Легкие разрывались.

Сердце бешено стучало в груди.

На потрескавшихся губах застывала кровь.

Стук главного кровеносного органа не был похож на тот, что трепыхался в руках Уильяма – размеренный и тихий стук вырванного сердца, что затихал с каждым дёрганым ударом, выплевывая из прорезанных сосудов остатки крови. Некогда могущественный епископ, которая надменно насмехалась над его видом, лежала перед Уиллом мёртвая. Её синяя чешуйчатая кожа была обрамлена черной кровью, из-за чего её тело стремительно сливалось с мрачным окружением, утопая в тенях и зарослях. Внутренности павшей выпали наружу, рёбра встопорщились, как острые тиски, что ранее сжимали в своих объятьях столь драгоценное сердце.

В ушах Уилла разрастался набирающий обороты гул. Фрукточеловек был бы рад сказать, что вслед за этим шумом по телу разлилась гордость за долгожданную победу в бою, которую он уже ощущал, когда в первый раз смог одолеть Гнастинорса.

Но нет… Это было нечто абсолютно другое и невероятно пугающее.

Усиливающийся шум в голове звучал, как набатный колокол, с каждым его отчетливым и громогласным ударом конечности содрогались, а дыхание сбивалось, всё никак не позволяя глубоко вздохнуть. Внутри словно разверзлась червоточина, в то время как звон раскалывал голову, закладывая перемежающимся эхом уши. Однако этот звон был не способен затмить слова, что клеймом отпечатались в сознании.

«Они все умирали в муках… Каково это, знать, что ты последний в своём роде? Ты так остервенело кромсаешь меня, но поверь, я резала тебе подобных намного чаще и сильнее».

Покрытые чужой кровью руки задрожали. На мгновение показалось, что эта не кровь павшего епископа, а кровь куда более знакомая – других фруктов, как он. Своя или чужая, большой разницы нет. Уилл не хотел вспоминать, однако обрывки прошлого с упорством катящегося валуна всплывали перед внутренним взором. Вместе с тем, как громко стучало сердце в холодеющей груди, перед глазами вспыхивали страшные и незабытые изображения: плачущие дети, свист летящих стрел и кольев, горы трупов, отчаянные мольбы, крики агонии и кровь, кровь, кровь… Слишком много крови.

Любого цвета, пахнущая сладким нектаром, что струился по венам фруктолюдей… Она перемешивалась с грязью на вздыбленной земле, образуя невообразимо темные бурые пятна…

Корона, настороженно выглядывающая из листвы, мягко подтолкнула своего нынешнего хозяина в спину. Её легкий толчок помог Уиллу на мгновение вынырнуть из пучины агонизирующих мыслей и сделать несколько дрожащих шагов вперёд, чтобы дойти до открывшегося портала и ступить в него. Яркая горячая вспышка окутала дрожащее тело, но теперь во всполохах пламени он уловил запах печенных яблок и сожжённой листвы, отчего тошнота неумолимо подкатила к сжавшемуся от эмоций горлу.

Так пахли тела фруктолюдей, когда их сжигали на кострах…

Белое клубящееся бело-серыми облаками небытие дарило Уиллу ощущения безопасности и спокойствия. Сколько бы раз он не погибал от чужого орудия или зубов опасных тварей, перемещение в это обманчиво безмятежное место мгновенно успокаивало и облегчало фантомную боль от смерти. Уилл и сам не понимал, была ли причиной тому тихая и умиротворённая атмосфера или осознание того, что Тот-Кто-Ждёт не даст ему уйти просто так.

А может из-за того, что в груди теплым каскадом взвивался вихрь чувств от каждой встречи с изгнанным Богом Разрушений.

Самая первая встреча была пугающим, но самым значимым событием в жизни Уилла. Он чувствовал, как его голова отделяется от тела, чтобы в последний миг оказаться в дали от боли, страха и унижения. Оказаться перед желтыми очами гротескно худого и большого существа, с добродушным оскалом наблюдающий из-под полупрозрачной шали за рваными попытками переставлять ногами. Даже когда Уилл от истощения и шока упал на колени, все ещё связанный, но живой… Тонкие когтистые руки, будто лишенные плоти и состоящие из черных костей, звенящие тяжелыми наручами оков, осторожно освободили его от веревок. Рваная фиолетовая ряса с золотыми краями оказалась теплой и мягкой, когда Уилл давясь слезами уткнулся в её край, прося своего спасителя о милости.

«Будь моим сосудом, и я дам тебе столько силы, сколько ты способен унести, Вумп», пообещал Тот-кто-Ждёт, снимая с рога свою корону и бережно опуская реликвию на склоненную голову фрукточеловека.

Уилл был предан своему повелителю всем сердцем. Фанатично и безумно.

Ради откликнувшегося в час отчаянья изгнанного епископа, Уилл был готов делать всё что угодно, а уж жечь еретиков и взращивать культ было сплошным удовольствием. Последователи в обязательном порядке славили Бога Разрушений, приносились дары и свершались жертвоприношения.

Тот-кто-Ждёт удовлетворенно улыбался своему верному пророку, но очень редко говорил что-либо по мимо дежурной похвалы и благодарности за дары. А Уилл, словно объевшийся мухаморами, хотел ещё больше. Больше встреч, больше общения, больше взглядов. Больше!

Пророк жаждал внимания от Риптоксара. Он даже вызнал настоящее имя своего Божества, и искренне надеялся, что однажды неприступный бог позволит ему назвать себя этим именем, и хоть разок взглянет с такой же теплотой, с какой фрукточеловек зачастую смотрел на него. Хотя бы просто увидит его, а не сосуд. Назовёт по имени. Вновь прикоснется, как в первый раз. Рассмеется так же бархатно и улыбнется краешком губ.

Однако сейчас место заключения его бога давило на Уилла. Ему чудилось, что белые облака запятнаны ароматной кровью. Старые и колючие цепи, висевшие с незримого потолка и петляющие меж пышного тумана, будто двигались, подобно металлическим змеям, готовые разом ожить и наброситься, чтобы сжать упругое и мягкое тело. Сковать руки, сдавить горло, сбить с ног, опутать, как непослушное животное, что готовят на убой.

Перед глазами вновь замелькали образы павших сородичей, которых волоком тащили к ритуальному костру.

— Прими мои поздравления, мой верный пророк, – голос изгнанного и заклейменного Божества звучит удовлетворённо и тягуче, едва сдерживающего утробное урчание от столь драгоценной жертвы в его честь. – Ещё один епископ Старой веры пал от твоего праведного меча. Осталась половина, и затем мы с тобой восстанем из пепла забвения и вознесемся как никогда высоко…

Фрукточеловек не слушает, не может, не воспринимает обожаемый голос существа перед ним. Длинная витиеватая речь Бога сливается в приглушенное бормотание, а противный гул в ушах, не пропускающий ничего, не спешил исчезать. Вместо голоса Риптоксара в голове раз за разом пульсирует прерывистая речь дерзкой и ядовитой Глорис, резонирующая в сознание, словно эхо волн в темной и глубокой пещере. Гадкие фразы и болезненные слова перемешиваются и сливаются в новые извращённые предложения, что никак не дают прийти в себя.

Последний в своём роде. Они умирали мучительно. Ты ничего не смог сделать. Ты не помог. Почему ты остался жив? Почему именно ты?

В груди всё сжалось, тело болезненно вздрогнуло. Уиллу кажется, что его снова связали и бросили на холодные камни. Он вновь чувствует сырую землю всем телом, слышит приближающийся треск костра и крики, задыхается от слёз и молит всех известных ему богов, чтобы эта агония поскорее прекратилась. Он чувствует, как крепко сжимает холодные руки рыдающей рядом с ним названной сестры, как с натянутой улыбкой пытается убедить её, что всё будет хорошо, они найдут способ спастись – лишь затем, чтобы спустя несколько часов их разделили и ему пришлось ещё сутки смотреть на бездыханный труп сестры, укоризненно покачивающийся на дереве и смотрящий пустыми глазами в серое небо…

Почему ты не умер?! Почему ты все ещё жив?! Почему ты, а не она?!

В безмятежном небытие, между паузой в монологе главного обитателя, сдавленный всхлип звучит куда громче, чем должен был. Фрукточеловек поднимает дрожащие руки, обхватывает плечи, точно пытаясь успокоить себя и повторить давно утерянные объятья сестры. Хотелось тепла, ибо холод разъедал изнутри. Однако очередное напоминание о ней заставляет плотину эмоций дать последнюю трещину и наконец прорваться. Поток боли сносит, подобно волне, бьёт по сердцу и достигает горла. Эмоции льются, затуманив взор слезами, и Уилл стискивает зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарыдать во весь голос.

Речь Того-Кто-Ждёт обрывается окончательно. Он смотрит на своего последователя удивлённо и вздрагивает от всхлипа, громко лязгнув цепями. Ему не в первой видеть плачущее или боящееся существо, но вид напуганного Вумпа, что до крови и царапин сжимает плечи и прерывисто дышит, полностью выбивает его из равновесия. Особенно, когда всё время до этого он наблюдал на лице фрукта кривую улыбку.

Круш и Гаалп молчат – они, вообще-то, всегда молчат в присутствии пророка, позволяя себе разговаривать лишь с их Божеством наедине, но именно сейчас их молчание выглядит, как немая поддержка. Один из них отводит печальные глаза, другой смотрит долго и неподвижно, словно внутри так же переживая подобные эмоции. Они могут понять боль Вумпа, сами потеряли мать, обретя взамен Риптоксара, но они не способны унять или забрать эту боль, а потому молчат, помогая так, как только могут.

Первой нарушает неоднозначную паузу корона на голове фрукточеловека. Она беззвучно вздыхает, выражает своим единственным зеленым глазом печаль, а затем выпускает из себя чёрный дымок. Тёмная материя обвивает дрожащее тело носителя, формируя не то подобие объятий, не то черную накидку, что пытается скрыть Уилла от всего мира. Мягкая темень окутывает Вумпа, но вместе с тем он чувствует, как горе давит на плечи. Болящие ноги не выдерживают веса, и фрукточеловек падает на колени. Он прячет лицо в ладонях, но в чём смысл, если его слёзы уже увидели.

Тот-Кто-Ждёт колеблется. Пальцы то сжимаются в кулаки, то расслабляются. Былая радость от победы смазалась, оставляя горькое послевкусие, отчего Бог кривит тонкие губы. Однако неизменным остается то, что желтые глаза настороженно и взволновано сияют из-под вуали.

— Круш. Гаалп. Оставьте нас.

— Что?! Но господин…! — в один голос возмутились не ожидавшие подобного стражи, явно не желая оставлять своего повелителя.

Они бесконечно обожали и переживали за Риптоксара, ибо из первых лиц ведали, насколько тяжело и больно их божеству, не говоря уже про многие года полного одиночества и забвения. Круш и Гаалп знали, что их трепетное чувство взаимно, пусть грозный и отчужденный Тот-кто-Ждёт это вербально отрицал. Они не хотели оставлять его одного, никогда.

— Это приказ, — сдержано произнес Тот-Кто-Ждёт, не желая спорить со своими приближенными.

Голос Бога Разрушений звучит натянуто, грубо и раздражённо. Правая и левая рука, вечные стражи и ученики изгнанного Божества, послушно удаляются вглубь тумана и, чуть погодя, за ними следует и корона, не желающая оставлять хозяев и отосланная прочь метким щелчком когтистых пальцев. Стоит им скрыться, как забытое божество с нажимом потирает переносицу. Мысли крутятся в его голове, но ускользают, стоит ему только схватиться за них, а потому слова всё не хотят выстраиваться в адекватное предложение. В утешении других предавшие его соратники были куда лучше самого Риптоксара, но он мотает головой, не желая вспоминать о предателях, ведь понимает и чувствует, что именно из-за них и плачет фрукточеловек.

— Успокойся.

Риптоксар протягивает руки и заводит большие ладони за спину Уилла. Не обнимает, нет, ему для этого не хватает ни эмпатии, ни аккуратности, но создаёт купол, что должен выражать поддержку и дарить ощущение безопасности. Однако Уилл, погружённый в собственные эмоции, никак не реагирует, хоть неосознанно льнет телом к теплым ладоням бога. Пальцы Того-Кто-Ждёт осторожно касаются его пророка, запутываясь в листве, чуть надавливая на плечи и спину, а также тыкаясь во влажные щеки. Божество действует дергано, неумело, но осторожно, когти опасно запутываются в мягко шуршащую листву, грозясь оборвать её, однако продолжают перебирать листья.

Плечи фрукточеловека ходят ходуном, а хриплое дыхание готово вот-вот оставить легкие без воздуха. Голова продолжает раскалываться, образы смешиваются в кучу, теперь представляя из себя набор бессвязных картин крови, убитых и сестры. И это считывает через касание Риптоксар.

— Посмотри на меня, — на удивление мягко просит бог и, не получая немедленного отклика, хмурится. – Проповедник, — очередная попытка тихо воззвать к фрукточеловеку утонула в захлёбывающихся звуках. — Вумп, – Тот-Кто-Ждёт чувствует, как внутри него закипает уже настоящее раздражение и он рявкает, стараясь удержать баланс между спокойствием и ором. – Уилл!

Фрукточеловек вздрагивает всем телом и наконец затихает, словно проглотив последний душераздирающий всхлип. Он осторожно отнимает руки от лица, взирая на божество большими мокрыми глазами. В этих бездонных красных рубинах смешивается всё: страх, стыд, горе и удивление. Много удивления. Бог Разрушений осторожно подталкивает его в спину одной рукой, а другую раскрывает перед ногами. Фрукточеловек понимает жест и послушно встаёт, делает два неуверенных шага, и затем вновь падает на колени. Огромная рука поднимает его на уровень больших зелено-желтых глаз. Божество на мгновение прикрывает их и вздыхает, пытаясь окончательно собраться с мыслями.

— Послушай меня, Уилл, – кончик когтя Риптоксара застывает в миллиметре от хрупкой груди пророка, скрытой под зеленой накидкой. – Ты МОЙ последователь. Ты проповедник, которому я позволил нести СВОЮ веру. Ты тот, кому я даровал ВСЮ свою силу, и тот, кто доказал, что способен убить епископов ДРЕВНЕЙ ВЕРЫ. Ты слабый фрукт, который убил БОЖЕСТВО. Так что не позволяй этим червям, что ещё недавно считали себя самыми могущественными существами на земле, ранить тебя. Отбрось их слова, ибо они не способны ни на что, кроме как на жалкие оскорбления. Они пытаются задеть тебя лишь потому, что задеты сильнее, — Тот-Кто-Ждёт вновь тяжело вздохнул и криво ухмыльнулся. — И поверь мне, ты несёшь не только мою веру, но и месть. Их гордость душит их самих от осознания того, что жертвенное угощение способно отправить их к праотцам. Уничтожая их, ты восхваляешь свой народ и показываешь, что он пал не зря. Так что отринь свои слёзы и носи мою корону с гордо поднятой головой.

Подушечка пальца прошлась по щеке Уилла, желая стереть слёзы и начинающие засыхать брызги крови павшего епископа, но из-за размеров и неуклюжести лишь больше размазав их по щеке. Тот-Кто-Ждёт раздражённо цыкнул от неудачи, а из груди пророка вырвался хриплый смешок. Зеленые ладони вцепились в палец божества, а глаза умоляюще-отчаянно смотрели сквозь вуаль.

— Но ведь вы выбрали меня, только потому что я, по случайности, оказался последним.

Бог хмурит брови. В высказывании Уилла была доля правды: Риптоксар не мог потерять последнюю ниточку, которая способна привести его к свободе, поэтому приложил всё оставшиеся силы, чтобы спасти последнего фрукта из пророчества. Однако по мере того, как разрасталась его Вера, как рос культ и умирали враги, Тот-Кто-Ждёт ни разу не пожелел о том, что именно это, казалось бы, смешное и уязвимое создание является его сосудом.

Уилл был особенным. Истинное создание пророчества. И Риптоксар это понимал.

— Вумп, как ты думаешь, почему я даровал тебе Изумрудную Корону? – изгнанный бог поднес ладони ближе к лицу, чтобы его пророк мог внимательно смотреть в его глаза и лицо. — Отдал священный талисман самого бога Разрушений, именно тебе? Хотя мог просто вернуть тебя обратно и пинком под зад отправить биться с врагами лишь своими силами.

— Из-за обстоятельств? – задумчиво отзывается фрукточеловек, пока по его лицу продолжает размазывать влагу теплая подушечка пальца, аккуратно щекоча когтем кожу.

— Не только, – бархатно усмехается Тот-Кто-Ждёт, от этого смешка у Уилла пробежался табун мурашек. — Но самое главное… я почувствовал тебя. В тот самый миг, когда тебя убили, я почуял невероятной мощи и силы ярость. Столь жгучую, бескрайнюю и черную, как моя собственная. Моя ярость на предавших меня соратников не имеет ни начала, ни конца. А в тебе собрана вся ярость твоего народа. Пока ты жив, пока ты служишь мне, каждый из твоих сородичей будет отомщён в пятикратном размере.

— Каждый? – едва слышно произносит Уилл, нежась в тёплом прикосновении пальца божества к его лицу и всё ещё отчаянно за него цепляясь ладонями.

— Каждый, — Тот-кто-Ждёт обнажает зубы в улыбке, а глаза его опасно и кровожадно сияют зелено-желтыми всполохами.

— Благодарю за ваши добрые слова, повелитель, — облегчённо выдыхает благодарность Вумп. — Вы каждый раз дарите мне надежду и смысл.

— За этим я здесь.

Бог лукавил, однако знать этого пророку было не обязательно. Уилл наконец-то расслабился, дыхание выровнялось, а меж тем на фрукточеловека накатила дикая усталость. Всё же бой был тяжёлым, раны медленно затягивались, но по-прежнему болели и тянули. В мышцах сил не было, поэтому Уилл понимал, что, если Риптоксар скинет его с ладони, то он свалится подобно мешку картошки к ногам своего бога и не встанет.

Правда Тот-Кто-Ждёт не собирался этого делать, судя по тому как тот задумчиво принялся жамкать пальцами податливую упругую плоть своего пророка. Он словно был не здесь, а где-то глубоко в своих мыслях, при этом рефлекторно мял приятную на ощупь «вещь». Уиллу от этого становилось весело и щекотно одновременно, но усталость брала верх и глаза тяжело закрывались.

— Позвольте провести эту ночь вместе с вами, мой повелитель. Разрешите остаться в ваших руках. Прошу, — отчаянно попросил Уилл. – Одну ночь.

Уилл знал, что его желание невероятно дерзкое, нахальное и невыполнимое. В то же время, он предполагал, что не уснет в ближайшие дни без кошмаров. И тогда истощение свалит его с ног в самый не подходящий момент, а может приведет к новой смерти. Последнего фрукточеловек не боялся, ведь он снова окажется во владениях обожаемого Бога, а вот чего действительно боялся так это лишиться из-за своей дерзости привилегии лицезреть Риптоксара постоянно.

Тот-Кто-Ждёт после озвученной просьбы смотрит долгим немигающим взглядом. В пространстве витает тягучее напряжение, а когтистые пальцы отстраняются. Возможно, Бог прочитал взбудораженные и истощенные мысли своего пророка, а может неведомым смертным образом догадался о подоплеке просьбы, но отозвался в положительном ключе.

— Будь, по-твоему, Вумп, — скорее устало, нежели озлобленно выдыхает Тот-Кто-Ждёт, замечая, что Уилл по-прежнему завороженно смотрит на него практически не дыша.

Однако, после слов бога пророк радостно улыбается, цепляясь руками за огромные пальцы, бормоча благодарности. Уилл немного ёрзает, устраиваясь поудобнее и стараясь зарыться щекой поглубже в раскрытую когтистую ладонь, не отпуская жадной хватки вокруг пальца Риптоксара. Тот-Кто-Ждёт беззлобно хмыкает и прикрывает глаза. Уилл улавливает, как с усталым и тяжелым вздохом Бог Разрушений опускается на туманную землю, едва слышно звеня цепями на запястьях, складывая тонкие руки и укладывая на них голову, при этом оставляя ладонь с фрукточеловеком неподалеку от лица. Уилл решился открыть глаза и вновь встретиться со взглядом своего спасителя. Бог вопросительно выгнул бровь в немой заинтересованности столь трепетного и благодарного взора красных глаз. Пророк смущенно утыкается в теплый палец, который он отказывался отпускать и шепчет в гладкую кожу:

— Спасибо, что спасли меня. Кроме вас, у меня никого больше нет.

— Какое же ты ещё доверчивое дитя, глупенький преданный фруктик, — почти беззлобно и тихо вздыхает Бог Разрушений. – Лучше спи, а не болтай, — Риптоксар насмешливо сжимает ладонь, вызывая задушенный писк от фрукточеловека. – Спи, а то передумаю тебя баловать и выгоню обратно в культ.

Уилл понятливо затихает и укутывается в свою зеленую накидку, нежась в окружающем его тепле и незаметно для себя проваливаясь в сон без сновидений.

А Тот-Кто-Ждёт усталым взором смотрит, как ищет в нем защиту и безопасность смертное и доверчивое создание. Будто не знающее кто он и на что способен. Будто не боящееся, что он в любой момент сожмет кулак и раздавит. Будто действительно безоговорочно верит и боготворит.

— Глупое, глупое вумповое яблочко, — щека фрукточеловека плотнее прижимается к внутренней стороне ладони бога. — Невероятно верное и исполнительное… Сильный и смелый пророк… Уилл…

Тот-Кто-Ждёт вздрагивает, осознавая, что начал больше бухтеть под нос сам себе, чем гордо разговаривать со своим последователем, а затем беззлобно усмехнулся, понимая, что на это никто не отреагировал, ибо Уилл уже спал. Божество покачало головой, мысленно называя себя расклеющимся сентиментальным мудаком, однако смотря на своего пророка, который умудрился сломить его, беспощадное Зло, на примитивную нежность, коей Тот-Кто-Ждёт всю свою сознательную жизнь пренебрегал… Становилось не так тошно на душе. Словно он ещё способен на что-то большее, чем ярость и боль.

Тот-Кто-Ждёт краем глаза отметил, что тихонько вернувшиеся корона и стражи, настороженно подбираются к его рукам. Корона насмешливо возвращается на свое законное место, моментально прикрывая глаз и погружаясь в медитативный сон среди листвы Уилла, а Круш и Гаалп привычно пристроились по бокам от своего бога, готовые даже во время отдыха защищать и охранять. И тоже расслаблено замирают, прижимаясь всем телом и не выпуская орудий из рук.

Риптоксар ощущает присутствие четырех существ, чувствует их обожание и пульсацию жизни, и тоже, впервые за долгое время, прикрывает глаза и расслаблено выдыхает…

Он больше не один.