, ты ведь влюбился в него? — тихо спросил Порш.— Но разве любовь не должна делать нас счастливее?

— Откуда вам знать, не вы всю жизнь росли без неё, — он произнёс это достаточно грубо, впрочем в тот момент ему уже было всё равно. Даже если король решит приговорить его к казни или ссылке, хуже уже не будет.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, — посочувствовал Его Величество без капли гнева в голосе. — Я ужасно хотел, чтобы ты был счастлив, Пит. Я очень хотел помочь тебе или защитить от всех этих людей вокруг, но я не смог. Это было условием отца, твоё пребывание во дворце взамен на то, что мы с Че не пытаемся лезть в твою жизнь. Мы не хотели, чтобы ты оказался атакован, но не в наших силах тогда было заставить их молчать, понимаешь?

— Значит, вы пришли не наказывать меня за роман с представителем из другого королевства? — тихо уточнил Пит.

— Нет, совсем нет, — Порш коснулся чужого плеча, крепко сжимая его в поддерживающем жесте. — Напротив, изначально я пришёл к тебе по иной причине. Я обсудил всё это с Кинном и он тоже дал добро, поэтому мы оба хотели бы видеть тебя на новом месте. Наш прежний камергер уходит в отставку, оставляя за собой свободную должность, и я не нахожу никого другого, кто справился бы с ней лучше чем ты.

— Разве я смогу быть камергером? — неуверенно поинтересовался он. — Я ведь… Вы сами знаете.

— Так ты сможешь защитить себя, никто больше не посмеет тронуть тебя, обещаю, — уверенно сказал король. — Если бы только судьба была благосклонней, Сильвергард был бы под надёжной опекой ещё одного принца, но ты должен быть сильным, а я клянусь, что помогу тебе найти эти силы в самом себе.

      И с тех пор Пит действительно ощутил изменения. Его новая должность, а также высокие отношения с представителями королевской семьи дали, наконец, подняться с колен и продолжить свой жизненный путь лишь вперёд. Камергер отдал всего себя новым обязанностям, полностью открывая новую главу своей жизни, но вот Вегаса из прошлого забыть он так и не смог.

      Знакомые ощущения вернулись к нему спустя три года, когда он прибыл вместе с юным принцем во дворец и вновь увидел ничуть не изменившееся, словно выточенное каким-то искусным мастером лицо. Пит понимал, что сколько бы в жизни ни поменялось, а внутри него всё ещё оставался страдать брошенный перед миром на растерзание парень без рода и фамилии. И он поддался, вновь повёлся на чары этого бессовестного лгуна, позволяя себе забыть всю горечь и обиду в его руках, приносящих собой как и наслаждение, так и огромную дыру где-то в сердце.

      Пит всегда помнит ощущения от его тонких пальцев на своём теле, поэтому, когда он ничуть не раздумывая бросается спасти Порче, в глубине своего поплывшего сознания он точно знает, чьи именно руки прижимали его раненое тело к себе.

Обретённый

      Порче уверен, что он никогда не знал картины страшнее. За семнадцать с небольшим лет судьба отгородила его от того, чтобы собственными глазами узреть чью-то смерть, машущую своей костлявой рукой прямо перед его испуганным лицом. Принц инстинктивно прижимает чужое тело к себе ближе, подхватывая обомлевшего от боли камергера.

— Они здесь! — кричит кто-то неизвестный.

      Че вздрагивает, он не готов закончить вот так, а бежать и спасаться не может, ведь бросить Пита — просто непростительно. Принц прикрывает глаза, ожидая и своей очереди, но вместо стрелы и меча он чувствует только то, как кто-то выхватывает бессознательное тело из его рук, а его собственного лица касаются чьи-то холодные пальцы.

— Пит! — доносится до него хриплый голос советника, и он, наконец, позволяет себе открыть глаза.

      Прямо перед собой в первую очередь он видит обеспокоенное лицо короля. Тот что-то говорит ему, Порче понимает это по открывающимся губам, но услышать, увы не может. Руки с лица переходят на плечи и его с силой встряхивают, заставляя прийти в себя. Первое, что успевает осознать заработавший мозг — их спасли, смерть на сегодня миновала, скрываясь в своих мрачных чертогах.

— Че, ты не ранен?! — тревожно спрашивает Кимхан, осматривая тело перед собой на наличие травм или повреждений. — Слава Богу, ты цел.

      Порче чувствует, как собственное тело трясёт в панике, как дрожат его руки и как слёзы бесконтрольно бегут по щекам. Он оборачивается вокруг, понимая, что Пита нет, его просто нет здесь. Дыхание заканчивается, а сердце стучит так быстро и громко, что вызывает собой позыв тошноты внутри. Че цепляется за чужую рубашку, словно если отпустит, то навсегда потеряется в пучине собственного страха.

— Ким… — еле произносит он. — Пит, где Пит?

      Король распознаёт подступающую истерику и позволяет себе прижать испуганного юношу к себе. Он неуверенно касается запутанных от бега волос в успокаивающем жесте, приглаживая выбившиеся кудри.

— Всё хорошо, Че, они ушли, больше никто не тронет тебя, — шепчет Ким. — И с Питом всё будет хорошо. Вегас отнёс его к лекарю, о нём позаботятся и вылечат, обещаю. Нам только нужно, чтобы ты пришёл в себя, понимаешь?

      Они узнали о нападении спонтанно, Ким успел лишь встретить удручённого Вегаса, пришедшего со своей, по всей видимости, неудачной встречи, как парнишка-фонарщик испуганно прокричал о чужаках в саду. Казалось бы, королевский дворец — самое защищённое место в государстве, но даже здесь найдутся безумцы, не останавливающиеся ни перед чем.

      Подоспевшая стража быстро расправилась с наёмниками, прочищая дорогу вперёд. Но они не успевают, не успевают всего на мгновение, и вот лицо советника искажается в разъярённой гримасе, и он позволяет выпущенной стреле собственноручно уничтожить посмевшего принести боль Питу. Вегас даже не проверяет то, есть ли кто-то ещё в округе, стремительно оказываясь рядом с раненым камергером и осторожно забирая его в свои руки.

— Пит, эй! — он всматривается в белеющее с каждой секундой лицо. — Не смей, слышишь? Не смей оставлять меня так!

— Неси его к лекарю, — твёрдо говорит ему Ким, заставляя не отдаваться в лапы паники. — Давай, Вегас, ты должен!

      Советник кивает, соглашаясь, и подхватывает бессознательное тело, отказываясь от любой помощи со стороны. Его съедает невероятное чувство вины, ведь если бы тот не продемонстрировал свой характер и не ушел во время их разговора, этого бы просто не произошло. Пит оказался в опасности, вновь страдает из-за него, вновь жертвует собой ради других. Мир просто не достоин его.

      Дорога до дворца кажется абсолютно незаметной. На дворе ночь, страшная и мрачная, и Вегас впервые боится её, того, как легко она может сожрать их двоих. Его собственные руки пачкаются в чужой крови, ощущаемой так остро, словно яд, прожигающий кожу насквозь. Советник не может отвести взгляда от чужой грудной клетки, для собственного успокоения контролируя обрывающееся дыхание.

      Дворцовый лекарь, кем-то предупреждённый заранее, уже ожидает их у себя. Он суетливо указывает на постель, хватая какие-то только ему известные микстурки и баночки. Пит тревожно мечется по постели, на лбу выступает испарина, а дыхание становится надрывисто тревожным. Вегас собирает все силы на то, чтобы прийти в себя. Он касается ладонью взмокшего лица, ощущая от того неестественный жар. Камергера лихорадит, что совсем нехороший знак.

      Рана на его боку не перестаёт кровоточить, пачкая кровью белую простынь и руки доктора. Советник больше не собирается стоять в стороне. Он хватает небольшую миску с полки, наливая в неё прохладной воды из кувшина, лекарь указывает ему на хлопковую ткань, аккуратно сложенную в ряд, принимая помощь со стороны.

      Одному в таком случае справиться достаточно проблемно, все медсёстры о сейчас в столице, помогали на гремящей весь день ярмарке. Вегас цепляет пуговицы на рубашке пальцами, давая себе доступ к горящему телу, и в его рту проступает горечь от воспоминаний приходящихся собственных губ по нежной коже. Видеть её такой пугающе бледной просто отвратительно больно.

      Он осторожно проходится смоченной тканью по хмурому лбу, унимая разбушевавшуюся температуру, пока лекарь зашивает рану. Пит болезненно мычит, выглядя слишком измученным и больным, чтобы сердце Вегаса в который раз сжалось. Каждый раз любое прикосновение к ранению вызывает невероятную боль, отзывающуюся во всём теле сильной дрожью. Камергер бессознательно пытается уйти от ощущений, спрятаться от них хоть куда-то, поэтому мужчина рядом с ним позволяет это, нежно переплетая пальцы их рук, успокаивающе поглаживая побелевшие костяшки.

      Вегасу кажется, что всё происходит слишком долго, что весь этот кошмар, состоящий из чужих болезненных вздохов и скулежа, длится целую вечность, напоминая страшный кошмар в ночи. Шов обрабатывают по краю, чтобы не допустить заражения и принимаются к наложению тугой повязки из длинной белоснежной ткани, и советник просто не может выносить того, как быстро та становится красной.

— Я сделал всё, что мог. Нам остаётся только ждать, — сообщает лекарь. — Ему нужно выпить оставленный мной отвар, он поможет унять лихорадку. Если состояние ухудшится, сразу зовите меня.

      Вегас согласно кивает, провожая взглядом удаляющуюся спину мужчины. Пит всё ещё выглядит ужасно, насколько, конечно, это позволяет его природная внешняя привлекательность. Советник не перестаёт винить себя, не перестаёт чувствовать собственную причастность ко всему. Он касается пальцами взмокших волос, уже слишком хорошо знакомых на ощупь, и бережно зачёсывает их назад. Ему всё ещё страшно, что тот прямо сейчас вздохнёт в последний раз и просто уйдёт, просто навсегда исчезнет из жизни. Это и чувствовал Пит в тот самый день их расставания три года назад?

      У Вегаса не остаётся сил, чтобы подумать о том, кто были те люди, напавшие на них, у него не остаётся сил держать своё отчуждённое, нетронутое эмоциями лицо. Ему самому кажется, словно он постарел на десяток лет всего за несколько часов жизни и сейчас вместо аристократичного лица остаётся лишь серое напоминание о его славном происхождении.

— Ве-гас? — еле слышно слышится из его губ.

      Вегас отмирает мгновенно, обнаруживая парня проснувшимся прямо сейчас, поэтому он хватает небольшую пиалу с непонятной жидкостью, оставленной лекарем и немного приподнял голову камергера для удобства.

— Давай, тебе нужно выпить это, — шёпотом просит советник.

      Часть отвара проливается мимо рта из-за трясущихся рук мужчины или обессиленного для подобного Пита. Последний устало укладывается обратно, буквально ощущая боль в каждой части своего тела. Они сидят молча в ожидании, пока лекарство сработает, и раненого, трясущегося в лихорадке камергера действительно отпускает спустя несколько десятков минут.

— Что с Порче? — всё так же обессилено спрашивает он.

— С ним всё в порядке, ты справился, — Вегас улавливает, как его собственный голос срывается, и Пит улавливает это тоже.

      На мужчину накатывает невиданная волна облегчения, наконец дающая ему нормально вздохнуть после пережитого. Он не сразу замечает, как намокают его глаза и как устало опускается голова, лишь когда чужая, ослабленная рука касается его щеки, советник перехватывает её, собираясь поцелуями с бледных пальцев всю перенесённую боль.

— Я так испугался, Боги, — всхлипывает Вегас. — Посмотри, я оставил тебя всего ненадолго, но что в итоге? Ты ранен. Ты ранен, и во всём этом моя вина.

— Я сделал то, что должен был, — убеждает его Пит. — Никто не знал, что этим всё обернётся…

— Всегда оборачивается, — прерывает его советник. — Каждый раз стоит мне оставить тебя, ты страдаешь. Это невыносимо, Пит. Но я боюсь, что если мы останемся, то это может принести для тебя большую боль, ведь мы люди не одного государства, этот факт может навредить тебе сильнее, чем хотелось бы, понимаешь? В тот день я тоже думал об этом, узнав бы кто-то о нашей связи, тебя бы наказали, или ещё более - казнили или сослали куда-то подальше. Я думал, что если оставлю тебя так резко, ты больше не захочешь видеть меня, я хотел, чтобы ты был жив и счастлив.

— Моя жизнь никогда не будет счастливой без тебя. Разве ещё что-то можно исправить? — досадно признаётся парень в ответ.

— Всё можно исправить, пока мы оба живы, — уверенно заверяет Вегас. — И я исправлю, я обещаю, что буду биться до последнего, чтобы позволить нам быть вместе, Пит. Только ты сам больше не сдавайся, ладно?

— Обещаю, — соглашается он напоследок и под ощущение коснувшихся его виска губ погружается в тихий сон.