Гарри сидел в спальне Снейпа и с аппетитом, удивившим его самого, поглощал картофельную запеканку и жареные куриные ножки. Обезболивающие, что дала мадам Помфри, действовали на весь организм, приятно дышать и не чувствовать боли в легких. Снейп после столь яростного разговора, со свистом вылетел из своих покоев. Не иначе пошел жаловаться Дамблдору на то, какой Поттер плохой. А Поттер был очень плохим. И как никогда ему хотелось надавить на больное место Снейпа. Он сам иногда не понимал, почему так сильно раздражается в присутствии этого человека. Столько лет прошло, а он все прокручивает их совместные воспоминания. И пытается анализировать свое поведение и Снейпа, понять первопричину и последствия их отношений. Он еще не успокоился после разговора и думал, что такое выяснение отношений случится чуть позже. Как же смотрели на него глаза Снейпа… Он и забыл, какими они могут быть, когда боль уже невозможно удержать внутри. Глаза Северуса…

Часы на каминной полке пробили десять и отвлекли от тяжелых мыслей. Начался отбой, но лучше подождать, пока все успокоится. Есть еще время доесть и принять душ. А потом надо закончить одно дело, ради которого он, собственно, и пришел сюда.

Поттер успел забыть, каким бывает ночной Хогвартс. Мистическим и таинственным. Он старался идти тихо, не оставляя за собой эхо шагов. Трещало пламя в факелах, живые картины бубнили себе под нос то ли проклятья, то ли колыбельные. Гарри остановился на ступенях движущейся лестницы, подождал, пока та сменит направление. Портреты смотрели на него и молчали. Они точно узнали его, но никто не решался что-либо сказать. Может быть, их предупредил Дамблдор, кто знает? Свет скакал по ступенькам, и Гарри вслепую поднялся на третий этаж.

— Молодой человек… — кто-то недовольно обратился к Поттеру с картины.

Но Гарри приложил палец к губам:

— Шшшш… — И пошел дальше.

Все те же каменные стены и повороты. Он учился здесь, он бился здесь, он стольких потерял здесь. Было ли это? Странное чувство ностальгии засосало под ребрами. Даже когда произошло слишком много в одном месте, воспоминания все равно меркнут. И уже не помнишь, какая погода была на втором испытании Кубка огня. Какого цвета был самый первый свитер от миссис Уизли на Рождество. Коричневый или темно-бордовый? Он забыл так много мелочей, которые были его жизнью. Вот только дорогу от Хогвартса до той поляны с Воландемортом он помнил слишком хорошо.

— Ну давай, Эди. — Тихий мальчишеский шепот заставил Гарри остановиться. — Давай, не будь трусом.

— Пошел… знаешь куда… — раздался яростный шепот в ответ.

Поттер выглянул в коридор и увидел двух мальчишек, что стояли возле двери женского туалета.

— А вдруг она там?

— Нет ее, обычно ночью она летает по трубам.

Они приоткрыли дверь и осторожно заглянули в туалет.

— Даже не знаю, что хуже, — проворчал один мальчик, — напороться на Филча или встретить Миртл…

— Думаю, Филч все-таки хуже, — спокойно сказал Поттер, незаметно подойдя к двум мальчишкам.

Те подпрыгнули на месте, разворачиваясь. У одного от испуга из палочки вылетели искры, а второй со всей силы ударился затылком об стену.

— И что двое отважных гриффиндорцев делают у женского туалета в столь поздний час? — складывая руки на груди и копируя манеру Снейпа, полюбопытствовал Поттер.

— Ч-ч-чт-то? — очень сильно заикаясь, спросил один мальчик.

— Мы… мы… — силился что-то придумать другой. — Мы в туалет хотели.

— Оригинально, — кивнул Поттер, оценив отговорку.

— А вы кто? — отойдя от шока и включив гриффиндорскую наглость, спросил мальчик. — И откуда вы знаете, что мы из Гриффиндора.

— Эд-Эд-Эд, — тыкал в бок друга, — Эд!

— Гарри, какого черта? — обернувшись, зашипел он.

— Это Гарри Поттер, — благоговейно выдохнул в ответ Гарри, во все глаза смотря на Поттера.

— Что?

— Гарри Поттер… вы — Гарри Поттер?! — на весь этаж раздался звонкий мальчишеский голос.

Поттер обернулся через плечо, прислушиваясь к ночной тишине.

— Так, давайте зайдем в туалет, пока преподавательский состав не сбежался на эти вопли, — сказал он, открывая дверь и пропуская малявок внутрь.

— А что вы тут делаете?

— А правда вы убили четырехсотфунтового Василиска?

— Покажите какое-нибудь заклинание.

Град вопросов посыпался со всех сторон, мальчишки буквально повисли на Поттере.

— Хм, — усмехнулся он. — А не боитесь, что я вас съем?

— Это все чушь!

— Мы знаем, что вы не могли никого убить!

— Они просто хотят вас убрать с дороги… как обычно.

Гарри пару раз моргнул, услышав такие слова. Он не ожидал, что дети будут за него после всех статей в Пророке.

— Почему? — вырвалось у него.

— Потому что вы — Гарри Поттер, — Эд упрямо задрал нос и сжал кулаки. — Вы символ свободы и сопротивления. Даже если вас убьют, мы не сдадимся.

— После войны никто больше слепо не верит Министерству и тем более Пророку. Отец говорил, что вы единственный, у кого хватило смелости послать всех. Вы всегда боролись, даже создали отряд. Мой отец состоял в нем!

— Мы всегда будем с вами и за вас, чтобы они не говорили!

Он был потрясен их словами. Его имя стало символом борьбы. Эти малявки даже не осознавали всей серьезности ситуации. Они идеализировали его и совершенно не догадывались, чего ему стоила жизнь Гарри Поттера. В самых страшных кошмарах они не могли представить всего ужаса, что выпал ему. Он смотрел в большие чистые глаза детей и ужасался. Его затошнило. Даже сейчас его тело все еще чувствовало пережитое насилие. Он убивал любимых. Калечил невиновных. Ломал души невинных. И бросал тех, кто отдал ему свою жизнь. Знали бы они это, как тогда бы смотрели на него сейчас?

— Как вас зовут? — тихо спросил Гарри, после звонких голосов его голос едва можно было услышать.

— Я — Эдвард Томас, — гордо протянул руку Эд.

— А я — Гарри Эббот, — повторил за другом. — Меня так назвали в вашу честь, — лучился он от счастья.

Дожили, теперь его именем называют детей. Он бы никогда так не сделал, будь у него дети — зачем портить ребенку жизнь…

— Итак, Эдвард и Гарри, что вы забыли возле женского туалета? — спросил Поттер, чтобы отвлечь мальчишек. Лучше оставить все как есть. Не стоит им знать ничего, пускай верят, раз их это вдохновляет. Ведь когда Гарри Поттер умрет, все плохое умрет вместе с ним. Как принято в легендах, останется только великое и героическое: бесстрашный Гарри Поттер — мальчик-что-выжил!

— Мы хотим уделать слизеринцев!

— Притащить им стульчак? — спросил Поттер.

— А что, так можно? — мальчишки посмотрели друг на друга. — Мы хотели написать на стене послание.

— Страшно представить какое… — под нос себе сказал Поттер.

— Но мы вас встретили, может быть, вы научите нас крутому заклинанию?

Поттер медленно вздохнул и внимательно посмотрел на восторженные лица мальчишек. Им где-то лет тринадцать. В крови кипят жажда приключений, ночные вылазки на кухню, шушуканье в спальне до утра, походы в Хогсмид. Им все интересно, только дай волю.

— Все, что я знаю, я выучил здесь, в Хогвартсе. Вам нужно просто хорошо учиться, и вы сможете победить даже Воландеморта.

Их лица вытянулись от имени темного волшебника, а глаза округлились.

— Но я вам все же кое-что покажу, — Поттер подошел к умывальнику. — Посвети сюда Люмусом, — указал он на кран.

Эдвард и Гарри вдвоем зажгли палочки. Света было более чем достаточно, чтобы разглядеть маленькую выгравированную змейку на затекшем ржавчиной металле.

— Вы знаете, как Василиск перемещался по замку?

— Ага! По трубам! — одновременно ответили они.

— Верно, а это вход в канализацию. Через него я спустился вниз в пещеру к василиску.

— Круууутоооо!

— Именно здесь василиск убил свою единственную жертву… Думаю, с вас на сегодня достаточно, — повернулся к мальчишкам Поттер, — этого хватит не на одну историю, а теперь марш спать, пока не проклял вас.

— Но… Но… — Гарри опять пытался придумать отговорку. Было видно, что ему совсем не хотелось уходить.

— Никаких но, — строго сказал Поттер.

Мальчишки переглянулись между собой и понурив головы пошли на выход. Но уже в дверях Гарри обернулся и спросил:

— А все же, что вы тут делаете?

— В туалет захотелось.

Он подождал минуту, прислушиваясь к удаляющимся шагам. И только тогда повернулся к Миртл, которая уже больше пяти минут парила над дальней кабинкой.

— Зачем ты им это рассказываешь, потом толпами будут ходить ко мне, — обижено и возмущенно сказала она.

— Зато будет кого попугать. Не ты ли жалуешься постоянно, что тебе скучно и одиноко, — ответил Поттер, заламывая бровь. — Как ты тут?

— Как обычно, летаю в канализационных трубах, взрываю унитазы…

— Подглядываешь за купающимися в ванной старост, знаем-проходили, — кивнул Поттер.

— Без тебя совсем скучно, Гарри. Ты стал таким красивым, — подлетела она ближе. — Я думала, ты умрешь и мы вместе будем жить в этом туалете.

— Не думаю, — покачал он головой, — я бы… Почему ты не ушла дальше, почему осталась? — вдруг спросил он.

Миртл посмотрела на него долгим взглядом и отлетела к потолку.

— Я была не готова… мне было всего лишь тринадцать — я не хотела умирать.

— Не готова, — повторил Поттер. Он понимал ее, как никто. Но он был готов… и он бы не остался в этом мире.

— Тебе не одиноко?

— Я привыкла, для призрака время идет не так, как для людей.

— Но ты сейчас можешь уйти?

— Наверное, да, — пожала она плечами. — Но теперь я боюсь… страшно, что там дальше. Одна неизвестность, а так у меня есть хоть какая-никакая, но жизнь, хоть это больше существование. Мне страшно, Гарри. Это ведь окончательная смерть. Ничто, — блестящие прозрачные слезы медленно покатились из ее глаз. — А я так и не хочу умирать…

Она закрыла лицо руками и, сделав мертвую петлю в воздухе, нырнула в свой любимый унитаз, поднимая столп брызг. Гарри почувствовал жалость к ней. Ни жива, ни мертва — она отпечаток мыслей и характера, будто воспоминание о самой себе, застывшее в страхе. Как и он.

Эта ночь давалась ему дорого. Он уже так устал, словно и не спал со вчера. Он убил людей голыми руками, попался в ловушку Беллы... и Снейп. Поттер глубоко вздохнул и, подойдя к раковине, умылся холодной водой. В затертом от времени зеркале едва можно было разглядеть собственное лицо.

Гарри прошел в кабинку туалета, в которой умерла Миртл, и, нагнувшись к унитазу, достал из-под бачка небольшой пакет. Бузинная палочка привычно легла в ладонь, словно служила ему последние годы. Он спрятал ее в безопасном месте под охраной призрака. Никому в голову не могло прийти искать могущественный артефакт здесь. Белле уж точно. Интересно, она сильно разочаровалась, не найдя в могиле Дамблдора палочку? Гарри был уверен, она бы не отказалась заполучить ее. Он предвидел такой результат, но не предвидел, что она устроит ловушку в ловушке. Ему стоит научиться думать двойным дном или даже тройным, чтобы точно ее обыграть.

Он вышел из туалета и спустился на первый этаж. Тишина стояла оглушительная. Двери большого зала привычно были распахнуты. Длинные столы оказались покинутыми и одинокими. В огромных каминах не горел огонь, только сумрачный свет ночи стекал по каменным стенам и затертому дереву.

Дети его друзей поступили в Хогвартс. Они учатся, влюбляются, расстраиваются из-за троллей, взрывают котлы, корпят над непомерной домашкой. Жизнь продолжалась. Гарри потер лицо рукой, пытаясь согнать с глаз невозможное будущее. У него никогда не будет детей, теперь уже нет. Пока весь мир продолжал жить — он убивал и умирал. Могло ли быть у него другое будущее? Без крови и мести? Без одержимости во что бы то ни стало найти во всем справедливость? Спокойная жизнь с женой и детьми… Гарри резко развернулся и твердым шагом направился на выход. У него был шанс, и он его уничтожил. И едва не уничтожил и Джинни. Ему хватило. Его жизнь сейчас, это итог того выбора.

Он минут пять стоял в тени дерева, наблюдая за темным домом. Только слабый свет в одном окне подсказывал, что кто-то не спит. Здесь, в отличие от Хогвартса, ясно светил молодой месяц. Его свет сверкал на холмистых склонах, отражался осколками зеркала на глянцевых листьях винограда. Гарри еще раз проверил заклинанием, есть ли засада. Но только ветер невидимой рукой прошелся по высохшим безжизненным цветам на клумбе под окном.

Лицо Малфоя, когда он открыл дверь, было бесподобно. Гарри невольно фыркнул.

— Добрый вечер, — сказал он, проходя в дом мимо остолбеневшего Драко.

— Какого… — тихо выдохнул тот.

— Я тоже тебя очень рад видеть. Как поживаешь? — ехидничал Поттер, заходя в гостиную, и резко затормозил. Она затаилась в глубоком кресле, только коленки стыдливо выглядывали.

— Добрый вечер, мистер Поттер, — тихо и как-то смущенно сказала Анна, наклоняя голову вбок. На ее правой щеке темнел смачный синий след от удара.

— Добрый…

— Какого хера, тебе тут надо? — подлетел Малфой и зашипел сквозь зубы, стискивая плечо Поттера. — Вали отсюда!

— А то что? — поднял бровь Гарри и, выдернув плечо из захвата, прошел к камину и сел напротив Анны.

— Ты ведь не совсем идиот, Поттер? — не унимался Малфой, в бессилии сжимая кулаки.

— Я не уйду, — спокойно ответил Гарри, — и мы оба знаем, какой я идиот, — улыбнулся он, смотря в перекошенное от гнева и страха лицо Драко.

— Почему? — голос Анны, будто холодная вода потушила начинающийся пожар. Малфой бросил беспокойный взгляд на нее и тут же отвернулся.

— Не в моих правилах убегать, — глядя ей в глаза, ответил Поттер.

— Даже после того что произошло? — спросила она, отвечая прямым взглядом.

—Тем более, — очень холодно ответил Гарри, понимая, что она знает все.

Анна приоткрыла губы, будто собиралась что-то сказать, но тут же отвернулась, так и не проронив ни слова. Гарри закинул ногу на ногу и перевел взгляд на огонь в камине. Он ждал. Авроры или Пожиратели уже, возможно, окружали дом. Прошло около пятнадцати минут в молчании, и только огонь тихо потрескивал в камине. Драко замер в тени угла, куда свет не дотягивался. Мисс Рид все так же сидела в кресле, поджав под себя ноги. На ней было черное из тонкого трикотажа платье, которое оттеняло ее кожу до мертвенной белизны. Она словно утратила свой лоск, померкла как старая фотография от времени. Без красной помады и яркого макияжа Анна выглядела как девчонка, которых Гарри встречал в клубах. Черные волосы нечесаной гривой падали на плечи и лицо. И только тонкие пальцы, судорожно сжимавшие сине-серый клетчатый плед, выдавали ее состояние.

— Неудачно упали с лестницы? — спросил Поттер, пугая затянувшуюся тишину.

Она улыбнулась уголком губ и искоса посмотрела на него:

— Да, а потом неудачно врезалась в стену.

— Очень жаль, — покачал головой Гарри.

— После вашего исчезновения, — продолжила она, — все очень расстроились.

— Могу себе представить, — заметил он. — Волосы, должно быть, на груди рвали.

Она улыбнулась шутке:

— Вы удивительный человек.

— Такого эпитета в свой адрес я еще не слышал. Малфой, может быть, ты угостишь на сон грядущий гостей кофе?

— Пошел ты… — весьма весомо прозвучало из угла.

— Блинки, — сказала Анна, и тут же рядом с креслом появился эльф в чистой белоснежной наволочке. — Пожалуйста, два кофе.

— Слушаюсь, — эльф низко поклонился и исчез.

У Поттера мелькнула мысль. Может быть, она была любовницей Малфоя, а не Гермиона. И все ее слова — клевета. И поэтому Гермиона так тогда среагировала? Анна поймала его взгляд.

— Нет, — качнула она головой, — я всего лишь бедная дальняя родственница.

— Так Гермиона правда была твоей любовницей, Драко? — довольно громко спросил Поттер.

Послушался тяжелый вздох из темноты. Потом глухие шаги, звук которых съел толстый ковер.

— Зачем ты пришел? — тихо спросил он, подходя к Поттеру.

— Да так, хотел кое-что спросить.

Малфой напряженно свел брови. Почему-то пламя камина делало его кожу совсем больной. С последней их встречи он похудел, несильно, но все же ощутимо. Скулы резко выступили под кожей.

— И что же? — сухими губами прошептал он.

Как давно ты знал о воскрешении Беллы? Как давно она шантажирует тебя? Она обещала убить твою семью, как сделала это с Люциусом Малфоем? Все эти вопросы крутились в голове Гарри. Но по сути были бесполезны. Возможно, знал давно, возможно сам видел, как был создан крестраж. И что с того? Беллатриса сама приходит Драко в кошмарах. Что он может против нее? Лишь молчать и сжимать зубы в бессилии.

— Потом, — устало выдохнул Гарри.

На низком столике появился поднос с тремя чашками из белого английского фарфора. Комната за секунду наполнилась ароматным запахом свежесваренного кофе.

— Давайте выпьем кофе, — сказала Анна, пытаясь развеять гнетущую атмосферу.

Она подала Поттеру хрупкую чашечку и, вдохнув густой аромат, отпила из своей. Гарри обхватил чашку двумя руками, грея холодные пальцы. Черный кофе густой пеной перетекал с одного края на другой. Малфой застыл между ними, кофе пить он не стал, просто уставился невидящим взглядом на огонь.

Драко все еще можно верить. Он не вызвал Пожирателей через метку или каким другим способом.

— Вы так и не притронулись…

Поттер едва улыбнулся.

— Боитесь, что я вас отравлю?

— А можете? — мягко спросил он.

Часы на камине пробили полночь. И все так же было спокойно и тихо. Но кто знает, что скрывали за собой черные тени.

Она поднялась первой, сложила плед вчетверо и положила его на спинку кресла. Поттер наблюдал за ее неловкими движениями. Она волновалась. Уже в дверях Гарри подслушал ее диалог с Драко.

— Ты знаешь, что делаешь?

— Если бы ты знал, как меня все достало, — устало выдохнула она и вышла на крыльцо к Поттеру.

Гарри еще раз бросил следящее заклинание, проверяя, есть ли кто поблизости.

— Вы не проводите меня? — спросила она внезапно и взяла его под руку.

Гарри внимательно посмотрел ей в глаза. Это может быть ловушка…

— С удовольствием.

Она чуть сжала его локоть, и Поттер почувствовал знакомый рывок. И все же до последнего он верил в возможность ловушки, но резкие звуки уличной какофонии ударили по ушам со всех сторон.

— Ты аппарировала в центр толпы! — вырвалось у Поттера.

— Маглы все равно ничего не замечают, какая разница, — безразлично пожала она плечами и потянула его вперед.

Гарри огляделся, пытаясь понять, где он оказался. Пешеходная улица протягивалась между барами и магазинами, клубами и кафе, из которых непрерывно то вваливались, то вываливались люди. Через каждые полметра стояли уличные музыканты, пытаясь переиграть друг друга. Воздух мешался музыкой и ароматом жареных сосисок и картофеля фри.

— Вы не доверяете мне, но все же пошли со мной, — сказала Анна.

— Возможно, потому что у меня в рукаве есть несколько козырей, — ответил Поттер.

Она остановилась возле ларька с быстрой едой.

— Вы голодны? С удовольствием чем-нибудь перекусила. Вы не думаете, что здесь вас отравят? — заметила Рид.

Они встали возле высокого столика, взяв картошку фри с кетчупом. Ели пластиковыми неудобными вилками. Гарри пытался понять эту девушку. В черном распахнутом пальто она казалась совсем хрупкой и одинокой. Синяк на лице приносил таинственности в образ. То ли неудачный любовник прошелся кулаком по ее коже, то ли как в дешевых сериалах коробка с кипой документов упала с верхней полки. Гарри поймал себя на мысли, что ему почти комфортно с ней. Почти. Но опять в голове всплыл Снейп. Как они тогда гуляли и как он хотел посмотреть на него при свете дня…

Чуть дальше в другом ларьке они купили большие стаканы кофе: она — мокачино с арбузным сиропом, он — черный с зефирками. Держась под руки, они цедили через трубочки кофе как парочка, уже пережившая конфетно-букетный период. Простое осознание близости и присутствия вселяло в них покой и уверенность. Он никогда не гулял так с Джинни. Возможно, поэтому их брак и развалился. В свое время его никто не научил, как быть с женщиной.

Прохладная ночь обнимала за плечи. А они шли с потоком людей, что нес их вперед мимо кричащих вывесок магазинов. Гарри расслабился, перестав ожидать нападения из-за угла. Если бы его хотели заманить в ловушку, давно бы сдали.

— Как насчет кино? — спросила она внезапно и остановилась напротив глянцевой афиши.

— Сейчас? — непонимающе удивился Гарри.

— Да, сейчас, — серьезно ответила она и потащила его по ступенькам в кинотеатр.

Несмотря на поздний час возле кассы тянулась очередь. На выбор показывали фильм ужасов и романтику. Анна выбрала романтику. Купили два больших ведра поп-корна и две колы.

— Сто лет не был в кинотеатре, — вырвалось у Гарри, когда они пробирались между рядами к своим местам.

— Я часто хожу в кино. Мне нравится, как погружаешься в историю, как обо всем забываешь на пару часов. Как ты проживаешь чужую жизнь через экран.

— Вы на половину магл? — спросил Поттер.

— Почему? — повернулась к нему Рид и закинула в рот поп-крон.

— Потому что чистокровные маги редко покидают узкие средневековые улочки.

— Когда я переехала в Лондон и устроилась в Министерство, я будто обрела свободу делать все что захочу. Я очень многое открыла для себя в мире маглов. Не знаю, как вам объяснить — этот мир удивителен. И он совершенно не такой, каким его представляют маги.

— Я чувствую себя старым, — сказал Гарри, смотря на целующуюся парочку в ряду перед ними. Странно, но рядом со Снейпом такого не было. Может, все дело в разнице в возрасте с его стороны. И это он чувствует себя старым рядом с Поттером? Сколько он говорил ему?.. И какого черта он все время вспоминает о Снейпе? Нет его больше, их пути, кажется, окончательно разошлись.

Анна повернулась и уже открыла рот, как Поттер быстро добавил:

— Рядом с тобой. Ты могла бы быть моей дочерью.

— Но я не ваша дочь, — покачала она головой. — И такие, как я, любят папиков. А вы не выглядите как папик.

— А как я выгляжу? — шепнул Поттер ей на ухо.

— Как маньяк-убийца, — серьезно ответила она и шумно отпила колу через трубочку.

— Что недалеко от истины, — ответил Поттер.

Спроси, о чем был фильм, Гарри едва ли бы ответил. Он попробовал сосредоточиться на чувствах Снейпа, но натолкнулся на глухую тишину. Возможно, Снейп спал? Или отключил чувства? Подавил алкоголем… После того, что Поттер ему сказал, мог ли Снейп возненавидеть его сильнее, чем раньше?

Гарри посмотрел на Анну. В мелькающем свете фильма ее лицо то озарялось белым, то меркло во тьме. Он даже не сразу понял, что ее глаза закрыты. Она механически брала поп-корн из ведра и закидывала его в рот. Он хотел спросить у нее, неужели ей не интересно? Зачем тогда она его привела сюда? Но он отвернулся и тоже закрыл глаза. Здесь, в темном зале, они будто остановили время и проживали не свои жизни. Не надо никуда спешить, придумывать темы для разговора, топтаться рядом, не зная, куда деть глаза и руки. Можно просто посидеть молча. Гарри был благодарен за такую возможность.

Когда они вышли из кинотеатра, на мостовой стояла глубокая ночь. Люди растворялись в темных безднах переулков. Анна поежилась и, выпустив пар в небо, опять взяла его под руку, казалось, что она боится его потерять. Они бесконечно долго шли по тягучей одинокой улице мимо застывших зданий. Ни света, ни людей, ни звука, только машины слишком быстро мелькали на дороге и пропадали.

Он не чувствовал ничего. Кто она? Зачем это все делает? Какую цель преследует? Поттер думал, что если она сейчас вытащит палочку и нацелится на него, он без сожаления ее убьет. Такая ужасная и простая мысль совсем не смутила его. Она была для него ребенком, у которого легко можно было отнять игрушку. Такая безобидная девочка, хрупкая в своем огромном пальто.

Она остановилась возле серого пятиэтажного дома и нехотя отпустила его локоть. Они стояли друг напротив друга. Гарри все пытался понять, о чем она думала? Свет фонаря бесстыже подсвечивал ее синяк в пол-лица и глухо таял в глазах, что смотрели прямо на него. Он прикоснулся холодной ладонью к ее щеке, не зная, пожалеть ее или проявить сочувствие. Но ее губы изогнулись в странную жесткую линию, отвергая его глупые чувства.

— Спокойной, — хрипло сказал Гарри и почти развернулся. Но Анна резко потянулась к нему и прижалась холодными губами к его губам. Никто из них не закрыл глаза. Никто из них не ответил поцелуем на поцелуй.

— Мне все же пора, — сделал еще одну попытку Поттер, когда она отпустила его.

— Эта ночь никогда больше не повторится, — она вцепилась в его руку, продавливая пальцами до кости. — Только сейчас, когда мы с вами так близки, уступи мне.

Он вскинул руку и сжал ее челюсть, заставляя поднять голову. Как ей не противно, раз она все знает? Или для нее это неважно? Что она хочет узнать о нем? Свет отражался от ее глаз, будто от поверхности зеркала. Он чувствовал сладковатый запах духов, идущий от волос.

— Ну же, — прошептала она бледными губами.

Как оказалось, она жила в маленькой студенческой квартирке. Она неловко провела его через кухню в одну единственную комнату с белыми стенами. Из мебели: кровать возле окна, покрытая смятым одеялом, напротив трюмо, заваленное косметикой, в углу напольная вешалка, погребенная под платьями. На окне кактус. Ни картин, ни обоев, ни милых безделушек. А жила ли она здесь на самом деле?

Она бросила пальто на стул и застыла посреди комнаты спиной к Гарри.

— Не стойте столбом, а то я чувствую себя глупо.

— Знала бы ты, как я себя чувствую… — тихо ответил Поттер.

— Не хотите изменять мужу? — посмотрела она через плечо. — Прошлый раз именно это послужило причиной для отказа.

— Мы с ним в ссоре, — сказал Гарри и скинул куртку на пол.

— Но ведь он спас вас.

— И что? — потянул с себя футболку Поттер. — Мне теперь уйти?

Она развернулась к нему и внимательным взглядом оглядела с ног до головы. Поттер запоздало вспомнил про все синяки, чертова боль в ноге отвлекала от таких мелочей. Сейчас он, наверное, выглядит не как маньяк-убийца, а как потрепанный жизнью алкаш.

— Обними меня, — прошептала она и сама пошла к нему.

У него было достаточно женщин, он любил каждую и никого. Дерзкие, милые, вредные, обольстительные, с каждой он провел ночь, может, и несколько. Но тело Анны было хрупким в его руках. Он чувствовал иррациональное родство к этой изменчивой девушке. Она была ниже его на полголовы. И ее холодные руки дрожали на его спине. Он обнимал ее и совсем не представлял, что делать дальше. Еще можно развернуться и уйти, последняя попытка не сделать глупость. Но она права, эта ночь больше не повторится. Они никогда не станут так близки как сейчас. Почти случайные любовники, без имени и прошлого. Как в кино.

Его руки скользнули вниз по ее телу, огладили упругие бедра и подцепили край платья. Она отодвинулась, позволяя ему раздеть себя. Гарри пытался разглядеть в полумраке ее глаза и прочитать в них хоть какой-то ответ. Но только горячее дыхание согревало его шею, а настойчивые руки требовали продолжения. Он мягко толкнул ее на кровать. Упал сверху. Они не целовались. Гарри стянул с нее капроновые колготки вместе с бельем. Он делал все так медленно, ожидая, что вот-вот она передумает и оттолкнет его. Но черный бюстгальтер она сняла сама и швырнула на трюмо.

Поттер давно понял, что женщины очень хрупкие в отличие от мужчин. На гладкой коже легко могли проступить любые следы. Он сдерживался, позволяя себе только гладить, ласкать и целовать. А вот она царапала его лопатки ногтями, будто пыталась добраться до костей. В ней проснулись отчаянные злость и алчность. Она искусала его губы до крови. И обняв ногами за пояс, сама толкалась вперед. Он остался в штанах и настойчиво отводил ее руки, когда она пыталась их стянуть с него. Нога все еще болела, но он старался не показывать этого. Тем более не показывать рану. Ее кожа вязла под ладонями, упругая грудь терлась о его тело. Она совсем не была похожа на Снейпа, чье тело было жестким, как школьный стол. Мать его! Почему, трахая девушку, он все продолжал думать об этом козле? Проклятая магия! Он не был с ней эмоционально, хоть она и отдавалась ему всецело…

Окно не закрывали ни шторы, ни даже тюль. Ночной свет беспрепятственно заливал комнату неоном и уличными фонарями. Она лежала на боку, поджав под себя руку. На покатых изгибах застыли сумерки. Гарри сидел, прислонившись спиной к стене, и вертел в руках бузинную палочку. Как странно, но он чувствовал себя грязным. И вообще довольно паршиво.

— Фините инкантатем, — прошептал он.

На какую-то абсурдную секунду он ждал, что на кровати появится Белла. Секс с ней он явно бы не пережил… Но гибкое нагое тело осталось таким же, только волосы будто выцвели, с черного став белыми. В ночи они буквально засветились лунным светом. Так это она к нему тогда приходила? И вещала о том, что он уже проиграл? Теперь точно понятно, что она служит Белле. Вот только не понятно, почему бунтует, когда могла бы уже двести раз его сдать?

Анна дернулась во сне всем телом и резко подняла голову, глазами ища его. Увидев, чуть выдохнула и почти легла обратно, как заметила свои белые волосы.

— Вы сняли заклинание, — сказала она, садясь на постели и натягивая на себя одеяло.

— Ты служишь ей? — спросил он в лоб.

— И да, и нет, — уклончиво ответила она.

— Почему не уйдешь, раз не нравится?

— Все сложно, — она обхватила колени руками и натянула оделяло на голову. — Вы правда ничего не боитесь?

Гарри непонимающе уставился на нее:

— То есть?

— Тогда, при битве за Хогвартс, — уточнила она и уткнулась носом в колени, — вы пришли к нему, чтобы он убил вас. Вы боялись смерти?

— Тогда я боялся. Но если бы я этого не сделал, все бы погибли.

— Почему вы не умерли?

— Не захотел, — улыбнулся Гарри.

Она подняла голову.

— В вас слишком много секретов. Я только подумала, что поняла вас, как вы загадали мне новую загадку. Вы как китайская шкатулка: сколько не открывай, всегда найдется еще одно потайное отделение.

— Что ты хочешь узнать?

— У меня много вопросов. Я ждала вас все это время. Мне казалось, что вы не ведаете страха и что только вы можете все исправить. Ведь тогда вы смогли.

— Я и сейчас смогу, — почти не сомневаясь ответил он.

— Правда? — улыбнулась она глазами, полностью сомневаясь в его ответе. — Вы один против них.

— Я всегда один, — тихо сказал Гарри, но вспомнил слова мальчишек. Как все расходится со словами. Все говорят о нем, будто знают его. Но их слова… уже давно не доходят до его сердца. Они видят только то, что он показывает им.

— Что может один против всех? — она отвернулась от него и посмотрела в окно. — Они ломают, отбирают дорогое. Внушают, что ты никто. Они манипулируют. Что ты можешь, если это твоя судьба и нет ничего другого кроме, как подчиниться?

Гарри слушал ее слова и чувствовал, что она говорит не о нем. Она говорила о себе. И в этом он ее не понимал, он никогда не подчинится. Никогда.

Всегда настает момент, когда оставаться больше невыносимо. Время спокойствия и умиротворения прошло. Их медленно, как расползающийся тухлый запах, заменили неловкость и отстраненность. Как же Поттер был рад, что сейчас в штанах. Он поднялся и подобрал футболку, натянул куртку. Анна все это время смотрела в окно, полностью игнорируя Поттера. Гарри застыл в нерешительности посреди комнаты. Он должен что-то сказать? Спасибо за ночь? Секс был отличным? Ты супер? Позвонишь мне? Стандартные пустые фразы, не имеющие никакого смысла и подтекста. И он никогда их не говорил никому. Обычно разворачивался и уходил. Так что же ему мешает сделать это сейчас? Одиноко сидящая на растрепанной кровати девушка, будто что-то требующая от него и в тоже время нет. Но он не понимал, что она хотела, что он должен был сделать?

— Мне пора, — сказал он.

Но только он вышел из спальни, как раздался глухой шорох. Она схватила его за руку, останавливая уже на кухне. Ее быстрое тяжелое дыхание оглушительно звучало в пустых стенах. Полностью обнаженная она без стыда смотрела в его глаза. Она была так близко, что внезапный жар ее тела он чувствовал сквозь кожаную куртку. Гарри нежно коснулся щеки, не изуродованной синяком. Как чудовищно контрастировали его посиневшие избитые пальцы со сломанными ногтями с нежной белоснежной кожей. Он наклонился и легко коснулся губами ее лба.

— Ну почему ты такой? — хрипло спросила она.

— Скажи мне, — попросил он.

Она застыла, даже дыхание вдруг прервалось. Так замирают перед выстрелом, задерживают дыхание перед прыжком в бездну. Может ли отражаться вся душа в остекленневших перед неизбежностью глазах?

Она потянулась к нему, пока не коснулась губами его уха, и прошептала:

— Меня зовут Дельфи.