Загородный дом, стоящий в отдалении от основного населенного пункта, купался в буйной зелени и ярком свете. Никто бы не подумал, смотря на скромный двухэтажный коттедж, что он принадлежит, пусть уже пожилому, но бывшему злодею-ученому.

Кортекс второй день не вставал с постели. Сил не было поднять обманчиво тяжелое одеяло, а уж пройтись и даже приподняться тем более. Пальцы едва ли могли набирать сообщения на телефоне, который постоянно вибрировал от весточек от семьи, а горло так и норовило сжаться, не давая отдавать команды ухаживающим за ним роботам. Хорошо, что он заранее подготовился и сделал одного робота-няньку, мониторившего его состояние круглые сутки и обслуживающего его телесные нужды. Диагноз был ему знаком много лет, который неутешительным дамокловым мечом висел над его родными - скоро его не станет, и исправить данное событие было никак нельзя.

Человек готовился уйти мирно, во сне, правда в окружении холодных безразличных машин, что угнетало морально. Острое нежелание умирать одному, перебороло смущение, отчего единственное сообщение с просьбой прийти, отправилось к единственному адресату, который не станет его отговаривать передумать и стращать последствиями. Он все равно все решил и менять что-либо уже поздно.

Однако именно сегодня Нео ждал дорогого гостя, который был как всегда пунктуален и точен, незаметной тенью просочившись в защищенный сигнализацией и роботами дом. Мужчина заметил его, только когда спустя какое-то время почувствовал на себе изучающий взгляд знакомых зеленых глаз.

— Приперся, — с едва различимой улыбкой выдохнул бывший ученый, поворачивая голову в сторону вошедшего.

— Что б я и не навестил старого друга? — привычно ухмыльнулся ему в качестве приветствия ящер. — Обижаешь.

В дверях замер хорошо знакомый мужчине динозавр, одетый в скромные и темные одежды. Ничего кричащего и яркого, не выбивающегося из понятий современной нормы, даже излюбленная мантия сменилась темно-серым плащом с фиолетовым подкладом. Единственное, что цепляло глаз, так это два кольца на пальцах каждой руки: первое - призывно сверкающее скромным рубином на тонком ободке золота, а второе - более массивное и выполненное из темного, переливающегося бледным опалом, металла с выбитой позолоченной печаткой. Кортекс не единожды подмечал эти украшения, ибо, смотря на обручальное кольцо друга, он невольно улыбался и касался пальцами своего собственного, прям как сейчас. Ослабевшие пальцы привычно покрутили свободно соскакивающий ободок драгоценного металла, а мечтательный вздох рвался из груди.

Он со смущением и нежностью вспоминал, как пытался привлечь внимание своего объекта влюбленности, как долго отрицал и давил в себе чувства, неверно считая, что они безответны, и как Рипто буквально толкнул его в омут отношений с тем, кто занимал большую часть мыслей. Нео долго страдал и маялся от невозможности быть с Нефариусом, упорно считая себя не достойным и не интересным внимания повелителя времени, но как хорошо, что он по итогу оказался не прав.

Годы взаимной любви и спокойствия, брак и семья - это большее о чем смел вообще просить ученый, после всего что натворил в жизни, но он ценил и берег каждую светлую частичку этого скромного счастья, от чего сейчас, когда оказался прикован к кровати, не смел предаваться унынию и страху. Ему удалось прожить жизнь не вообразимо лучшую, чем могло бы быть без вмешательства ящера, который заступился за него и вытянул из сумасбродного омута в реальность. Возможно, он стал слишком сентиментальным на старости лет, но после того, как один за другим ушли его творения и товарищи по науке, к осевшему и присмиревшему колдуну Нео относился с бережно хранимой теплотой. И именно сегодня, когда внутри зрело смиренное, но страшное осознание приближающегося конца, бывший ученый был безмерно рад приходу дорогого друга.

Пока мужчина витал в своих мыслях, Рипто скинул с плеч плащ, осторожно вешая его на спинку стула, и придвинул его же поближе к кровати Кортекса, чтобы сесть рядом.

— Как ты, головастый? — мягко поинтересовался ящер, бережно, но коротко сжав обессиленные пальцы мужчины, чуть поделившись своим теплом, однако Нео оценил жест, едва ли отозвавшись на прикосновение. — Так давно не виделись.

— Расклеиваюсь, как видишь, — слабо рассмеялся мужчина. — Да, не виделись давненько. Два года кажется?

Колдун медленно кивнул, не сводя пытливых глаз с осунувшейся формы Кортекса, теряющейся среди подушек и одеяла. Тонкие старческие руки безвольно лежали поверх покрывала, а потускневшие едва видящие карие глаза с привычными смешинками скользили по лицу ящера. Абсолютно седые и поредевшие волосы едва ли покрывали всю не такую уж и большую голову и лицо. На сухой коже мелкой россыпью проглядывались старческие пятнышки, а местами и вовсе собирались ощутимые морщинки.

— Сдал ты, Нео, — поделился очевидной мыслью Рипто.

— Старость не радость, — ухмыльнулся в седую бороду Нео.

К своему глубокому сожалению, ящер отчетливо видел каких усилий стоило Нео любое слово, как слабо вздымалась грудная клетка и едва различимо шелестел хриплый голос. Силы покидали тело весьма стремительно, о чем говорил поминутно мутнеющий взгляд человека.

— Как твои? — поинтересовался у него Кортекс.

— Растут, буянят, устраивают нам с Уиллом головную боль, — непринужденно отозвался Рипто. — Если б знал, что придется поднимать пятерых с учеником в довесок, то подготовился бы лучше. Мы с мужем едва справляемся, благо дом большой и дети самостоятельные, но так порой хочется побыть сугубо вдвоем, как в первые годы брака.

— Короче, все как положено, — легко рассмеялся Кортекс, без особых усилий представляя каждого из того огромного выводка детей, который имелся у колдуна и мутанта.

Дети его друга всегда хорошо к нему относились. Виолле нравилось помогать с приборами, хотя она мало что в них понимала, благо основы механики Нео умудрился ей донести. С Килли они были практически на одной волне, правда их страсть лежала в разных областях материй, но это не мешало им устраивать диспуты и проводить интересные эксперименты, подключая Рипто и Тропи к проектам. Близнецы больше сошлись с его сыновьями, ибо с Сириусом у них была отдельная любовь к наматыванию чужих нервов на кулаки, чисто из исследовательского интереса. К самому Нео они относились с уважением, правда им это не мешало пытаться залезть к нему в голову как себе домой. Роксанна была просто милой светлой малышкой, которой нравился он сам, без каких-либо заслуг, просто потому что он дружил с ее отцом. Дети Рипто впитали все самое лучшее от обоих родителей и приумножали это, нивелируя не самые приятные черты характера, доставшиеся от них же.

Мысль о детях неприятно растеклась в уставшем мозгу, что кстати подметил и сам Рипто.

— А твои где? — покрутил головой ящер, пытаясь со своей позиции увидеть где-нибудь на периферии семью Кортекса. — Где твоя шпала синяя, сын-клон и сын-каланча?

Как всегда, Рипто делал вид, что не помнит имен, которые мало что для него значат, однако он прекрасно ладил, как со старшим сыном - Сириусом, так и с младшим - Найджелом. А вот с Нефариусом они вечно собачились по поводу и без, но скорее по привычке, чем в серьез. Нео много раз заставал мужа и друга в лаборатории за чертежами и книгами по астрологии, при этом бурно обсуждающих что-то едва ли научное.

— У Нины гостят. У нее какие-то проблемы с ИИ, а из-за младшенького сама не поспевает исправить возникший сбой в системе, — поведал другу Кортекс. — Неф поехал с Найджелом на выручку, а Сириус на конференции уже неделю и через пару дней вернется.

Мужчина старался звучать уверенно и бодро, однако по сощуренным глазам ящера можно было понять, что тот ему не особо то верит, и кто тут кого убеждает, хороший вопрос.

— Понятно. Сплавил значит, — без труда разгадал махинации человека колдун, устало вздыхая и поджимая губы в недовольстве. — Зачем, Нео?

Тяжелый вздох сорвался с потрескавшихся губ. Нео чувствовал, что угасает, несмотря на попытки его семьи отсрочить неизбежное. Каждая неудача на поприще вырывания его из рук смерти вгоняла его близких в отчаяние. Он не хотел их расстраивать своим смирением с неизбежным, поэтому подгадал возможность и изобразил улучшение самочувствия, дабы домочадцы оставили его одного хотя бы на пару дней. Актером он мог быть не плохим, поэтому ему поверили, точнее доверились его словам, и дом опустел. Когда муж и младший сын уезжали, Кортекс ясно понял, что это был последний раз, когда он их видит, от чего обнял и попрощался настолько искренне и тепло, на сколько тогда мог. Этим он, возможно, не только смутил, но и заставил их что-то заподозрить, однако билеты в Англию уже были куплены и отказывать Нине было нельзя, посему любимые покинули его.

Это было три дня назад и все это время сыновья и муж названивали каждые три часа, спрашивая его о самочувствие и слыша в ответ лживые слова угасающего человека.

— Ты же знаешь, я не умею говорить прощальные слова, — печально выдохнул Нео.

— Как и я, — Рипто без труда распознал подоплеку ответа и согласился с ней, ибо разделял с другом чувства на данную тему. — Я бы тоже не хотел мучить мужа и детей. Но, Нео, разве тебе не страшно?

В зеленых глазах ящера человек разглядел тонкий всполох ужаса от одной только мысли уйти в абсолютном одиночестве, как решил сделать он сам.

— Страшно, — легко признался бывший ученый. — Поэтому и позвал тебя. С тобой спокойнее, ты не осудишь меня за решение и не станешь отговаривать.

— Приятно слышать столь лестные слова.

Нео доверял Рипто. Тот ни делом, ни умыслом не желал ему зла, после того как они зарыли топор разногласий и взаимных обид. Динозавр не единожды спасал его жизнь, стал верным другом и товарищем. Черт, да ящер свидетелем был на его свадьбе и помогал с "появлением" детей. Ближе колдуна Корексу была только его семья.

Рипто понимал его, так как судьбы были столь похожи, что становилось страшно. Недолюбленные изгои, яростные социопаты, зловредные исследователи, в то же время глубоко раненные и несчастные существа - жизни Нео и Рипто будто писались параллельно с единственным различием в жестокости родного мира. Оба озлобились и потеряли доверие к окружающим, при этом жадно желали признания и внимания. Их пути несколько раз пересекались, и они видели друг друга в различных состояниях бытия: от безумного отчаяния до безграничного счастья.

Но эта странная судьбоносная симметрия закончилась тогда, когда на пути ящера повстречался фрукточеловек, которого тот полюбил всем своим естеством. Колдун стал меняться и менять свою жизнь, чем вызывал у Кортекса лютую ненависть, которая не продлилась долго, ведь закружилась история с Квантовыми масками и разрывами измерений. Все пришло к тому, что Нео оказался за бортом и не был никому нужен. Его жизнь ничего не стоила и потеряла смысл, но жить все равно хотелось.

До исступления, до безумия, до заполошного воззвания к высшим силам... Не хотелось умирать, особенно от "рук" Ука-Ука.

И Рипто стал той высшей силой, что протянула ему руку помощи.

— Обидно, знаешь ли, — заулыбался в бороду мужчина. — Ты все еще молод и силен, а я уже такая развалина.

— Ты и так не плохо пожил для своих двух ста десяти годков, — беззлобно отозвался не в меру серьезный колдун, который хоть и улыбался, но вот глаза внимательно следили за каждым слабым движением ученого. — Почему не попросишь своего хахаля вернуть тебе годы? Он же может, хренов повелитель времени.

Хотелось в очередной раз тяжело вздохнуть или закатить глаза. Именно из-за манипуляций Тропи, он столько и прожил. Муж тайно удлинял ему годы, надеясь сохранить им обоим молодость и жизнь, но этим планам не суждено было сбыться. Ведь несмотря на навыки и способности Нефариуса, несмотря на ум и смекалку их детей, все дерьмо случившееся за долгую жизнь с Кортексом дало о себе знать самым неожиданным для его семьи образом.

— Помнишь историю с путешествием по мультивселенным и континуумные сдвиги? — тонкая рука с большим трудом дотянулась до лица, дабы едва ощутимо сжать переносицу, скорее по привычке, чем из необходимости. Рипто в ответ на вопрос лишь кивнул. — Это все повлияло на нас обоих. И если Неф смог преодолеть барьер, то мне это не доступно. Вопреки расчетам и манипуляциям мое тело стремительно стареет, будто наверстывает отнятое по праву. Как бы мне не хотелось обратного, я больше не могу быть с ними, — горько поджал губы Нео, ощущая как в глазах собираются слезы.

Он старался смириться и принять неизбежное, но было страшно уходить. Не хотелось расставаться с теми, кто ему по-настоящему дорог и ценен. Но нужно, иначе он стремительно перестанет существовать как личность, утянув в бездну еще и родных.

— Жалеешь? — без толики ехидства или смеха спросил у него Рипто. — Жалеешь, о прошлом и о своих решениях?

— Нет, — твердо и уверенно отозвался Кортекс. — Я эгоистично наслаждался данным мне временем и рад, что столь потрясающее существо как Неф вообще обратило на меня внимание и дало возможность любить его.

— Ты ему сыновей подарил, — скептично выгнул бровь колдун.

— И я счастлив тому, что они у меня вообще есть.

Нео никогда не думал, что у него будут собственные дети. Он смирился с тем, что Нина унаследует все его скромное состояние и недвижимость, но появление детей у друга и брак с Нефариусом заставили старое убеждение пошатнутся. Долго размышляв и взвешивая нюансы, он и муж решились попробовать. Их дети с технической точки зрения в действительности родные им обоим, ибо несут их гены и черты внешности, но практически являются условными клонами, правда модифицированные в ходе вмешательства колдуна в процесс создания. Неведомым науке образом из простых дубликатов динозавр сотворил чудо и подарил им сперва Сириуса, а в последствии Найджела. Сириус внешне был копией мужа, а Найджел его, вот только характерами мальчики были не похожи на своих родителей, а были своеобразной гремучей смесью: серьезные в стремлениях, невероятно умные, увлекающиеся необычным, яркие и впечатлительные, иногда суровые и жестокие, но никогда не преступающие рамок. Сыновья были лучшими версиями их самих. Дети не делали тех глупостей, что делали они. Мальчики росли в любви и понимании, в поддержке и внимании. В глазах Нео они были идеальны, даже с вредными характерами и нелюбовью к обществу.

— Я тоже угасаю, — тихий голос Рипто был мягким и завораживающим, хотя содержание сказанного было весьма тревожным.

— По тебе не скажешь, — выразил сомнение Нео, пытаясь присмотреться к другу повнимательнее.

Глаза видели плохо, но отчего-то сейчас Кортекс легко мог различить каждую черточку на лице ящера. Да, тот чуть постарел, в уголках глаз собирались первые морщины, темные линии на лице становились все более заметными и отчетливыми, но более ничего не выдавало столь пессимистичного прогноза.

— Я состарюсь быстрее мужа и оставлю его одного, — динозавр печально поджал губы, а Нео не мог отвести взгляда от крепко сжимающихся ладоней друга, которого слегка потряхивало.

Дрожащие когтистые пальцы с силой обхватили обручальное кольцо, словно кто-то мог сделать дурость и попытаться отобрать, но то скорее было мнимое и навеянное тяжелыми мыслями.

— Но как же так? — продолжал удивляться человек. — Мне казалось, что ты и Уильям едины.

— Увы, смерть в действительности разлучит нас. И я тоже ничего не могу с этим поделать. Чтобы я не пытался предпринять, все четко указывает на то, что мне надо просто смириться... Проклятье, — Рипто мучительно оперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях, замирая в этом положении на какое-то время.

Нео прекрасно знал эту позу - динозавру плохо и страшно, однако поделиться этим с любимыми тот не мог, отчего запер негативные чувства в себе. И бывший ученый прекрасно понимал это состояние, ведь ему так же приходилось прятать от близких свое нынешнее состояние и тяжелое решение.

Рука едва смогла дотянуться до ящера, однако Рипто почувствовал движение и перехватил ладонь в неловком падении. Мягко опустив руку на кровать, ящер не стал отстранятся от прикосновения, наоборот, с каким-то трепетным отчаянием держался за старого мужчину.

— Ты знаешь когда? — тихий шепот отчего-то сам сорвался с тонких губ, будто не желал нарушать момент и развеивать безмолвную поддержку.

— Лет через двести где-то, — вторил ему колдун, чуть сильнее сжав пальцы на ладони Нео.

— Для тебя маловато.

— Что имею. Больше не получится.

— Ты расскажешь своему фрукту?

Рипто отпрянул, откидываясь на стул и пряча лицо в ладонях. Нео понимал насколько мучительна мысль и понимание необходимости подготовить родных. Его семья отчаянно не желала отдавать его смерти, невзирая на все факты, указывающие на неизбежность данного события. Кортекс пытался объяснить, что ему больно от их терзаний, что тяжело переносить их страдания, что не может больше терпеть эту муку, когда его личность медленно исчезает. Он больше всего на свете боялся оставить вместо самого себя лишь бездушную оболочку, которая станет обузой для сыновей и мужа.

Он не будет тянуть семью на эмоциональное дно. Ему придется сделать им больно сейчас, чтобы в будущем они не терзались не способностью вернуть его назад.

— Буду оттягивать так долго как смогу, но расскажу, — отозвался Рипто, выпрямляясь и утирая лицо ладоням, словно пытался стереть нечто невидимое глазу. — Мне нужно будет подготовить Уилла. Я не буду тянуть его за собой, ему отмерено больше, чем мне.

— А дети? Им не расскажешь? — уточнил Нео.

— Только Уиллу, — твердо припечатал колдун. — Боюсь дети попытаются найти выход, но скорее загонят себя же в могилу раньше меня. А я не вынесу даже подобной мысли.

— Это разумно, — согласился с доводами друга мужчина. — Нефариус так и не смирился, он все еще ищет способ. А сыновья ему помогают. Мои слишком добрые и светлые мальчики.

Слезы одинокими тонкими нитями очертили осунувшееся лицо, теряясь в седых волосах и ткани подушки.

Он любил своих детей и мужа. Он не хотел их покидать, но выбора не оставалось. Либо сейчас, либо его бренное несамостоятельное тело будет тяготить умы и души любимых. Нео пришлось сделать выбор: жестокий, но правильный.

— Но ты не оставляешь им выбора, — забил финальный гвоздь в давнее решение Рипто.

— Это так, — едва различимо кивнул ученый. — Как и ты своей семье не оставишь.

— Мы оба трусливые эгоисты, — необычайно светло и в тоже время печально улыбнулся динозавр, щуря отчего-то сильно бликующие и увлажнившиеся глаза. — Ничего не изменилось с нашего знакомства.

— Поэтому мы и дружили все эти годы.

Слабый смех прокатился по необычайно тихой комнате. Нео стало легче от этого разговора, хотя содержание было весьма удручающим. От присутствия рядом ящера становилось в разы уютнее и спокойнее, а в голову лезли картинки из прошлого, словно кто-то незримый бережно перелистывал книгу жизни Нео Кортекса.

Пусть его жизнь началась с одиночества, унижения и боли, зато закончилась весьма приятно и светло. В его собственном загородном доме, пропитанном сладкими воспоминаниями о годах любви и счастья. В теплой супружеской постели, в которой было подарено много ласки и страсти. Хотелось, чтобы и родные были рядом, держали его за руку и говорили с ним, но он не хотел причинять им больше боли, чем следовало, посему рядом оказалось единственное во всех мирах понимающее его существо, когда-то давно подарившее право на лучшую жизнь.

Меж тем в груди нарастала ледяная пустота, которая медленно обволакивала изнутри и погружала в сон. Тело словно застыло, пошевелиться или сдвинуться казалось невозможным, а веки стали жутко тяжелыми, хотя Нео из последних сил сопротивлялся навеянному пугающей неизвестностью сном.

— Спасибо тебе, Рипто, — едва различимо шевельнулись губы. — Что ты здесь и что помог тогда.

— Всегда пожалуйста, мой старый друг, — с добродушной улыбкой Рипто пересел на край кровати и снова положил ладонь на сложенные на животе руки Кортекса.

— Не уходи пока я не усну, — один лишь палец смог приподняться и неловко зацепиться за чужой, своеобразно и слабо переплетая их.

— Как пожелаешь.

Волна страха накатила внезапно, но исчезла так же быстро, как и возникла, стоило лишь колдуну начать что-то напевать. Словно баюкая колыбельной голос друга навевал лишь мягкую сонливость, бессловесно обещая, что все будет хорошо и не стоит бояться. Голос Рипто был прекрасен, и даже Нео это признавал, но сейчас отчего-то он казался потусторонне божественным и несоизмеримо чужеродным. Далеким, но звонким и отчетливым, мистически резонируя в исчезающей комнате. Тени перед глазами не бились в пугающем танце, не тянули к нему щупалец и не намеревались задушить его.

Нет.

Свет. Яркий мягкий свет, осторожно подбирался к кровати, ласково скользил по рукам, обволакивая теплом, забирая холод и боль.

Нео прикрыл глаза и, сделав несколько медленных вздохов, застыл навсегда.

Ящер некоторое время безмолвно наблюдал за замершим в остывающей кровати человеком. Глаза были полны невыразимой грусти и скорби, все еще требовательно и жадно скользя по знакомым чертам, будто стараясь запомнить и отложить в памяти. После недолго лицезрения Рипто осторожно встал и наклонился к лицу своего друга, чтобы аккуратно коснуться лбом другого лба. Кожа была еще теплой, но быстро начинала приобретать неестественные для людей оттенки и остывать, отчего колдун лишь сильнее сжал прикрытые глаза.

Смотреть не хотелось, но попрощаться с другом он просто обязан, отчего с губ стали срываться столь опостылевшие ритуальные фразы:

— В добрый путь, мой друг. Пусть примут тебя Серые Пределы с миром, а Госпожа не задержит на долго и подарит заслуженное посмертие.

Динозавр медленно выпрямился, еще раз впиваясь печальными глазами в лежащий в большой кровати одинокий силуэт. Подобное решение казалось Рипто не правильным, но он его безмерно уважал, в последний раз поражаясь силе духа бывшего ученого, взявшего на себя тяжелое бремя напомнить своей семье о смерти и ее неизбежности. Жестоко, кто-то скажет подло, однако Рипто пусть и был в смятении и ужасе от подобной перспективы, умом прекрасно понимал, что Нео поступил так, как нужно.

Пусть это и принесло окружающим лишь боль.

— Прощай, Нео Кортекс, — голос дрожал, но отчаянно старался звучать мягко, а слова сами срывались с губ. — Спасибо, что был моим другом много лет. Спасибо за шанс, что ты не умышлено мне подарил. Спасибо за моего Уилла и моих детей, ибо без тебя этого могло и не быть. Я буду помнить тебя до конца своих дней.

Сорвав со стула плащ, Рипто резко направился прочь. Он быстрыми шагами преодолел коридор и спуск на первый этаж, не замедляясь и не поддаваясь внутренним уговорам остаться. Ящер тихо прикрыл входную дверь, уходя так же незаметно, как и пришел, не оставляя ни единого следа о том, что он вообще был в доме.

Каждый шаг по направлению прочь от коттеджа казался колдуну тяжелым и бесконечно печальным, несмотря на то что окружающий строение пейзаж был воистину прекрасен. Лето распахнуло свои жаркие объятья, а окружающая одинокий дом природа бушевала красками и запахами.

Жизнь двигалась вперед, но уже без одного человека.

За шумом высокой травы никто не услышал бы как раздается длинный гудок и звучит короткая болезненная фраза, после которой телефон с хрустом падает на землю, рассыпаясь в невосстановимое крошево. После чего раздается рев пламени и с хлопком фигура динозавра исчезает, оставляя на дороге выжженную вязь рун.

Рипто обрубил концы, ведь у него больше не было причин возвращаться в это место и в этот мир.

Потому что последний его друг только что скончался.