Конечно, когда утром Фиона заснула у него на коленях, лисёнка до мурашек пронзило ощущением мужской гордости, в неком роде тешила её беззащитность — Фиона оказалась столь хрупкой, что он бы ни за что не поверил, не случись этого именно с ним, и это случалось с ним раньше только в мечтах, но он сам был бы эгоистом, если бы и дальше позволил её горькими чувствами выливаться как из пробитого корыта. После рассказа видеть её плачущей и задыхающейся было невыносимо: без этого прошла через слишком многое — с неё достаточно — нужно сделать так, чтобы она не думала о плохом. Тогда Тейлз бережно приподнял Фиону за плечи, отвёл в спальню; она слушалась, хотя пришлось уговаривать лечь в кровать, которая прям-таки королевской ширины и ни в какое сравнение с жестким диваном. Фиона не спорила упорно, но Тейлз всё равно объяснил, что так ей будет проще отдохнуть и восстановиться, а ему не привыкать ко сну в неудобных местах: часто засыпал прямо в мастерской. Гораздо труднее справиться с другим: не покидала мысль, что она не хотела, чтобы он уходил. Но что было делать? Лечь с ней? Немыслимо! Хотя он жалел, что не остался, одна картинка, как он лежит под одним одеялом с ней, заставляла вздрогнуть.

Так передёрнуло, что Тейлз чуть не опрокинул сковороду!

Да, когда переворачиваешь блинчики, лучше не делать лишних движений — а то ведь и ошпариться недолго. Много раз лисёнок обжигался, пока не приловчился ловить подброшенный блинчик ровно и даже грациозно. За годы практики он перенял от друзей немало полезных навыков, и один из них — это умение готовить; учился под присмотром Антуана, дотошного гурмана, зато теперь орудовал на кухне не хуже настоящего шеф-повара, и разнообразие блюд, которыми мог угостить хвостатый шеф, удивляло.

Между тем поджаренные колбаска с беконом уже лежали в сторонке, оставалось управиться с последним блинчиком, и можно будить Фиону. Тейлз не ставил будильник, желая дать ей как можно больше времени на сон, потому что пока это необходимость: отдыхать больше. А вот Тейлза ночь лишила покоя, может, из-за дивана, который оказался жестче, чем сидение в «Торнадо», однако спать не давали мысли о том, что пришлось пережить Фионе. Столько боли и отторжения в её истории, что за ночь размышлений лис так и не понял как помочь ей лучше. Быть может, рассуждать самому нет смысла, то есть нужно поговорить с ней, но ведь придётся напомнить ей обо всём опять; что тогда? Ждать пока решение придёт само? Обнадёживающе. Хотя шанс есть. Сейчас же — завтрак. Последний бросок, и блинчики готовы; ароматный пар горячий, а, пока Тейлз сходит за Фионой, еда подостынет и не будет обжигать язык.

Тейлз редко спал в спальне, тем тише заглянул туда: тёмные шторы не пропускали утренний свет, и комнату окутывал полумрак, а Фиона растянулась вдлинку и шумно сопела. Лежала на спине посреди кровати, раскинув руки и завернувшись в простынку; на комоде рядом стопочкой сложена одежда. Глаза уже немного привыкли к темноте, когда Тейлз ещё раз посмотрел на девушку: простыня накрывала только ноги, где-то бугром выпирал хвост, а выше взгляд зацепился за крохотную ямку на обнаженном животике. На обнаженном… Щёки у него запылали, когда лисёнок наконец сообразил, что за ночь Фиона разделась догола. Тейлз до того растерялся, что пошатнулся, повалившись на дверь, и та аж скрипнула; «Держи себя в руках!» — упрекнул он себя, но глаза, миновав пупочек, невольно уставились на женскую грудь, которая мерно поднималась и опускалась, на упругие чашечки, где на макушках торчали нежно-розовые сосочки. Лисёнок шустро подкрался к кровати, взял простынку за край и поднял Фионе до плеч. Да, три дня назад он видел её без одежды, но раздел её, спасая жизнь, — сейчас любование её, без сомнения привлекательными, формами было бы слишком личным. Зато теперь парня заставило замереть очаровательное лицо, обрамлённое волосами; не выпуская из рук простыню, он завис над ним — от его выдоха у неё шелохнулась шерстка на щеках. И, вроде бы, он её будить пришёл, а в этот момент молился, чтобы она не открыла глаза.

— Фиона, — шепнул он, дотронувшись ей до плеча. Шепот не помог, и Тейлз уже слегка потормошил её, и позвал чуть громче: — Фиона, давай.

Ощущение будто он разговаривает с ребёнком. Так и всплыли тёплые воспоминания, когда Салли, Соник, или они вместе, заходили в спальню к нему, тихо подходили к кроватке и заботливо шептали, что пора вставать. Невольно возникла картинка маленькой двухвостой лисички с таким же ярко-пламенным мехом как сейчас у девушки в постели. Тейлз только помотал головой, и заговорил нетерпеливей. Тихо, но далеко не шепотом:

— Спящая красавица, пора вставать. Тебя ждут блинчики с беконом.

«Как я её назвал?»

Сопение прервалось фырканием. Она вскочила как на иголках, растрёпанные волосы взметнулись.

— Да проснулась я!

Лис с испугу взвизгнул и попятился, наткнувшись задницей на комод.

— Извини, — Фиона медленно моргала.

Ручка выдвижного ящика впилась в ягодицу, но несмотря на боль Тейлз рассмеялся:

— Всё хорошо. Ты спала как убитая, но я подумал, захочешь позавтракать. — Говорил и изо всех сил старался смотреть только в глаза, ведь, когда она села, простыня снова упала ей на ноги. — Я уже всё приготовил, остывает. Поэтому давай поедим сейчас, ладно?

Фиона молча кивнула.

— Ладно, — кивнул и Тейлз. Затем поспешил на кухню.

Сидел, ждал за столом, и спустя минутку в коридоре показалась Фиона. Одетая. Забежала в ванную, потом пришла завтракать, не причесавшись. Ели, как вчера, почти не разговаривая, разве что Фиона похвалила повара за вкуснейшие блинчики, как никак для неё старался, и даже пальчики облизала. Уже после пошла приводить себя в порядок, пока Тейлз убирал посуду и не мог понять: она на самом деле не заметила, что сидела перед ним голышом, или нарочно об этом не говорит. Если второе, то он в большой ловушке! Вчера ведь не замечал насколько привлекательно смотрится его одежда на её теле; видеть, как футболка свободно свисает, обнажая ключицу, невероятно волнительно. С этими мыслями, Тейлз прохаживался по коридору — дверь в ванную, внезапно, оказалась распахнутой, и он заглянул: Фиона чистила зубы. Он зашёл, покашлял:

— Сегодня погода не лётная, но завтра небо должно проясниться, тогда и слетаем, купим тебе одежды. А пока ты в моей… не возражаешь?

— Вовсе нет, — улыбнулась она, полоща зубную щётку. Так невинно и озорно, что пробрало до глубины души; всё-таки её старый характер никуда не делся. Уши стояли спокойно, не вертелись, но она внимательно слушала лисёнка, смотря на него через зеркало.

— Пойду пока, сделаю нам чайку.

На ещё какие-нибудь слова у него не хватило ни смелости, ни сообразительности, которая рядом с Фионой таяла как лёд на сковороде: чай-то надо было сделать к блинчикам, а не после, но за этим скрывалось секретное оружие, ведь чай — отличный способ растянуть разговор, избегая деликатных тем. Вот ребята и разместились на диване, потягивая чаёк, только теперь Фиона сидела в центре, рядом с Тейлзом.

— Итак, — начала девушка, когда отставила кружку. — Чем ты тут занимаешься?

Насколько Тейлз не хотел говорить о себе, настолько обнадёживало её любопытство.

— В основном вожусь с машинами, ты же знаешь, всякая нудятина.

— Что сразу «нудятина»! — она легонько ударила кулачком ему по плечу. — Может, мне интересно? Рассказывай.

Его щёки снова разгорячились. «Держи себя в руках!» — повторил он про себя.

— Ну, э-э.. Я всё ещё пытаюсь приспособить старый «Торнадо» для сильных ветров, резьбой по дереву занимаюсь, есть заказ. Также помогаю Николь и Ротору с разными исследовательскими проектами…

«Всё, всё! Заткнись» — кричал он сам себе. Иначе посыпятся никому не понятные термины.

Но вдруг. Она вскинула ноги. К нему на колени.

В мире много всего, чего он не понимал или даже не мог понять; это тот самый случай.

«Что, чёрт возьми, она делает?»

— Звучит довольно интересно, особенно про резьбу.

— Да! — Тейлз нервно почесал щёки, взлохматив мех. — Я пытаюсь не зацикливаться на одном, развиваю разносторонность.

— О?

Похоже, она впрямь, заинтересовалась. Её глаза что-то скрывали, словно хотела задать вопрос, а отложила на потом, держа интригу. Но и без этого голова Тейлза кипела; он ощущал её взгляд. Так неловко! Попытка сменить тему — лучшее, что можно было сделать, по его мнению.

— Слушай, завтра погода будет ясной, так что сможем слетать куда-нибудь, купить тебе одежды.

— Это ты уже говорил, — совершенно без упрёка Фиона звонко рассмеялась, запрокинув голову, на секунду открылся вид её шеи, а также ключиц, выглядывающих из-под воротника футболки. После этой фразы она не могла не догадаться как сильно Тейлза смущает его одежда на ней. За всю жизнь у него не было столько проблем с разговором с кем-то, никогда, даже на неудачных свиданиях. Фиона такая игривая, странно отталкивающая и одновременно необъяснимо милая. Ощущения путаются.

— О-о, точно…

Тейлз тупо затих. Тишина нависла над ним как ботинок над букашкой. Попытка сохранить спокойствие провалилась, но Фиона, видимо, чувствовала как тяжело ему даётся беседа, хотя её голос прозвучал неожиданно тихо:

— Ты женат?

«Что?!» — чуть не выпалил Тейлз. Если бы он до этого не пытался держать на лице невозмутимое выражение, с этим вопросом челюсть бы точно отвисла, но, кажется, удержалась. Шок не позволял раскрыть рот, а Фиона тактично прогоняла неловкое молчание, однако опустила взгляд и заговорила с запинками, хотя до этого так, а то и хуже, говорил лишь Тейлз:

— Знаешь, просто я бы не хотела, чтобы у неё появились вопросы. Ты, здесь, с другой девушкой, наедине… правильно говорю?

— Правильно! — выкрикнул Тейлз как сумасшедший. На самом деле он попросту обрадовался, что смущается не один. И всё же продолжил тише и куда стеснительней Фионы: — Но. Нет… эм… я имею в виду, что в этом плане я свободен. — И только что он понял, что распахнул перед ней ворота. Но краем глаза заметил, что она отвернулась, и как это понимать, был не уверен.

— Понимаю, — выдохнула лисица.

Всю сознательную жизнь Тейлз провёл, пытаясь быть самым умным лисом на свете, друзья таким его и считали, почему же сейчас он чувствует себя самым глупым? Ноги лисы всё ещё у него на коленях. В смелой фантазии он бы в шутку попросил закинуть и хвост, который сейчас лежал у неё на коленях, а в реальности обомлел бы от своей же дерзости. Сидеть и глупить дальше не хотелось. Не просто глупить — выставлять себя полным никчёмой! По крайней мере сам Тейлз считал, что выглядит перед ней именно так. И тут в голову пришла дельная мысль: если бы Фиона не появилась, сейчас он бы работал в мастерской, вот и решил отправиться туда, поработать, — это прекрасный предлог уйти. Заодно можно переварить случившееся. И пока подальше от Фионы.

— Фиона, — осторожно позвал он, вдруг осознав, что не произносил её имя с утра. Она повернулась, он продолжил: — Я же говорил, что у меня есть работа в мастерской?

— Да, — она медленно качнула головой, словно намеревалась наперёд понять, к чему он клонит.

— В общем, у меня есть график и… я уже два часа как должен работать. — Он помолчал секунду, думая, что она что-то скажет против, но она лишь слушала. — Давай я пойду, а ты посидишь тут, в тепле? У меня есть книжки разные, если хочешь.

— Ладно.

Девушка ответила с явной грустью в голосе. Ноги соскользнули с колен Тейлза, она поджала их, обнимая руками, а хвост зажался между бёдрами и животом. Она выглядела потрясённой, как и ночью, когда Тейлз оставил её в спальне одну. А пока он одевался, в её взгляде мог прочесть лишь одно: «Возьми меня с собой. Пожалуйста», но она не просила. Зато, когда он уже собирался открывать дверь, встала:

— А она далеко? Мастерская.

— Давай покажу, — он поманил к окну, ткнул в стекло. — Видишь, там деревья ниже? Мастерская сразу за ними, в низине. Хочешь со мной? — Тейлз прям возгордился собой: такой вопрос сумел задать!

— Нет-нет! — но Фиона замахала руками, и обняла себя, согревая. — В холодину не пойду.

***

Шёл снег. Когда Тейлз спускался по занесённой снегом тропинке, эмоциональный удар его так и не покинул; сердце сильно стучало, било по груди. Фиона… Она флиртовала? Нет. Когда он сказал, что уходит, её реакция показала лишь то, что она очень привязана, что она не имела такой долгой значимой связи, вероятно, больше ни с кем — это знак доверия, однозначно. Не флирт.

Вставляя в замок ключ, Тейлз жаждал утешения, надеялся, что за работой сердце успокоится. Много времени прошло с тех пор, как у него были отношения, но столь мимолётные и безответные, что пять минут с Фионой покрывали всё!

Через короткий шлюз, благодаря которому в мастерскую не проникал холод, лис вошёл в просторный ангар. Рядком стояли три самолёта: две реактивных громадных махины и бипланчик, для души. С моторным малюткой связывало многое, более того, с него когда-то началась новая жизнь, именно ему Тейлз обязан знакомством с Соником. Все инструменты, столы, верстаки стояли прямо здесь, вдоль длинных стен ангара; когда взлетал самолёт, вещам не позволяла разлетаться автоматическая ограда, скрытая под полом, так что на столах могло лежать много всего и сразу. На них даже царил небольшой беспорядок, потому что Тейлз часто переключался с одного дела на другое, хотя и незаконченным не оставлял ни одного. Сейчас же стругал деревянную фигурку: лягушонок Фрогги. Однажды Биг, зная, что лисёнок мастер на все руки, удивил просьбой об этом, хотел сберечь достойное напоминание, ведь маленький дружок, как ни крути, не вечен, а Тейлз рад помочь, особенно в моменты как этот, когда работа, помогает расслабиться. Кстати, собраться с мыслями помогает и музыка; спокойная мелодия на пианино, хоть и через динамик плеера, словно растягивает время. Обычно так. Но в этот раз время испарилось как лужица под солнцем пустыни: под ногами незаметно собралась кучка стружек и опилок, когда позади открылась дверь, и знакомые мурашки пробежали по спине, — конечно, там была она.

Музыка звучала довольно громко, так что лисёнок резво схватил пульт и сделал потише, продолжив шлифовать дерево; позади шуршала одежда, — вероятно, Фиона избавлялась от куртки. С дрожащим выдохом после леденящей прогулки она хлопнула в ладоши и, растирая их, подошла со спины. Показалось: Фрогги зловеще уставился на неё.

— Лягушка?

— Кхм-кхм, да. Это для Бига. Его лучший друг.

— Биг… Огромный фиолетовый кот?

— Ага, — кивнул лис и продолжил обстукивать деревянную фигурку, не желая игнорировать Фиону, но и надеясь удержать её от разговоров. Отнюдь не собирался изображать из себя сверхзанятого трудоголика, но молчание определённо не помогает!

Тейлз старался сосредоточится на двух вещах за раз: на Фрогги и на Фионе. Более-менее получалось не ошибиться в резьбе и одним глазком следить за гостьей; она быстро согрелась и свободно прохаживалась в глубь ангара, оглядываясь по сторонам: то на самолёты, то на столы, рассматривала разные безделушки, стопки бумаг с чертежами, механизмы. Шла, озорно перебирая пальчиками под ритм пианино, но у одного из последних столов задержалась, через мгновение вовсе остановилась и подошла поближе, оперевшись руками. Тейлзу вдруг стало жарче, сердце забилось чаще, ведь на том верстаке он занимался не чем-нибудь — украшениями, а Фиона пристально разглядывала драгоценные камни в беспорядке разбросанные по всему верстаку. Следовало прибраться получше!

— Знаешь, — её хвост внезапно взметнулся, а опустился плавно. — У тебя вправду золотые руки.

Это комплимент! Бесспорно. В голове лисёнка заметались нелепые ответы, он не знал, как его принять.

— Э-э, спасибо. Мне их присылает Руж, ещё есть в сейфе.

— Они потрясающие.

«Конечно, потрясающие! Руж же выбирает!» — сказал бы скромный ювелир, но лишь продолжал заливаться краской, будто Фиона восхищалась не драгоценностями, а именно им. Казалось, она изучает его. И после паузы, выдала вопрос:

— Можно мне один?

Вот это застало врасплох. Почти все изделия Тейлз продал, чтобы немного заработать; не то чтобы средств не хватало — попросту занятное увлечение.

— Шучу! — Конечно, можно, — голоса пересеклись.

Молчание после этого ощущалось куда более неловким, чем до. И Тейлз поспешил внести в мелодию пианино из динамиков слова, и опять перед тем, как заговорить, пришлось кашлем прочистить горло:

— Кхм! Можешь взять один. Или, если хочешь, я могу что-нибудь сделать для тебя, если… ты-ы… если хочешь. — Слова шли больно неестественно; сердце просило говорить — разум требовал заткнуться. — Не стесняйся, меня не затруднит. Я имею в виду, что делаю их всё время, так что…

— Хорошо, — перебила Фиона, спасая лисёнка от лишних слов.

— Тогда… — лис порыскал взглядом по столу, щурясь издалека. — Видишь, в углу журнал? Полистай, выбери что-нибудь, и я сделаю заказ.

Фиона кивнула, тут же взяв журнальчик и раскрыв. Оценивающе просматривая страницы, она медленно шагала обратно, пока не дошла до конца ряда и не села за стол возле Тейлза; мастер на все руки расположился не за столом, а рядом: перед специальной подставкой для деревянной фигурки, но его инструменты были отложены, руки лениво лежали на коленях. Всё вышло из-под контроля! В горле першило, он уже не мог нормально дышать. «И это я говорю "не стесняйся"? Почему она так действует на меня?» — сей вопрос без ответа крутился в голове, пока единственными звуками в ангаре были шелест перелистываемых страниц и успокаивающая музыка. «Только не смотри на неё! Не смотри!» — сидя к Фионе боком, Тейлз старательно разглядывал наполовину готового деревянного Фрогги, пытаясь высмотреть недочёты в вырезах, но даже если таковые были, он не в том состоянии, чтобы их заметить. Прошлая ночь показалась несравнимо легкой: Тейлзу не пришлось ничего делать, чтобы утешить девушку — просто быть рядом, а сейчас она так близка, так привязана. Для него, после месяца в одиночестве, присутствие рядом с собой кого-то ещё казалось странным. Но нельзя не признать то тёплое чувство, пробирающееся от пальцев ног и всё выше. Все признаки налицо — это не первый раз, когда он так себя ведёт: неловкость, высокопарные речевые обороты, беспричинная дрожь в коленях. Он влюблён в неё по уши!

Невольно лис всё же посмотрел на Фиону: словно издеваясь над его напряжением, она была совершенно расслаблена; свисающий к полу хвост едва заметно покачивался, лисица сидела, закинув ногу на ногу и одной рукой облокотившись о край стола, и листала каталог ювелирных украшений. На некоторых страницах задерживалась, по другим её взгляд пробегал мгновенно и брезгливо.

«Что-то со мной не так…» — смутно соображал лис. Она же только что пережила самый травмирующий опыт в своей жизни! Любовные отношения — это, наверняка, последнее, о чём она думает. Нужно отступить, быть ей другом. Не больше.

— Этот должен подойти. — Фиона внезапно возникла сбоку, прижимаясь плечом. Слишком близко! Спасало то, что она развернула перед парнем журнал, указывая пальцем на картинку: ярко-оранжевый, как пламя, камень — цитрин. Не редкий, не очень дорогой.

— Хм, смогу забрать его, только когда вернусь в город, но хороший выбор. Почему он?

Фиона отпрянула от плеча, брови сошлись домиком, и она вгляделась в страницу; в ту же секунду подвернула журнал — мягкая обложка позволяла — и снова прислонилась к парню, прислонила и журнал к его руке так, что камень на картинке сливался с золотистой шерсткой.

— Смотри, как подходит. Будет напоминать о тебе.

И встала гробовая тишина. Даже Фиона на мгновенье замерла и без слов захлопнула книжечку, встряхнула головой, будто пытаясь взбодриться спросонья, а у Тейлза вырвалось лишь короткое «о…». Он, охваченный желанием достать цитрин прямо сейчас, не сразу поднял отвисшую челюсть. Горячее головокружительное ощущение опалило ещё и уши, стоило взгляду упасть и прицепиться к кремовому кончику хвоста лисицы, который раскачивался в такт шагов, когда она второпях пошла класть журнал на место. Мужская одежда, слегка висящая, скрывала стройное тело, но Тейлз глазел, пока девушка не обернулась. Вернулся к резьбе с мыслью как-нибудь подметить, как она смотрит на его хвосты и смотрит ли вообще.

***

До конца дня между ними больше не случилась неловких разговоров, к облегчению Тейлза. Обед и ужин прошли спокойно, поели вкусно, но чувство чего-то чужеродного не покидало с утра: Фиона всё время лезла в пространство Тейлза; норовила быть рядом постоянно, а, когда приходилось расстаться хоть на минутку, вдруг начинала волноваться. Подобную навязчивость он ненавидел — больше любил побыть один, чем с кем-то. Но с Фионой… с ней ему нравилось.

Она отчего-то ушла спать пораньше, и он как раз смог посидеть на диване один, наедине с жестокими, расстраивающими мыслями. Для него невероятен сам факт того, что кто-то флиртовал с ним, хоть даже это лишь казалось флиртом. Он всегда сам начинал отношения. Был первым, кто начинал общаться, планировать свидания — всё, что будет происходить с девушкой, каким бы кратким оно ни было. Но теперь он на противоположном конце, он у неё на удочке. Всё сложно. Каким идиотом надо быть, чтобы принять её обычное поведение за личные заигрывания? Да и такая привязанность вполне естественна после её-то «приключений». Просто нужно подождать: пройдёт время, и она возьмёт себя в руки.

«Наверное… не то, чтоб я знал», — Тейлз усмехнулся над собой.

Он презирал одно: безответные грёзы. Десятилетнее накопление накрученных чувств не сулило для психики ничего хорошего. Поэтому стремление быть в её глазах лучшим лисом, достойным другом, никуда не уходило, а принимало разные формы вплоть до того, что Тейлз чуть было не решил вести себя «круче», взяв пример с Шедоу, но нет, ведь это, очевидно, напомнит ей о Скордже — плохой план. Было бы намного проще впрямь забыть её! Лис закрыл лицо руками, надеясь спрятаться от вездесущей растерянности. Он хочет быть рядом с ней, в этом нет никаких сомнений, но это ощущается совсем не так, как когда она была «Борцом за Свободу»: до того, как это желание было простым безнадёжным увлечением, а не тем, что, казалось, никогда не произойдёт. Она сама так сказала. Однако с тех пор он стал старше, умнее, хитрее; и всё равно словно плюшевый в её руках!

«Я что-то путаю. Может, я мазохист или кто-то в этом роде?» — Тейлз ни в малейшей степени не наслаждался тем, что он, скорее всего, нравится Фионе, а она ему; наоборот он весь напрягался, неутолимое беспокойство пронизывало с макушек ушей до самых пяток.

— Почему она не должна тебе нравится? — прозвучал голос в голове, но будто над ухом.

Они так непринуждённо болтали за ужином, шутили. Как давние друзья.

«Было ли это у нас раньше?»

Это же так ново, чудесно и буквально несравнимо со всеми остальными попытками заиграть с противоположным полом. Чувства глубже, сильнее, благодаря особенному опыту, которым они поделились друг с другом.

— Так почему не побаловать себя этим?

На плечах сидели ангелочек и чертёнок и бесстыдно терзали за уши, разрывая голову пополам. Всего день вместе с Фионой, а отпуск уже не даёт никакого расслабления. Приятно же видеть, как она вернулась, как искра веры, которую он вот-вот бы погасил, разгорается. Но выразить свои чувства ей?.. Как? Чертёнок на плече противно отнекивался, ангелочек бессильно пожимал плечами. Тейлз смахнул обоих — нужна «золотая» середина. Стоит позволить ей сесть за штурвал и быть для неё штурманом.

«И ради всего святого, возьми свои гормоны под контроль!»