Весь вечер за окнами спальни шумел лёгкий летний дождь, что оборвался ближе к полуночи. По коридору за дверью каменно стучали каблуки слуг, но вскоре и они затихли.
Де Сарде и Васко не обращали внимания на посторонние звуки. Они скомкали, подмяли под себя простыни, нагретые теплом собственных тел, и лежали нагишом, поглаживая друг друга по вспотевшей коже кончиками пальцев.
Когда они вернулись в серенскую резиденцию, Васко всё ещё пребывал в расстроенных чувствах из-за утренних новостей. Двое устроились в гостиной первого этажа, отослав прочь всех слуг. Де Сарде даже пробовал сыграть пару весёлых мелодий, в том числе собственного сочинения, но те мало отвлекли Васко от худых мыслей. В конечном итоге Антуан опустился рядом на софу, поставил подбородок ему на плечо и сжал его руку. Его губы тихо зашелестели рядом с ухом любовника:
— “Так я молчу, не зная, что сказать, не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладёт печать моя любовь, которой нет предела. Все преступленья вольности моей ты положи с моей любовью рядом, представь на строгий суд твоих очей, но не казни меня смертельным взглядом”¹.
Васко тяжко вздохнул.
— Так и собираетесь блистать передо мной своей начитанностью или прямо ответите на вопрос: этого никак не избежать?
Антуан помотал головой.
— Если только мы не хотим повторения того, что было три месяца назад. Скажите честно: чего вы опасаетесь? Что именно в этой затее вызывает в вас отторжение? Я сразу признался, что этот брак ничего не значит для меня, и пообещал, что меж нами всё останется как прежде — а вы знаете, что в столь важных делах я словами не бросаюсь.
У Васко было достаточно времени успокоиться, всё взвесить и поразмыслить над этим вопросом — не зря де Сарде утянул его на улицу, наверняка на это и рассчитывал! — потому ответ не заставил себя долго ждать.
— Дважды в своей жизни я думал, что потерял вас. Первый раз — на Тир-Фради, в Креденесе. Второй — когда мы прибыли в Серену. Сейчас у меня похожее чувство, только вот с этим врагом я не знаю, как справиться: ни рапира, ни пистолет, ни корабельные пушки здесь не помогут.
Де Сарде удивлённо приподнял брови вверх. Ладонью он развернул лицо любовника к себе и настойчиво проговорил:
— Вы не потеряете меня, клянусь.
Его губы нашли губы Васко, и тот ответил на поцелуй так жадно, словно пытался упиться их мягким и сладким вкусом на годы вперёд. С некоторым сожалением навт проговорил:
— А ведь вы могли сразу уехать со мной. И тогда между нами не стояли бы ни Серена, ни женщина — молчу уже о тех, кто пытался или попытается вас убить.
В голове де Сарде вихрем пронеслось множество возражений относительно своих прошлых возможностей, но он благоразумно решил оставить их на другой день. Вместо препирательств он прижался к Васко и принялся прилежно покрывать поцелуями изогнутые линии татуировок на лице, одну за другой.
Время, поделённое на двоих, прокрадывалось мимо тихо и неприметно. За окном сгрудились серостью тучи, постепенно начинали сгущаться сумерки. Ужинали Васко и Антуан за столиком в спальне, дегустировали разные сорта кофе, что подносили слуги, и курили одну трубку на двоих. Когда об окна забарабанили первые упрямые капли, любовники уже нежились в кровати, сжимая друг друга в ласковых объятиях.
— Расскажите мне всё, — наконец попросил Васко. Его губы перебрались на шею и нахально оставляли там влажные дорожки поцелуев. Антуан прижался к его плечу с ревностной жадностью, что рождается и крепнет только во время долгой разлуки, и запустил пальцы в русые волосы, кратко выдохнув:
— Что именно?
— Всё. Чем жили эти три месяца, с кем виделись, чем занимались на посту князя.
Де Сарде немного поразмыслил и признался:
— Не знаю, откуда начать.
Васко чуть приподнял голову и обдал ухо Антуана своим дыханием:
— Начните сначала. У нас вся ночь впереди.
***
Зал для совещаний наполнялся шёпотом и шуршанием бумаг тем сильнее, чем ближе минутная стрелка подходила к верхней отметке. В зеркалах на стенах пятнами мелькали напудренные парики, широкие белые воротники и блестящие пуговицы тёмных одежд министров, что едва могли усидеть на месте и крутились на стульях, будто юные леди на первом балу. Каждый спешил поделиться с соседом своими надеждами и опасениями относительно нового князя.
“Он ещё так молод и неопытен”
“И должен прислушиваться к нам во всём”
“Уверен, будет несложно повлиять на его решения”
“С Клодом д’Орсеем было не договориться, но теперь дела точно пойдут на лад”
“Вот только он два года пробыл на Тир-Фради! Что он может знать о нынешней ситуации в Серене?”
Прежде чем кудрявый купидон, венчающий тяжёлые золотые часы у стены, успел провернуться вокруг оси и известить о начале нового часа, в залу золотым вихрем ворвался де Сарде. Богатая вышивка на рукавах вспыхнула солнечным янтарём, когда он подлетел к длинному столу, демонстративно швырнул на него папку со сшитыми вместе отчётами и бодрым голосом возвестил среди мгновенно вскочивших со своих мест чиновников:
— Доброе утро, господа!
Садиться он не спешил, потому и министры остались стоять, недоумённо глядя то на друг друга, то на стол перед собой. Стопка документов выглядела внушительно и невольно заставляла задаваться вопросом, неужто князь успел просмотреть их все за те несколько дней, что прошли с начала его правления.
— Ваша Светлость, — как один откликнулись чиновники и склонили головы в уважительном поклоне. Они не успели выпрямиться, как де Сарде спокойно заявил:
— Все свободны.
Министры удивлённо выдохнули и переглянулись, кто-то нахмурился и принялся в волнении перебирать пуговицы на камзоле. Антуан замер на месте недвижимой статуей и прожигал подданных требовательным взглядом до тех пор, пока самые понятливые из них не сбились в стайки нахохлившихся птиц и не двинулись к выходу.
— Когда нам вернуться, сир?
— Вы меня не поняли. Вы свободны от своих должностей. Прошу как можно скорее освободить помещение, новое правительство уже заждалось в соседней зале.
Тум! Тум!..
Золотые часы у стены наконец пришли в движение и ровно девять раз подряд разбили гробовую тишину звучными ударами механизма. На министров словно обернули ушат воды: они вдруг загалдели, завертели головами, требуя объяснений, но новый князь, похоже, вовсе не собирался их давать.
— Прошу не отнимать ни моё, ни ваше время, джентльмены, — напомнил он.
Де Сарде по-прежнему не двигался с места и ожидал исполнения приказа. В конечном итоге чиновникам не оставалось ничего, кроме как подчиниться, и в бессильном возмущении колонна недовольных двинулась к выходу.
— Кроме вас, де ла Круа.
Молодой мужчина с длинным хвостом густых вьющихся волос резко остановился и поглядел на князя несколько удивлённо, вскинув вверх светлое лицо.
— Сир?
— Теперь вы министр финансов и мой старший советник по экономическим вопросам. Поздравляю с назначением.
Эта новость вызвала очередной всплеск негодования. Да ведь де ла Круа едва минуло тридцать лет, и должность свою он занимал лишь благодаря персональной протекции д’Орсеев! Это назначение точно не обосновано ничем, кроме личной симпатии, молодой князь наверняка рассчитывает на что-то большее!
— Благодарю за доверие, мой князь. — Молодой мужчина склонился в поклоне и сделал шаг к стене, пропуская к выходу последних чиновников.
Пока в залу тонким ручейком втекали новые министры и занимали позиции вокруг стола, де ла Круа, сцепив руки за спиной, подошёл к де Сарде с негромким вопросом:
— Позвольте узнать, почему я?
— В прошлом мы с вами так долго обсуждали будущее Серены и Содружества, что я уверен: мы на одной стороне. Кроме того, хочется верить, за эти два года вы не растеряли свои блестящие знания в области финансов и выдающиеся способности к сложным расчётам.
Несколько долгих секунд сапфировые глаза де ла Круа всматривались в хорошо знакомые черты Антуана. Наконец советник заключил с заметной искренностью:
— Я рад, что вы вернулись.
Де Сарде позволил себе улыбнуться одними уголками губ — лишь проявление вежливости, ничего лишнего.
— Начинаем собрание! — возвестил князь и обвёл довольным взглядом собранную публику. Состав советников заметно помолодел, избавившись от плотной седины, тяжёлых париков и старческих предубеждений. — Прежде всего: через три дня я жду от каждого из вас документ, в котором прошу подробнейшим образом изложить все ваши соображения насчёт развития Серены в ближайшие десять лет. Собрание состоится в это же время, прошу не опаздывать.
Чиновники мгновенно подобрались и закивали, а де ла Круа едва заметно усмехнулся, всё так же сложив руки за спиной. Тем временем де Сарде продолжал:
— Сегодня на повестке дня несколько вопросов. Я одолжил у счётной коллегии отчёты за последние шесть месяцев и недоволен их результатами. В Серене не хватает внутреннего бытового производства. Почему мебельная мануфактура в окрестностях города всего одна, мы так и будем полагаться на Флоренсию в этом вопросе?
— Флоренсийская мебель лучшая на всём континенте. Пока что Серена не может конкурировать с ней, — пояснил лорд Мерьель, новый глава хозяйственного министерства. — Но вопрос строительства ещё одной и объединения их под знаком Серенских княжеских мануфактур в последние годы обсуждался не раз.
— С князем ди Савойя я договорюсь, пусть на время пришлёт умелых мастеров обучать наших производителей. В наших интересах будет предложить им такие условия, чтобы они сами пожелали осесть здесь. У нас обширные лесные пространства на северо-востоке, которые до сих пор не тронуты — превратим их в рабочие места для нашего народа. — Возражений не поступило, и де Сарде продолжил собрание. — Далее. В целях сдерживания малихора я принял решение создать коллегию учёных, которые будут заниматься исключительно изучением этого недуга на территории Серены. Выделим им одно из государственных зданий, составим список оборудования и реагентов, что придётся закупить у Альянса. Деларю и Мерсье, соберите лучших из лучших, в том числе приезжих, переманите из других городов Содружества. Предложите им хорошее жалованье, от которого они не смогут отказаться.
Названные министры мгновенно посуровели, один из них медленно и задумчиво проговорил, словно извиняясь:
— Боюсь, сир, у нас сейчас нет на это финансирования.
— Выходит, надо его отыскать, — парировал де Сарде и выразительно глянул на де ла Круа. — Это будет вашей первейшей задачей. Найдите способ выделить средства из бюджета.
Молодой советник кивнул, его глаза блеснули неукротимой решимостью, которую невольно переняли у Антуана.
— Сделаю, что смогу, сир.
— Значит, переходим к следующему вопросу. С некоторыми из вас я уже обсуждал учреждение “Серенской Тир-Фрадийской компании”, однако поступили возражения, что от этого будут не в восторге другие города Содружества. Я пересмотрел план и готов предложить их инвесторам самое выгодное сотрудничество. Скажу прямо: я долго был наместником на Тир-Фради, своими глазами видел его потенциал и считаю совершенно необходимым вливать средства в развитие нашей островной колонии…
***
— Меня удивляет не то, как быстро вы составили план по развитию государства, а то, что вся эта чиновничья компания вообще послушалась вас.
Антуан усмехнулся прямо в губы Васко, что склонялся над ним всё настойчивее, и упёрся ладонями ему в грудь.
— Не все, любовь моя, и не сразу.
Де Сарде выбрался из-под любовника и потянулся за табакеркой с ярким альянсовым пейзажем на крышке. Затем отвернулся к окну, свесив ноги с краю кровати, и удовлетворённо запыхтел трубкой: табак был отличный, альянсовый, доставленный ко двору персонально для нового князя.
Бронзовые руки обвили его сзади, и любимый голос прошептал на ухо:
— Что ещё расскажете?
— Дайте-ка поразмыслить…
***
Только сейчас Курт понял, зачем де Сарде просил его составить список всех тех командиров, кто во время мятежа сразу встал на их сторону. По-видимому, изучил его Антуан со всей тщательностью, поскольку в документе почти не осталось свободного от пометок места. Подписано было всё: возраст, комплекция, маритальный статус, боевые заслуги, опыт службы за границей. Два имени были обведены в круг и подчёркнуты жирной чертой.
Лейтенанта Гофмана он вызвал к себе в кабинет первым. То был высокий крепкий мужчина с густыми чёрными бровями и совершенно прозрачными, льдисто-серыми, внимательными глазами.
— Я благодарю вас за верную службу и поздравляю, лейтенант.
Гофман стукнул каблуками друг о друга и кратко, по-военному, кивнул князю.
— Служу Вашей Светлости, как служил двадцать лет Его Светлости князю д'Орсею. Но позвольте узнать, с чем вы меня поздравляете, сир?
Де Сарде постучал пальцами по тяжёлой дубовой столешнице и улыбнулся самой доверительной своей улыбкой.
— С новым назначением, конечно же. Теперь вы — глава моей тайной охраны. К завтрашнему утру жду от вас список людей, которым вы доверяете настолько, чтобы сделать их нашими агентами на службе государства.
Гофман чуть приподнял густые брови, но не похоже было, что он сильно удивлён.
— Да, Ваша Светлость. Благодарю за доверие.
— Разумеется, с дворцовой службы вы снимаетесь. У вас будет свой кабинет и щедрое жалованье. Поверьте, очень щедрое. Торговое Содружество всегда благодарит тех, кто ему верен.
Глаза нового начальника тайной охраны сверкнули двумя льдинками: условия службы пришлись ему по вкусу.
— Какие задачи вы ставите передо мной?
— Главной вашей задачей, разумеется, будет не допустить возможных заговоров и мятежей. Как видите, некомпетентность прошлого главы тайной службы привела к… тому, к чему привела. Больше таких ошибок мы себе позволить не можем.
Курт скосил подозрительный взгляд на Антуана: тот оставался совершенно бесстрастен, но наёмник нутром почувствовал, что повторения прошлых ужасов князь боится, как огня. Видимо, несколько дней в грязной темнице в почти полном одиночестве без нормальной еды не прошли бесследно для его разума.
— Далее. — Антуан опёрся головой на руку, изящно приставив к виску указательный палец, и перелистнул лежащие перед ним документы. — До меня дошёл слух, что смена правительства пришлась по вкусу не всем нашим подданным. Мне нужно, чтобы вы выяснили, кто сговаривает министров против меня.
— Будет выполнено, — отчеканил лейтенант.
— А о распределении агентов поговорим завтра, как только определимся с именами. Всё, что вы делаете — несите на одобрение лично мне. Запомните: над вами никто не стоит, и подчиняетесь вы непосредственно мне, никому иному.
— Так точно.
— Вольно, лейтенант. Вы свободны.
Гофман стукнул каблуками, кивнул и направился было к выходу, когда князь окликнул его и добавил словно невзначай:
— Ах да, лейтенант, ещё кое-что. У меня есть тайный агент, в верности которого я сомневаюсь. Мне нужно, чтобы вы одним глазком приглядывали за ним. Но сразу предупреждаю: он на высокой позиции, у него большие возможности и он не будет подчиняться вам. Не приближайтесь к нему и не раскрывайте то, что знаете о нём.
— Кто он?
— Младший лейтенант Прусс.
Курт уставился на де Сарде, раскрыв рот от удивления, но вслух никак его не выказал. Годы идут, ничего не меняется: зелёный удумал очередной гениальный план, в который, как обычно, забыл его посвятить.
— Буду отчитываться о нём, Ваша Светлость.
Когда они с Антуаном остались одни, Курт наконец решился высказать свои мысли вслух:
— Уж кто-то, а Прусс точно не… Он же под моим командованием, прибыл с нами с Тир-Фради. Вы ж нарочно, да?
— Да, — не стал отрицать де Сарде. — А теперь вели привести его тоже.
Курт рассеянно слушал, как князь поздравляет знакомого младшего лейтенанта с назначением на пост главы тайной охраны и даже сам не преминул вставить пару приветственных слов.
— Вы успешно справлялись с обеспечением нашей безопасности на Тир-Фради, потому я решил доверить вам это дело и впредь... — Речь де Сарде лилась сладким нектаром, ласкающим уши подобно колыбельной матери, и Прусс внимал его словам с абсолютной преданностью в твёрдом, уверенном взгляде сверкающих чёрных глаз. — Как вы понимаете, в Серене могли остаться люди де Веспе, которым удалось избежать наказания. Займитесь их поисками. А также проверьте всех до единого, кто пробует мои еду и питьё. Пока ситуация настолько критическая, отведывателей должно быть трое.
Младший лейтенант кивнул с высочайшей готовностью.
— Будет сделано, Ваша Светлость. Ещё что-нибудь?
Антуан придвинулся вперёд и опустил подбородок на сцепленные перед собой ладони.
— Да, есть ещё одна деликатная задача, которую я хотел бы вам поручить. У меня есть тайный агент, верность которого я ставлю под сомнение. Не предпринимайте никаких активных действий, мне лишь нужно, чтобы вы приглядывали за ним и тут же доложили мне, если он решит замыслить что-то дурное. Он не должен догадаться, что вы знаете о нём. Запомните: он умён, опытен и хорошо знает Серену, гораздо лучше, чем вы. Это лейтенант Гофман.
Когда де Сарде назвал это имя, Прусс поистине озадачился. Это имя он никак не ожидал услышать.
— Так точно, Ваша Светлость, буду приглядывать за ним. — Лейтенант поколебался, прежде чем задать мучивший его вопрос. — Могу я узнать, что вы собираетесь делать с мятежниками, которые сейчас находятся у нас в темнице?
— А что вы как глава тайной охраны предложили бы сделать? — вопросом на вопрос ответил де Сарде. Прусс не колебался ни секунды. Он яростно предложил:
— Их надо показательно казнить на главной площади! В назидание всем, кому в голову могут прийти враждебные мысли в отношении вас.
Антуан медленно помотал головой с мягкой, усталой улыбкой.
— Ваша преданность льстит мне, но всё же в политике так дела не делаются. Я не буду начинать своё правление с кровопролития.
— Что тогда вы намерены делать? — нахмурился Прусс.
— Пока пусть посидят за решёткой как гарант моей безопасности. В дальнейшем я договорюсь о передаче Октава и его свиты в руки князя де Веспе на выгодных для Серены условиях. Но править он уже не будет, уж можете мне поверить, за этим пунктом в договоре я прослежу отдельно.
— А Джулия д’Орсей?
— Думаю, тётушка спит и видит, когда я отправлю её на эшафот, чтобы доказать всем и самой себе, что я точно так же хладнокровно убил Константина… Разумеется, ничего подобного в моих планах нет. Однако выпускать её на свободу слишком опасно, потому я принял решение сослать её в телемский монастырь на Иль-Молен. У неё будут еда и кров, книги, какие пожелает, но покидать пределы острова ей не будет дозволено. Обо всём этом будут подписаны соответствующие приказы. Пока время не пришло.
Прусс глядел на де Сарде с каким-то болезненным благоговением и наконец вымолвил после небольшой паузы:
— Вы так добры, Ваша Светлость.
Губы Антуана сжались в тонкую линию, и его лицо приобрело сосредоточенное выражение.
— С добротой моё решение никак не связано. Если в будущем я хочу установить прочный мир меж городами Содружества, нет ничего глупее, чем пытаться заложить его посредством насилия. — Он нетерпеливо помахал ладонью в сторону выхода, ясно давая понять, что разговор окончен. — Вы свободны.
Когда дверь за младшим лейтенантом закрылась, де Сарде наконец позволил себе расслабиться в рабочем кресле, опустив руки на мягкие подлокотники, и взглянуть на Курта: тот выразительно хмурился и качал головой в ответ на свои мрачные мысли.
— Ты не согласен со мной, Курт? Сам поступил бы иначе?
— Не я тут князь, чтоб принимать какие-то решения. А придумано ловко, я даже сначала не понял. Ну да это ж вы у нас всегда были мозговитым, а не я. Куда ж всем остальным до нашей блистательной Светлости.
— Даже самые приятные комплименты из твоих уст звучат так, будто это и не комплименты вовсе, — тихо посмеялся Антуан и вдруг мгновенно посерьёзнел. — Пойми меня правильно. В верности обоих лейтенантов я не сомневаюсь. Но то, что они безоговорочно верны нам сейчас, не значит, что это останется неизменным через пять, десять или пятнадцать лет. Здесь я не доверяю никому, кроме тебя и Васко, потому осторожность не повредит. И я не допущу, чтобы устроенный де Веспе кровавый мятеж повторился и вновь задел меня или моих наследников. Но твой совет, Курт, я хорошо запомнил.
На глазах Курта де Сарде выдвинул один из ящиков стола, и наёмник с удивлением заметил лежащий среди бумаг пистолет.
— Теперь хотя бы одна пуля у меня всегда под рукой.
Курт долго глядел на воспитанника, пытаясь прочесть что-то на его помрачневшем лице, и наконец тихо поинтересовался:
— Зелёный, ты как вообще, в порядке?
Губы Антуана мгновенно растянулись в лёгкой уверенной улыбке. Он захлопнул ящик, встал и кивнул бывшему учителю.
— В полном. Кажется, ты хотел о чём-то поговорить со мной?
— Некоторые мои ребята погибли, в том числе прикрывая наше отступление. В день суда мы лишились ещё двоих, когда брали стену. Я предлагаю наградить их посмертно.
Де Сарде опустил руку на плечо Курта и с горечью вымолвил:
— Это непременно будет сделано, друг мой. Я навеки в неоплатном долгу перед ними… И ещё перед кое-кем. Тот тюремный стражник, Тома, что кормил меня и приносил воду, рискуя жизнью — давай повысим его до сержанта и найдём ему место для службы получше, чем темница, как считаешь?
Курт покивал, не скрывая своего довольства. Тома был одним из его новобранцев, потому он не мог не порадоваться успехам юного ученика.
— Остаётся ещё кое-что, — продолжал Антуан. — Ты ведь знаешь, какую должность я попрошу тебя занять.
— Значит, нашей блистательной светлости ещё не надоело видеть рядом мою физиономию? — криво усмехнулся Курт, и де Сарде тепло улыбнулся старому другу.
— И никогда не надоест.
***
Антуан стонал тем сильнее, чем глубже Васко вбивался в него. Стальной клеткой он скрестил ноги у него на поясе, прижав к себе со всей силы, и без устали двигался бёдрами навстречу, вцепившись в край кровати. Загорелая ладонь потянулась вперёд, прошлась по влажному животу, груди, чтобы затем скользнуть под шею, коварно пощекотать затылок и наконец требовательно сжать плечо. Дыхание рвалось на тысячу выдохов, не в силах поспеть за бешеным ритмом движений, томление подбиралось всё ближе и ближе, пока Антуану не показалось, что он оглох от грохота сердца. Он содрогнулся, невольно выгнулся всем телом, ловя виток удовольствия, мир перед глазами треснул и обратился нектаром чистого блаженства, что мгновенно разнёсся по телу снизу вверх. Он чувствовал, как горячо Васко изливается внутри него, слышал его надломленные хрипы, и уже не хотел ничего иного, кроме как сжать его в объятиях, раствориться в его тепле и запахе. Ногами он требовательно потянул навта на себя, и когда тот рухнул рядом на смятые простыни, пытаясь восстановить дыхание, Антуан припал к нему всем телом и обвил руками. Он беспрерывно опускал на него поцелуй за поцелуем — горячие отметки благодарности, восхищения и желания.
— У меня нет и не будет никого дороже вас, — по-серенски прошептал он и провёл языком сначала по верхней, потом по нижней губе, вкладывая эти слова внутрь разомкнутых уст. Голос Васко, сточенный морской волною и недавним возбуждением до чувственной хрипотцы, сочился не меньшей нежностью, которую не могла одолеть никакая обида.
— Моя буря…
Хрупкий мир был восстановлен. Уже перед тем, как провалиться в сон, де Сарде уткнулся своему капитану в плечо, по-хозяйски закинул на него ногу и закрыл глаза, прислушиваясь к ровному горячему дыханию.
Сегодня вечером Антуан рассказал Васко о княжеской жизни почти всё. Умолчал лишь об одном: о своём визите в поместье герцога де Монпасьона.
***
— Спорим, морячок будет не в восторге от этой затеи.
Курт трясся напротив, нахохлившись, точно боевой воробей, и вжимался потёртыми кожаными перчатками в бархатную обшивку сиденья. Обыкновенно он предпочитал сопровождать князя снаружи, на ступеньке сзади или вместе с конным эскортом, но сегодня де Сарде настоял, чтобы начальник дворцовой стражи ехал с ним в салоне кареты.
— Всё же надеюсь, что он отнесётся к этому с пониманием, — откликнулся де Сарде. Голос его звучал глухо, словно он не верил собственным словам.
— Ну-ну, — привычно хмыкнул наёмник. Он знал морячка ничуть не хуже и ни на секунду не сомневался в обратном.
Де Сарде сделал неопределённый жест рукою. Многослойное кружево манжетов взметнулось вихрем, точно его мысли в этот момент, и Антуан задумчиво уставился в окно, поглаживая подбородок пальцами, опоясанными тяжёлыми перстнями. Через некоторое время он объявил:
— Мы подъезжаем.
Экипажи свернули на гравиевую дорожку и минули чугунные ворота обширного поместья герцога Жака де Монпасьона, кузена почившего Клода д'Орсея. Сам герцог был предупреждён о высоком визите и уже ожидал дворцовый кортёж возле ступеней парадного входа. По обе руки от него стояли его супруга, герцогиня Доменика из рода князей ди Савойя, и единственная дочь, леди Изабель де Монпасьон. Бархат на всех троих сверкал мелкой россыпью драгоценных камней и отливал золотом вышивки. Все одежды были выполнены в оттенках серенского герба, чтобы с порога продемонстрировать князю безусловную верность государству.
Лакей опустил ступеньку и распахнул дверцу кареты. Оттуда изящно выпорхнул де Сарде, уверенно уткнул в землю сверкающую трость, увенчанную тяжёлым набалдашником из крупного бриллианта, и обвёл хозяев нетерпеливым взглядом в надежде на должное приветствие.
— Ваша Светлость!
Антуан позволил двоюродному дяде высказать пару дежурных комплиментов и сам поздоровался с ним по всем правилам этикета, после чего обратился к Изабель. Та склонилась в реверансе и выставила вперёд изящную бронзовую ладонь, кратко поприветствовав его чуть хрипловатым и довольно низким для молодой женщины голосом:
— Мой князь.
— Моя дорогая кузина. — Де Сарде отставил трость вбок, оттопырив мизинец, склонил голову и приложился губами к подставленной руке.
Семья герцога проводила князя в парадную залу, где стараниями десятков слуг уже был накрыт восхитительный ужин. Де Монпасьон уготовил для де Сарде почётное место рядом с собой, но тот отчего-то не спешил садиться — оттого и все присутствующие оставались стоять, недоуменно переглядываясь. Антуан подошёл ближе к де Монпасьону и огорошил его странной просьбой:
— Дорогой дядя, прежде чем мы приступим, я хотел бы кратко поговорить с вашей дочерью тет-а-тет.
Герцог даже не пытался скрыть удивление. Всем вокруг кристально ясно, зачем князь здесь — так к чему эти ненужные разговоры? Им не требуется одобрение Изабель, чтобы договориться об условиях брака, лишь их общее мужское согласие и пара рук, что скрепит соглашение рукопожатием, а затем подпишет необходимые документы.
Однако отказать князю Серены в такой простой просьбе он права не имел — потому слуги проводили Антуана и Изабель в соседнюю гостиную и оставили там одних.
Де Сарде решил начать издалека:
— Милая кузина! Сколько мы с вами не имели удовольствия беседовать? Около трёх лет? Вы и ваши дражайшие родители не посетили празднество по случаю моего возвращения. Кажется, вы присутствовали на коронации, но нам не удалось перемолвиться и словечком. Надеюсь, между нами не возникло каких-то непреодолимых обид?
Изабель склонила голову чуть вбок. Её бледное лицо не выражало никаких эмоций.
— Уверена, вы и сами понимаете ситуацию. Мой отец не в восторге, что князь выбрал в качестве преемника не его. Но не беспокойтесь, в нашем доме вам ничего не угрожает. Мы верны своему государству и воли князя. Кроме того, вы знаете, что я всегда была вам с Константином верным другом.
— Это я помню прекрасно, потому и стою сейчас перед вами. Мы были дружны с самого детства и всегда находили общий язык. И я честно полагаю, что лучшей супруги, чем вы, мне не сыскать.
— Это верно, — без тени сомнений согласилась Изабель. — Женитьбой на мне вы убьёте сразу двух зайцев. Значительно укрепите отношения с моим дедом и Флоренсией и обратите недовольство моего отца в непоколебимую преданность, усадив его будущего внука на трон Серены.
Де Сарде легко усмехнулся. Он опустился на софу, приставил к ней трость и сложил ногу на ногу, неотрывно глядя на кузину. К счастью, они оба не собираются разыгрывать друг перед другом фальшивый спектакль из соображений одной лишь вежливости.
— Ты с малого детства отличалась невероятной проницательностью, Изабель.
Девушка вздохнула и присела рядом на мягкий подлокотник. Одарённая блестящим природным умом, она никогда не строила иллюзий, что скрывается за пустотой придворных разговоров. Потому положила руку на плечо кузена и уверенно произнесла спокойным, холодным голосом:
— Антуан, я не против нашей женитьбы. А даже если бы и была, никто бы не дал мне права голоса в этом вопросе. Но вы же хотели поговорить со мной наедине о чём-то более конкретном?
— Верно, — не стал отпираться он. — Я могу закурить?
— Извольте.
Де Сарде потянулся к фарфоровой табакерке на столике перед собой. Изабель терпеливо ждала, пока он раскурит трубку и выпустит в воздух облако дыма. Наконец Антуан заговорил:
— Я намерен честно предупредить тебя кое о чём. У меня есть любовник, и он всегда будет для меня на первом месте. Понимаешь, о чём я?
— Я не настолько наивна, чтобы не понимать, о чём вы, — спокойно откликнулась Изабель. Тон её голоса нисколько не изменился. — Вы любите его, он — вас, а от меня требуется лишь не мешать вам, когда вы вместе.
— Сформулировано несколько грубовато, зато точно. Я всегда буду тебе верным другом, но никогда не смогу полюбить тебя так, как ты того заслуживаешь, Изабель.
Ответ кузины заставил Антуана на мгновение оторопеть.
— Я необыкновенно рада этому. — Заметив непонимающий взгляд собеседника, она пояснила: — Вы никак не привлекаете меня как любовник, Антуан. Потому до сегодняшнего дня между нами ничего не могло быть. Простите за откровенность.
Изабель красноречиво протянула руку к трубке в руках де Сарде, и он вложил её в подставленную ладонь. Князь задумчиво наблюдал, как кузина затягивается и выпускает в воздух изящную струйку дыма, устремив невидящий взгляд куда-то в сторону. В конце концов, они оба в каком-то смысле пленники обстоятельств, зато в силах сделать жизнь друг друга немного счастливее.
— Изабель, а ты любишь кого-то?
Девушка неопределённо пожала плечами.
— У меня есть некоторые симпатии, скажем так.
— Я рад за вас. Пригласи его ко двору, буду рад познакомиться с ним ближе.
Изабель кивнула. Ещё некоторое время она наслаждалась терпким ароматом табака, поглаживая трубку тонкими пальцами, но затем нарушила молчание:
— Значит, всё решено?
— Решено, — уверил её де Сарде и добавил: — Но позволь попросить будущую супругу об одном одолжении. Пока что не говори никому. Скоро в Серену прибудет мой любовник, и я хотел бы, чтобы он узнал первым. Уже после этого я объявлю о нашей помолвке.
— Как скажете, Антуан.
Де Сарде забрал трубку обратно и затушил её — верный знак, что разговор окончен.
— Рад, что мы достигли взаимопонимания, миледи. А теперь давайте вернёмся к вашим родителям и насладимся вкуснейшим ужином.
Он поднялся, и Изабель вложила свою ладонь в его.