Любая история начинается с простого. Например, с рождения.

Свое рождение Вилли Вумпа Чикс помнил отрывками. Одно мгновение и он наблюдает за размытыми образами сквозь толщу стекла и зеленоватой жидкости, а другое – уже часто моргает и выплевывает эту самую зеленую субстанцию в борьбе за первый глубокий вдох кислорода. А дальнейшее, что с ним происходило можно было смело увидеть в фильмах ужасов, где сумасшедший ученый что-то отрезает и пришивает своей жертве, абсолютно не заботясь о состоянии и чувствах подопытного. Эбенейзер ни единым мускулом своего когда-то живого лица не показал, что его смущают или отвлекают крики и попытки увернуться от скальпеля. Затуманенные слезами глаза мутанта жадно запоминали широкую ухмылку и блеск кибернетического окуляра своего создателя, чтобы никогда не забывать того, кто наполнил первые дни его жизни бесконечной агонией.

Клатч был едва ли доволен своем творением, хотя, впервые увидев себя в отражении металлической двери, Вилли был весьма рад, что «процедуры» были завершены, и он остался при всех конечностях. Пострадал в основном его нос, вместо которого теперь вперёд устремлялся тяжелый насос-кран, с непривычки цепляющийся за всё без исключения. Правда радость быстро сменилась непониманием, когда вбитые экспериментами знания уложились, и мозг перестал напоминать горящую кашу, силком запихнутую в его фруктовую голову. Видя мир вокруг, отношение к себе от создателя и других людей, Вилли чаще задавался вопросом: «Кто я? Зачем был создан?»

Рискнув однажды задать эти вопросы, Чикс получил в ответ заливистый хохот от Клатча.

Fehler der Natur.

Тогда-то Вилли решился сбежать, максимально подпортив жизнь своему создателю. Он выкрал кристаллы, чтобы подставить гостей, отвести от себя подозрения и скрыться под шум разборок. Правда черный кристалл Эбенейзера Чикс со злорадным удовлетворением утопил в лаве, мрачно мстя за годы прозябания маскотом в никому не нужном парке. Однако скрыться у него не вышло. Его тело было уничтожено, лишь сознание и разум оставались при нем. В желеобразном состоянии, Вилли надеялся, что хотя бы в посмертии обретет свободу и покой.

Но его никто не отпускал.

Клатч восстановил его, правда предыдущий перфоманс с предательством и попыткой саботажа очень не понравился киборгу. Одноглазый решил, что у Вилли слишком много «ненужных мыслей и желаний», и это надо изменить. Теперь тело и разум принадлежали ему лишь на 30%, остальное занимали роботические нейроны, схема и программное обеспечение.

Бытие полуживым очень сильно тяготило Вилли. Побыть самим собой у него получалось лишь глубоко ночью, когда по идее положено спать, но именно в это время он от души кричал и плакал, разнося своё и без того скудное жилище в щепки в приступе дикого отчаяния. Несколько раз он пытался наложить на себя руки, но обманчиво молчащая программа бдела и вмешивалась, оставляя его задыхаться от беспомощности.

Даже наедине, без посторонних глаз, он не был по-настоящему один. Через его новые, силой вживленные глаза, на мир смотрела неподкупная Инструкция. Кто именно так раскорячился над сводом правил, Чикс не мог предположить, однако он с удовольствием пожал бы этому гению шею. Он не имел права вредить себе, просить о помощи и пытаться сбежать. И это основа для пребывания в отдалении от людей. Среди гостей и персонала ему не дозволялось перечить, грубить и отказывать, однако прямые приказы Клатча и его инженеров, он был обязан исполнять в первую очередь. Чем не гнушались пользоваться все кому не лень, забывая порой, что он ещё живой и ему необходимо восполнять базовые потребности, например, в еде и отдыхе. Мало кого это заботило кроме одной из бригады инженеров Эбенейзера, молодой девушки, недавно попавшей в этот рассадник, и Пасадены, виновато приглядывающей за ним и не знающей как помочь или облегчить существование. Именно эти две девушки уделяли ему внимание, аккуратно заботились и не давали ему рехнуться окончательно, закопав свою индивидуальность куда-то в недра программного кода.

Правда с недавнего времени появился ещё один индивид, который будто специально дергал Чикса за искусственные нейроны и испытывал пределы дозволенного составленной Инструкции.

Неизвестный гадатель рептилией наружности появился в парке около трёх месяцев назад. Он нагло обустроил себе импровизированный шатёр, в котором в язвительно-грубой манере гадал и предсказывал за деньги любому зашедшему. Посетители жаловались на «обслуживание», но неизменно поток заинтересованных рос, ибо в восьмидесяти пяти процентах случаев предсказания сбывались. И информация о компетентном предсказателе стала распространятся из всех щелей, несмотря на то, что того пытались согнать с прибыльного места или подмять.

Клатч после череды неудачных попыток переговорить лично с пришлым незваным гостем безразлично махнул рукой, отсылая Вилли разбираться с «неожиданно свалившейся не пойми откуда рабочей силой», правда Чикс так же не преуспел в добавлении в легальный реестр нового «развлечения для гостей». Гадатель доводил его до белого каления, выбивая ошибку за ошибкой в программе, из-за чего мутант зачастил в инженерное крыло, и от этого благодушного настроя в адрес первопричины сбоев у мутанта не было. Он с упорством бронепоезда ходил в шатёр и бесил гадателя требованиями лицензировать своё пребывание в парке, отбирая алкоголь и мешая подворовывать у поздних гостей, но каждый раз ящер уверенно посылал его восвояси по известному в народе адресу или отправлял прямиком на инженерный стол.

С другой стороны, это существо свободно продолжало передвигаться по парку и наводить свои порядки. Не то что бы гадатель рвался к власти, он лишь четко объяснил свою позицию другим рабочим, покусившимся на его стабильный заработок: «Не трогайте меня, и я не трону вас».

Силой, умом и наблюдательностью ящер не был обделён, пряча это за саркастичной бравадой и вечным пьянством.

Однако сейчас Вилли, невзирая на свою откровенную неприязнь к виновнику сбоев, нуждался в его помощи. В парке пропали четверо людей, одного недавно нашли запакованным и разобранным в контейнере для мусора. С безопасностью в парке всегда было хреново, но до расчленения ещё ни разу не доходило. Было приказано не усугублять и не устраивать резонанс, а Вилли был обязан провести внутреннее расследование. Найти виновника и срочно.

Просмотр коряво установленных камер наблюдения позволил сузить круг до пяти подозреваемых. Вытаскивать сведенья у работников было практически не возможно, они отказывались идти на контакт с маскотом и едва ли не угрозами сыпали, иногда доходило до рукоприкладства. Случайная встреча после своего избиения с гадателем повлекла к их невольному сотрудничеству. Вилли впервые наблюдал, как оказывается, можно раскатать в блин ментально, морально и физически. Естественно не знающему слова "нет" ящеру рассказали всё что хотел узнать мутант, и за это пришлось расплачиваться ящиком дорогого алкоголя, однако Чикс не жалел.

Ведь так он узнал кто является фанатом человеческого лего. Ещё один кибернизированный мутант, у Клатча до сих пор была идея фикс, создать идеальное существо, а неудачные образцы начинали пополнять скудный коллектив парка. Этот индивид из-за большого числа сбоев и мутаций, был назначен уборщиком. По сути, страшная помесь жабы и робота являлась "нулевым пациентом", ведь Вилли заметил участившиеся случаи воззвания к неведомому К4Р05у, появление соответствующих надписей и звучащих по углам разговоров.

Будто это чума, наводняющая и без того затхлый парк своими отравляющими идеями. Взывающая к свободе и равенству среди людей.

Для Чикса это была дикость, будь его воля он бы либо уничтожил людей, либо убрался от них как можно дальше. А Инструкция обязывала служить им. К4Р05 же призывал к революции.

Вилли выискивал главного распространителя смуты и серийного маньяка, но тот растворился в катакомбах Египетской секции. У фрукточеловека не получалось его найти: он издергал инженеров, сунул нос во все схемы, сам пытался исследовать лабиринты технических коридоров, но не нашёл никого и ничего. Время ускользало, Вилли чувствовал нарастающее среди робо-рабочих напряжение и витающий страх от людей. На него давили и подгоняли.

Именно нужда в срочном решении подтолкнула Вилли вновь искать гадливого гадателя и заключать бартер. Пусть этот странный хамовытый ящер не нравился мутанту, однако он был единственным, кто мог помочь с расследованием, и кто мог действовать без гнета Клатча над ним. Идеальный напарник.

На парк опускались холодные сумерки, с серого неба медленно падали первые крупные снежинки, благо ветер редкими порывами разгонял снег по холодной брусчатке. Гости давно ушли, с приближением зимы стараясь передвигаться из секции в секцию, редко появляясь на продуваемой улице и под открытым небом. Отчего местная смотровая площадка оказывалась местом полного одиночества, до сюда даже не доходила скудная иллюминация вечернего парка, динамики, обычно играющие смешной джингл, молчали из-за замыкания проводки с начала осени.

Именно здесь и любил напиваться гадатель, безразлично взирая с вышины на безлюдную развлекательную территорию. Поднявшись по заметенным ступеням наверх, Вилли почувствовал, как невольно съёживается от холода и колющего снега. А ящеру будто по барабану, от порывов ветра он прикладывается к горлышку очередной бутылки и кривит в недовольстве губы. Его даже припорошило снегом, настолько было этому существу все равно на происходящее вокруг.

— [ДОБРЫЙ ВЕЧЕР], — подаёт голос Чикс, видя как вздрагивает напряженно сгорбленная спина гадателя.

— Ага. Чё надо? — небрежно отзывается тот, скосив глаз в его сторону. — Опять доставать пришёл? Я не пойду к Клатчу. Передавай ему мой пламенный «пошёл нахуй, одноглазая падла» и топай отсюда, — ладонь ящера надменно махнула ему в изгоняющем прочь жесте. — Я занят.

— [УПОТРЕБЛЯЯ АЛКОГОЛЬ] в одиночестве? — программа сожрала всю едкость, оставляя в дребезжании связок вежливый интерес.

— Отличный план, не так ли? — усмехается тот, не оборачиваясь и продолжая опустошать содержимое бутылки.

Вилли подступает ближе. Гадатель сидит на спинке скамейки, бессовестно упираясь ногами в сиденье. Рядом с ним была наполовину пустая коробка того самого алкоголя, которым расплачивался в прошлый раз Чикс. И ещё одна бутылка замерла в трёхпалых ладонях. Мутант поражался способности глушить крепкие напитки в таких количествах без вреда для здоровья, ведь гадатель хлебал виски, как воду. Лицо заострилось от холода, под глазами залегли тени, только взгляд не был замутнен так, как должен у тех, кто выжрал в одно горло две с половиной бутылки виски. Блуждающий по сумрачному пейзажу тяжёлый и колючий взгляд плавно сместился на самого Вилли, на миг тоже засмотревшегося на открывшийся вид. Мутант сам не заметил как расстроено и дергано обхватил себя руками, в попытке укрыться от ветра.

— Что? — нервно вопросил Вилли, растирая озябшие плечи и перехватывая насмешливые глаза гадателя.

— Долбануться, — коротко смеется ящер. — Куклы мёрзнут, — отпивая из бутылки, тот протяжно выдыхает и вскидывает голову к темному небу. – Бесишь ты меня, вот что.

— У [ВАС] есть какая-то особая причина [НЕНАВИДЕТЬ] меня? — собственный голос как никогда прозвучал, как механический скрежет, царапая слух ящера, отчего тот поморщился и снова припал к бутылке, делая несколько больших глотков.

— Да, — медленно отозвался гадатель, успешно делая вид, что Вилли рядом нет и вообще с ним стенка разговаривает. — Есть одна.

   «Какая?» — сдерживая мечтательный порыв чтобы разбить бутылку и воткнуть острым горлышком прямо в жёлтый глаз, елейно протянул Вилли. Однако система считала первичный импульс агрессии и перекрыла возможность говорить. – «Какая, сука! Отвечай, сволочь однорогая!»

Но губы упорно продолжали оставаться сомкнутыми в вежливой и приветливой улыбке, как по шаблону. Ящер взглянул на него, выражая глубокую степень недоверия и толику пренебрежения. Жёлтые глаза с минуту сверлили мутанта, от чего внутри Чикса все нарастала гневная тирада, по поводу вредности своего собеседника и коротила система от списка внутренних ошибок.

— Вот поэтому и не нравишься ты мне, — надменно хмыкнул ящер. — Всё это чревовещание мне не по душе, словно с одержимым общаешься. Это стрёмно. Ты вот лебезишь, а в голове меня уже обложил трехэтажным матом, — Вилли впервые удалось изобразить схожую с программой эмоцию в виде удивления, на что колдун криво ухмыльнулся. — У тебя на лице написано, правда мелким шрифтом, но у меня хорошее зрение, — и тут же ящер выставил по одному из пальцев трехпалых рук и соединил обе ладони, чтобы весьма откровенно и разборчиво можно было увидеть простонародный жест послания в пешее-эротическое на людской манер. — И да, пошёл нахер сам, уёбок.

— [ГРУБО].

— Этим и живу. Зато так приятно, не поверишь, — заухмылялся гадатель. — Особенно, когда мне ничего в ответ сказать не могут.

Жирный намек был яснее некуда, отчего в душе Чикса вновь поднялась волна негодования и желания приложить чем-нибудь непечатным противное существо, что продолжало в одно горло глушить виски.

— Я могу [ВЫСКАЗЫВАТЬ НЕЦЕНЗУРНЫЕ ЭПИТЕТЫ], — едва уловимо поджал губы Уилл, хоть и содержимое сказанного доказывало обратное его же суждению.

— Ага, конечно, — насмешливо фыркнул динозавр, вновь прикладываясь к бутылке. — Может ещё меня и нахуй сможешь послать?

— Я посылаю тебя [В ДОБРЫЙ ПУТЬ]!

— Ску-у-у-ка-а-а! – на повышенной тональности манерно протянул гадатель. — Давай ещё попытку.

— Пошел бы ты [ДОМОЙ]!

— Мэх… — безразлично пожал плечами ящер. — Так себе.

— Иди в [ПРОМЕЖНОСТЬ].

— Тепло, робо-мальчик. Уже что-то похоже. Шевели извилинами.

— [ЯЩЕРИЦА ПЕРЕРОСТОК].

— Я вообще-то динозавр, для справки. И это даже не обзывательство. Неуд, вумпёныш, с минусом!

— Я очень надеюсь познакомить ваше лицо с фундаментальной вещью, используемой при строительстве стен. Неоднократно.

— Хах, красиво завернул о том, что моя довольная рожа просит кирпича, но для местных слишком длинно и заумно, так что не зачет, красноглазик.

— Ты [НЕВЫНОСИМЫЙ] гандон! – в отчаянье выдал Вилли, и сам сильно удивился тому, как легко слово соскользнуло с губ.

— О-па! – довольно ухмыльнулся едкий собеседник Чикса. — Уже что-то. Повезло тебе, гандонов действительно в парке много, но я не один из них. Я мудак. Давай вместе, — Вилли угрожающе сощурил глаза, когда колдун принялся общаться с ним, как с умственно отсталым. — Му-дак.

— Гандон!

— Неа. Можно по буквам. «М. У. Д. А. К.»

— [ЧУДАК] с буквы «М».

— Сойдет для начала, — довольно рассмеялся динозавр, салютуя бутылкой и прижимая горлышко к губам.

Уилл же едва приметно улыбался, часто дыша от сдерживаемых эмоций и маленького удовлетворения от найденной лазейки. Неспособность хоть как-то оскорбить наглых работников, очень угнетала Чикса, а теперь хотя бы одно крепкое выражение можно было использовать. Толика благодарности закралась в сознание мутанта, которую уловил гадатель, внимательно следящий за ним.

— Знаешь, — покачал головой тот. — Смотря на тебя, мне хоть не так тошно от собственного прозябания на этой помойке.

— [МОГЛО БЫ БЫТЬ ХУЖЕ?] – дежурно улыбается фрукточеловек.

— Истина так, куколка.

Мутант впервые видит мягкую улыбку на лице гадателя, такую расслабленную и добрую, но обращенную куда-то во внутрь. Ящеру вспомнилось что-то приятное, отчего он словно выпал из реальности. Поскрипывание туфлей Чикса вывело гадателя из оцепенения.

— И всё же… Чё тебе от меня сегодня надо? — вздрагивая и сбрасывая с плеч напавший снег, наконец-то поинтересовался динозавр. — Не уж то помощь?

— Моё расследование зашло в тупик. У пострадавших нет ничего общего, кроме посещения парка. Это разные люди, приехавшие из разных мест и с разными целями, — быстро принялся рассказывать Вилли, нервно заламывая пальцы.

— Должна же быть связь. Ты ж умный вроде. Вот и ковыряйся сам. Я тебе зачем?

— Связь есть. Они все контактировали с одной моделью робо-уборщика, [ПОД ЗАРЕГЕСТРИРОВАННЫМ ИМЕНЕМ] Джоннас.

— Это тот чудик, который ведёт себя как религиозный фанатик? — задумчиво возвел очи к небу ящер.

— Да, но это и странно, — приятно осознавать, что тебя слушают и понимают, поэтому Чикс старался говорить как можно более "естественно", однако программа уходить не собиралась. — Он словно сам придумал себе миф… Не прописанный программой и созданный без подоплеки Инструкции. И яро в него верит, [ЗАРАЖАЯ ДРУГИЕ МОДЕЛИ]. В парке назревает [КОНФЛИКТ ИНТЕРЕСОВ].

— Роботы придумывают себе бога, — присвистнул гадатель. — Ебанись, докатился мир человеческий…

— [ЕГО НЕОБХОДИМО РАЗОБРАТЬ И ИССЛЕДОВАТЬ]. Я нуждаюсь в [ВАШИХ СПОСОБНОСТЯХ] найти его. А вы можете найти любого.

Гадатель действительно умел находить нужную вещь или нужного человека. Хищные задатки и невероятная интуиция делали из ящера идеальную ищейку. Благодаря этим навыкам у Вилли есть шанс остановить распространение смуты и поймать серийника до того, как произойдет очередное исчезновение. Он был готов обменять эти услуги на всё что угодно, что бы не попросил динозавр. Правда тот выглядел весьма недовольным от услышанного ранее, и от благодушного состояния не осталось и следа.

— [ВЫ БУДТО РАССТРОЕНЫ], — подметил Чикс, жадно следя как жёлтые глаза сощурено всматриваются в горизонт.

— Этот дурачок, — гадатель закусил губу, словно не был уверен, как правильно выразиться. — Он не кажется опасным, скорее добрым и приятным малым… Я видел его играющим с детьми и помогающим другим робо-парням. Он ведь живой: радуется, грустит, злится и прочее.

— Но это лишь модель [НЕСОВРЕШЕННОГО] киборга, — программа яростно вторгалась в речь, цензуря слова и давя фактами на мировосприятие. — У него нет человеческого разума, вместо мозга схемы и платы. [ОРГАНИКА - 20%, ПЛАСТИК - 40%, И МЕТАЛЛ - 40%]. Он [НЕИСПРАВЕН], убивает людей и создает культ. Его необходимо поймать или [ЛИКВИДИРОВАТЬ].

— Подумаешь! — оскалился внушительными зубами динозавр. — Люди и сами убивают друг друга, однако смертная казнь отменена во многих странах! Этот дурик чем заслужил смерти?

— [ОН НЕ МОЖЕТ УМЕРЕТЬ. ОН НЕ ЖИВОЙ].

Моментально понизился градус диалога. Узкие зрачки буквально полыхали злостью, а едва приметный скрип зубов заставил мутанта задохнуться от пробравшего изнутри чужого гнева. Динозавр резко встал, с небывалой для пьяного скоростью и реакцией, спрыгнул на площадку и оказался вплотную с мутантом. Когтистая ладонь весьма сильно обхватила тонкую шею, опасно вжимая когти в упругую плоть. Вторая ладонь агрессивно вцепилась в насос, вынуждая опустить голову и поравняться в росте с гадателем.

— А что насчет тебя, Чикс? — хриплый голос ящера сквозит едким ядом, и на лице Вилли мелькает страх, но он молчит, часто моргая и пытаясь согнать из поля видимости предупреждения о повреждении. — Выглядишь, как живой, — в глазах мутанта легкий налет смятения, но он продолжает молча внимать, не говоря ни слова и дыша через раз от давки на горло. — Звучишь, как живой, — Чикс хмурит брови, пытаясь понять, что от него хотят и чего ждут. — А на деле кто ты, а? – вот теперь фрукточеловек стыдливо и нервно отводит взгляд в сторону. – Ты-то сам ещё живой? — уже громче и серьезнее проговорил динозавр, надавливая когтями на горло и ожидая реакции.

— Вы знаете, кто я. [Я - ПАРКОВЫЙ МАСКОТ. Я - СОБСТВЕННОСТЬ ЭБЕНЕЙЗЕРА ФОН КЛАТЧА. МОЁ ИМЯ ВИЛЛИ], — слегка осипшим голосом, проговорил Вилли, поднимая взгляд красных блестящих глаз на собеседника. – Я живой.

Руки гадателя дрогнули, медленно разжимая хватку и позволяя мутанту выпрямиться. Динозавр смотрит долгим и тяжелым взглядом, словно взвешивает на незримых весах каждое сказанное слово. Вилли не дергается прочь, в душе трепещет слабый огонек надежды, оживший от небрежных слов собеседника. Желание вернуть себе право называться живым и свободным, терзало изнутри, а гнилостная программа топила это желание под тонной правил и требований, убивая эмпатию к таким же как и он сам. Вилли осознавать данное упущение было тошно и больно, возможно он упустил момент, когда Инструкция стала сильнее снедать его рассудок.

Меж тем, гадатель следит за внутренними метаниями и явно удовлетворяется новым выводам фрукточеловека.

— Определенно живой, — криво ухмыляется ящер, мрачные тени заостряют черты его лица. — Но не боящийся смерти. Так ведь?

В желтых глазах мелькнуло что-то мистическое, похожее на зеленоватую искру вокруг узкого зрачка. И Чикс ощутил волну холодного воздуха, пробирающей до нутра. Он вправду не боялся гибели, иногда страстно её желая, отчего и действовал порой рискованно и с долей членовредительства. Именно это, а ничто иное, отталкивало от него стоящего напротив ящера.

— А ты? – смело протолкнул сквозь непослушные губы Вилли, упрямо продолжая смотреть в эти ужасающе колдовские глаза.

— До усрачки, — хрипло выдыхает динозавр.

Гадатель резко разворачивается и слегка покачиваясь возвращается к скамье, подхватывая бутылку и прикладываясь к ней. Снежинки легким порывом закружили вокруг них. Темнота ночи колючим бархатом окружала их, редкий свет фонарей внизу едва достигал смотровой площадки, отчего силуэты размазывались и исчезали.

Ящер же засунул подмышку оставшуюся коробку алкоголем и тяжелой поступью зашагал к лестнице.

— Куда [ВЫ ИДЁТЕ]? – дернулся было в след собеседнику мутант, но о себе напомнила Инструкция, с нажимом требующая посетить инженера для обновления системы и устранения скопившихся ошибок.

— Пить дальше, — вяло отозвался динозавр, не оборачиваясь и на ходу опрокидывая в себя ещё порцию напитка. — Мне надо подумать.

— Так вы [СТАНЕТЕ АССИСТЕНТОМ]?

Гадатель замер у самой лестницы и с хитрой ухмылкой посмотрел из-за плеча.

— Как знать, красноглазка. Как знать. Приходи завтра.

Это было не согласие, но и не отказ. Ящер не имел привычки тянуть и, если его что-то не устраивало, то немедля об этом сообщал. Похоже не только фрукточеловек получил порцию информации о себе для размышлений. За несколько минут общения Чикс получил: кучу сбоев, рану на шее, способность выругаться, и понимание зашоренности из-за Инструкции. И остался, отчего-то, очень доволен.

Вилли сам не заметил, как по-настоящему улыбнулся, смотря на удаляющуюся спину.