Ли Юэ, каменный лес Гуюнь.

Сразу же после того, как последний митачурл рассеивается в черную дымку, Сяо морщится и скрипит зубами. Все тело болит. Однако он не будет отдыхать. У него нет на это времени. Если он хоть на мгновение остановится, вернутся не только голоса, но и лицо барда. Он смотрел на него с таким страдальческим выражением, что Сяо больно об этом думать. Но у него не было выбора. Он должен был солгать. Если бы не солгал, Венти, возможно, был бы уже мертв. Для него так будет лучше. Да, именно так себе говорит Сяо. Тем не менее он еще сильнее тоскует по нему, поэтому не может перестать сражаться.

Глубоко вздохнув, он выпрямляется и, осмотревшись, замечает, что несколько хиличурлов с поднятым над головами оружием приближаются к нему.

>Убей! Убей! УБЕЙ!<

Сяо сжимает кулаки и подготавливает копье, прежде чем сделать выпад вперед и обезглавить двух первых хиличурлов, в то время как остальных разрывает на части его Анемо силой. Хоть ему и удается быстро с ними расправиться, он чувствует, как усталость постепенно изнуряет его. Поэтому неудивительно, что, тяжело дыша, он падает на колени. Он лишь единожды чувствовал такое истощение. В тот раз Вен- лорд Барбатос облегчил его боль. Сейчас же он один — пускай и абсолютно уверен, что, если позовет, бывший Архонт придет.

>Дай нам поглотить тебя.<

Заткнитесь.

>Ты все равно долго не продержишься.<

Заткнитесь.

>Так ты не сможешь защитить его.<

— ЗАТКНИТЕСЬ!

— Ах! — испугавший внезапно прозвучавшего голоса, он вздрагивает и смотрит на человека перед ним: это не кто иная, как Гань Юй. Что она делает в таком месте? Сузив глаза, он следит за каждым ее движением, пока она глубоко вздыхает, а затем с волнением в глазах улыбается. — Прости, я не хотела тебя отвлекать, но ты не отреагировал, когда я тебя позвала, поэтому…

Она звала меня?

Сяо хмурится. Он не слышал ее. Фыркнув, он встает и скрещивает руки на груди, после чего его оружие рассеивается на искры.

— Чего тебе? Как видишь, я очень занят, так что давай ближе к делу.

— Ох, эм… Да, — он сразу же замечает, как она на него смотрит. — Я заходила к лорду Барбатосу, поскольку он сегодня возвращается в Мондштадт, но тебя там не было, поэтому и захотела спросить, не случилось ли чего-

— Не твое дело.

— Хах?

Гань Юй наклоняет голову, а якса впивается в нее взглядом.

— Перестань совать нос в то, что тебя не касается.

— Я не-

— Оставь меня в покое, — шипит Сяо.

Поджав губы, полу-адепт отходит назад. Ей следует просто и дальше держать дистанцию. Почему она вообще упомянула барда? Он наконец-то смог подавить большинство чувств к нему. Теперь же его сердце снова сжимается. Замечательно.

— Я просто беспокоюсь о тебе. Как и Хранитель Облаков и господин Чжун Ли. Ты уже больше недели не возвращался… — Сяо избегает ее взгляда. — Сяо, я-

— Если это все, я ухожу.

Так и не глядя на нее, он разворачивается и прыгает к другой стороне острова. Он не нуждается в ее словах о том, что ему следует следить за своим здоровьем. Он лучше всех знает, что случится с его телом, если он продолжит в том же духе. Тем не менее он не может остановиться. Не остановится. Нет. На самом деле он уже не способен остановиться. Даже если на секунду задумывается о возвращении на постоялый двор «Ваншу», мысль тут же испаряется. Он в ловушке. В ловушке собственных эмоций. В ловушке вины. Даже если он решит проводить лорда Барбатоса, лишь сильнее навредит ему. А он хочет этого избежать. Как-никак… Он барда…

Приземлившись на камень у берега, Сяо, глубоко вздыхая, запрокидывает голову и закрывает глаза. Опять хочется плакать. Любовь к этому человеку — для него как проклятье. Если они вдали друг от друга, ему постоянно одиноко. Все-таки ежедневно проводить с ним время стало обычным делом. Когда он не рядом, кажется, что чего-то не хватает. Но нахождение рядом неизбежно приведет к гибели бывшего Архонта. Поэтому такие страдания — это нормально. Нормально, и все же его сердце не слушается, а по-прежнему тоскует по барду.

После минутного раздумья он начинает петь «Goldener Traum», и глубокий голос уносится ветром. Это не помогает облегчить боль, как исполнение этой песни лордом Барбатосом. Впрочем, это единственная связь с ним. Другой больше никогда не будет. Ни через десятилетие, ни через тысячу лет. Так будет лучше. В конце концов Сяо справится. Справится. Должен. Иначе…

— Сяо~! — как раз когда он собирался обернуться, Венти, обхватив его руками за шею, прижался к нему. — Я по тебе скучал~!

— …Мы только вчера виделись, — приобнимая барда, ответил Сяо.

— Мне что, нельзя по тебе скучать, пусть мы и не виделись всего несколько часов?

Их взгляды встретились, и глаза Венти оказались слезящимися, скорее всего, он пытался заставить его чувствовать себя виноватым. Поэтому Сяо вздохнул и отвел взгляд.

— …Как скажешь.

— Хе-хе~! Теперь смущаешься? — Венти приложил к щеке яксы руку и ласково провел большим пальцем по его скуле. — Или ты счастлив?

Сяо закрыл глаза и, прижавшись щекой к ладони Венти, наслаждался испытываемым при этом ощущением. Было тепло. Не только физически, но и эмоционально. Более того, из-за барда он чувствовал себя желанным в этом мире.

— Венти…

— Хм?

Приоткрыв глаза, он взглянул на лицо барда, при этом притянул его ближе и соприкоснулся своим лбом с его.

— Я… — он замешкал и сжал губы. — Пожалуй, я тоже по тебе скучал…

Он наблюдал, как щеки барда краснеют, а на губах расцветает искренняя улыбка. Одновременно с этим пальцы Венти переместились на его шею.

— Хех. Ты нечестно играешь. Теперь я смущаюсь.

Секунду спустя их губы прижались друг к другу. Больше всего Сяо дорожил именно такими моментами. Держать вот так Венти. Чувствовать его. Просто знать, что куда бы ты ни направился, тот будет рядом. Он желал, чтобы все так и оставалось.

При воспоминании о проведенном с лордом Барбатосом времени уголки его губ приподнимаются в крошечной улыбке. Хотя именно от таких воспоминаний он сильнее всего страдает. Нужно перестать о них думать. Нужно отбросить чувства к барду. Если он этого не сделает-

>Мы позаботимся о том, чтобы ты еще сильнее страдал!<

Прерывисто дыша, Сяо прижимает руку к груди и стискивает зубы. Нужно покончить с этим. Если он сделает это, у лорда Барбатоса не появится другого шанса снять с него кармический долг, а Сяо заодно исполнит свой долг по защите Ли Юэ. Поэтому он должен самостоятельно с этим разобраться. Это единственный выход. Неважно, что при этом станет с ним.

>Как и остальные, сойдешь с ума!<

— Так давайте, — пробормотав, он вскакивает на ноги и призывает копье, после чего метает его в следующего встреченного на пути митачурла.

Теперь это ничего не изменит. Бросив вызов древним богам… Он изначально знал, насколько тяжело это будет. Однако он уверен, что даже если и сойдет с ума, не перестанет исполнять свой долг. Это единственная цель его жизни. У него нет других привязанностей. По крайней мере, хочется в это верить.

>Ты все еще любишь того барда.<

Да, любит. И именно поэтому должен запереть свои чувства, как делал раньше. Должен перестать любить его. Должен перестать вообще что-либо чувствовать. Если это удастся, все образуется. Ли Юэ будет в безопасности, как и лорд Барбатос. Остальное не важно.

>Хочешь заточить себя вместе с нами?<

Ветер усиливается, а тело Сяо, двигаясь лишь благодаря мышечной памяти, сражается с порожденными гневом древних богов существами.

>Ты окажешься заперт с нами!<

Плевать.

>…Мы не позволим этого сделать!<

Неожиданно сильная боль пронзает тело, отчего он вскрикивает и выпускает волну ветра, рассекающую все на своем пути. Секунду спустя он вновь, прерывисто дыша, падает на колени. Вот и все? Это его предел? Он прикусывает губу и не обращает внимания на то, что она начинает кровоточить. Это не может быть конец. Сяо отказывается это принять. Он прошел и через худшее. Он еще может выкарабкаться. Только вот его ноги не слушаются. Даже ветер в один миг стихает, и он больше не может черпать силу из Глаза Бога. Ему не удалось.

— Сяо.

Настолько ослабленный, что не способен поднять голову, он так и сидит, пока владелец голоса не касается его плеча.

— Господин… Чжун Ли...

Его слова — лишь шепот, а горло болит.

— Прекрати это безумие. Ты и так много сделал. Идем со мной в гавань Ли Юэ.

— …Нет…

— Если продолжишь в том же духе, твое тело долго не продержится, — он четко слышит беспокойство господина Чжун Ли. Тем не менее хранит молчание. — Сяо, зачем ты это делаешь?

— …Этого… недостаточно…

Он чувствует, как хватка на его плече крепчает.

— А когда станет достаточно? Прошел уже месяц, Сяо. Ты ведь все это время даже не принимал лекарство, да?

— Оно мне… больше не нужно… — он отмахивается от руки бывшего Архонта и медленно поднимается на ноги. — Я… должен продолжать… сражаться…

— Сяо, не вынуждай останавливать тебя силой.

Взгляд яксы медленно перемещается вправо, где встречается с глазами господина Чжун Ли. Бывший Архонт выглядит серьезным и одновременно опечаленным. Большая редкость — увидеть его таким. Это может означать лишь то, что Сяо, должно быть, плохо выглядит. Настолько плохо, что тот угрожает расправой. По какой-то причине уголки губ яксы слегка дергаются, а сам он наклоняет голову. Его сознание сильно затуманивается.

— …А вы станете?

— Если твой кармический долг еще сильнее увеличится, то да.

В следующую секунду вокруг Сяо появляется удерживающий его на месте Гео щит, а господин Чжун Ли, как будто что-то хватая, вытягивает влево руку. В тот же момент в ней появляется копье, и якса сужает глаза.

>Если позволишь ему убить тебя, не сможешь спасти барда.<

Он и так это знает. Но схлестнуть оружие с Властелином Камня? Он никак не может этого сделать. Даже ради лорда Барбатоса. Он по-прежнему считает, что преданность Властелину Камня важнее мимолетного, называемого любовью чувства.

— Сяо, неужели ты больше не можешь с ним бороться?

— …

Скорее всего, может. Немного отдохнув, он мог бы без дальнейших рисков продолжить сражаться. Но это означает поддаться болящему сердцу. Поддаться испытываемым с тех пор, как узнал о состоянии лорда Барбатоса, одиночеству и печали. Эти чувства сводят его с ума. Поэтому он предпочитается делать все, что в его силах, вместо того чтобы плакать и жалеть себя.

Господин Чжун Ли тяжело вздыхает.

— Я надеялся избежать такого конца.

Пока он подготавливает оружие, Сяо закрывает глаза и принимает решение своего господина. Если бы он только мог напоследок увидеть лицо барда… Однако последний удар так и не наносится. Более того, когда якса моргает, вокруг темнеет. Ветер превращается в шторм, а небо скрывается за тучами. Он при этом наблюдает, как что-то красное стекает по его рукам, хватка которых до сих пор крепкая. Но что он так отчаянно держит? Подняв взгляд, он осознает, что это его копье, острие которого глубоко вонзилось в живую плоть. И тут замечает, что оно пронзает живот Властелина Камня. Глаза Сяо широко раскрываются.

— Нгх…

Лицо бывшего Архонта искажено от боли, и якса, все еще в шоке от содеянного, отпрыгивает назад. Когда его оружие исчезает, он смотрит на свои ладони, покрытые кровью, которую никогда не намеревался проливать.

>Он хотел убить тебя.<

— …Хватит…

>Нам пришлось выбирать.<

— …Нет…

>Он стоял между тобой и бардом.<

— …Гос… по… дин… — тело Сяо дрожит, словно вот-вот начнется гипервентиляция. — Я… не… хотел…

>Он не имеет права убивать нас!<

Как это вообще произошло? Властелин Камня точно собирался сразить его. В конце концов Сяо был заперт в щите. Хоть он и никогда не пытался проверить свои силы против бывшего Гео Архонта, не представлял, что настолько сильнее упомянутого бога.

>Впусти нас.<

Что он сейчас сделал? Когда присматривается и вновь начинает чувствовать конечности, он понимает, что почти полностью потерял человеческий облик. На лопатках крылья, перья покрывают пространство между руками и туловищем, а ноги превратились в впивающиеся в землю птичьи когти. Глотая воздух, он пятится и касается головы. Его внезапно начинает тошнить.

— Сяо, все в порядке. Я от этого не умру. Но ты должен продолжать сопротивляться. Не сдавайся.

Невзирая на то, что он пытается прислушаться к голосу господина Чжун Ли, слышит лишь ярость погребенных под каменным лесом Гуюнь древних богов. Так что не уверен, его ли собственный гнев или нет. Неужели именно так другие яксы потеряли рассудок? И он так же закончит? Убивая все и вся, пока не положит конец своей жизни? Он не хочет этого и впервые за долгое время по-настоящему боится умереть. Как-никак он еще не исполнил свой долг.

>Расслабься, Сяо. Мы заберем твою боль. Ты больше никогда не будешь страдать.<

Это настолько заманчивое обещание, что из его горла вырывается пронзительный вопль, после чего перед глазами все расплывается. Станет ли он свободным, как того хотел лорд Барбатос? Больше не будет боли и страданий? И все равно глаза наполняются слезами, когда он понимает, что больше никогда не увидит барда.

>Не расстраивайся. Он уже здесь. Смотри, вон там.<

Медленно, словно в трансе, он переводит взгляд на место рядом с раненым Властелином Камня. Однако видит там безжизненное, скрученное и изуродованное, как сломанная кукла, тело.

>Видишь? Властелин Камня сделал это с ним. Тебе не кажется, что стоит отомстить?<

— …Он сделал… это с лордом Барбатосом?

>Да. Он убил его. Убил твоего любимого. Это все из-за него.<

Сяо скрипит зубами и хмурит брови.

— Властелин Камня… никогда бы… такого… не сделал.

>Он предал тебя. Нарушил собственный контракт. Тебя это действительно устраивает?<

— …Нет…

Призвав копье, якса поднимает голову, расправляет крылья и направляется к Властелину Камня, который смотрит на него со смесью сожаления, печали и решимости.

— Сяо. Что они тебе сказали?

— …Вы убили его.

— Его? — бывший Архонт смотрит на указанное Сяо место и тут же хмурится. — Кого ты видишь, Сяо?

— Лорда Барбатоса.

— …Ясно, — когда Сяо останавливается прямо перед ним, Властелин Камня тускло смеется. — Никогда бы не подумал, что однажды это станет твоей слабостью, — их взгляды встречаются, и янтарные глаза бывшего Архонта начинают светиться, как и кончики его темных волос. — В таком случае мне придется сменить планы.

В следующий миг их оружия скрещиваются и высвобождают огромное количество элементальной энергии по всему каменному лесу Гуюнь и впоследствии даже по всему Тейвату.

* * *

 Мондштадт, «Доля ангелов».

— Сэр Кэйа, не оплатишь еще один раунд?

Капитан кавалерии от души смеется и поднятием руки привлекает внимание Чарльза.

— Я давненько не видел, чтобы ты так много пил, малыш бард. Что-то случилось?

Венти жмет плечами и подносит бокал к бармену, который при этом поднимает брови. Тем не менее он наполняет бокал вином.

— Ничего особенного.

— Хм, правда~? — сэр Кэйа хмыкает и, подперев голову рукой, смотрит на барда. Венти тем временем делает очередной глоток вина. — Полагаю, у тебя все хорошо с этим твоим яксой?

Чуть не подавившись напитком, Венти кашляет и, чтобы не выдать смущения, пытается сдержать прилив жара к щекам. Однако, заметив ухмылку собеседника, догадывается, что с треском провалился.

— Он не мой якса. К тому же… — он надувает щеки. — Что ты имеешь в виду?

— Ох, не знаю. Вы двое, кажется, были очень близки, и я заметил, как он стрелял глазами в каждого, кто слишком близко подходил к тебе.

— …Мы не настолько близки, — опуская взгляд на бокал с одуванчиковым вином, отвечает Венти. — Больше нет.

Последние слова он шепчет. Правда, капитан кавалерии точно услышал их, ибо опять хмыкает. Впрочем, не задает вопросов, и Венти благодарен за это. Он все еще не в настроении говорить об этом — только Моракс знает (и, скорее всего, Предвестник, поскольку помогал с Глазом Порчи), и он не хочет, чтобы кто-то еще узнал о произошедшем между ним и Сяо.

— Я не против компании, но ты точно хочешь продолжать каждый вечер напиваться? Действующий магистр переживает за тебя.

— Хех, серьезно? — бард с наглой, не достигающей глаз ухмылкой наклоняет голову. — Я в порядке. И я же всегда выпивал, разве нет?

Вздохнув и покачав головой, сэр Кэйа жмет плечами.

— Да, но не так обильно. Кстати, скоро праздник ветряных цветов, а ты после возвращения ни разу не выступал.

Он прав. С самого возвращения Венти редко играл. Всякий раз, как достает лиру, ему вспоминается якса, и пальцы немеют. Он не может так играть. С другой стороны, не похоже, что его музыка нужна жителям Мондштадта. После инцидента с Двалином и Синьорой он выступал в основном для развлечения. Любой другой бард мог сделать то же самое вместо него.

— Ну, я же не единственный бард в Мондштадте, — проводя пальцем по бокалу, говорит он. — Например, Шестипалый Хосе. Или Хелен. С тех пор, как я в последний раз слышал ее игру, она сильно усовершенствовалась. Санса тоже отличный бард — если бы не ее страх сцены. Кроме этих троих еще полно бардов. Не обязательно же именно мне играть?

— Нет, и я не стану тебя принуждать. Просто необычно, что ты не хочешь делиться историями о старом Мондштадте и других давно забытых событиях. Всегда казалось, что ты стремишься передать эти истории следующему поколению.

— И у меня будет еще куча возможностей это сделать, — Венти на миг прикрывает глаза, а затем вновь смотрит на сэра Кэйю. — Не пора ли рассказать, о чем ты на самом деле хочешь поговорить?

Капитан кавалерии ухмыляется и слегка щурит глаза.

— У тебя на поясе интересная маленькая игрушка.

— Оу, ты об этом? — заведя руку за спину, бард касается почти всегда скрытого плащом Глаза Порчи. Но, само собой, такой наблюдательный человек, как сэр Кэйа, заметил. Так что Венти лишь улыбается и наклоняет голову. — Беспокоишься об этом?

— Скорее не беспокоюсь, а интересуюсь причиной, почему он у тебя.

— А если скажу, что это личное?

— Тогда придется арестовать тебя и допросить, малыш бард, — Кэйа хмурится, хоть и сохраняет невозмутимое лицо. — У нас нет приятных воспоминаний об этих устройствах.

— У нас? — капитан кавалерии указывает на этикетку винокурни «Рассвет». Венти быстро складывает картину. — Ясно. К сожалению, мне еще какое-то время нужно придержать его.

— Собираешься использовать его?

— Хех, не говори глупостей, — отвечает Венти и делает большой глоток вина. — Я взял его не для получения силы или чего-то подобного. Он для другой цели, о которой я не могу вдаваться в подробности, если ты вдруг хотел спросить.

— Теперь мне еще любопытнее, — когда он переводит взгляд обратно на сэра Кэйю, у него на лице уже оказывается дразнящее выражение. — Возможно, из-за того, что ты окутан кучей тайн, людей к тебе тянет.

Венти разражается хохотом.

— Уж кто бы говорил!

Сэр Кэйа посмеивается и встает.

— Пожалуй, — наклонившись, он кладет немного моры на барную стойку, а другой рукой опирается на спинку стула Венти. Его лицо теперь находится очень близко к нему, и любой другой человек наверняка бы испугался. Но не Венти. Ему известно, на что способен сэр Кэйа и насколько он может быть опасен для Мондштадта. — И все равно я не могу избавиться от ощущения, что ты не просто малыш бард.

Сузив глаза, Венти ухмыляется.

— Это угроза?

— Возможно, — прежде чем Венти успевает сказать хоть слово в ответ, невидимая сила элементальной энергии проходит сквозь них, отчего у него сбивается дыхание. — Что это было?

Даже капитан кавалерии почувствовал это, а значит, скоро произойдет что-то серьезное. Бард без какого-либо предупреждения вскакивает и в спешке покидает таверну. Выйдя, замечает, что каждый владелец Глаза Бога нервно оглядывается по сторонам. А следовательно, эта сила, видимо, нарушила поток артерий земли. Это единственное объяснение — и это дурное предзнаменование.

Венти хмурится и с помощью Анемо забирается на ветряную мельницу, чтобы разглядеть происходящее за пределами города. Однако не замечает ничего необычного. Пока сквозь тело не проходит очередная волна, и он ахает. Эта сильнее первой. Если даже для него она такая сильная… Взгляд вниз подтверждает его опасения. Куча смертных согнулись от сильной боли. То же самое и с животными. А что касается цветов, то некоторые завяли, а другие расцвели, хотя их время еще не пришло.

Венти стискивает зубы. Он уже наблюдал подобное. В последний раз во время уничтожения Каэнри'ах. Только сила бога может так нарушить потоки артерий земли. А значит, где-то бог со всей мощью сражается с кем-то или чем-то. И ему известен лишь один, способный создать такую сильную волну.

Моракс.

Он на мгновение смыкает веки и тянется к ветру, чтобы тот поведал о происходящем в Ли Юэ. Он говорит о сражении в каменном лесу Гуюнь, и, услышав это, Венти бледнеет, как только понимает, что это означает.

— Сяо..! — используя Анемо, ему удается телепортироваться в Шепчущий лес, где он падает на колени. — Черт побери.

Он почти забыл, что больше не может нормально пользоваться ветром.

— Барбатос, — когда он поднимает глаза, Двалин приземляется перед ним и опускает голову. — На подходе новая война?

— Нет. Вряд ли, — отвечает Венти и, поднявшись, ласково касается носа друга. — Не мог бы ты доставить меня в Ли Юэ? У меня плохое предчувствие.

Быстро кивнув, дракон отходит в сторону, чтобы бард смог забраться ему на спину. После чего они взлетают, и, сжав кулаки, Венти молится, чтобы якса не был в этом замешан. Возможно, Моракс сражается с каким-то другим злом, а Сяо ему помогает. Тем не менее он прекрасно осознает, что это всего лишь принятие желаемого за действительное. Когда он в последний раз навещал Сяо в каменном лесу Гуюнь, его кармический долг уже был хуже некуда. Именно поэтому Венти так волнуется. Ему не следовало уходить. Следовало забрать еще больше осквернения яксы. Следовало убедиться, что с Сяо все будет хорошо. Следовало-

— Барбатос, ты в порядке?

Он вздрагивает и понимает, что так сильно схватился за чешую друга, что она впилась в кожу.

— Я… — Венти прикусывает губу и несколько секунд спустя тяжело вздыхает. — Нет, не в порядке, — закрыв глаза, он пытается успокоить себя. — Я могу потерять дорогого мне человека, Двалин…

— …Ясно. Тогда я постараюсь ускориться.

Хоть его друг и догадался, о ком речь, он больше не расспрашивает. От этого уголки губ Венти приподнимаются. Впрочем, улыбка спадает так же быстро, как и возникла. Бывший Архонт почти в ужасе от того, с чем может столкнуться в каменном лесу Гуюнь. Неужели Сяо мертв? Или Моракс покинул этот мир? Они сражаются против древнего бога? Возможно, опять Осиал? К тому же существует вероятность, что вовлечены близнецы Путешественники. Эта неопределенность не дает ему покоя, поэтому, как только в поле зрения появляются острова, он сразу же распахивает глаза. Однако ветер при этом усиливается, из-за чего дракон не может подлететь ближе. Так что они приземляются на побережье Облачного моря, и, спрыгнув со спины друга, Венти оборачивается.

— Спасибо, дружище.

— Будь осторожен, — выглядя обеспокоенным, говорит Двалин. — Я чувствую силу, похожую на ту, что была у Дурина.

— Мм. Я тоже.

Очевидно замечая Глаз Порчи, дракон смотрит на него. Тем не менее ничего об этом не говорит. Вместо этого склоняет голову и, не произнося больше ни слова, улетает. Венти провожает его взглядом, пока не теряет из виду, и мысленно перед ним извиняется. В конце концов они могут еще очень долго не увидеться — если вообще увидятся. Да, Венти решил. Он больше не будет колебаться. Он сделает все возможное, чтобы спасти Сяо, и не повторит ту же ошибку. Неважно, какой ценой.

Он глубоко вздыхает и разворачивается к морю. Сильный шторм окружает сотворенные богом острова. Без должной подготовки смертные не смогут к ним приблизиться. К счастью, Венти не смертный. Но так как его сила из-за Глаза Порчи ослабла, у него тоже могут возникнуть трудности. И тут он замечает недалеко знакомую фигуру. Мгновенье спустя она возвращает ему взгляд и сразу же подходит к нему.

— Лорд Барбатос! — молодая полу-адепт явно нервничает и волнуется, даже почти паникует. — Я так рада вас видеть, — останавливаясь перед ним, с умоляющим видом говорит она. — Случилось нечто ужасное! Господин Чжун Ли… нет, Властелин Камня сражается с Сяо!

Так она узнала о Мораксе, ха? Что ж, неудивительно.

— Я так и думал, — взгляд Венти возвращается на каменный лес Гуюнь. — Гань Юй, можешь позвать Путешественника и того экзорциста, которого они хотели найти?

— Ох, эм… Вы про Чун Юня?

— Наверное, да. О, — собирая больше Анемо силы, он нащупывает Глаз Порчи на поясе, а его косички начинают светиться. — И еще приведи Предвестника. Я же обеспечу им проход сквозь шторм.

Девушка кивает.

— А вы, лорд Барбатос?

После того, как берет Глаз Порчи в ладонь, он на мгновение опускает глаза. Устройство, как сердце, пульсирует, словно говорит наконец-то воспользоваться им.

— Я пойду внутрь. Мне нужно узнать, что там происходит.

— …Тогда будьте осторожны.

Венти не сдерживает легкий смешок. Сколько людей уже сказали ему быть острожным? Он больше не может этого обещать. Так что не реагирует на ее просьбу, а, заставляя ветер подчиниться, взлетает. Это последний раз, когда он будет действовать как Барбатос. Последний раз подчинит ветер. Последний раз, если понадобится, использует ветер для битвы. Хоть и требуется несколько секунд, чтобы взять его под контроль, шторм утихает, и Барбатос благополучно попадает в каменный лес Гуюнь. Незамедлительно осмотрев местность в поисках Моракса с Сяо, он находит их на северо-восточном острове. И от развернувшегося перед ним зрелища поджимает губы.

Сяо удерживают созданные Мораксом Гео конструкции. Его тело частично имеет птичью форму, золотые перья которой почернели, а сам он рычит и шипит на стоящего перед ним бога, который направляет на его голову копье. Они словно отброшены в прошлое. Якса выглядит почти так же, как тогда. Сердце Барбатоса от этого вот-вот разобьется. Наряду с этим он замечает многочисленные раны на теле Моракса. Видимо, старому другу было сложно сдержать Сяо.

— Моракс, — в конечном итоге дает о себе знать Барбатос и приземляется рядом с другим богом, который, прищурившись, смотрит на него. — Не убивай его.

— Он больше не в своем уме. У меня нет выбора.

— Нет, есть, — он прикасается к держащей оружие руке Моракса, а на его губах появляется легкая улыбка. — Я все улажу.

Однако Моракс не двигается, а его взгляд устремляется на Глаз Порчи в ладони Барбатоса.

— Если собираешься использовать его, я должен сообщить, что при необходимости остановлю тебя силой.

— И мне придется сделать то же самое, если ты убьешь его.

— …Ты не сможешь.

— Рискни.

Какое-то время они просто смотрят друг на друга, кончики их волос светятся, а Гео и Анемо проявляются вокруг них. Барбатос не собирается ссориться со старым другом. Но он спасет Сяо. Ради этого даже готов сразиться с Мораксом. Судя по всему, тот это чувствует, ибо закрывает глаза и рассеивает оружие на искры.

— Каков план?

Барбатос с облегчением вздыхает и глядит на до сих пор сопротивляющегося ограничениям яксу. Больно видеть его таким.

— Сначала облегчу его боль, — говорит он и приседает перед Сяо. — Глупый якса, — он прикасается к его щеке, отчего Сяо замирает и возвращается ему взгляд. На губах Барбатоса расцветает печальная улыбка. — Вздремни немного.

Бывший Анемо Архонт с закрытыми глазами поет колыбельную, перед которой никто не в силах устоять. Благодаря чему тело Сяо медленно расслабляется, пока в конце концов он не перестает сопротивляться.

— Бар… ба… то… — погружаясь в глубокий сон, шепчет он. Барбатос тяжело и отчаянно вздыхает, после чего глядит на старого друга.

— Пожалуйста, освободи его.

— Нет. Он слишком опасен.

— Моракс, пожалуйста.

— …

Проходит еще минутка, прежде чем Гео конструкции исчезают. Улыбаясь, Барбатос пользуется возможность, чтобы поднять тело яксы, и, опустив его голову к себе на колени, начинает перебирать его волосы. Ему не стоило уходить. Этого бы не случилось, если бы он остался и вместе с Сяо попытался во всем разобраться. Но теперь нужно принять решение.

— Моракс, прости.

— За что?

— Я собираюсь нарушить обещание.

— …Раньше ты не боялся гнева скалы.

— Хех, боялся. Просто не показывал этого на лице, — когда он поднимает взгляд, видит, что Моракс хмурится. — Твои морщины так станут глубже.

— Собираешься использовать Глаз Порчи, чтобы взять на себя его кармический долг?

Кивнув, Барбатос вновь опускает глаза.

— Возможно, после этого мне придется очень долго спать.

— А если не получится? — он не отвечает на это. — Если проиграешь до того, как заберешь все осквернение? Что будешь делать?

— Посплю и, как только проснусь, снова вернусь.

— То есть ты не против провести с Сяо всего несколько дней, очистить его долг, опять уснуть и делать это снова и снова? — он чувствует, как взволнован Моракс. — Ты хоть представляешь, как это отразится на нем? Как отразится на тебе?

Сжав губы, Барбатос с трудом сдерживает слезы.

— Тогда скажи, Моракс, что еще мне остается?! — его голос хриплый, и пока он поднимает голову, чтобы взглянуть на старого друга, слезы все-таки срываются с глаз и текут по щекам. — Что я могу сделать, чтобы не потерять его? Предпочту видеться по несколько дней, чем больше никогда!

— …Ты так сильно его любишь?

Его губы изгибаются в очередную печальную улыбку.

— Мм.

— Больше, чем собственную жизнь?

— Мм.

— А что с Мондштадтом?

— Рано или поздно у Мондштадта появится новый Архонт, и даже без меня народ продолжит двигаться вперед.

— Барбатос…

— Моракс, пожалуйста, не пытайся меня остановить, — умоляет Барбатос, и в итоге другой бог тяжело вздыхает.

— Я понял, — он скрещивает руки на груди. — Итак, каков план? У тебя же он есть?

— Да. Хотя, возможно, тебе не понравится…

— …Ни один твой план мне никогда не нравился.

— Хех, действительно.

Закрыв глаза, Барбатос наслаждается развевающим волосы ветром — ощущение, по которому будет отчаянно скучать. Но он решил это сделать. И не отступит.

Потому что настолько сильно ему дорог Сяо.