Как до этого дошло? Вопрос спорный, а итог из него еще более странный, чем ситуация, которая привела к этому вопросу.

Когда Рипто и его «телохранители» в лице двух увальней неожиданно оказались в Аваларе, вместо того чтобы просто свалить во временное убежище от преследующих их поборников порядка и закона, он разозлился и слегка испугался, подумав, что это были происки врагов. Колдун никогда не славился дружелюбием, да и нрав имел вспыльчивый, посему желающих от него избавиться было предостаточно. Однако заметив притихшую троицу незнакомых ему существ Рипто недоуменно огляделся. А принюхавшись понял, что тут нет присутствия мерзких драконов, которые могли бы вмешаться нарушь он естественных ход вещей. Неожиданности в кой-то веки были приятными, а не пустой тратой времени. 

Это место просто напрашивалось на завоевание, о чем Рипто поспешил известить всех присутствующих, предвкушая сколько магических ресурсов и драгоценностей он сможет выкачать из мирных существ, проживающих в этом мире. Но та же троица, что впустила его в этот мир, попыталась остановить колдуна, при помощи горстки фей деактивировав портал и разбросав по всему Авалару сферы, питающие его. В небезуспешных попытках отобрать хотя бы с десяток сфер у фей, Рипто упустил момент, когда троица скрылась в другом портале, громко переговариваясь о том, как бы им помешать ему. Следуя за заговорщиками по запаху, он лишь удивленно вскидывал брови, наблюдая за творящимся в мирах хаосом. Миры погрязли в стычках и конфликтах, прекрасно расшатывая мировой порядок и без его вмешательства. Из всех порталов ведущих в побочные миры исходили потоки магии от перепрятанных или украденных у соседей сфер, отчего арки переставали работать или делали это с перебоями.

Нагнав «революционно настроенных против его будущей власти» в Глиммере, Рипто еще из далека заприметил новенькую арку входа в другой мир, над которым местные «партизаны» колдовали и, увидев результат их манипуляций, раздраженно зарычал. 

Они. Притащили. ДРАКОНА. Пусть еще мальчишку, но от этого не менее проблемного.

Динозавр был вынужден отступить, как только взорвал прореху в мир наглых драконов, дабы избежать прибытия взрослых сородичей, нахохлившегося от игнорирования его прекрасной персоны Спайро. В голове ядовитым спрутом крутились невеселые мысли, а интуиция как никогда надрывно выла об опасности.

Надо было сваливать пока была возможность...

Во время своего краткого правления в Аваларе, колдун запоздало понял, что его подставили. Крупно. И он, как идиот, вляпался еще сильнее попытавшись урегулировать все своими силами.

Войны и конфликты из-за его потуг вмешаться и привести к порядку разгорались с новой силой и всех собак вешали на него. Очень быстро он стал мировым злом во плоти, против которого эти изворотливые твари были готовы пойти на хитрость. Жители безбожно манипулировали добродушным драконом чтобы тот крал якобы "им украденные" артефакты и возвращал их домой. Спайро плохо осознавал происходящее и простодушно шел на поводу, да и что брать с ребенка.

Но вот этот маленький засранец нокаутировал Краша, а когда Рипто вернулся за ним, разобрав вместе с Галпом завал прохода темницы... Его соратника и друга уже не было в живых. Эти уроды... просто забили бессознательного бедолагу камнями и кольями. Рипто впал в неистовство и пока Спайро развлекался в Осенних Равнинах, колдун проклинал и пытал убийц его названного брата. Он слишком увлекся этим, задержавшись на полчаса от обещанного... Всего лишь жалкие полчаса... Чтобы, вернувшись к оставленному сторожить подземелья Осенней Равнины Галпу, найти гигантский костер, с догорающими останками его любимого зеленого здоровяка.

Рипто сорвался в безумие.

Яростным ураганом он развали Равнину по камешку и ворвался в Зимнюю Тундру. Никто не знал пощады. А подстрекающих дракона на «геройства» троицу ящер убивал долго. С изощрённым удовольствием смаковал их крики о пощаде. Спайро же загнали на Арену, где он и обнаружился, дожидаясь обещанной друзьями финальной битвы со злодеем. Лично к мальчишке у Рипто была одна претензия и он не погнушался ее озвучить, стоило им только встретиться глазами:

— За что ты так возненавидел моих парней, что позволил их убить?

Ребенок от не понимания аж запал к битве потерял и сел там где стоял. И исходя из внешнего вида колдуна дракончик разглядел-таки в происходящем нечто ужасающее неприятное.

Рипто со стороны выглядел пугающе дико: залитый чужой кровью, красные от ярости и безмолвного горя глаза, истощенный от большого количества наложенных проклятий и заклинаний, обрубленные жгуты магических потоков хлестали в стороны, с губ срывался черный дым горящего в горле дикого огня. Его потряхивало и ноги подгибались от изнеможения, но ящер упрямо шагал, опираясь всем телом на магически опустевший посох, теперь служивший ему обычной тростью.

Нависнув над дракончиком, он низко зашипел:

— Ответь мне, о герой. Почему ты дал им убить моих друзей и семью?

Ответить морально разбитый Спайро не успел, все еще переваривая осознанную слишком поздно подставу от корыстных и вероломных существ, обманувших его доверие. Арена содрогнулась от взрыва, первым же ударом разрушая выход, затем тут же последовал еще один хлопок, где-то в основании платформы. Видимо арену предусмотрительно заминировали и заряд был заточен среагировать на обоих ящеров конкретно. Судя по мощности мальчишку оставлять в живых, никто не хотел, а ведь «друзья» знали, что улететь самостоятельно тот не мог, ибо банально еще не умел делать подобное без усилителей.

Мельком скользнув по побледневшей фигуре Спайро, Рипто столкнулся с диким желанием бросить пацана умирать, а самому сбежать как можно дальше из этого поганого места, укравшего у него единственных дорогих существ. Ненависть к Авалару не знала границ, колдун еще не закончил свою месть. Летний лес еще существовал, пока останки Осенней равнины полыхали зеленым пламенем, а Тундра разваливалась по камешку до самого основания. Ящер намеревался уничтожить Авалар, стереть его из мироздания, правда сил творить подобное у него банально не осталось. Вперед толкала только боль, которой сейчас было недостаточно. А ведь если бы не дракон...

Если бы не ты сам, ничего бы этого не было! Это ты их убил! Только ты виноват!

Взгляд застекленел. Мысль казалась инородной и чужой, но от этого она не переставал быть столь правдивой и болезненной. Возможно, он порет горячку и полностью стал невменяем, но в одном он был уверен и это знание его бесило. Убийство ребенка Матерь—Магия ему не простит при любом раскладе, особенно учитывая учиненный им ранее геноцид. Вариант вывернуть все в свою пользу был один...

Рипто сгреб дракона за шкирку и из последних магических сил оторвал тушку от разрушающегося пола, чтобы что есть мощи просто вышвырнуть того с арены. Спайро в сопровождении стрекозы фиолетовой кометой упал между широких зубцов стен замка, задыхаясь от выбитого из легких воздуха. Просто стоять и помирать колдун не желал и решил напоследок попытаться не доставить удовольствия мертвецам наблюдать за его смиренной смертью...

Вырванный из мертвых лап местного профессора кристалл был воткнут в посох. Резко крутанув его, ящер торопливо возводил под ногами мини-платформы, при помощи которых стремительно поднимался к стенам замка, уворачиваясь от взрывов лавы. Щиты лопались как пузыри от пропитанной магией магмы, сил чтобы преодолевать даже минимальные прыжковые расстояния между созданными и осыпающимися в пыль платформами становилось все меньше.

И вот не спроста камень достался ему слишком легко...

Когда до стены оставался жалкий метр, кристалл в посохе дал глубокую трещину и взорвался, откидывая взрывной волной не ожидавшего подвоха динозавра обратно. Затормозить полет в геенну огненную не было никакой возможности, ибо взрывом ему оторвало руки, ввергая тело в болевой шок. Спайро, кажется, был удивлен происходящим и так же не успевал отреагировать как следует, хотя рванул вперед в отчаянной попытке поймать за край мантии. Маленькие пальцы едва ухватились за ткань, но из-за плохой кондиции одежды мантия попросту порвалась, оставляя кусочек в ладони мальчишки...

Рипто думал, что увидит в его глазах превосходство или насмешку. Однако фиолетовые глазенки мальчишки буквально сочились страхом. Страхом увидеть его мучительную медленную смерть и не иметь возможность его спасти... Губы Спайро активно что-то произносили, но оглушенный взрывом колдун не мог разобрать что именно. Кажется, это было воззвание к милости?

Вспышка магии при первом же столкновении спины с лавой взорвалась подобно сверхновой, поглощая сознание...

Очнулся Рипто в неизвестном для себя месте. Он парил в черноте космоса и там не было абсолютно ничего, кроме крохотных сверкающих звезд вдалеке. Тела у него тоже не было и вообще он ощущал себя предельно странно. Будто его скрутили и протащили через игольное ушко на огромной скорости, при этом естество деформировалось и перестроилось под новые реалии. Сущность его претерпела метаморфозу: если привычно душа была астральной проекцией, полностью копирующая параметры физического тела, то сейчас он был нечетким сияющим внутренним светом силуэтом какого-то ему не знакомого существа, состоящего из огня. Мелькнула мысль, что он перевоплотился в дух огня из-за падения в магическую лаву, что объясняло изменённый внешний вид, но не объясняло положение во вселенной. Абсолютно пустой и безжизненной вселенной.

Он летел вперед чисто по инерции, не забывая озвучивать происходящее и снующие в голове мысли в слух, дабы унять въедливую тишину хотя бы своим собственным голосом. Казалось бы, он никуда не двигается и ходит по кругу, пока его все же куда-то не вывело.

Аномально темное место с различимым полом и потолком, однако привязки к привычной гравитации для него все еще не было. И там сидело деформированное непонятное ему существо. Из темноты белоснежной маски на него смотрели белые точки. От глазниц фарфорового лица тянулись линии глубоких трещин словно раны от когтя неизвестного чудовища. Рот гротескным черным провалом распахнут в удивлении от появления незнакомого лица в искаженном пространстве и времени. Тело выглядело эфемерной чернотой, расплываясь по белым краям и образуя мелкие завитки безвкусного дыма, лишь белоснежные кисти рук отчетливо сияли на этом полотне астральной массы.

Существо говорило какую-то тарабарщину для чуткого слуха ящера, перемежая речь активным жестовым сопровождением. Оно взволнованно пыталось донести до него некую мысль или знание, однако Рипто едва ли различал знакомые звуки, весьма отдаленно напоминающие дикое наречие из его родных краев. Посему первое знакомство не задалось и оборвалось медленным общеизвестным жестом «моя-твоя-не понимать».

Благо времени у них было много, чтобы понять друг друга.

По первой Рипто пытался покинуть место своего нынешнего пребывания, отрицая собственную вину в сложившейся ситуации. Весьма быстро он выяснил, что его сил оказалось недостаточно чтобы разорвать аномальный круг повторяющегося цикла пространства или хотя бы возобновить застывшее время. Будто ему чего-то не хватало, помимо тела, чтобы побороться за свободу.

Гнев быстро оскалил свои зубы. Рипто долго и со вкусом злился из-за глупой гибели и текущего заточения, выпуская бесполезные всполохи энергии в пространство. Наблюдающее бледное лицо вскидывало едва различимые на подвижной маске брови и слегка сторонилось, чтобы не попасть под горячую руку.

Когда запал иссяк, а вместо него в душу стала прокрадываться холодная апатия, ящер сделал то, чего никогда не делал. Он пытался воззвать к Матери-Магии и выторговать себе освобождение. Обещал исправиться и сделать все что не попросит Великая и Дарующая, но его отчаянные мольбы сонным эхом разносились по пустоте, едва ли откликаясь в его собственной перепуганной и уставшей душе.

Вечность в самобичевании и депрессии казалась мукой, несравнимой с пытками физическими. Болело все естество, разум туманился от осознания бессилия и постоянной активной работы над способом сбежать, магия взволнованно хлестала во все стороны, а воспоминания разъедали остатки спесивого эго.

Видимо прочувствовав подходящий момент, любопытствующий молчаливый наблюдатель снова попытался начать диалог. Опустошенный и вымотанный морально колдун внимал, полностью сконцентрировавшись на странной речи второго постояльца этой незримой простым смертным тюрьмы.

Они смогли начать коммуницировать, изучая язык друг друга на простых словах в сопровождении жестов. Очень сильно помогла неисчезнувшая возможность творить в пределах определенного участка аномальной зоны. Динозавр все еще мог временно преобразовывать энергию в вещи, правда до момента обучения у него не появлялось необходимости кроме как силовыми методами воздействовать на удерживающее его в заточении пространственный феномен. Естественно, это было бесполезно, зато пригодилось создание простой грифельной доски и мела, с помощью которых каждый из сокамерников активно учил другого новому языку.

Очередная вечность прошла за более приятным времяпрепровождением и в хорошей компании.

Они говорили. Много. Обсуждали все что знали и рассуждали о том, чего не знали.

Беседы перетекли из общего в частное. Семья, друзья, отношения, личное... Спасаясь от мучительного одиночества границы между ними претерпевали жуткие метаморфозы. Молчание возвращало в клетку собственного разума, где твоими личными мучителями и надзирателями были воспоминания, наполненные горьким сожалением и печалью. Поэтому даже когда они уставали, а темы не находилось, Рипто ловко наколдовывал инструменты и в две пары рук они перебирали клавиши и струны, возмущая пустоту мелодиями и песнями...

Рипто наконец-то узнал, как зовут его сожителя по аномалии. Тот с удовольствием поведал о своем мире, судьбе и роде деятельности. Неизвестное колдуну существо было магическим ученым. Его народ был заточен в тюрьму, и он искал способ освободиться без развязывания новой волны смертей среди его людей. Последний эксперимент данного деятеля науки и магии вышел из-под контроля, и он оказался внутри этой аномалии, а все воспоминания о нем были стерты из родного мира, за которым тот мог временами подглядывать.

После подобной истории ящер и сам задумался, не стерла ли и о нем воспоминания из умов и памяти других быстрая и нелепая кончина, сопровождаемая магическим выбросом. Ответа он не ведал, но и сожалений по данному поводу не испытывал. Его там никто не ждет и даже не оплачет, поэтому рассудил, что было бы даже замечательно если бы о нем все забыли. Хотя бы смеяться больше никто над ним не будет. Как и проклинать.

О себе Рипто поведал в общих чертах: жил как злодей, вел себя как мудак, всех ненавидел и презирал, хотел узурпировать власть ради наживы, но пал мстя за смерть близких существ. Семьи больше нет, друзей нет, дома нет. Его новый приятель на эти жизнеугнетающие высказывания печально сжал тонкие губы и странно на него посмотрел тяжелым и мудрым взглядом. Динозавр отчетливо ощущал как на него до момента раскрытия своей истории смотрело это существо: с затаенным интересом и любопытством, граничащим с фанатичным блеском безумного ученого, дорвавшегося до новой редкости. Странные возбужденные фиолетовые искорки проскальзывали между тонких пальцев его невольного собеседника, белый зрачок жадно скользил по лицу, будто выискал что—то удивительное. Колдун заинтересовал его как другой вид, впрочем, очень быстро первичный интерес наблюдателя и объекта исследования сменился более дружественным настроем. Мужчине, ставшим чем-то бесформенным и неясным, нравилось рассуждать и думать, решать какие-то проблемы, из-за чего долгое время тишина пропала из их предсмертного существования как понятие.

Иногда им все же приходилось замолкать. Пусть ни в еде, ни в воде ни один из них не нуждался, их оболочки нуждались в отдыхе и сне. Рипто спал плохо и урывками, его терзали кошмары различной направленности: от выдуманных безумным сознанием до пугающих эпизодов прошлого. Его собрат по несчастью во время сна истончался, словно ему почти удавалось вырваться из этой мистической пустоты, но весьма быстро того возвращало назад и с удушающим хрипом тот распахивал черные провалы белоснежной маски.

— Что с тобой происходит? — решился в одно из пробуждений поинтересоваться состоянием сожителя Рипто.

— Я вижу свой мир, — существо старательно говорило как можно более отчетливо, артикулируя руками и ртом для большей ясности. — Вижу временные аномалии в нем. Вижу, как мечется закованное в чужую волю пространство и материя. Я вижу, как страдают мои дети и друзья. Как им дают надежду чтобы стереть ее из памяти и ввергнуть в отчаяние.

— Ты пытаешься вмешаться, — догадался колдун, левитируя ближе к сгорбившемуся в эмоциональных муках ученому.

— Да, — присутствие поблизости теплой и светящейся фигуры ящера всегда расслабляло мужчину, отчего тот перестал дрожать от колотящего ледяного ужаса. — Но меня чувствует лишь старший сын и это... чудовище.

— На одних ощущениях далеко не уедешь.

— Именно так.

Впервые их диалог потонул в гнетущей тишине размышлений. Ситуация была странной, неизвестной, от этого опасной и увлекательной. Рипто никогда не страдал героизмом или благородством, но ему были знакомы и не чужды такие понятия как понимание и не безразличие. Галп и Краш были ему не безразличны. Они понимали и принимали его любым, как и он этих милых сердцу дурачков. Новый знакомый вызывал симпатию и сочувствие, о наличие которых динозавр и сам не подозревал, однако ему категорически не нравилось скорбное и отчаянное выражение белого лица.

— Может я могу помочь? — поджимая в недовольстве губы от дурацкой идеи проявить участие, поинтересовался колдун.

— Как? — белые зрачки ожили и с затаенной надеждой изучали его не менее расплывчатый образ.

— Я маг или погулять вышел? — отшутился ящер, решительно протягивая ладонь. — Дай руку, попробую одно заклинание на тебе.

Ученый медлил короткий миг раздумья и анализа, после чего решительно коснулся меньшей ладони, осторожно обхватывая чужие пальцы своими. Рипто аккуратно попытался поделиться своей силой и магией, дабы не только поддержать смутный облик своего компаньона, но и прочувствовать поток, тянувшийся от ученого в другой мир.

Магия мужчины была другой, обманчиво спокойной, стремительной, бурлящей словно неспокойная река, но крепкий контроль и железная воля держали потоки в русле. Его собственная сила была жгучей и острой, тяжелой и при этом хлесткой, юркой огненной саламандрой преодолевая и воздвигая труднопреодолимые препятствия из грузного камня. Когда их силы соединились на короткий миг Рипто утратил над собой контроль. Его словно омыло прохладной водой в душный полдень, мягко укутало в прохладное покрывало жаркой ночью, а зудящий песок колючих мыслей бережно полили и на их месте стала проклевываться сочная спокойная зелень.

Резко отпрянув и разорвав контакт, ящер тяжело и часто начал втягивать в себя ненужный воздух, скорее по привычке, чем из необходимости унять бьющееся в волнении ядро его души. Мужчина пораженно и расфокусировано смотрел на свою же ладонь, буквально мгновение назад державшую нечто весьма удивительное.

— Это... что-то новенькое, — с трудом проглатывая воздух, постарался собраться ученный.

— Прям с языка снял, — нервно рассмеялся Рипто, подмечая как осторожно растирает руки его приятель.

— Что ты пытался сделать?

— Влить в тебя свою магию.

— Она ощущалась не так нежели с другими монстрами, — глубоко и серьезно задумался мужчина. — Давай еще раз.

Вторая попытка прикоснуться и обменяться энергией продлилась дольше предыдущего. Ученый решительно переплел их пальцы, крепко удерживая маленькую ладонь и полностью сконцентрировавшись на магии. Рипто сделал то же самое. Потоки слишком легко переплетались, мягко сливая силу в единое, правда итоговое сочетание стремилось именно к колдуну. Его ядро в отличие от источника другого существа было более монолитным, плотным и объемным, посему без труда поглощало новый и крайне питательный вид силы. Но при этом динозавр чувствовал, как в его сознание проникают отголоски чужого. Будто они полностью сливаются, будто его душа полностью раскрывается под методичными изучающими потоками магии ученого.

С силой Рипто вырвался и отлетел на расстояние, где вновь взять его за руку у мужчины не выйдет.

— Это очень необычно, — впервые голос существа стал более понятным и цельным, от которого у ящер пробежались мурашки по спине.

Глубокий, вкрадчивый, чуть усталый и сонный, полный достоинства и мудрости, мягко зовущий его по имени.

И снова это странное чувство, которое Рипто не понимал. Он всегда бунтовал, всегда решал сам и никого не слушал, а сейчас... Его словно гипнотизировало... препарировало без ножа... покоряло... подчиняло...

— Это отдаленно похоже на контакт с чужой душой, — продолжал размышлять ученный, углубляясь в анализ собственных ощущений. — Но почему это происходит? Ты ведь даже не показал ее. Мы едва соприкоснулись нашими текущими оболочками.

— Показал душу? — удивился подобному высказыванию ящер. — Это как?

Под белыми длинными пальцами показалось рассыпающееся серое сердечко с фиолетовыми гранями.

— Ого! Это твоя душа? — подался вперед динозавр чтобы лучше рассмотреть. Он впервые за свое существование видел подобное и никогда не сталкивался с плотной визуализацией такой тонкой материи как душа. — Миленько. А моя как выглядит?

— А ты ее не видишь? — тонкие брови взметнулись вверх, черный провал рта на маске округлился.

— Нет, а должен? — поразился встречному вопросу колдун.

— Странно. В моем мире, если есть магия, то она и есть воплощение души. Магия способна воплотить естество существа в полу физическую оболочку. Мой народ соткан из магии, поэтому душа — это ядро, разрушив которое мы умираем.

— То есть, ты дуальный магик, — перефразировал под свои знания Рипто.

— Дуальный?

— Магия твоя жизнь. Нет магии, нет жизни. Двуединый. Разум и магия.

— Все верно. А ты?

— И я магик, но мое естество триедино. Разум, плоть и магия.

— То есть у тебя имеется...

— Независящее от магии тело. Кровь и плоть. Ядро — это часть души, а не оно само.

— Это невероятно! Мой народ только рассуждать о таком мог, особенно после войны, — растерянно забормотал задумавшийся мужчина. — Надо обдумать. Случившийся контакт энергий тогда имеет абсолютно другой смысл...

— Ну думай. Ты у нас тут умный, — безразлично пожал плечами ящер, зависая в воздухе на небольшом отдалении от собеседника.

— А тебе не интересно что это такое было? — кажется своим наигранным безразличием динозавр расстроил ученого. — Вместе мы бы быстрее разобрались в новом феномене душ.

— Знаешь, — судорожно выдохнул Рипто, криво ухмыляясь. — Я порой вообще сомневаюсь, что у меня есть душа, а тут... Рассуждать о ее наличии... В другой раз в общем.

Он резко замолчал, отворачиваясь от увлеченно что—то черкающего мелом по доске мужчины.

— Ты слишком себя не любишь, мой вспыльчивый товарищ, — Рипто мог поклясться, что, даже не видя существо, оно сейчас печально качало головой и сощурило глаза, внимательным взглядом окидывая его скованный испугом силуэт.

В ответ колдун лишь тяжело вздохнул, но на возникающие вопросы все равно отвечал, пусть дерзко и агрессивно. Молчать категорически не хотелось, даже несмотря на то, что он пребывал в непонятных чувствах.

Это соприкосновение испугало динозавра. Он слишком расслабился и доверился неизвестному и опасному созданию. Вдруг это все коварный замысел ученого чтобы подавить его волю и превратить в бесправного раба? Или это место лишь его персональная темница, а бледнолицый исследователь изучает и наблюдает за его метаниями и страданиями? Может его так изощрено наказывают? Или тайно хотят перевоспитать? Чтобы что? Мучить? Поработить? Использовать?

Сомнения и страх, приглушенные расслабленными и тихими беседами, всколыхнулись внутри, пожирая крохи спокойствия и рациональности, успевшие едва ли проклюнуться и взрасти в душе ящера. Темнота вокруг вновь казалась холодной и пугающей, щупальца неизвестности и забвения тянулись к нему, чтобы схватить, разорвать, уничтожить!

Он исчезнет. Канет в пустоту. Перестанет существовать окончательно. Как только ученый поймет, как забрать его магию. Забрать то, кто он есть.

— Могу ли я попросить повторить наш контакт? — вежливая просьба воткнулась в напряженную спину словно ледяной нож, заставляя колдуна вздрогнуть всей своей потускневшей оболочкой.

— Нет! — злобно рыкнул динозавр.

— Но почему?

— Потому что не хочу! Отстань!

Кажется своим резким отказом Рипто ввел ученого в состояние ступора, когда тупо замираешь и без эмоционально хлопаешь широко раскрытыми глазами.

— Я чем-то обидел тебя? — ничем не скрытое сожаление и непонимание вынудили его хотя бы мельком посмотреть на съежившегося на своем привычном месте мужчину.

— Нет.

— Тогда в чем дело?

Он не мог сказать в слух в чем причина. Открыто заявить, что он перепугался неизвестного чувства, было больнее и ужаснее предстоящей тишины и возвращения в бездну бичевания. Но что-то ответить нужно было. Замять ситуацию...

— Слушай, — скорее по привычке, чем из необходимости, динозавр стал растирать запястья, успокаивая знакомыми прикосновениями и убеждая себя отсутствием выдуманных оков. — Я не знаю каково было тебе во время этой попытки обменяться силой, но мне стало неуютно. Очень.

— Я тебя... смутил? — губы ученого едва ли приподняли уголки, но колдун все же различил странную улыбочку довольного существа.

— Нет! — возмущенно подавился ненужным воздухом Рипто, отчаянно желая, чтобы его силуэт сейчас не вспыхнул словно огонь свечи на ветру. — Просто твои чувства были странными... Навязчивыми.

— Это какие? Я не припомню чтобы испытывал во время сего действа какие-то отрицательные эмоции. Или дело конкретно во мне?

— Нет! То есть да! Да епт... Как же объяснить, — ящер заполошно пытался облачить ощущения в слова, но впервые на своей памяти терялся и не знал, как сформулировать мысль четко. — Ты... спокойный и размеренный, но избирательно.

— И ты это считал из моей души? — продолжал задавать наводящие вопросы мужчина.

— Да. Меня напрягает как просто и легко это было.

— Ты удивляешь меня с каждой нашей беседой все больше и больше. Поразительно.

Последнее высказывание снова всколыхнуло внутри неизвестное чувство, подбирающееся от груди к лицу, дабы обжечь, и ускоряющее темп пульсирующего ядра. Внимательные белые зрачки прикипели к лицу Рипто, а руки осторожно касались белоснежного ворота свитера, что отражало активную мозговую деятельность и глубокую задумчивость.

— Моя магия причинила тебе боль? — чуть погодя поинтересовался ученый, явно что—то понявший и довольно за ухмылявшись.

— Нет. Она была... Странной, но не плохой, — с подозрением покосился на давящего лыбу мужчину.

— Твоя была очень теплой и ласковой, но тоже избирательно. Мне было очень приятно.

— Что ж рад за тебя!

Вскрик возмущения потонул в тихом и добром смешке собеседника.

— И все ж, мне кажется, я тебя смущаю.

— ДА НИЧЕГО ПОДОБНОГО! — голос произвольно поднялся на октаву, став пронзительнее, а после резкого откашливания отчетливо захрипел. — Ты слишком высокого о себе мнения!

— Твоя реакция говорит об обратном.

— Хватит! Думаешь я не понимаю? — не выдержал этих полу намеков Рипто, начав попросту орать. — Ты думаешь это смешно или забавно издеваться надо мной?! Ты считаешь, что я глупее тебя! Что не догадаюсь о том, что ты задумал? Я для тебя всего лишь развлечение! — ящер подлетел практически вплотную к ученому, гневно нависая в нескольких сантиметрах от лица и размашисто тыкая пальцем в бесформенную черную грудь. — А может и средство для освобождения! И интересен только с научной и практической точки зрения! От безысходности ты со мной общаешься! И ничего более! Так что не лезь ко мне в душу! Не пытайся снова подмять под себя! Я не буду подчиняться! Понял?!

Рипто стремительно набрал высоту и расстояние, оказываясь вне досягаемости для разговора. Возмущение все еще гуляло по мифическим венам, однако логика откровенно крутила пальцем у виска, называя его истеричкой. Он и сам понимал, что завелся с ерунды, что ему нужно успокоиться и разобраться в себе, а не орать на того, кто и сам не понимает полностью что творится. Мужчина просто мягко шутил и с присущим ему любопытством пытался разобраться в новом событии. А ящер попросту испугался своего непонимания и отсутствия контроля над происходящим. Кажется, он действительно двинулся раз так легко его можно вывести из себя. Или так всегда было?

Память подкидывала ситуации, где его несдержанность, подпитанная эго доставляла проблем, наглядно демонстрируя что следует уже повзрослеть и перестать идти на поводу у мнимой гордости и былых обид. Просто признать себе, что ты слаб, что тоже устаешь и путаешься, что способен ошибаться по неопытности... Что ты не обязан рвать жилы чтобы быть всегда едким, злым и нахальным... Что не всегда стоит отвечать на агрессию более сильной агрессией, а надо быть мудрее и спокойнее... Подумать. Разобраться в себе.

Кажется его внутренние метания как—то сказались на нынешнем облике, от чего впервые за все время ученый покинул свое привычное место и оказался рядом, успокаивающе положив одну из прохладных ладоней на плечо.

— Я не знаю, что именно тебя напугало... но я не пытался тебя подчинить, — в своей излюбленной неспешной манере произнес мужчина. — Возможно я переусердствовал... Я желал лишь успокоить. Твой образ постоянно сияет и меняет яркость в связи с эмоциями, и в последнюю вечность ты тускнел. С каждым все более долгим сном и молчанием. Я эгоистично попытался приглушить твои мысли, чтобы ты расслабился и перестал исчезать. Я побоялся, что ты исчезнешь, — тихо признался тот, от чего Рипто все же заставил себя обернуться. — За это я прошу прощения.

Ученый характерно качнулся вперед в своеобразном поклоне, низко опустив белоснежную голову. Он не разгибался до тех пор, пока колдун не кивнул в ответ, принимая извинения. Только после этого мужчина вновь выпрямился и продолжил говорить.

— Но ты в кое в чем не прав. Ты мне интересен в абсолютно другом ключе, Рипто. Ты ведь давно понял, что я ненамного старше и мудрее тебя. Наши миры слишком разные чтобы проецировать возраст и знания в одинаковом ключе. Мы считай, что ровесники, плюс минус, — чуть пожал плечами ученый. — Возможно своими действиями и речами я заставил тебя усомниться в твоих взглядах и умозаключениях, но это никогда не было сделано намерено. Меня заносит, и эгоистичная натура дает о себе знать, но это не значит, что я буду подавлять каждого, кто со мной не согласен или ставит мой авторитет под сомнение. И если я в наших беседах тебя оскорбил или принизил, то готов признать свое хамство и снова принести извинения.

Испытывающий взгляд кольнул где-то в районе ребер, вынуждая снова откликнуться на вопрос знакомым покачиванием головы.

— Кое-что ты верно подметил: я думаю, что умнее тебя в некоторых аспектах жизни. Ведь признай, ты ничего не понимаешь в социальной жизни и нормальном общении, — мягко подметил мужчина, хитро улыбнувшись.

— Все я понимаю! — огрызнулся Рипто.

— У тебя нет опыта и это очень заметно, особенно после нашего длительного и плодотворного общения. Ты знал лишь агрессию по отношению к себе, издевательства и насмешки стали для тебя нормой. Я ведь первый на твоей памяти кто спокойно и цивилизованно разговаривает с тобой, не так ли? — нахальная улыбочка преобразилась в нечто ласковое и приветливое, от которого возмущенно спорить хотелось все меньше.

— Возможно, — складывая руки на груди, нехотя ящер признал правильно сделанный вывод.

— Я не ставлю тебе это в упрек, — вскинул ладони в жесте примирения ученый, как бы успокаивая и не желая новой волны агрессии в свою сторону. — Я сам не очень-то социально подкованный и привык быть сам по себе, так что понимаю тебя и твое желание быть самодостаточным.

— Вранье, — надменно фыркнул динозавр, чем вызвал легкий смех у собеседника.

— Как же забавно ты фыркаешь.

— А ну-ка перестать меня подкалывать! — взорвался от смущения колдун.

— Это называется флирт вообще-то, — мгновенно парировал мужчина, вогнав динозавра в молчаливый ступор. — Я это к чему... — пока Рипто боролся за возвращение речевого аппарата, ученый продолжил высказывать свою мысль. — Я хочу, чтобы ты кое-что понял и принял. Я не желаю тебе зла. Я не хочу тебя ломать или подчинять. Ты мне нравишься таким какой ты есть: острым на язык пересмешником, интересным собеседником, одаренным магом, харизматичным трикстером и просто красивым огоньком с очень грустными глазами.

Затаенной печалью и робостью потянуло от этих слов, затушивших ранее вспыхнувшие недоверие и страх.

— Огоньком? — обратил внимание на обращение колдун.

— Твое Ядро, которое ошибочно принял за душу, не имеет конкретной формы как у моего народа. Оно похоже на живой огонь, который переливается различными оттенками красного, желтого и зеленого. А твоя нынешняя форма похожа на лавового голема в странной форме рептилии.

— Я динозавр, если тебя это так волнует, — гордо оповестил о своей расовой принадлежности Рипто.

— Волнует. А какой вид? — тут же поинтересовался ученый.

— Помесь Пустынного раптора и магической саламандры.

— Гибрид. Как интересно, — длинные пальцы задумчиво потерли подбородок. — Жалко, что из-за этой аномалии не разобрать толком.

— А ты похоже какой-то гуманоид, но из нынешнего образа я не понимаю, что ты есть, — насмешливо уколол в ответ ящер.

— Я монстр-скелет.

— Ого. Босс подозреваю?

— Именно.

Улыбки сами собой расцвели на лицах, однако Рипто все еще ощущал как в груди ворочается что-то горячее и тянущееся в коварные лапы стоящего напротив мужчины.

— Ну так... попробуем еще раз? — заманчиво потянулась к нему раскрытая белая ладонь.

— Ты ведь не отстанешь? — устало потер бровь динозавр.

— Ты сам изначально предложил, — еще шире улыбнулся мужчина, потягивая уже вторую руку.

То есть он хотел попробовать сразу двумя руками обменяться силой. Возможно, это имело смысл для большей синхронизации. Чужой интерес и блеск глаз манил и подкупал не хуже любимых сладостей.

— Хрен с тобой, — осторожно касаясь ладоней все же сдался колдун.

— Тебе ни к лицу ругань. С твоим хорошо поставленным голосом и речью это кощунство высказываться как пьяный матрос, — успокаивающе принялся увещевать ученый, мягко обхватывая когтистые пальцы и слегка дергая ящера на себя, чтобы тот подлетел ближе.

— А не пойти ли тебе... на другу часть пустоты? — зафыркал от сдерживаемого смеха Рипто.

— Когда-нибудь обязательно, — открыто рассмеялся мужчина.

Динозавр выжидающе замер, вслушиваясь в прохладное прикосновение и ожидая импульса магии от существа напротив. Однако вместо этого его собственная сила непринуждённо прильнула и окружила теплым коконом расплывчатый силуэт ученого, придавая ему четкость и цельность. Теперь Рипто мог без труда разглядеть в нем скелета: лицо что казалось маской на самом деле было черепом, израненным трещинами от старого ранения на войне, прорези маски это глазницы, с горящими магией зрачками, темные пятна на ладонях это полноценные отверстия сделанные для большего магического потенциала и управления особой способностью скелета-монстра, а выглядывающее из-под белоснежного ворота свитера нечто было позвонками шеи, чуть заостренными по краям.

От жадного лицезрения ящера отвлекло бережное скольжение костяного пальца по его собственным костяшкам.

— Я бесконечно благодарен судьбе за то, что не оказался здесь один, — как-то через чур нежно огладил чужие пальцы ученый, отчего в висках жарко за пульсировало. — Я бы сошел с ума от одиночества и беспомощности.

— Твоя правда, — усмехнулся Рипто, но быстро подавился возмущением, когда загребущие ручонки ловко скользнули вдоль предплечья и без промедления обхватили его за пояс, притянув через чур близко. — Эй! Ты что делаешь?! Задушить меня вздумал?!

— Это называется объятья, — легко рассмеялся монстр.

Рипто оглушено замер, прислушиваясь к себе. Сейчас соприкосновение было другим. Осторожным и ласковым. Магия не вступала в связь, тут только их оболочки. Его не душили и не давили, просто держали в кольце рук. Часто моргая, ящер задумался: хоть кто-то обнимал его так бережно? Кто-то его вообще обнимал? Хоть кто-то?

На ум шли только удушающие и крепкие руки Краша, который пару раз в порыве восторга прижимал колдуна к себе. Но это длилось короткий миг, простая шалость и благодарность. А здесь что-то другое, словно интимное и личное. Руки медленно и боязливо скользнули за размытую спину монстра, сдерживая первичный порыв сжать пальцы и вцепиться в мужчину изо всех сил. Нос уткнулся в мягкое черное плечо, душу укутывал прохладный и спокойный кокон из ладоней ученого. Стало смущающе приятно.

— Успокоился? — тихо поинтересовался ученый. Динозавр медленно провел носом по чужому плечу, обозначая молчаливый кивок. — Приятно? — снова кивок. — Отпустить? — в этот раз нос различимо мазнул вдоль ключиц, в характерном отказе.

Рипто отчетливо услышал, как довольно промычал что-то не членораздельное этот наглый монстр, прижимая его к себе плотнее и восторженно потеревшись гладким черепом о мерцающую алым щеку. Как же неловко...

А Гастер давно не был так счастлив, держа в руках иноземное существо, которое давало ему сил думать связно и цельно. Оно ему доверилось, позволило коснуться, обнять... Разве это не прелестно?