Письмо опередило своего отправителя всего на полторы недели. В день его приезда в Серене свистел промозглый ветер и ледяным водопадом грохотал ливень. Небо стало совсем тёмным, и лишь слышно было, как вода с яростным бурлением течёт по улочкам города. Спасаясь от непогоды, капитан Васко сильнее нахлобучил на себя треуголку и поднял повыше воротник плотного шерстяного бушлата. Мокрые до нитки грузчики выносили с “Морского конька” ящики с алкоголем и водружали их на складские телеги. За их работой следил мрачный, как сами небеса, начальник порта, прятал под плащом уже промокшие декларации и о чём-то спрашивал Васко — а тому то и дело приходилось повышать голос, чтобы перекричать гул дождя.
Васко подозревал, что богато украшенный экипаж неподалёку явился за ним, но уверился в этом лишь тогда, когда тот распахнул перед ним дверцу, стоило ему закончить дела в порту и оказаться рядом.
— Садитесь!
Знакомый слуга внутри прикрывал лицо от ветра и капель и щурился, пытаясь рассмотреть лицо Васко в беспросветной зимней серости.
— Я намочу вам весь салон. Дойду сам.
— Прошу, садитесь, у меня чёткие указания! Не доставляйте мне проблем!
Васко пожал плечами и забрался внутрь кареты, которая мгновенно застучала колёсами по центральной дороге вверх. В крышу яростно барабанил дождь, колёса разбрызгивали грязь и воду из луж, и случайные прохожие отшатывались от летящего экипажа, словно к этому моменту уже не промокли насквозь.
В прихожей городской резиденции князя серенского было тепло, светло и сухо, но де Сарде места себе не находил. Он яростно мерил комнату шагами, сцепив руки за спиной. Озабоченная его нервным поведением прислуга то и дело мелькала поблизости, но никто из них не решался задать главный вопрос.
В такой ливень невозможно было услышать шум подъезжающей кареты. Антуан заметил мелькающие за водной стеной силуэты, уже когда они были на подходе к особняку. Кучер и слуга быстро поклонились хозяину и побежали на кухню, на ходу сдёргивая с себя мокрые плащи — и лишь один из гостей замер у дверей, не отрывая взгляда от де Сарде. К нему мгновенно кинулись служанки, чтобы помочь раздеться, но князь остановил их взмахом руки.
— Брысь отсюда, — быстро велел он и обернулся к Васко, добавив ласковым тоном: — Позвольте я сам поухаживаю за вами…
Антуан стащил с головы навта треуголку, явив свету намокшие до тёмно-каштанового оттенка русые волосы, встряхнул её и одним небрежным движением отбросил к камину. Затем взялся за пуговицы бушлата и стал с ожесточением вынимать их из петель, причитая себе под нос:
— Как же вы, наверное, продрогли… Дожди нынче холодны. Промозглая сырость… Наверху готова горячая ванна, я велю подать ужин в постель, мы вас быстро отогреем…
Руки Васко схватили его ладони, приказывая им остановиться, а губы накрыли его уста, вырывая поцелуй за поцелуем. В ответ Антуан прижался к его груди, отчего его собственная одежда сделалась мокрой, обнял шею, с готовностью отвечая на ласки, чем не оставил Васко малейших сомнений в том, что именно их всё это время ему так сильно не хватало.
Уже через десять минут Васко грелся в набранной для него горячей воде, а Антуан сидел подле него на коленях, поставив подбородок на сцепленные пальцы на борту ванны, и неприкрыто любовался любимым мужчиной.
— Так и будете молча смотреть на меня? — тихо промурлыкал Васко.
Антуан усмехнулся одними уголками губ.
— А кто мне запретит?
— И то верно. В этом городе — никто.
Де Сарде приподнял рукав рубашки, опустил руку в воду и маятником поводил ей там.
— Не горячо?
— В самый раз, — быстро отозвался Васко. Хоть среди навтов и гуляла народная присказка о том, что моряки не мёрзнут, а только синеют, ледяные дожди в прибрежных водах не унимались уже неделю и обжигающе горячая вода казалась, в сущности, долгожданным благословением.
Капитан прикрыл глаза и с наслаждением опустился под воду с головой, выставив над поверхностью согнутые колени. Антуан приподнялся и глубже заглянул в ванну, чтобы пронаблюдать за Васко, его волосы съехали с плеч, и концы их опустились на поверхность воды.
Навт пробыл там добрых пять минут, а то и дольше, и де Сарде уже разнервничался и потянул за ним руки, как вдруг тот сам благополучно вынырнул на воздух, стряхнув с плеч толщу воды, и накрыл его губы мокрым поцелуем. Антуан мгновенно придвинулся ближе и ухватил Васко за подбородок, целуя ещё крепче. Когда он оторвался, то проговорил с шутливым осуждением, большим пальцем поглаживая навта по колючей щетине:
— Совсем заросли, капитан!
— Нас слишком сильно мотало эту неделю. Попробуйте-ка сами побриться в таких условиях…
Де Сарде потянулся за мылом на столике рядом и принялся натирать плечи и грудь Васко. По комнате распространился душистый лавандовый аромат, что мгновенно защекотал ноздри, и навт недовольно пробурчал:
— Теперь я буду пахнуть, как один из этих ваших парфюмов. Или как там вы говорите… “дегажировать флёр”.
Де Сарде старательно проигнорировал его ремарку и продолжил своё незамысловатое занятие.
— Это поможет расслабиться и настроиться на сон, — пояснил он. — Только перед этим накормлю вас ужином…
— Я дважды писал с Сен-Крепо, но письма не дошли.
Антуан поднял глаза на Васко и коротко кивнул.
— Да, это я понял из последнего вашего письма. Ничего… Главное, что с вами и командой всё в порядке, а остальное не имеет значения. — Рука задвигалась скорее, оставляя круговые мыльные разводы уже на спине навта. — Кстати, Васко, я знаю, как ещё согреть вас! К вашему приезду я подготовил кое-что исключительное. Вылезайте, я буду ждать в спальне.
Когда Васко возвратился в комнату, слуги уже накрыли ужин на столике у окна. Князь велел наготовить устриц по вкусу гостя, и те источали истинно серенский аромат травяных приправ и чеснока, что бесстыдно щекотал ноздри и тревожил желудок. Антуан держал в руках два полных бокала: один — с золотистым питьём, второй — с рубиновой жидкостью глубокого оттенка. Последний он и протянул спутнику.
— “Романе-Сен-Виван”, гран-крю с серенского Золотого Склона. Очень редкий урожай, я заказал пару бочек специально для вас. Это очень объёмное, насыщенное красное вино — всё как вы любите.
Васко усмехнулся и протянул руку за бокалом.
— Название я всё равно не запомню. Мне главное, чтобы это была не ваша белая кислятина.
— Да-да-да, моя белая кислятина, — шутливо откликнулся де Сарде. — Вот за неё я и примусь, с вашего позволения… Хм! А помните, в нашу первую ночь вы всерьёз сделали вид, что вам понравилось моё вино.
— Только чтобы не обидеть вас и ваши вкусы.
— Что ж, я рад, что несмотря на это недопонимание, мы дошли до той стадии близости, когда вы можете сколь угодно оскорблять меня и мои вкусы, нисколько не скрываясь! — В ответ на это Васко лишь хрипло рассмеялся. Антуан тоже улыбнулся и предложил тост: — Давайте выпьем за ваше возвращение сюда. Знаю, я каждый раз говорю, что рад вас видеть… Но сегодня — особенно. Любовь моя, я правда очень рад видеть вас рядом.
— Не больше, чем я — вас.
Васко сделал несколько жадных глотков и наклонился к своей буре, чтобы оставить на его губах вкус отменного красного винограда.
***
— Чего-нибудь ещё желаете?
Васко оторвался от купленной утром в порту пахитоски, выплюнул в воздух дым и поднял взгляд от книги. Бокал на столике перед ним был ещё наполовину полон, а желудок приятно оттягивал недавний ужин.
— Нет, ничего, спасибо.
Миленькая служанка перед ним поклонилась и уже кинулась обратно в задние комнаты первого этажа, но навт остановил её быстрым вопросом:
— Жоржетта, так ведь? Сколько тебе лет?
Девушка воззрилась на него со смесью испуга и благоговения. Она не имела ни малейшего понятия, отчего капитан навтов, наедине с прислугой обычно молчаливый и погружённый в свои думы, вдруг решил обратиться к ней.
— Да только вот девятнадцать годков исполнилось, капитан.
Васко думал, что меньше. Он давно наблюдал девочку в поместье, но в первые годы она казалась ему совсем ребёнком.
— Ты же давно служишь здесь?
— С самого начала, как Его Светлость тут поселился, капитан. Моя мать — повариха на кухне.
— И как тебе здесь, нравится?
Жоржетта даже удивилась такому вопросу.
— Любая мечтает попасть в дом князя. Тут и кормят досыта, и одевают тепло, и жалованье хорошее. А Его Светлость… — Девушка вдруг тихо ойкнула и замолкла, осознав, что чуть не сболтнула лишнего прямо в лицо любимому гостю князя.
— Так дело не пойдёт, — решил настоять Васко. — Раз уж начала, то договаривай. Его Светлость что? Если что-то не так, я поговорю с ним.
Служанка в ужасе накрыла рот тонкими ладошками. Золотистые глаза неземной красоты, рождённые словно в ином мире за семью морями, щурились морщинками прямо на неё, и от волнения она покраснела пуще прежнего, а её маленькое сердце забилось в бешеном ритме.
— Нет-нет, что вы, Его Светлость — человек хороший и заботится о нас. Никогда не пристаёт и руки не поднимет. Только иногда громко сердится, но не на нас, а на кого-то ещё, а иногда — очень грустит…
Внезапный шум в прихожей заставил Васко отвлечься от разговора и обратить внимание на открытую дверь гостиной. Залитая румянцем Жоржетта кинулась туда, а вскоре молча пробежала мимо с меховым плащом в руках. Уже после в проёме показался сам де Сарде, палец за пальцем стягивающий с себя узкие белоснежные перчатки. Он только что вернулся с бального приёма во дворце и выглядел особенно нарядно: парадный светло-голубой костюм был щедро украшен ручной вышивкой высочайшей сложности, что покрывала воротник и полы одежд, фарфоровые пуговицы сияли нанесённым на них рисунком с мелкими драгоценными камнями, новые лакированные туфли были начищены до слепящего блеска. Неестественно белое, напудренное лицо, по обеим сторонам обрамлённое янтарными буклями, вытянулось от лёгкого удивления:
— Ох, Васко, вы уже дома! Давно ждёте меня?
Навт захлопнул книгу, затушил пахитоску об одно из изысканных фарфоровых блюдец и выпрямился на софе.
— Не очень.
Васко слукавил: он вернулся от Биттори по меньшей мере пару часов назад. За это время он успел в одиночестве насладиться ужином — к счастью, в этот раз навт успел сказать слугам не накрывать в обеденной зале, а просто подать горячее в гостиную — неторопливо осмотреть все картины на стенах первого и второго этажей и прочесть половину сборника избранных стихотворений о любви.
Взгляд де Сарде остановился на бокале красного вина и полупустом блюде с фруктами на столике перед софой, и губы князя тронула лёгкая улыбка.
— Смотрю, вы уже совсем освоились? Вам хорошо здесь?
Навт неопределённо пожал плечами, но на самом деле был рад тому, что ему не приходилось проводить всё время во дворце Серены, от которого зубы сводило, лишь бы хоть немного побыть рядом со своей бурей.
— Точно не хуже, чем во многих других местах. Но как говорят у нас, компания важнее.
Улыбка Антуана стала шире, и он спросил нарочито бодро, хоть и без особой надежды:
— Тогда, может, захотите остаться здесь подольше? Хотя бы на месяцок?
Васко медленно помотал головой.
— Биттори сказал, что отбываем мы через восемь дней: повезём кое-какие товары на наш остров.
— Так скоро? Вы же только приехали… — Де Сарде даже не пытался скрыть своего разочарования. — Что ж… Я уже распорядился подать кофий в спальню. Может, пойдём наверх?
Пока служанки подносили в спальню свежий кофе, молоко и сладкое печенье, Антуан отправился в гардеробную по соседству, где передал камердинеру бальный костюм, после чего рассеянно кивнул на дверь, разрешая тому откланяться. Всё это время Васко сидел за столиком у окна с нарочито невозмутимым видом, попивая кофе из небольшой фарфоровой чашечки.
Вскоре Антуан присоединился к нему. Васко облегчённо вздохнул: к счастью, де Сарде успел смыть с себя косметику, и его лицо приобрело привычный молочно-белый оттенок. Поверх рубашки он облачился в кобальтовый баньян с узорами из мелких жёлтых цветов, чьи широкие полы накинул на колени, когда присаживался рядом.
— Расскажите, как прошёл бал? — из вежливости поинтересовался навт.
— Просто замечательно. Музыканты сегодня блистали своим мастерством, я обязательно подниму им жалованье. Может, хотите в следующий раз составить мне компанию?
— В чём я провинился, что вы мне это предлагаете? — съехидничал в ответ капитан и закатил глаза, выражая этим всё своё отношение к дворянский светской жизни.
Но де Сарде уже не слушал его. Его глаза вдруг засияли самым хитрым блеском, и Васко слишком хорошо знал этот взгляд. В голову князя пришла блестящая идея, осуществлением которой он уже спешил заняться.
— Послушайте! На следующей неделе в Серенской Опера́ состоится маскированный бал. Вы как раз успеете посетить его перед отплытием.
Сначала Васко даже не поверил, что Антуан всерьёз предлагает ему это. Однако де Сарде оставался предельно серьёзен и изучающе глядел на него в ожидании ответа, потому капитан понял: он не шутит.
— Несёте чушь какую-то, — ошарашенно пробормотал он. — Сами подумайте. Что там делать навту?
Де Сарде картинно взмахнул рукой.
— В этом и смысл, любовь моя! Никто и не узнает, кто вы! Все будут в масках, и вы, конечно, тоже. Сможете изобразить из себя навта, а не быть им.
Васко нахмурился и в смятении помотал головой.
— Ну не знаю, де Сарде. Я всё равно не умею ни танцевать, ни вести эти ваши светские беседы. Толку от меня не будет никакого.
Антуан отмахнулся.
— Если хотите, я вновь покажу вам пару па, как тогда, на Тир-Фради. Но это совершенно не важно. Меня осчастливит одно ваше присутствие рядом, даже если весь вечер вы просто будете пить шампанское и слушать музыкантов. — Заметив, что Васко по-прежнему сомневается, он добавил ласковым, молящим тоном: — Прошу, любовь меня. Сделайте мне подарок перед отплытием.
Васко тяжело вздохнул, в который раз за свою жизнь подумав о том, какую власть над ним имеет этот мужчина. Преодолеть ради него все бури семи морей или пойти против своей же гильдии в попытке его защитить — это одно, но по своей воле явиться на бал к пустоголовым аристократам — настоящий подвиг, на который, как ему казалось, он никогда и ни за что не пошёл бы. Вернее, так оно было до знакомства с де Сарде.
— Ладно, будь по-вашему. Но если что, пеняйте на себя.
Антуан просиял, едва заслышав это, и эта восторженная радость согрела сердце Васко надёжнее любой горячей ванны с лавандовым мылом. Навт улыбнулся и указал на сборник стихотворений, который до сих пор не выпустил из рук.
— Хотите, почитаю вам понравившееся?
Антуан с наслаждением припал губами к горячему кофе, продолжая светиться всем своим видом, и даже прикрыл глаза от удовольствия.
— Будьте так любезны.
Васко пролистал книгу в поисках загнутых уголков — привычка, которую он перенял в самом начале их знакомства — и принялся зачитывать первое стихотворение.
“Ты — мой приют, дарованный судьбой.
Я уходил и приходил обратно
Таким, как был, и приносил с собой
Живую воду, что смывает пятна.
Пускай грехи мою сжигают кровь,
Но не дошёл я до последней грани,
Чтоб из скитаний не вернуться вновь
К тебе, источник всех благодеяний¹”.
Сначала де Сарде слушал любимый голос со всей внимательностью, но затем начал то тут, то там потирать ноги, как будто испытывал крайнее неудобство. Васко оторвался от чтения и удивлённо спросил:
— Что с вами?
— Не обращайте внимания. — Антуан надавил на очередную точку на задней поверхности голени и слегка поморщился. — Напряжение скоро пройдёт, просто я непозволительно давно столько не танцевал. Но меня никак не хотели отпускать с паркета.
К изумлению де Сарде, Васко захлопнул книгу, поднялся с кресла и принялся решительно разбирать постель, не дожидаясь помощи прислуги.
— Как можно скорее раздевайтесь и садитесь на кровать. Я знаю, что буду делать с вами.
Хоть их нежным отношениям пошёл уже восьмой год, от столь прямолинейных слов, заставших его чуть ли не на пороге, даже Антуан немного опешил — пусть и всего на мгновение. Он лукаво глянул на Васко поверх фарфоровой чашки и выдал со смешком:
— А вы, я гляжу, сегодня особенно прямолинейны, даже кофий не даёте допить. Впрочем, кто я такой, чтобы спорить?
— Его Светлость князь серенский, глава совета Торгового Содружества? — саркастически предположил Васко, пока складывал на сундук тяжёлое атласное покрывало, и де Сарде бросил на него укоряющий взгляд.
— Умеете же вы испортить момент, друг мой.
Повинуясь указаниям, князь действительно стащил с себя баньян, кюлоты и чулки и остался в одной нательной рубашке с пышными манжетами. В таком виде он лёг рядом с Васко и уже было со всей готовностью потянулся к нему за поцелуем, как тот вдруг соскочил прочь с постели — а князь так и замер на месте с поднятой рукой и приоткрытыми губами, изумлённо моргая. Тем временем навт обогнул кровать, взялся за ноги Антуана и деловито стащил их на пол, поставив прямо перед собой. Де Сарде послушно сел на край, в его глазах застыл немой вопрос.
Однако он тут же испарился, стоило Васко накрыть мозолистыми ладонями правую ногу князя. Де Сарде тихо ойкнул, когда глубокими массирующими движениями капитан начал прогонять из неё усталость. Его ладони двигались вверх-вниз от основания бедра до пятки и обратно, приятным полукругом сжимались на мышцах и вскоре разжимались, даруя блаженное расслабление. Без внимания не осталось ни единого места на ноге: сжав в руке стопу, навт растёр и её, а затем принялся перебирать и деликатно массировать затёкшие в бальных туфлях пальцы. Удовлетворившись проделанной работой, Васко взялся за вторую ногу.
При виде склонённого к его ногам любовника у Антуана закружилась голова. Подгоняемые пробудившимся воображением, что подкидывало картины одну слаще другой, мысли убежали куда-то далеко, где, вероятно, им быть и вовсе не пристало. Де Сарде сглотнул и признал внезапно осипшим голосом:
— Вы поистине искусны, любовь моя.
Васко улыбнулся столь искренней похвале и поднял на Антуана по-кошачьи хитрый взгляд.
— Вам уже лучше?
— Намного, — сразу же отозвался де Сарде. Чтобы продемонстрировать правдивость своих слов, он живо поднял размятые ноги и водрузил их на крепкие плечи любовника. Бледные колени взметнулись вверх, разогретые ступни скользнули к загорелой шее, чтобы пальцами пощекотать по затылку. Взору Васко открылась картина, достойная кисти тысяч художников — и он бездумно подался вперёд и оказался под рубашкой Антуана, закинув его ноги себе на плечи. В следующее мгновение князь резко выдохнул и упал спиной на постель. Левой рукой на ощупь отыскал подушку и притянул к себе — её и сминали бледные пальцы в азартном остервенении, пока тело выгибалось навстречу опытным движениям любовника.
Разумеется, Васко бы не позволил Антуану наслаждаться таким удобным и приятным положением излишне долго. Навт стянул с себя рубаху, развязал штаны и в следующее мгновение оказался сверху, после чего дразняще провёл губами по подбородку князя и двинулся к уху. Де Сарде обхватил его руками и кончиками пальцев протанцевал кругами по гладкой коже. Провёл вниз по спине, наконец нащупал выступающий конец позвоночника и двинулся пальцами в ложбинку. От искусных поглаживаний рук, наизусть знавших все самые чувствительные места на его спине, навт издал глухой стон. Де Сарде вдруг подумалось, что, сколько бы лет ни прошло, он каждый раз сходит с ума от ощущения, как Васко напрягается и твердеет рядом с ним.
Оба отпрыска княжеской семьи Серены — воспитанные, непристойно богатые и весьма привлекательные лицом и телом — никогда не были обделены вниманием в обществе, потому у Антуана и до знакомства с Васко было множество мужчин и женщин, великое число которых привело бы в ужас любого телемского проповедника. Однако ни с кем из них он не испытывал и сотой доли ощущений, что накрывали его с головой, подобно бурной вспененной волне, стоило навту оказаться в его постели и пройтись солоноватыми губами по фарфоровой коже. Те далёкие романы и интрижки, за редким исключением, длились от силы пару недель и едва ли оставляли после себя какое-нибудь послевкусие — теперь князь не вспомнил бы даже имён, если бы время от времени не видел бывших любовников при дворе — а нынешняя связь лишь крепчала с каждым годом, затягиваясь, словно самый надёжный корабельный узел. Сейчас де Сарде осознавал со всей ясностью, что те отношения были пусты и бессмысленны, они ничем не наполняли и ничего не дарили взамен — а Васко хотелось отдать всего себя и просить в ответ столько, сколько он позволит.
Васко словно заметил, что любовник отвлёкся и пустился в размышления о чём-то постороннем — и вырвал его из них одним точным и нежным укусом в мочку уха. Антуан вздрогнул от неожиданности, его ресницы затрепетали от любви. Он жадно вцепился в Васко и заставил того поменять положение: теперь де Сарде сидел сверху, а ладони капитана сжимали его бёдра. Некоторое время Антуан просто неприкрыто любовался видом сверху, лёгкими касаниями поглаживая навта по напряжённому прессу. Васко даже немного занервничал и озадаченно прошептал:
— Всё хорошо, моя буря?
— Более чем.
Антуан склонился к лицу Васко — и замер в паре дюймов от него, слегка приоткрыв губы, чтобы тот почувствовал кожей его тёплое дыхание. Васко не вытерпел весьма скоро: сам подался вперёд и украл первый за вечер полноценный поцелуй. Де Сарде счастливо улыбнулся и в свою очередь накрыл губы капитана своими, медленно, приторно-сладко лаская их языком изнутри. В ответ Васко лишь сильнее сжал его бёдра.
Губы де Сарде спустились ниже, чтобы проследовать за узорами татуировок на теле. Как и всегда, особое внимание он уделил нескольким завиткам в паху, где давным-давно, ещё на Тир-Фради, появился небольшой рисунок в виде солнца, наполовину затопленного морем.
Преисполнившись любовью, Антуан в который раз за эти годы поцеловал татуировку и спустился ниже. Слух усладил хриплый вздох, что издал Васко, стоило ему ощутить на себе жаркие губы де Сарде. Навт невольно вспомнил о том, что до их первой ночи даже не подозревал, какой клад неизведанных ощущений был сокрыт у него ниже пояса. Будто бы здесь, в Серене, молодых людей иначе учили предаваться искусству любви.
Едва почувствовав подступающую дрожь любовника, де Сарде приподнялся и выразительно посмотрел ему в лицо, хоть князю и не сразу удалось поймать на себя блуждающий, помутившийся от блаженства взгляд:
— Любовь моя, я хочу вас. Сейчас.
Васко вытер со лба капельки пота, с трудом возвращаясь в реальность. Он сел, провёл дрожащей ладонью по горящему лицу, после чего она отправилась за одним из неприметных пузырьков на прикроватном столике.
Наблюдая, как Васко обильно размазывает по пальцам масляную жидкость, де Сарде привычно скрестил ноги на его спине и уже потянулся за соседней подушкой, чтобы с её помощью предоставить спине больше удобства. Однако у капитана, по всей видимости, были другие планы: он перевернул князя на левый бок, задрал измятую рубашку как можно выше и пристроился сзади, приложившись разгорячёнными губами к источающей цветочный аромат шее. Де Сарде тихо ахнул и выбросил свободную руку назад, надавливая на кожу Васко с намёком, чтобы он придвинулся ближе. В голове уже не было иных мыслей, кроме желания как можно скорее ощутить любовника внутри себя.
Промедление было сродни настоящей пытке. Антуан приподнял ногу выше и наконец почувствовал внутри скользящие пальцы. Де Сарде выгнулся, принимая удобное положение, в котором ласки стали ощутимо глубже и приятнее, и развернулся верхней частью корпуса, чтобы Васко мог видеть его изнывающее, налитое густым румянцем лицо.
— Не заставляйте меня умолять, — тяжело дыша, в один бесконечно долгий выдох проговорил он.
И Васко повиновался. Де Сарде ощутил, как капитан медленно и нежно заполняет его, но ни на секунду не отводил взгляда медовых глаз от любимого лица. Он согнул руку в локте, чтобы ухватиться за крепкую шею навта, и с наслаждением прикрыл глаза. Антуан был до безумия близко, и Васко видел, как с каждым толчком подрагивают светлые ресницы, слышал, как из бледной груди вырывается новый сладкий вздох. Эта блаженная картина будоражила кровь сильнее смертельной дуэли на рапирах, сильнее самого страшного шторма среди океана.
Оба были уже на той грани, что не позволила бы им наслаждаться друг другом слишком долго. К долгожданной развязке они пришли быстро и почти одновременно. Сладостное наслаждение разлилось по телу и ударило в голову, где громко выбивал бешеный ритм пульс, заменив собой все остальные мысли и чувства на ощущение блаженной, упоительной неги.
Князь громко ахнул, перевернулся и обессилено упал любовнику на грудь. Некоторое время они молча лежали рядом, обменивались дрожью в объятиях друг друга, пытаясь вернуть дыхание в привычный ритм. После Васко заметил, что Антуан поднял на него выразительный взгляд потемневших от страсти глаз и приоткрыл губы, словно намереваясь что-то сказать. В тот момент капитан ждал от де Сарде каких-нибудь слов нежности и тепла, но вместо этого князь произнёс просто:
— Любовь моя, вы так и не допили кофий.
Васко не смог удержаться от смешка. В этом был весь Антуан: стоило ему забыть об ощущениях тела и вернуться в царство разума, как его деятельный ум мгновенно оказывался занят решением насущных вопросов и обдумыванием результатов уже предпринятых действий.
— Как-нибудь в другой раз. Уверен, это был не последний кофе из ваших запасов.
Де Сарде будто принял его ответ за чистую монету и поспешил доложить:
— Что вы, конечно, нет. У меня хранится ещё множество отменнейших сортов, отрекомендованных мне лично послом Мостового Альянса.
— Не сомневаюсь в этом. А теперь отдыхайте.
И Антуан, утомлённый долгими изматывающими танцами и страстным рандеву после них, действительно заснул на груди Васко, деловито закинув ногу ему на бедро. Капитан нежно пригладил завитые на боках рыжие волосы, которые совершенно растрепались и уже нисколько не походили на модную серенскую причёску, заботливо поправил пуховое одеяло и позволил себе тихо отойти ко сну рядом с любимым мужчиной.
***
— Не могу поверить, что они сшили это так скоро. Вы же только неделю назад с меня мерки сняли.
Васко в который раз за вечер потрогал воротник и поправил манжеты нового жюстокора, словно бы от этого простого действия костюм мог обернуться навтовским платьем или хотя бы просто стать более привычным и удобным. Увы, бесполезно: тёмно-синий бархат ничуть не напоминал плотную овечью шерсть бушлата, атласный пояс, мерцающий небесный свод во плоти, нельзя было спутать с надёжным кушаком, вышитые золотом волны вокруг пуговиц камзола не могли сравниться с практичными украшениями моряков, а от иссиня-чёрных чулок под кюлотами и вовсе немели ноги.
— Ох, Васко. Им понадобилось ровно столько времени, за сколько я велел им это сшить.
Де Сарде трясся на сиденье напротив в самом вычурном, самом претенциозном костюме, который Васко только видал у него — а он, надо сказать, повидал их все. Навт не стал говорить это вслух, однако в данный момент, по его мнению, Антуан напоминал покрытое позолотой круглое яйцо. Тот пояснил, что выглядит столь броско, потому как на серенском карнавале князь нередко становится частью традиционного театрального представления. При этом де Сарде утверждал, что сейчас на нём лишь часть костюма и полный облик его Васко сможет увидеть уже только в опере.
— Должен признать, выглядите вы головокружительно, вам очень идёт этот цвет. Если бы моё сердце уже не принадлежало вам, я бы непременно влюбился. — Антуан весь вечер улыбался и то и дело бросался комплиментами.
— Рад, что хотя бы вам нравится, — буркнул навт. На самом деле он был благодарен судьбе уже за то, что де Сарде не решил нацепить на него что-нибудь столь же яркое, во что облачился сам. С однотонным костюмом он ещё мог смириться, пусть тот и был сшит по серенской моде.
Васко чуть нагнулся, чтобы глянуть в окно кареты. Экипаж уже подъезжал к зданию Опера́, торжественной громадине в самом богатом районе столицы. Как почётный гость, князь серенский прибыл довольно поздно, ближе к полуночи, когда большинство экипажей уже доставили своих пассажиров на празднество и укатили обратно в ночь. Несмотря на поздний час, окна сверкали огнями тысяч свечей и звуки оркестра, ослабленные толстыми стенами, выходили на улицу ощутимыми вибрациями. Из парадных дверей, возле которых недвижимыми статуями замерли два ряда стражников, вырывался ослепительно яркий столп света, приглашая войти внутрь.
Очевидно, де Сарде что-то прочёл на лице своего капитана, потому как нежным голосом произнёс:
— Один вечер, Васко, прошу вас.
Навт отвернулся от окна, чтобы встретиться с молящим взглядом ярких тёплых глаз, и согласился:
— Один вечер.
— Главное правило здесь — не снимайте маски. Берите приглашение и проходите внутрь без меня. Но не переживайте, любовь моя, я прибуду очень скоро, вы меня сразу узнаете. А даже если нет, я сам найду вас.
Васко громко хмыкнул: уж де Сарде он бы узнал, даже если бы тот заявился в огромном костюме слона, который бы полностью скрывал фигуру своего носителя. Навт завязал на голове бархатную маску цвета ночного неба, украшенную вышивкой из редкой россыпи золотых звёзд, и покинул княжескую карету.
Внутри сверкающей оперной залы уже толпилась и шумела серенская знать, вытанцовывая флоренсийские вилланеллы, фротоллы и гальярды под музыку двух оркестров сразу. Пёстрая толпа была сплошь в странных масках и причудливых нарядах: тут были и львы, и пираты, и шахматные фигуры, и рыцари, и пастушки, и коломбины, и куртизанки. В высоких причёсках некоторых дам колыхались целые букеты, причём цветы, как отметил Васко, не всегда были настоящие. Те, кто отдыхал от танцев, громко перешучивались, тихо сплетничали, обсуждали диковинные костюмы и время от времени оглашали зал хохотом.
Васко проталкивался сквозь толпу, чтобы занять удобное местечко в нише за колоннами, подальше от танцующих, когда на него налетел грузный мужчина, который явно куда-то спешил.
— Простите, — кратко бросил он и вновь ринулся к выходу, но Васко быстро удержал стражника за плечо.
— Курт? Стой!
Курт замер и резко развернулся, прищурившись. Несколько долгих мгновений он напряжённо вглядывался в знатного господина перед собой, пока не усмотрел нечто знакомое в его фигуре и осанке и не заметил узоры татуировок на лице, не скрытые под маской. Шрамы на лице растянулись в удивлении.
— Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть, морячок! — честно признался наёмник, выбросив руки в стороны. — Ты чего это решил по балам походить, зелёный во сне покусал?
— Я здесь с ним, — просто объяснил Васко. — А сам?
— А сам я здесь начальник охраны, бегаю туда-сюда, чтобы с нашей любимой Светлостью и остальными охренеть какими важными гостями ничего не случилось…
Курт аж отошёл на шаг и окинул старого товарища взглядом с головы до ног.
— А чего так вырядился-то?
Васко выразительно закатил глаза и прошептал:
— Идея де Сарде.
— Ну это я вижу, — заверил его Курт. — Я тебя и не узнал сначала. Если б не татухи твои, то от аристократа и не отличить.
Навт выразительно скривился от одной этой мысли, и Курт хохотнул, хлопнув его по руке.
— Да ладно, это ж потому что ты такой красавчик у нас. Если б не зелёный, точно мог бы подцепить себе тут какую-нибудь леди и зажить с ней долго и счастливо.
— Оставь своих леди себе, — фыркнул Васко. — Мне они точно не сдались.
— Ну, а на меня они и не посмотрят, — со смешком заметил Курт и добавил: — Давай-ка заходи во дворец почаще. Я обычно или там, или вечером — с ребятами своими в трактире у казарм. По операм, знаешь ли, хожу не шибко часто.
— Зайду к вам в следующий раз, — пообещал Васко, — сходим выпить вместе. Только никаких дворцов, уже видеть их не могу.
Курт почесал макушку, подумав, видимо, что нелегко же тогда его друзьям приходится друг с другом. В этот момент трость церемониймейстера дважды ударилась о паркет, призывая к тишине. Следом музыканты вновь взялись за свои инструменты, толпа не сговариваясь повалила к сцене, и Курт указал за спину Васко.
— Ладно, сейчас зелёный выйдет вон оттуда, а мне надо ребятам на выходе кое-что сказать. Не знаю, столкнёмся ли мы ещё, так что до встречи, морячок. Рад был видеть!
Васко улыбнулся, и они хлопнули друг друга по рукам.
— Взаимно, Курт.
Наёмник исчез в идущей навстречу толпе, и Васко развернулся к сцене. Как раз вовремя: на неё под музыку выпорхнула вереница балерин в объёмных белых платьях с многослойными юбками, золотой лентой поперёк тонкого стана и праздничными кремовыми розами в волосах и на груди. На лице каждой была небольшая мягкая маска с золотой линией — ни дать ни взять облачка, согретые лучом солнца. Каждый танцевальный рисунок публика встречала громкими аплодисментами, что волнами перекатывались из одного конца зала в другой.
Однако все замолкли, стоило на сцену выйти де Сарде. Только сейчас Васко осознал, что имел в виду Антуан, когда утверждал, что тоже примет участие в представлении. Явился он перед публикой в костюме, сотканном словно из чистого золота². Широкие шарообразные рукава с тонкими манжетами уходили в нагрудник-бочонок с видным изображением солнца посредине. Сложный головной убор украшался жёлтыми и рыжими перьями и расходящимися во все стороны длинными волнообразными лучами. Этот же рисунок повторялся в драгоценном ожерелье на шее и на переднике аккуратных туфель. Завершала образ застывшая золотая маска без рта, которую Антуан держал за ручку снизу обеими руками. Под торжественную музыку он прошёл на постамент посреди сцены. Вокруг изящным узором выстроились танцовщицы, и он воздел одну ладонь к небу, готовясь произнести заготовленную речь.
До этого вечера Васко, разумеется, в опере ни разу не бывал, потому не был уверен, в порядке ли вещей здесь столь странные костюмы и представления — или же это де Сарде решил воплотить в жизнь очередную свою затею, чтобы привлечь к себе внимание, до которого, как ему давно было известно, был порою падок. Судя по восхищённым охам и перешёптываниям, посвящённым красоте костюма князя и его самого, удалось ему это в любом случае. Публике происходящее на сцене явно пришлось по душе.
— Друзья мои, дорогие гости! Я рад приветствовать каждого на великолепном празднике, который мы вот уже более полусотни лет празднуем ежегодно! Серена всегда была, есть и будет средоточием красоты, таланта и изящных искусств. Вот-вот часы пробьют полночь, но обещаю вам, что торжество будет продолжаться всю ночь. Пейте, угощайтесь, веселитесь, находите занятие и компанию себе по душе! Покажите всем, как умеют танцевать в Серене!
Публика отозвалась взрывом восхищённых аплодисментов, и Васко буквально видел, как Антуан ослепительно улыбается под маской. Закончив традиционную речь, князь сошёл со сцены, и навт двинулся к нему, но его быстро оттеснила обратно обступившая толпа. Каждый из гостей торопился высказать де Сарде своё восхищение, кто-то уговаривал его поскорее найти княгиню и хотя бы разок потанцевать с ними. Народу прибывало, Васко подпирали со всех сторон, и когда в лицо ему беспардонно уткнулась связка перьев с чьей-то шляпы, он громко заскрежетал зубами от раздражения и едва сдержался, чтобы не высказать своё возмущение вслух. Он быстро решил, что подойдёт к де Сарде позднее, когда всеобщее волнение уляжется, потому отступил к стене и двинулся вдоль неё в противоположный угол зала, притом, к счастью для себя, успел по пути перехватить с подноса какого-то слуги бокал с красным вином, которое тут же вылил в себя. Васко думал, что он один додумался отодвинуться подальше от сцены, но нет: здесь уже вовсю щебетала стайка из двух молоденьких девушек во главе с блистательной дамой средних лет.
— Что уж говорить, наш князь любит привлечь к себе внимание!
— Что-то никогда не меняется. Я прекрасно помню, как он ещё с десяток лет назад блистал на балах — ни одна женщина не могла устоять… и ни один мужчина.
Обыкновенно Васко проигнорировал бы подобный кружок глупых сплетниц: и на Тир-Фради, и в Серене он повстречал их предостаточно, и если что и вынес из опыта этих знакомств, так это то, что обращать на них внимание столь же бессмысленно, как пытаться разогнать или уговорить заняться чем-то более полезным. Однако в этот раз даже он невольно навострил уши.
Между тем одна из молодых леди уже жаловалась спутницам:
— Моя родственница всего раз в своей жизни была в Серене, на каком-то там празднестве во дворце. И что вы думаете? Ему хватило вечера, чтобы соблазнить её и затащить в постель! А ведь она была ещё совсем юна и невинна!
Старшая дама затрясла веером и выдала с глубоким, грудным смешком:
— Ну, в скорости с ним никто не мог сравниться! Со мной делились по секрету, что уже к девятнадцати годам он мог в одиночку раздеть и одеть любую даму всего за полчаса! За это его даже прозвали Маркиз Полчаса!
— За полчаса? — удивлённо пискнули девушки рядом. — Даже если платье со стомаком и панье? Сколько же он практиковался для этого?
— А представляете, за сколько минут он раздевает кавалеров? Держу пари, мы с вами не успеем съесть крошечный завтрак, а он уже сделает своё дело!
Одна из юных особ подтвердила:
— Я тоже слышала, что через его постель прошло больше мужчин, чем через все мануфактуры Серены вместе взятые…
Женщины захихикали в пучок из вееров, но их смех оборвался, когда они заметили того, кто с самого начала следил за их разговором.
— Не обращайте на меня внимания, — бесцветным голосом проговорил Васко. — Я уже ухожу.
Девушки глянули на него с явным интересом: незнакомый статный красавец в дорогом костюме, без сомнения, пришёлся им по вкусу.
— Нет-нет, лучше присоединяйтесь к нашей беседе! — милостиво предложила старшая женщина. Она сложила веер и пару раз покровительственно ударила им Васко по груди. — Вы, милорд, человек видный и теперь знаете достаточно, чтобы сделать для себя кое-какие выводы! Главное запомните: ни за что на свете не поддавайтесь на его чары. Поначалу он может показаться обворожительным, но стоит вспомнить, что прежде в его постели побывали сотни таких же, как вы, как это обаяние мигом сходит на нет!
— Я запомню, — пообещал Васко. — Но с чего вы решили, что мне вообще грозит подобная опасность?
Дама лишь отмахнулась.
— Моё дело предупредить — для вашего же блага. На самом деле он что-то давно не удостаивал вниманием никого из наших дам и кавалеров. Знаете, говорят, в последние годы серенцы ему наскучили, и он перешёл… на навтов. Моряки в любовниках, представляете? Кто дальше? Зубрилы из Мостового Альянса? А потом настанет очередь телемских монашек?
Одна из молоденьких дворянок неуверенно дотронулась до плеча соседки, тыча веером прямо в лицо Васко, и осторожно поинтересовалась:
— А вы… Эти ваши татуировки… Вы играете здесь роль навта?
— Да.
Девушки вдруг стушевались и замолкли: по всей видимости, всех их одновременно посетила одна и та же страшная догадка. Старшая дама торопливо прикрыла нижнюю часть лица веером и попросила извинить её: на балу собралось столько знакомых, которых она ещё не успела поприветствовать! Остальные последовали её примеру и быстро рассыпались по всему залу, с интересом и боязнью оборачиваясь вслед Васко. Он едва успел схватить с подноса и вылить в себя ещё бокал вина, как его позвали по имени:
— Капитан Васко.
Роскошная маска на флоренсийский манер, украшенная россыпью мелких драгоценных камней, с крашеными перьями по бокам, не могла скрыть личность своей обладательницы. Васко мгновенно подобрался и недовольно выплюнул:
— Изабель.
В ответ на такое бесцеремонное обращение женщина лишь благоволительно улыбнулась. В ореховых глазах, обрамлённых бордовым бархатом, не было ни капли обиды, только неподдельный интерес.
— Какая удача! Я давно хотела поговорить с вами наедине, и вот наконец нам представился случай.
Васко холодно молчал, устремив взгляд куда-то в сторону, мимо собеседницы, всем своим видом давая понять, что не жаждет продолжения разговора. Однако это мало смутило княгиню.
— Видите ли, капитан, у меня создалось впечатление, что вы несколько недолюбливаете мою компанию.
— Даже не представляю, с чего бы мне её не любить, — съязвил навт, но Изабель вежливо сделала вид, что ничего не слышала.
— Уверяю вас: ваше отношение ко мне совершенно ничем не обосновано. Нам с вами нечего делить и точно не в чем соперничать.
У Васко были свои соображения на этот счёт, но делиться ими с законной супругой любимого мужчины он счёл ниже своего достоинства. Он сделал шаг в сторону в надежде, что Изабель оставит его в покое, но та вдруг схватила его за рукав и быстро заговорила:
— Послушайте. Вы счастливый человек и не цените этого. Говорю со всей уверенностью: он любит вас и только вас, потому меня вам не в чем винить. Слышали бы вы, как он отзывается о вас, и все ваши сомнения тотчас бы сошли на нет!
Васко чуть повернул голову и бросил как можно более небрежно в надежде, что не выдал свою заинтересованность:
— И как же?
— О, я наконец смогла обратить на себя ваше бесценное внимание! — Изабель отпустила его руку и зашептала: — Мы с ним дружны с детства, и я хорошо выучила его чувства. И поверьте, для него уже давно не существует никого, кроме вас. Вы — самый родной его человек, у него нет никого ближе. Потому прошу, не делайте из меня заклятого врага. Для его же блага нам с вами лучше подружиться. Клянусь, с супругом мы — верные друзья, никаких тонких романтических чувств между нами не было и быть не может. Более того, у меня…
Изабель вдруг замолчала и посмотрела в сторону, глазами выискивая кого-то в толпе.
— У вас…? — подозрительно сощурился Васко. Переспросил он скорее из любопытства, нежели из искреннего желания понять княгиню или, тем более, завести с ней дружбу. Ха, завести дружбу с женой де Сарде — вот это рыбий бред, подобного которому он отродясь не слыхал!
Вскоре на немой зов прибыл тонкий юноша с тёмными кудрями, чьё лицо было скрыто под сиреневой маской, нежный оттенок которой лишь добавлял изящным чертам молодости и нежности. При виде княгини лицо его просветлело; он тут же согнулся в поклоне, целуя руку в бархатной перчатке. Изабель поспешила представить спутника:
— Что ж, познакомьтесь: лорд Больё, мой дорогой гость сегодняшнего вечера. Милорд, пообещайте, что сегодня все ваши танцы принадлежат мне.
— Как пожелает моя княгиня, — с любовью улыбнулся юноша и подхватил её под руку, после чего обратился к Васко: — Прошу прощения, милорд, а вы…?
Этот вечер едва ли мог стать ещё страннее. В тот момент Васко отдал бы как минимум половину всех своих сбережений, только чтоб убраться подальше отсюда и стереть из памяти всех этих аристократов со всеми их лицемерными выходками и нелепыми семейными традициями.
Прервав его мысли, на плечо легла рука в тонкой золотой перчатке, а следом у уха послышался хорошо знакомый голос.
— О, Васко, вот вы где! А я повсюду вас ищу, уже совсем измотался!
Де Сарде радостно улыбнулся сначала ему, а затем приветственно кивнул его спутникам. Тяжёлый головной убор он оставил у сцены, как и театральную маску — вместо неё он повязал вокруг головы мягкий, более скромный бархат на пол-лица с лучиками по краям. В остальном же его наряд остался неизменен и выделялся в толпе столь же надёжно, как одинокий парус белеет посреди синего-синего моря.
— Ваша Светлость. — Темноволосый юноша склонил голову в знак почтения.
— Лорд Больё, Изабель! Позвольте украсть у вас вашего собеседника?
С лёгкой улыбкой княгиня наклонила голову чуть вбок.
— Конечно, мой князь. Наслаждайтесь празднеством, мы с лордом Больё намерены заняться тем же самым.
— Замечательно! — тут же откликнулся Антуан и повёл Васко в сторону, где взял для них обоих по бокалу вина. Он ни разу не оглянулся, словно дела супруги и её любовника его ничуть не интересовали — вместо этого он обратил всё своё внимание на любимого мужчину и принялся с улыбкой разглядывать его. Князь едва пригубил напиток и тут же приступил к непринуждённой беседе: — Ну, что скажете, как вам сегодняшний вечер?
— А вам? — вопросом на вопрос ответил Васко, задумчиво поболтал вино на дне бокала и в один глоток вылил его в себя. — Успели покорить все сердца в этом зале?
Антуан удивлённо заморгал под маской.
— О каких сердцах вы говорите? Лично я до конца вечера намерен покорять только одно сердце, пить с его обладателем вино и бессовестно им любоваться.
— Чтобы пить с ним вино, необязательно было приезжать сюда, — заметил навт и повёл головой в сторону. Антуан направил на него вопросительный взгляд, поднял руку, чтобы успокаивающе положить на грудь, стянутую непривычным тёмно-синим бархатом — и тут же опустил, одумавшись.
— Мой милый Васко, вас что-то расстроило или вы просто притомились? Прошу прощения, что так надолго оставил вас одного: уверяю вас, это в мои планы не входило. Будь на то моя воля, я бы побежал к вам сразу со сцены, однако меня никак не хотели отпускать так скоро. Но вы же, к счастью, нашли себе приятную компанию в моё отсутствие?
“Приятную компанию”? Васко недовольно огляделся по сторонам: как он и предполагал, на них были устремлены десятки заинтересованных взглядов, каждый из которых прожигал любопытством и силился прочесть по губам, о чём беседует со своим спутником князь. Их непрошеное любопытство привело навта в ещё большее раздражение. Он поёжился и выдал:
— Скажите честно: зачем вы привели меня сюда?
Де Сарде удивлённо заморгал.
— Чтобы провести целый день вместе, зачем же ещё? Вы и так скоро уезжаете, не свидимся мы ещё долго — так отчего мы должны отказывать себе в удовольствии лицезреть друг друга чуть дольше обычного?.. Хорошо, за вас говорить не буду, а вот моё сердце пускается в пляс каждый раз, когда я вижу вас.
— Мне ясно показалось, что ваше сердце успело протанцевать пару кругов и без моего присутствия рядом, — едва слышно пробормотал Васко и тут же пожалел об этом. От таких резких слов, явно необдуманных, Антуан сжал губы, в резко похолодевшем голосе сквозила обида.
— Если вы считаете, что жизнь моя похожа на радостный праздник, то совершенно напрасно. Счастье, когда я могу позволить себе просто выпить и потанцевать, на время забыв обо всём — ещё большее счастье при этом видеть вас рядом. В остальное время, поверьте, моё бытие нередко обращается чередой дней довольно безрадостных, где нет места пустому веселью… — Де Сарде резко прервался, подумав, что наговорил лишнего.
Васко вдруг резко выдохнул и приложил ладонь к маске на глазах, потирая брови, чтобы снять скопившиеся раздражение и усталость. За последний час в его голове возникло сразу несколько вопросов к Антуану, но прямо сейчас, под любопытными взглядами серенской публики, не время и не место задавать их. В конце концов, он лично обещал де Сарде потерпеть один вечер, по мере сил изображая из себя аристократа столь же пустоголового, как все, кто встретился ему на этом балу. Васко вздохнул и через силу выдавил:
— Забудьте всё, что я сказал. Давайте… давайте лучше вместе послушаем музыкантов.
Антуан долго смотрел на Васко, словно вопрошая, не шутит ли он, и наконец согласно кивнул. Они допили вино и подошли поближе к сцене, где публика наблюдала за выступлением знаменитой оперной певицы в ярком многослойном наряде на аль-садский манер. Под громкую музыку оркестра она воздела руки к небу, изящно вскинув к куполу оперы полупрозрачную шифоновую ленту, и выдавала чудный грудной голос блестящего тембра. Не отрывая взгляда от сцены, Антуан наклонил голову к уху спутника и едва слышно зашептал:
— Послушайте… Подобные мероприятия мы устраиваем не только для того, чтобы гости сумели потанцевать, выпить вина и найти себе компанию на остаток ночи. Как вы наверняка догадываетесь, некоторые мои действия на политическом поприще, особенно связанные с улучшением жизни простых граждан, не вызывают восторгов у дворян. А такие празднества помогают мне и моим службам следить за ними и держать общественное мнение под контролем. Изменить многолетние традиции, которыми вот уже десятки лет наслаждается местная аристократия, тем самым лишив их некоторых привилегий, я себе позволить не могу, если не хочу растерять их поддержку и лишиться опоры, а заодно и головы.
Музыканты и певица закончили выступление под настоящий гром аплодисментов, и де Сарде всем телом обернулся к застывшему Васко, чтобы громко и весело поинтересоваться:
— Ну, и как вам?
Васко моргнул пару раз, прежду чем сообразил, о чём его спрашивают.
— Мне больше нравится, когда играете и поёте вы.
— Вам больше нравится, когда играю я, а не оркестр Серенской Гранд-Опера́? — переспросил Антуан, удивлённо вскинув брови вверх. — Ну вы, однако, и шутник!
Быстрым жестом князь подозвал одного из слуг, чтобы перехватить у него ещё вина. Он поднял свой бокал навстречу Васко и проговорил:
— Я искренне благодарю вас, что вы составили мне компанию, несмотря на то, что подобные празднества… не совсем вам по душе. Послушайте, от меня как князя здесь более ничего не требуется. Мы вольны уйти в любой момент. Если вы того желаете — прямо сейчас.
— Я могу отправиться и один, — пожал плечами Васко. — Вам ехать незачем, оставайтесь и наслаждайтесь вечером.
Антуан вскинул руку, призывая спутника помолчать и не говорить подобных глупостей.
— Такой вариант даже не обсуждается. До самого утра я не намерен провести ни мгновения порознь с вами. Поедем вместе, я сейчас же велю подать нам карету.
Как только они забрались в экипаж, Васко с видным удовлетворением сдёрнул с себя надоевшую маску и бросил на сиденье, а де Сарде аккуратно сложил рядом свою. Антуан сразу сжал ладони Васко и убедительно проговорил, заглядывая ему в глаза:
— Любовь моя, вы же прекрасно знаете, что не можете скрыть от меня, когда ваше сердце что-то тревожит. Потому прошу вас, просто озвучьте все вопросы, что у вас скопились, прямо и без утайки. Поделитесь со мной своими мыслями и опасениями. А то вы так и будете всю ночь хмуро думать о чём-то своём, сколько бы я ни пытался вас разговорить.
Васко поднял на Антуана требовательный взгляд и задал главный мучивший его вопрос.
— Вы с вашей женой были любовниками? Раньше, до Тир-Фради?
Антуан уже приоткрыл рот, чтобы честно ответить, но затем с подозрением воззрился на Васко, крепко прищурившись.
— Что вам наговорили обо мне здесь?
— Ничего, что бы не рождало новые вопросы в моей голове. Вы явно были популярной личностью.
Васко выразительно глядел на Антуана, и тот вскинул брови в искреннем недоумении.
— Что вы хотите услышать? Что у меня не было связей до вас? Уверен, вы сразу же поняли, что это не так.
— Лишь ответ на свой вопрос, более меня ничего не интересует. Ответьте честно, де Сарде.
— Извольте, раз это так тревожит вас. — Антуан легко пожал плечами: скрывать ему было нечего. — Нет, до нашей свадьбы мы с Изабель никогда не делили постель. Я бы не избрал себе в княгини ту, с кем нас связывало нечто в прошлом. Более того, Изабель не раз говорила, что как мужчина я совершенно не в её вкусе. Это несомненный плюс. Брак — дело серьёзное, и руководствоваться в нём нужно исключительно трезвым расчётом.
— И вы взяли её в жёны, руководствуясь лишь трезвым расчётом? — решил уточнить Васко, и Антуан ни секунды не раздумывал над ответом.
— Разумеется. Она обладает нужной родословной, исключительно образованна, умна, воспитанна и очень богата. Также немаловажно, что мы славно ладим и понимаем друг друга с полуслова.
— Вы так это расписываете, что сравнение выходит не в мою пользу. Ведь у меня нет дворянского образования, богатств и родословной, которой я мог бы похвастаться. Однако же вы отчего-то предпочли меня всем остальным.
Антуан проговорил нежно и ласково, тоном тёплым, как само солнце:
— Поверьте, у вас есть гораздо большее, чем у всех серенских дворян вместе взятых.
Васко недоверчиво изогнул одну бровь.
— И что же это? Поразите меня.
Де Сарде улыбнулся и с хитрым выражением лица прикрыл рот ладонью, увенчанной тяжёлыми перстнями. Весь вид его говорил о том, что в голову ему пришла очередная блестящая идея. Васко невольно напрягся, но Антуан лишь загадочно обронил:
— Когда вернёмся домой, я хочу вам кое-что показать. Кое-то важное.
На дальнейшие расспросы он отвечать не спешил — вместо этого уставился в окно кареты, рассматривая город, которым сам же и правил. Ночные улочки были совершенно пустынны, если не считать нескольких бездомных попрошаек, поздних посетителей трактиров и пары патрулей стражи: простые граждане не любили выходить из дома в небезопасную темноту ночи.
Когда экипаж прибыл домой, де Сарде сразу поманил Васко за собой наверх, в спальню. Там он без всяких объяснений приставил стул к книжным шкафам, с юношеской прытью вскарабкался на него, встал на носки и принялся шарить руками по верхней стенке. Всё это время Васко поддерживал его за ноги, чтобы он не свалился, но князь уже нашёл то, что искал, спустил предмет Васко в руки и попросил:
— Возьмите.
Сначала Васко удостоверился, что Антуан благополучно слез на пол, и лишь затем устроился рядом с ним на постели, чтобы рассмотреть таинственную шкатулку с рельефным изображением парусного корабля на крышке. В свете редких свечей кораблик казался объёмным, паруса будто раздувал ветер. На глазах удивлённого Васко князь надавил на невидимый рычажок на одном из своих перстней. Драгоценный камень быстро взметнулся вверх, и оттуда Антуан вытряхнул на ладонь маленький ключик. Его-то он и протянул Васко.
— Открывайте же, — нетерпеливо заёрзал на месте де Сарде.
Навт принял ключик, вставил в отверстие и спросил с подозрением:
— Что ещё у вас там хранится?
— Государственная тайна, — таинственно обронил князь, не сводя взгляда с пальцев любовника, что мучились с крошечным, но на удивление надёжным механизмом.
Наконец он поддался. Васко приподнял крышку и замер в изумлении: на бархатном дне ничего не было. Шкатулка оказалась пуста.
Он поднял вопросительный взгляд на Антуана, и тот вдруг спохватился:
— Ох, сразу видно, что вы росли не в Серене. Нажмите сюда и потяните на себя… Вот так. Здесь двойное дно.
Васко зацепил тонкую пластинку, как ему указывал Антуан, приподнял, потом перевернул шкатулку и потряс ею. Оттуда на покрывало дождём высыпалась бесчисленная стопка потёртых бумажных листков. Васко взял в руки один, второй — больше и не требовалось, потому как он легко узнал письма, написанные собственной рукой.
— Вы храните их все?
— Разумеется. Кое-где уже и чернила выцвели, но это и неважно: я так часто их перечитывал, что запомнил наизусть.
Де Сарде всё ещё был облачён в костюм солнца, но всё золото одежд на нём не могло сравниться с золотом сияющих глаз, неотрывно глядящих на Васко. Навт не сразу нашёлся, что ответить, потому принялся подбирать рассыпавшиеся письма, чтобы сложить их обратно в шкатулку.
— А как вы думаете, сколько любовных писем я получал до отъезда на Тир-Фради?
— Сдаётся мне, немало, — хмуро пробурчал Васко. — Вероятно, это стопка размером с корабль.
— Хм… в целом, это верно. Так вот, как думаете, сколько из них хранится у меня?
Навт понятия не имел, сколько именно, к тому же не имел ни малейшего намерения читать старые любовные письма к де Сарде от незнакомых аристократов. И если тот всерьёз предложит ему это занятие, чтобы что-то там доказать, он попросту откажется и уйдёт в гостиную.
Антуан удивлённо всплеснул руками и несильно хлопнул себя по лбу.
— Васко, вы что, правда задумались? Ни одного! Более того, по молодости я всерьёз считал, что писать их и вовсе не стоит, а уж тем более неразумно хранить их у себя — однако же вот я здесь, сижу перед вами и честно признаюсь, что у меня никогда не поднялась бы рука сжечь хоть слово, что вы сочинили для меня.
На лице де Сарде неуверенно пробивалась знакомая улыбка — и вдруг Антуан показался Васко таким близким и родным, даже роднее, чем обычно, что сердце навта дрогнуло и заколотилось.
— Я тоже храню письма от вас… — сознался капитан. — Пока они ещё напоминают письма: спустя какое-то время они совсем расползаются от влажности.
Де Сарде нашёл его ладонь и притянул к своим губам, чтобы оставить на ней целый ворох нежных поцелуев.
— Васко, правда же, в своей жизни я не люблю никого, кроме вас. Ради вас я готов на всё.
— Не на всё, — поправил Васко, и Антуану невольно пришлось согласиться:
— Хорошо… не на всё. На всё, что в моих силах. Потому как я тоже считаю вас своим супругом, любовь моя. Что бы вы ни думали.
В голове Васко окончательно оформилась и окрепла мысль, которая давно посетила его разум, ещё до того, как неделю назад де Сарде предложил подольше задержаться у него.
— Моя буря, в следующий раз, когда я приеду в Серену, то сделаю это с увольнительной на руках, чтобы у нас было побольше времени.
Лицо Антуана просветлело. После такого обещания даже скорая разлука перестала казаться столь печальной и унылой.
— Ловлю вас на слове, Васко. Только попробуйте не сдержать обещания.