На стол по очереди опустились сыр, рыбный пирог и жаркое, поверх приправленное всевозможной зеленью. Следом стукнули три кружки, за которыми последовал кувшин с выпивкой.
— Как в старые добрые! — известил Курт и высоко поднял одну из кружек, приглашая разделить с ним тост. Его пронзительные ясные глаза сияли исключительным довольством.
Спутники последовали его примеру. Как и всегда, в “Муэтт Руж” было до крайности оживлённо: недостаток здоровых платёжеспособных горожан компенсировался пришедшими выпивки ради навтами, чьи корабли вошли в порт сегодня утром. Среди этой толпы трое сидящих у окна мужчин ничем не выделялись: дворцовый стражник, моряк в кожаной треуголке и неприметный человек в длинном холщовом плаще, с надвинутым на лицо капюшоном. Может, у него деньжат и не водится, решил хозяин трактира, но какая разница, если его спутники заплатили вперёд и накинули пару монет сверху?
Именно мужчина в плаще взял на себя смелость произнести следующий тост:
— За Петруса, Сиору и Афру.
Курт с Васко согласно закивали и влили в себя по кружке кабацкого пойла. Произнёсший тост же пил очень осторожно, с подозрением принюхиваясь, зато с воодушевлением наполнял свою тарелку пирогом и отправлял в себя кусок за куском.
— Что, зелёный, получше канапе будет?
Человек в плаще недовольно зашикал на своего телохранителя, и Васко остановил их препирательства спокойным вопросом:
— На Тир-Фради я виделся с Афрой, когда мы привезли оборудование и лекарства в научную академию, а потом заехал к Сиоре, чтобы передать гостинцы от вас. Но Петрус, как сказала мне эта ваша наместница Моранж, уже несколько лет как покинул остров. Вы знаете, что сталось с ним, где он сейчас?
— Само собой разумеется, — просто ответил Антуан, приподняв край капюшона, чтобы глянуть на Васко. И действительно, разве нынешний князь мог чего-то не знать? — Отец Петрус сейчас на континенте, в епископском совете Телемы, но всё никак не может оставить руководство и нанести мне визит.
— Выходит, Афра и Сиора по-прежнему на Тир-Фради, старик в Телеме… Ну а мы втроём здесь, — подвёл итог Курт. — Славная из нас троих компашка. Хотя морячок, в отличие от нас двоих, к этому месту не привязан.
Васко ответил командиру стражи тяжёлым, как якорь, взглядом.
— Это правда, — неожиданно согласился де Сарде. — Но мы всегда безгранично рады видеть его здесь. Очень рады, когда он возвращается…
С этими словами Антуан одарил Васко таким тёплым глубоким взором, что любой свидетель этой сцены тотчас смутился бы, не зная, куда себя деть. Курт не смутился, лишь гоготнул от напряжения, однако его смех легко потонул в общем гуле голосов.
— За попутный ветер, — улыбнулся в ответ Васко и поднял кружку. Этот тост можно было истолковать по-разному. Простой наблюдатель никогда бы не догадался, что скрывается за такими простыми словами.
Де Сарде едва пригубил выпивку и поставил кружку обратно на стол. От одного запаха дешёвого алкоголя кружилась голова, а на завтра было назначено несколько важных встреч. Лучше он после выпьет вина в каюте капитана.
Курт травил байки о новобранцах дворцовой стражи, которых всегда отбирал лично, Васко рассказывал о своих плаваниях, отбиваясь от многочисленных вопросов, и за оживлёнными разговорами троица не заметила, как вечер подошёл к концу. Раскрасневшийся от выпитого Курт вдруг хлопнул ладонью по столу и пригрозил Васко пальцем:
— Передаю его тебе лично в руки. Береги его, он нам ещё нужен.
Васко изогнул одну бровь.
— Здесь я должен сказать, что верну его в целости и сохранности?
Курт усмехнулся.
— Насчёт сохранности как-нибудь сами решите.
— Кхм-кхм, — послышался выразительный кашель из-под капюшона. — Друзья мои, что вы себе позволяете? Не забывайте: я всё ещё здесь.
Васко встал и галантно протянул Антуану руку. Со стороны могло показаться, что он помогает подняться выпившему товарищу, но де Сарде, конечно же, был трезв.
— Пойдёмте. Сделаем то, о чём вы просили в последнем письме.
Де Сарде похлопал Курта по плечу, а тот с полным ртом замахал им: идите, идите. Васко тоже сердечно распрощался со старым товарищем и повёл Антуана в серенские доки, где в немом ожидании покачивался на чёрных волнах «Морской конёк».
— Вы, наверное, отвыкли ходить без охраны? Что, если бы вас кто-нибудь узнал?
— Ох, любовь моя. — Антуан покачал головой, подивившись наивности собеседника. — Каждый пятый посетитель таверны — мой человек.
Васко немного помолчал, пытаясь осознать информацию. Удалось ему это далеко не сразу.
— Это излишние предосторожности. Даже если бы что-нибудь произошло, мы с Куртом смогли бы вас защитить.
— Я веду дела так, чтобы в Серене ни вам, ни мне никогда не пришлось бы себя защищать, — отрезал князь и добавил: — Давайте больше не будем об этом…
На одной из узких улочек, выходящих в доки, за ними увязался сгорбленный попрошайка, мужчина вроде бы не пожилой, но состаренный беспощадным малихором, и замычал в бессловесной мольбе. Де Сарде с болью посмотрел на его протянутую руку, уже сплошь покрытую чёрными стигмами, и попросил у спутника:
— Дайте этому джентльмену денег, Васко. Я всё верну. — На строгий взгляд навта он пояснил: — Вы же знаете, я не ношу с собой наличных средств.
Васко имел в виду не это. Он, разумеется, подчинился и под требовательным взором Антуана вычистил свой кошель дочиста. Однако он прекрасно знал, что таким образом глупо пытаться совладать с бедностью, а деньги эти уйдут в никуда. То, что нужны иные меры, понимал и князь, потому и так уделял им достаточно внимания, делая для своего народа больше, чем кто бы то ни было до него. В жизни своей Васко повидал очень много попрошаек, гораздо больше, чем Антуан в этих своих дворцах, и если бы подавал такие суммы каждому, то в итоге сам бы стал одним из них.
— Приходите в один из общественных госпиталей, там вам помогут, — тем временем уговаривал мычащего нищего князь. — Там лучшие доктора, и они знают, как облегчить симптомы. Многие ваши друзья уже обратились туда…
Мужчина не дослушал: распихав деньги по карманам старого тряпья, он тенью скрылся в темноте, словно его никогда здесь и не было. Васко чуть приобнял де Сарде за плечи и настойчиво повёл вперёд, чтобы тот выкинул из головы новое знакомство. Завидев «Морской конёк», Антуан встал как вкопанный. Знакомый корабль покачивался на беспокойных ночных волнах, в свете бледной луны паруса отливали неестественной белизной. Васко проследил за взглядом Антуана и осторожно поинтересовался:
— Вы правда соскучились по кораблю?
— Не по кораблю. — Де Сарде выразительно помотал головой. — По нас на корабле. По волнительному ожиданию приключений, которое мне уже никогда не испытать.
Звёзд не было видно, пахло холодом и сыростью. Палуба поскрипывала под ногами, когда двое поднялись на квартердек и прошли в каюту капитана. Васко зажёг лампу, и здесь стало куда теплее и уютнее. Теперь грохот волн не будоражил душу Антуана так сильно.
При свете лампы де Сарде удалось внимательнее осмотреть каюту. Здесь мало что изменилось за шесть лет, проведённых им на гаканском берегу, разве что на столе капитана появилась пара новых измерительных приборов — чудеса инженерной мысли навтов — а скромная библиотека пополнилась новыми изданиями, в том числе на серенском языке. Антуан также невольно отметил, что помещение выглядит куда менее опрятно и ухоженно, чем когда они путешествовали вместе, и больше напоминает холостяцкую спальню, что в жизни своей не видала руки ни женщины, ни прислуги.
Однако всё это отошло на второй план, когда он взялся за лацканы бушлата Васко и без лишних слов притянул его к себе, чтобы приложиться к сухим и солёным, как само море, губам. Посмаковал их вкус — несомненно, до сих пор самый вожделенный на свете, в равной степени пробуждающий страсть тела и нежность души, но всё же какой-то другой, непривычный, стылый, пламя которого ещё предстояло разжечь долгими днями и ночами вместе.
— Мы так давно не виделись в этот раз, — Васко словно озвучил его мысли. Он пропустил пару янтарных прядей меж своих пальцев, чтобы отогнать въевшуюся в сердце тоску, и попросил: — Теперь, когда мы остались наедине, расскажите мне обо всём.
— Что вы хотите услышать? — решил уточнить Антуан.
— Например, расскажите… о вашем сыне.
Де Сарде замер, так и вцепившись в бушлат Васко. Он едва мог поверить своим ушам.
— Вы правда хотите поговорить о Николае?
— Я был в море, когда вся Серена праздновала его появление на свет. Скажите, он похож на вас?
— Не знаю. Может быть. Он скорее похож на мать… — Антуан мотнул головой, прогоняя ненужные мысли. — Нет, я не знаю. Не спрашивайте меня. И это неважно. По документам он мой сын и наследник.
Васко продолжал свой бесстрастный расспрос:
— Часто играете с ним?
Де Сарде осел на обитый тканью стул перед столом капитана, словно ноги перестали его слушаться. Что ж, Васко имел право знать. Потому Антуан ответил честно, насколько мог:
— Николя ещё слишком мал. Я займусь его воспитанием позже. Он не будет ни в чём нуждаться, и я научу его всему, что знаю сам. И обязательно расскажу ему о Тир-Фради и наших приключениях там. Я расскажу… расскажу ему правду о его дяде.
— Вы любите его, — спокойно констатировал Васко. Этот простой, казалось бы, факт застал Антуана врасплох.
— Да. Я даже не думал, что смогу… — Голос де Сарде наконец окреп, и он смело взглянул любовнику в глаза. — Я так люблю его.
— Вы будете хорошим отцом, моя буря. Главное, находите время для своих детей.
Этот разговор оставил де Сарде в разрозненных чувствах. Он привычно потянулся за мешочком с трубкой, чтобы унять волнение табаком, но Васко тут же напомнил командным тоном:
— Не курить на корабле.
Ничего не попишешь, он капитан и имеет право распоряжаться на своей территории. Антуан тяжело вздохнул и отправил руку во внутренний карман поглубже. Оттуда он вытащил небольшой бархатный чехол пурпурного цвета, после чего встал и протянул его Васко.
— Любовь моя, позвольте сделать вам подарок в честь нашего давнего знакомства.
Васко удивлённо принял вещицу в руку и развернул ткань. На ладонь упала золотая серьга с подвешенным к ней невероятно прозрачным светло-голубым камнем, точно сотканным из глади моря в умиротворённый летний день.
— Вы сами сказали в прошлый раз, что у вас больше принято дарить друг другу серьги… Эта вещь напомнила мне о вас. Хозяин лавки заверил меня, что владелец такого камня не подвержен морской болезни, может укрощать бушующие волны и непременно способен вернуться из самых дальних морских странствий. Вы можете носить её в долгих плаваниях и иногда вспоминать своего милого друга.
Васко, как он и говорил, не нужны были напоминания о де Сарде. Не проходило ни дня, чтобы он хотя бы минуту не думал о своём князе: где он, чем сейчас занят, удалось ли ему насладиться сном сегодня? Да и в иное время он бы ни за что на свете не принял ювелирное украшение, однако де Сарде наделил серьгу столь интимным смыслом, что отказаться от неё сейчас было бы не то что неловко — категорически невозможно, сродни плевку в лицо дарителю.
— Спасибо, моя буря, я буду носить её. Но впредь прошу не делать мне столь дорогих подарков.
— Он не дорогой… — начал было Антуан, но вовремя спохватился. Даже такая мелочь могла позлить гордого навта. Лучше согласиться, чтобы Васко принял хотя бы этот крошечный, но такой важный подарок. — Обещаю. Впредь буду дарить вам только носовые платки.
Васко удовлетворил такой ответ. Он бережно убрал серьгу обратно в мешочек, словно бесценное сокровище, и сложил её в верхний ящик письменного стола, рядом с медальоном из родового поместья де Сарде, что хранил там долгие годы.
— Знаете, у меня тоже есть подарок для вас. Даже два. Ведь я немного припозднился и пропустил ваш день рождения.
— Ох, Васко, пустяки, — отмахнулся Антуан. — Мне уже не двадцать лет, чтобы считать прошедшие годы. Главное, что вы сами вернулись ко мне.
Васко открыл второй ящик и достал оттуда книгу и маленький свёрток. Что в мешочке, де Сарде сообразил сразу и тут же неуверенно улыбнулся, с благодарностью глядя на Васко:
— Погодите-погодите, это же тот самый тир-фрадийский табак, о котором я думаю?
— Ваш любимый, — подтвердил навт. — Помнится, в одно время вы прокурили им всю спальню. Опробуете, когда уйдём с корабля.
Де Сарде довольно припрятал мешочек во внутренний карман. Иногда ему привозили товары с Тир-Фради, но табак из рук Васко, окроплённый воспоминаниями совместного прошлого, должен быть в десятки, а то и сотни раз вкусней. Тем временем Васко продолжал:
— Вы знаете, что на Тир-Фради мы заходили в Хикмет. И там я купил вам сборник местных сказок. Скоро сможете почитать их сыну.
Князь жадно провёл ладонью по рельефной обложке и тут же пролистал книгу, рассматривая замысловатые иллюстрации, на которых заклинатели змей открывали волшебные двери, а джинны из ламп искушали наивных босоногих бродяг. Казалось, де Сарде самого порадовало такое любопытное издание.
— Благодарю, это поистине прекрасный подарок… А что это?
Антуан с удивлением нашёл меж страниц книги засушенный цветок и поднял его повыше, к свету.
— Это цветок с Тир-Фради. Я засушил несколько ещё в самом начале путешествия и забыл об этом.
— А теперь это настоящее сокровище, — закончил мысль де Сарде. — Итак, вы снова далеко от острова. Скучаете по нему, любовь моя?
— Не так сильно, как мог бы. Ведь моя команда со мной... И вы тоже здесь.
— А я, как вы могли заметить, действительно скучаю по нему, — вздохнул князь. Он задумчиво вертел в руке цветок и не отрывал взгляда от засохших лепестков, в мыслях невольно сравнивая с ним собственную судьбу. — Хотя моя жизнь разделилась на до и после прибытия на остров... Я вспоминаю его с тоской. Тогда всё было много проще, чем сейчас. Возможно, потому, что мне тогда едва исполнилось двадцать четыре и я ещё искренне верил, что могу что-то изменить.
— Вы изменили жизни стольких, что не можете не верить в это до сих пор.
Антуан удивлённо моргнул.
— Что вы имеете в виду?
— Общественные госпитали, что вы построили. Ежедневная раздача хлеба. Эти ваши бани, в которых просто так раздают деньги всем страждущим. Улицы стали чище, де Сарде. На них уже не так заметно клеймо смерти и нужды. Бедняки боготворят вас. Едва ли землю не целуют, когда ваш экипаж проезжает мимо.
— Вы, как всегда, преувеличиваете, — горестно отмахнулся князь. — Такая благодарность бессмысленна, пока мои люди продолжают умирать от малихора. До сих пор я лишь купирую симптомы, словно бездарный врачеватель — в слепой надежде добраться до причины недуга и уничтожить её.
Васко осторожно поинтересовался:
— И она есть? Эта надежда?
Антуан тяжело вздохнул. На этот вопрос у него не было ответа.
— Я не знаю, любовь моя. Как вам известно, в Серенской Академии работа идёт полным ходом. На Тир-Фради, вы видели сами, тоже трудится группа лучших учёных, и Альянс пишет, что создание лекарства возможно, пусть и не тотчас же. А может быть, мне просто хочется верить, что я стараюсь не зря. Ибо если бы кто-то доказал мне обратное, мне бы не оставалось ничего, кроме как пустить себе пулю в висок.
Васко не понравился безнадежный тон, которым де Сарде поделился своими переживаниями, и капитан решил как можно скорее отвлечь его от мрачных мыслей. Он указал на сборник сказок, который князь до сих пор сжимал в руке.
— Почитайте мне немного, как тогда в вашей резиденции в Новой Серене?
Под пристальным взглядом Васко Антуан медленно, словно нехотя, раскрыл книгу на первой странице, задумчиво облизнул губы и поднял чуть смущённый взгляд на капитана.
— Давайте лучше вы.
— В чём дело, де Сарде?
— Просто у вас получится лучше.
Это прозвучало не очень убедительно. Васко сложил руки на груди и смерил князя испепеляющим взглядом.
— Вы действительно полагаете, что можете обмануть меня? Все ваши манёвры мне давным-давно известны.
Де Сарде чуть потупил взгляд и сознался в своей слабости очень тихо, куда-то в сторону, будто втайне надеялся, что Васко не расслышит:
— Я не взял с собой очков.
Капитан поразился до глубины души.
— Очков? — недоумённо переспросил он. — С каких пор вы носите очки?
— С начала года.
— Когда вы успели так посадить зрение?
Антуан потёр двумя пальцами переносицу.
— Не знаю, — вскоре сознался он. — Видимо, когда пытался разобраться с договорами купли-продажи земли. Но всё бесполезно, я сидел над ними ночами и так и не смог вникнуть во все тонкости.
Васко фыркнул от возмущения.
— А вы уверены, что обязаны в них вникать? Это очень специфические документы. За что тогда получают деньги ваши юристы?
Де Сарде сложил руки на груди и выразительно глянул на любовника. За годы во главе Серены он успел отвыкнуть, что кто-то смеет отчитывать его, точно неразумного мальчишку.
— Вы привели меня сюда, чтобы читать мне мораль? Или спокойно провести вечер вместе?
— Иногда вы бываете просто невыносимы, Ваша Блистательная Светлость, — съязвил в ответ капитан.
Де Сарде поморщился от столь высокопарного обращения: он терпеть не мог, когда Васко называл его так, пусть даже в споре или в шутку.
— То же могу сказать о вас, капитан. Это не отменяет того, что я люблю вас всем сердцем.
— Взаимно. Давайте ещё немного выпьем?
— С удовольствием.
— Что-нибудь покрепче? Ром, бренди?
Де Сарде ненадолго задумался, перебирая в голове все варианты.
— Давайте просто вина. Не надеюсь, но всё же спрошу: у вас нет белого?
Васко чуть удивлённо глянул на князя.
— Откуда бы? Только красное, и то из моих личных запасов.
— Пусть будет красное, — быстро согласился де Сарде.
Они вышли на палубу, ёжась от промозглого осеннего ветра. Выпитое вино грело их изнутри, ещё немного плескалось в бокалах, что они захватили с собой, но Васко всё равно заботливо накинул на плечи князя плотное моряцкое одеяло из своей каюты и притянул ближе к себе, согревая и своим теплом тоже. Навту показалось, за последний год Антуан ещё потерял в весе, и теперь, под слоем толстой шерстяной ткани, выглядел более усталым, чем обычно. Мысленно он пообещал себе, что на этот раз останется в Серене как можно дольше и лично будет заставлять де Сарде отдыхать, пока Биттори своими руками не оттащит его к себе в кабинет и не сунет в его руки стопку заполненных грузовых деклараций.
Васко долго смотрел на де Сарде, завёрнутого в одеяло, устремившего напряжённый взгляд куда-то вдаль, в непроглядную морскую черноту, прочь от Серены — в поисках невозможного спасения. Наконец капитан не выдержал.
— Знаете, как велик соблазн отдать приказ отшвартоваться до рассвета и увезти вас в открытое море? В конце концов, что вы сможете сделать? Не выпрыгнете же за борт и не поплывёте обратно?
Князь развернулся и спокойно констатировал:
— Но вы этого не сделаете.
— Не сделаю, — согласился Васко. — Пока вы сами не попросите.
Корабль ощутимо покачивало, чёрные волны трезвой колыбельной бились о борт. Порой мимо по палубе проходили матросы, вернувшиеся на корабль из городских таверн. На князя навты обращали мало внимания: лишь некоторые из них, старые знакомые времён Тир-Фради и плавания в Серену, приветственно махали рукой и желали доброй ночи, а иногда даже подходили поздороваться.
— О, Ваше…! Да что ж там… — порядком выпивший Лауро задумался, вновь запамятовав титул. “Ваше Превосходительство” уже давалось ему легко, только вот их знатный пассажир никаким Превосходительством наверняка теперь не был. Морской дьявол побери, да разве за ним угонишься!
Губы Антуана сами растянулись в улыбке, и он поспешил спасти положение.
— Прошу, зовите меня просто “де Сарде”.
— Прямо так? — недоверчиво скривилась Флавия.
— Разумеется. В конце концов, на корабле навты никому не отвешивают поклонов.
Де Сарде с хитрецой во взгляде посмотрел на Васко, и тот удивлённо изогнул одну бровь.
— Вы запоминаете всё, что я говорю?
— Стараюсь, Васко, стараюсь. Помните об этом, когда в очередной раз будете ворчать на меня, точно брюзгливый старик.
Если бы Лауро выпил много меньше, то наверняка почувствовал бы себя третьим лишним. К несчастью, рому в нём плескалось ощутимо больше положенного, потому Флавии пришлось извиниться за двоих и оттащить товарища прочь чуть ли не за ухо, чтобы капитан и его спутник смогли насладиться уединением.
Васко тут же требовательно развернулся к де Сарде и ворчливо произнёс:
— Ах, значит, по-вашему, я ворчу, как брюзгливый старик?
Де Сарде коротко, зато искренне посмеялся, поднял бокал и придвинулся к капитану, приглашая того присоединиться к тосту.
— За нас.
Навт выразительно фыркнул, хоть и не мог уже скрыть улыбку, что расползалась на его губах, покачал головой и наклонил свой бокал навстречу.
— За нас.
Антуан залпом выпил всё вино, не оставив ни капли. Несмотря на заботу Васко, он успел порядком замёрзнуть здесь, на палубе, потому прямо предложил:
— Пойдёмте в каюту?
— С удовольствием.
Васко усадил де Сарде в постель долгим поцелуем — тем, что несколько раз без стеснения пробежал по всему телу Антуана, задержавшись посередине, и снова застыл на бордовых от вина устах. Князь обвил руками шею любовника и шептал тёплые слова любви и нежности, выписывая всё новые строки, чтобы тот не сомневался в их искренности. Васко сильнее вжимался в него, выгибался, губами снимал капельки пота с бледной шеи и плеч. Сердце пробивало удар, и он боялся остановиться, разжать ладони, которыми вцепился в тюфяк, отпустить желанный момент. Де Сарде испустил стон, его адамово яблоко дёрнулось, резко пропуская внутрь глоток воздуха, и Васко наконец позволил себе взглянуть на любимого мужчину.
Антуан под ним раскраснелся, его глаза потемнели от страсти и блестели, точно два драгоценных гиацинта. Однако не менее заметны на лилейной коже были и глубокие тени под ними, не прикрытые рисовой пудрой, которой князь порой пользовался при дворе. Поцелуи Васко стали нежнее и мягче, на ходу видоизменяясь в пожелание сладких снов. Капитан плотнее укрыл их обоих одеялом и не выпускал Антуана из объятий, пока тот не заснул. К счастью, долго ждать не пришлось.
Васко откинул голову на подушку и прикрыл глаза, размышляя о чём-то своём. Вдруг он услышал, как де Сарде что-то бормочет во сне на серенском. Навт прислушался, но различил только обрывочные фразы: «я уже ставил подпись», «в третьем ящике стола», «совет в час, нет, полвторого», «пусть подождёт за дверью».
Капитан приподнялся на локтях, чтобы заглянуть в лицо спящего.
— Де Сарде?.. Моя буря?
Веки Антуана дёрнулись, он шумно выдохнул скопившийся в лёгких воздух и затих. Васко покачал головой с легко читаемым осуждением, после чего улёгся рядом и прижался к своему мужчине, прислушиваясь к рваному ритму волн за бортом.
***
— Вы же не серьёзно?
— Васко, я предельно серьёзен. Мне же нужно было чем-то занять себя в ваше отсутствие.
Васко пробыл в княжеской резиденции уже шесть дней — и только сейчас узнал о столь масштабных перестановках на втором этаже. А мог бы пребывать в неведении ещё неделю, если бы за ужином они не надумали устроить частный литературный вечер и он не отправился за книгами в библиотеку второго этажа. Которой, как оказалось, уже не существовало: книги заняли свободные места на полках многочисленных гостиных, а библиотека превратилась в продолжение соседней гардеробной. Значимая часть её отводилась под дубовые комоды с расписанными альянсовыми пейзажами дверцами, что доверху были заполнены домашними халатами различных фасонов, тканей и расцветок.
В немом шоке он вернулся в гостиную к Антуану, а тот лишь всплеснул руками, взмахнув крылами очередного халата: ну надо же, запамятовал! В ответ на красноречивый взгляд Васко князь поспешил оправдаться:
— Поверьте, Васко, я делаю предостаточно для этого государства, чтобы порою позволять себе маленькие слабости.
— Маленькие слабости размером со второй этаж? — пробурчал навт. — Есть ещё какие-то перестановки, о которых я не знаю?
Сегодня они весь день провели дома, курили тир-фрадийский табак и громко разговаривали обо всём на свете, но де Сарде ни словом не обмолвился о чём-то столь безынтересном. Чтобы не ехать во дворец лично, вчера он притащил оттуда какие-то документы и со свойственным ему трудолюбием зарывался в них каждый раз, пока Васко отходил куда-то или отвлекался на что-нибудь постороннее. Навту было несколько непривычно лицезреть любовника в очках, но виду он не подавал. Антуан осторожно поглядывал на него из-под опущенных ресниц, но реакции так и не последовало, потому в конце концов он и сам привык и расслабился.
— Нет, пожалуй, нет… Я немного украсил картинами и фикусами гостиную с клавесином, но вы и сами видели. Ну и ковёр в прихожей, это подарок от альянсовых послов. А что, любовь моя, вас что-то смущает? Вы тоже вольны украшать это жилище на свой вкус: в конце концов, это и ваш дом тоже.
— Ну нет, не буду лишать такого удовольствия вас. Вдруг в следующий раз вам понадобится комната под туфли — под неё как раз можно отвести нашу спальню…
Поток взаимных шуток был прерван компанией двух служанок, которые с наступлением вечера зашли забрать пустые тарелки из-под ужина и вновь наполнить бокалы вином. Де Сарде с лёгкой улыбкой наблюдал за ними, думая о чём-то своём, и когда вновь остался наедине со спутником, вдруг выдал с нескрываемым лукавством:
— Слуги так полюбили вас… Особенно одна.
— В каком смысле? — не понял Васко. Он вылил в себя ещё "Романе-Сен-Виван", мимоходом подумав, что де Сарде, похоже, действительно покусал его во сне, раз даже он постепенно научился ценить хорошую выпивку.
Антуан нагнулся над столом и поставил подбородок на сцепленные ладони. Выражение лица его сделалось ещё хитрее, точно у старого лиса, что нашёл удобную лазейку в неприступный курятник.
— До меня дошёл слушок, что одна из моих служанок, милая Жоржетточка, в вас души не чает. Но вы же честный мужчина, с вами я могу не переживать за целомудренность своей прислуги?
— Де Сарде, засуньте свои шутки себе знаете куда.
Антуан тихо посмеялся.
— Только представьте, в этом доме вашего возвращения ждут уже двое: очаровательная юная красавица, нежная и невинная, и уже не столь юный, зато богатый князь Содружества с кучей халатов. Вот это выбор перед вами, капитан!
Васко шумно вздохнул и помотал головой.
— Вам бы не князем быть, а артистом комедий.
— Восприму это как комплимент своему характеру, с вашего позволения.
— Это не комплимент, — заверил его Васко и кивнул на бокал в руке. — Лучше помалкивайте и пейте свою кислятину.
Антуан усмехнулся и действительно посмаковал ещё сухого белого, неприкрыто любуясь собеседником. Увиденным он явно остался доволен, поскольку довольно скоро отставил бокал в сторону, чтобы придвинуться к Васко, положить ладонь ему на бедро и порадовать очередной потрясающей новостью:
— А знаете что? В ваше отсутствие я выучил одну новую навтовскую песню!
Васко в изумлении приподнял брови. Нет, ну надо же: их роман длился уже более восьми лет, а де Сарде всё так же не переставал его удивлять.
— Ну и где же вы её выучили? Послали в порт этих своих шпионов и приказали записать всё, что воют в “Муэтт Руж” пьяные моряки?
— Зачем такая скрытность? — не понял Антуан. — Я просто пригласил к себе пару ваших братьев, угостил их выпивкой и попросил напеть мелодию и надиктовать текст.
Васко сам не понял, как удержался от громкого смешка. Ну разумеется, именно так Антуан де Сарде решает свои проблемы. Со времён Тир-Фради ничего не изменилось.
— Если собираетесь спеть мне её, то приступайте уже, хватит тянуть акулу за хвост. Но предупреждаю, если таким образом надеетесь соблазнить меня и затащить в постель, то у вас ничего не выйдет.
Антуан тихо засмеялся.
— Что вы, у меня и в мыслях не было таких непристойностей! Однако же просто спеть её а-капелла мне показалось слишком скучным... — Антуан проигнорировал недвусмысленное "гм-гм" со стороны навта и невозмутимо продолжил: — Потому я на слух подобрал мелодию. А потом в душевном порыве перевёл её на серенский. Да что вы так смотрите на меня, Васко? Повторюсь: мне же нужно было как-то развлекать себя вечерами!
Де Сарде за руку повёл Васко в комнату с клавесином, словно от выпитого вина или после долгого отсутствия тот мог забыть, где она находится. Князь поставил спутника рядом, а сам уселся за инструмент. Для музицирования ему не нужны были очки; пальцы сами опустились на клавиши и уверенно рассредоточились по ним. Антуан прекрасно сохранил рисунок мелодии, но напел сочинение более мелодично, на манер серенской романтической песни.
Скользи, мой корабль, скользи по волнам,
Руби, мой корабль, волну пополам,
Скользи в океанах, минуя шторма,
Чтоб стало бессрочным моё никогда,
Скользи, о мой корабль, скользи...
Скользи до тех пор, пока впереди
Не кликнут светом родные огни,
Не подмигнёт мне маяк впереди,
Скользи, мой корабль, скользи...
Скользи без сомнений и только вперёд,
Туда, где кто-то в объятья зовёт,
Где чьё-то сердце любит и ждёт,
Скользи! Мой корабль, скользи...
Васко знал эту шанти, как и то, что впереди ещё три куплета с рефреном, однако Антуан отчего-то перестал играть и резко замолк, убрав руки с клавиш. Навт внимательнее вгляделся в его лицо: князь, как и всегда, приветливо улыбался, но в уголках его глаз собралась предательская влага, которую он упрямо и по возможности незаметно старался проморгать.
— Простите, что там дальше, я что-то запамятовал, — с чуть виноватой улыбкой прошептал Антуан. Голос его звучал тихо и глухо, но вопреки этому обстоятельству лишь озвучил очередную шутку: — Кажется, мне нужно чуть больше практиковаться, прежде чем пытаться затащить кого-то в постель столь сложными ухаживаниями.
Васко кинулся вперёд и рывком обнял де Сарде за плечи, чтобы тёплыми губами нашептать на ухо:
— Моя буря, я здесь... Если эта песня так не пришлась вам по душе, давайте вместе споём что-нибудь другое? Помните, например, ту, что моя команда частенько пела в тёплую погоду?
— Да-да, конечно, — торопливо закивал Антуан, накрыв его руки своими. — Только напомните начало.
Васко запел негромко, сипловато, со своей особенной хрипотцой в голосе, которая пробивалась даже в мелодичных строках. Некоторое время Антуан просто слушал, вспоминая темп, но вскоре возвратил пальцы на клавиши и сыграл первые несколько нот, подбирая музыку. Следом за этим песня полилась, подобно воде из кувшина — гладко, легко, игриво, сияя точёными гранями.
Солнце над морем, хэй-хо, светит нам,
Ветер прибился к косым парусам,
С чужой стороны несёмся мы прочь —
На берег родной, на берег родной, на берег родной
Мы прибудем.
Солнце садится, хэй-хо, над волной,
Корабль несётся, несёт нас с собой,
Слились море с солнцем, настигла нас ночь —
Мы берег родной, мы берег родной, мы берег родной
Не забудем.