— Здесь воняет, как из промежности Бейхи, — недовольный голос отразился от покрытых зловонной слизью стен и исчез в неосвящённой глуби канализации.

      — Ты ей всё же присунул, брехливый пёс?

      — Закрой пасть, шияз! Ну, присунул, и что с того? Будто ты ей не хотел вставить.

      — И побывать там, где была половина Норы? Ну уж нет, приятель. Я слышал, Каффи получил Поцелуй Иссохай, когда повеселился с ней в последний раз. Советую поглядывать на своего дружка, а то чего и гляди — отвалится.

      — Муарт! Пусть Аллаки пожрёт твои потроха! Откуси себе язык и больше не смей городить такую чушь!

      Молодой вор лишь звонко рассмеялся, отгораживаясь тяжёлым фонарём от замахнувшегося на него старшего товарища, и тут же скосил глаза на идущие позади фигуры, закутанные в плащи. Он не видел их лиц, спрятанных в тени глубоких капюшонов, но от немигающего взгляда одного из них волосы вставали дыбом. Что-то тёмное и дурное исходило от двоих незнакомцев, они будто несли с собой Касание Великой Матери, обрекая любого оказавшегося рядом на несчастливую судьбу и скорую гибель. Муарт передёрнул плечами и от его быстро угасшей радости не осталось следа. Рука то и дело находила рукоять короткого клинка на поясе, нервно сжимала каждый раз, когда один из таинственных гостей Крысиной королевы что-то тихо говорил своему спутнику. Они шептались между собой, изредка и на каком-то неизвестном Муарту языке. Шипящий и каркающий. И каждый раз по загривку скользила дрожь ледяного страха, предсказывающая молодому вору несчастье. Он привык полагаться на своё чутьё, и сейчас оно вопило об ошибке, которую он допустил, вызвавшись сопроводить двух странных господ. Тот, что был выше и шире в плечах, носил с собой диковинное оружие, никогда прежде не встречавшееся Муарту и напоминавшее короткое копьё с приделанным к древку мясницким ножом. На них обоих были доспехи, молодой вор слышал лёгкий лязг сочленений, множащийся эхом в пустых коридорах канализационного лабиринта. Воины, думал он. Господин и его охранник, а может, двое недовольных своим командиром офицеров, накопивших жалование для услуг Норы. Вот только Муарт слышал и более пугающий слух.

      О новом союзе в Норе начали шептаться сразу же, как появились вести о разбитой у стен Аэлерда армии мятежников. Старый лис ещё тогда сказал ждать беды, прищурив свой единственный зелёный глаз. Чуять неприятности он умел, а Муарт прислушивался к голосу своего наставника. Через семь дней Старый лис пропал. Кулак и Петля говорили, что сгинул на задании, подвела чуйка, и теперь его останки лежат в какой-нибудь выгребной яме. Бейха же утверждала, что Старый лис сцепился с королевой. Но с той поры больше никто не осмелился усомниться в новом союзе. Кроме Муарта.

      — Сколько ещё? — голос того, на чьём поясе висел странный меч, напоминал раскатистый рык зверя — низкий и рокочущий, как сыплющийся на голову камнепад.

      — Совсем чуть-чуть, господин, — заискивающе ответил спутник Муарта.

      Худой, похожий на обтянутый кожей скелет, с длинными руками и широкими ладонями Доходяга был мастером шпионажа, он будто просачивался сквозь щели, сливаясь с тенями, и за это его ценила королева. В самой Норе Доходягу никто не любил, тот вынюхивал среди остальных недовольства политикой и тут же доносил на тех, кто был ему не угоден или как-то мешал. Злопамятный, уродливый и вечно скулящий сучий выблядок.

      Господин мрачно хмыкнул и провёл пальцами по широким ножнам своего диковинного оружия, будто лаская раздражённую любовницу. И от этого жеста Муарту сделалось особенно не по себе. Норе много кто пытался угрожать, но стая крыс оказывалась сильнее всякого, кто бросал ей вызов, но сейчас они ввязывались в нечто такое, откуда выбраться живыми уже не получится.

      — Вы, правда, хотите заключить союз? — слова сорвались с языка неожиданно и прозвучали с нескрываемым вызовом, будто вор обвинял двоих гостей в обмане.

      — Закрой пасть, акриб, — Доходяга цепко схватил его за руку и больно дёрнул на себя, зло шипя в самое ухо. У него было гнилостное дыхание, и Муарт брезгливо скривился, пытаясь не вдыхать эту вонь. — Хочешь наказание от Её Величества?

      «Её Величество, как же!» — пронеслось в голове вора, но он лишь покачал головой. В Норе не принято задавать лишних вопросов — любопытные крысы всегда оказываются в мышеловке, а после — на виселице.

      — Так-то, — самодовольно просипел Доходяга, всё ещё не отпуская вора.

      Муарт зло дёрнул рукой, вырываясь из сильной хватки спутника, рассерженно сопя в тишине канализационных труб. Язык за сцепленными зубами катал парочку заготовленных для Доходяги слов, весьма колких и ядовитых, но человек в капюшоне, тот другой, к которому иногда обращался воин со странным мечом, ответил:

      — Это не такая уж тайна, — голос был чистым и красивым. Он мог принадлежать искусному барду или изысканному аристократу, но первые никогда не бывали в Норе, а вторые брезговали появляться под городом. — Я рассчитываю на него.

      Муарт победно улыбнулся в перекошенное от гнева и разочарования лицо спутника и всплеснул руками:

      — Я просто убедился, что они не угроза Норе, вот и всё.

      — Твоё дело — молчать и пошевеливаться, шияз, а не раздражать гостей своими идиотскими вопросами!

      — Нора должна знать, с кем имеет дело, — Муарта захлестнула обида. Раньше, когда были старейшины, до прихода королевы, от Норы ничего не утаивали, если дело касалось всех. Нора доверяла им, а они — Норе, но нынче королева плела свои интриги под носом у всех и никто не осмеливался бросить вызов.

      — Нора должна подчиняться Её Величеству! Её слово — закон для вас, тупоголовые куски крысиного помёта!

      — Все знают, чего стоит её слово! А вы?! Что вы хотите от нас?! — Муарт сжал рукоять меча, с вызовом глядя на человека, что отгородился от него плечом спутника, выступившего вперёд на полшага.

      Его вновь дёрнул Доходяга, длинными пальцами впившись в короткие пряди, до боли потянул назад, отшвырнул в сторону и, дождавшись, когда Муарт вскинет голову, отвесил звонкую оплеуху. Боль вспыхнула моментально, затуманив взор вора. Доходяга одним кошачьим прыжком оказался рядом, взглянул в лицо вора, стиснув пальцами острый подбородок:

      — Я доложу Её Величеству о твоих выходках, акриб! И с удовольствием посмотрю, как Кулак будет сдирать с твоей спинки шкуру кусок за куском, пока ты не запомнишь простое правило. Не. Лезь. К. Гостям.

      — Хаста! — короткий приказ, от которого даже Доходяга, привыкший стелиться только перед господами и королевой, вздрогнул и закрыл рот. — Мы теряем время, крыса.

      «Солдат, — подумал Муарт, но тут же исправился. — Нет, скорее командир». Рука вновь нащупала рукоять клинка и крепко стиснула потной ладонью. Под рубашкой кожу неприятно холодила испарина страха, загривок то и дело чувствовал дыхание смерти, кошкой крадущейся за ними. Ещё чуть-чуть и вонзит свои клыки в его затылок, как настоящая алката. Повисшее молчание нарушал лишь плеск мутных сточных вод, что лизали подошвы сапог, изредка доходя до щиколоток, да шорох испуганных светом факела крыс. Всё нутро вора заполнила вонь, которой успела пропитаться одежда, волосы и кожа, он почти не обращал на неё внимания, как и на тьму, сгрудившуюся вокруг компании, пока Доходяга вёл их вперёд, иногда сворачивая в новые туннели. От этого уже никогда не отмыться, думал Муарт, изредка сплёвывая особенно противный привкус зловония. За его спиной послышалось сдавленная ругань и ворчание на языке гортанном и резком, присущем многим выходцам майрадийских земель, где располагалась столица империи. Как же далеко их завела нужда в союзе. Муарт нервно пошкрябал шею и, сняв с пояса небольшую флягу, откупорил и прильнул к горлышку, позволяя себе попытаться хоть немного расслабиться. Если бы Старый лис был рядом, он обязательно бы ухмыльнулся, щуря правый глаз, и сказал бы что-то из ряда: «Видишь, малец, мы в дерьме по самые уши». Муарт молча отсалютовал флягой в темноту и сделал ещё один глоток.

      Их путь закончился, когда, вильнув в непримечательный тупик, Доходяга безошибочно нащупал нужные выступы в старой кладке и нажал в правильной последовательности, заставив смазанный маслом механизм тихо защёлкать. Шестерни загудели, завибрировала сама темнота, пока небольшая часть стены приоткрылась, поскрипывая камнями по полу, высекая мелкие искры. Доходяга вошёл первым, за ним гости, а после, оглядевшись по сторонам и прислушавшись к тишине, Муарт. Ещё несколько утомительных минут, и вот в конце зловонной тьмы заблестел просочившийся сквозь дверные щели мягкий свет фонарей, а ушей коснулся шум пьяных весёлых перебранок. Нора гудела, веселилась, спорила и устраивала потасовки в разных концах, деля добычу. Стучали кости по замызганным столам, бойко шлёпали карты и звенели монеты. Нора отдыхала и веселилась. На них почти не обращали внимания, пока кто-то не шепнул о Доходяге в нужные уши. Весть разнеслась подобно пожару, и вот под их шаги стихали музыка и разговоры, на них недобро косились, оценивали и угрожающе обнажали клинки, показывая силу и единство Стаи. Показуха, сказал бы Старый лис, уж он-то повидал всякого и даже застал приход Крысиной королевы, о котором никогда не говорил своему ученику, как и о том, как лишился своего левого глаза.

      — Кого ты привёл, Доходяга? — кричали некоторые смельчаки и получали поток брезгливой ругани. — Что за важные птицы к нам пожаловали?

      — Эй, Муарт, присядь-ка с нами! Расскажешь, кого подцепил этот слизняк!

      Бледные щёки Доходяги всё сильнее наливались багрянцем, он метал злые взгляды на каждого, кто выкрикивал в его сторону шутки, запоминая и тут же представляя, как те будут визжать под ножами Кулака и Петли, когда он доложит королеве о некоторых «вольностях» его обидчиков. В крысах никогда не было недостатка. Молодые и амбициозные приходят в Нору ради богатства. Не все выживают, но те, кому повезло, становились сердцем Норы, её глазами и ушами. Но их бывало так много, что приходилось время от времени прорежать ряды, чем и занимался Доходяга.

      Муарт лишь криво улыбался, виновато пожимая плечами, стараясь избегать чужих взглядов, прикованных к нему. Среди них была и Бейха, не растерявшая свою красоту воровка, чей возраст уже достиг тридцати, но именно этим и нажитым опытом она завлекала мужчин и некоторых юных девиц в свою постель. Её густые каштановые волосы струились по плечу, собранные лентой едва ли не у самих кончиков, из-под пышных ресниц смотрели два изумительных голубых камня, чью красоту оттеняли бледные веснушки, рассыпанные по щекам. Она была невысокой, гибкой и грациозной, у её бедра висел хлыст, которым она умело обращалась, как и с чувствами поклонников. А ещё она заглядывалась на Муарта. Всякий раз ему приходилось отказывать ей, хоть настойчивость и подкупала, но он чуял в желании Бейхи не больше, чем желание заполучить трофей. Неудивительно, что часть Норы, побывавшая с ней, жаждала получить её внимание снова, а другая часть изнывала от своей недозволенности прикоснуться к упругому телу. Муарт слышал и ещё кое-что: Бейха стала любовницей королевы. Уж не через Доходягу смогла пробраться в королевские покои? Впрочем, ему это было не интересно, а потому он отвернулся, стоило Бейхе игриво подмигнуть.

      — Сюда, — гостей поманили к «тронному залу», где Крысиная королева принимала особо важных гостей и созывала Нору для важных новостей.

      Их встретили Кулак и Петля — близнецы, неизвестно как оказавшиеся в Норе. Поговаривали, что они когда-то были акайрами, но им настолько сильно нравились казни, что вскоре за ними явились их бывшие товарищи. Смуглые, подобно бронзе, касрийцы взялись за железные кольца на створках и, напрягая крупные мускулы, потянули в стороны, распахивая двери перед гостями. Они не спрашивали, по их переглядам было и так понятно — знают, кого привели, а потому придавали себе ещё больше важности. Муарт поморщился. Он мало кого любил в Норе, разве что своего наставника да парочку молодых крысят, с которыми довелось сдружиться в детстве, но с годами их становилось всё меньше, а буквально на днях стража поймала последнего из них и, не долго разбираясь, отрубила руки и вышвырнула за городские стены. Нора не принимает тех, кто не способен принести ей добычу, и теперь Муарт тайком выхаживал своего товарища.

      — А вот и гости, Ваше Величество! — громко, на распев, проворковал Доходяга, склоняясь перед восседавшей на импровизированном троне женщиной. Обычно он предпочитал едва ли не ползать у её ног, как послушная собака, но сейчас, нетерпеливым жестом отогнав Муарта прочь в дальний угол, быстро занял привычное место по правую руку, сверкая рыбьими глазами из темноты.

      — Наш дорогой герцог, — пухлые, разорванные единственным шрамом губы по-змеиному разошлись в насмешливой улыбке. — Добро пожаловать в Нору. Как вам поездочка?

      — Весьма впечатляющая, — Муарт, оставшийся незамеченным королевой и забытый Доходягой, завороженно смотрел, как гости скидывают капюшоны на плечи и являют свои истинные лица.

      Молодой, с аккуратной бородой мужчина в доспехах хоть и вычурных, но помятых в боях, внушал не только уважение, но и доверие своим мягким голосом и лёгкой улыбкой. Он был отражением сидящей вразвалку женщины в простой кожаной броне и увешанной драгоценностями, благородным и чистым, совершенно незапятнанным. Муарт нервно выдохнул и отступил на шаг, теряясь в тенях угла.

      — Вы выбрали прекрасное сопровождение, королева.

      — Уметь подбирать надёжных спутников важно для жизни в Норе, — нож блеснул в руке женщины и упёрся кончиком в подлокотник. — Без этого можно быстро сгинуть.

      — Поэтому я здесь, — герцог выдержал короткую паузу и добавил: — Ради надёжного союза.

      — Ох, герцог, вы сделали правильный выбор. Вот только я слышала, как на городских площадях кричали об армии мятежников, спешно отступивших от непокорённых стен. И мне стало любопытно, герцог, как это произошло?

      — Вы не хуже меня знаете, что бывает, когда ошибаешься в друзьях, — из тени было хорошо видно, как коротким, едва заметным жестом говоривший мужчина остановил своего товарища.

      Если королева и заметила, то не подала вида, скучающе разглядывая искрившиеся в белом свете дах’аджаров перстни. Вор слышал, что в каждом из них была заключена магия, с помощью которой дерзкая воровка столь быстро расправилась со старейшинами десять лет назад. Глупости, подумалось тогда Муарту, каждый знает, что магия есть только у дэвов и Чернопёрых. Сейчас он зачарованно смотрел на разноцветные переливы крупных камней и начинал верить.

      — Это так, — королева кивнула, подперев ладонью щёку. — И знаю, что крысы преданы тем, кто добр к ним.

      — Я не поскуплюсь, Ваше величество, — ни один мускул не дрогнул в презрении, ничто не выдавало в герцоге надменность, он держался так, будто стоял посреди императорского зала и был на аудиенции истинной королевы. Муарту стало неспокойно. Старый лис учил его опасаться тех, кто скрывает истину за ласковыми словами и обещаниями, от таких можно дождаться лишь ножа в спину. Впрочем, нож сейчас был у королевы и она умело с ним обращалась. — А вы послужите великому делу.

      — И какое же место в этом деле вы отведёте своим серым друзьям?

      — Стать ушами и глазами, а иногда — клыками, обрывающими жизни.

      — Хотите приделать крысам крылья и обрядить в чёрное?

      — Отнюдь, Ваше Величество. Крысы под землёй знают куда больше, чем те, что парят у солнца, — теперь же на спокойном лице мужчины прорезалась холодная улыбка. — Окажите мне честь, и я проявлю особую доброту.

      — И какую же, герцог? Что может дать мятежник?

      — Силы.

      Голос человека в доспехе стал твёрдым и раскатистым. Короткое слово, от которого вздрогнул каждый из присутствующих в зале, обратив свой взор на герцога. Тот, насладившись впечатлёнными лицами, мягко продолжил:

      — Сливаться с тенями, становиться тише шёпота ветра, проникать туда, куда не смог бы пробраться ни один из самых выдающихся воров. Силы, что есть у Чернопёрых.

      Королева молчала. Она внимательно смотрела на собеседника, оценивая его слова, взвешивая их, но в опасливо сощуренных глазах читалось недоверие. Муарт тоже не верил, он слышал множество сплетен и слухов о Воронах, но считал не более, чем страшилками. Разве могут люди скрываться в тенях и обращаться в птиц? Такая честь дарована богам, что восседают в своём величественном дворце где-то на западе, протирая божественными задницами золотые стулья, пока народ империи переживает не лучшие года. Муарт недоверчиво фыркнул, сложив руки на груди, молча буравил тяжёлым взглядом из-под светлых бровей пришлых гостей, надеясь, что такая чепуха не затмит разум королевы. Силы, подумать только! Какой-то хлыщ явился в Нору и предлагает не золото, не влияние, а силы, что есть у настоящих богов! Вот же идиот!

      — Как занятно, — задумчиво протянула королева и почесала шрам на губах. — И как мне поверить в такие примечательные слова, герцог?

      — Сейбар, — коротко кивнув воину, мятежник отступил в сторону, позволяя мужчине достать из небольшой поясной сумки шкатулку.

      В глазах Муарта его спутник стал ещё более внушительным, будто вырос за время разговора и раздался в плечах. Выдубленная солнцем кожа, тёмные, внимательные глаза, рыщущие по углам, шрам, что оставили, как метку, зиял бледным клеймом на щеке — чем дольше молодой вор вглядывался в воина, тем сильнее страх сжимал горло колючей хваткой. Он напоминал хищника в поисках добычи и, когда нашёл её, криво улыбнулся, вперив тяжёлый взгляд в пытающегося спрятаться в тенях мальчишку. В один момент сердце в груди издало последний глухой стук и ухнуло на дно ледяной пустоты. Муарт нервно облизнул губы, быстро взглянув на королеву, бесстрастно наблюдавшую за ними. Она сидела, развалившись на старом троне, вульгарно украшенном золотом и камнями, скрывавших неумелую резьбу по дереву каким-то безымянным мастером, которого, по словам Бейхи, сбросили в Глотку Рхаа, чтобы не платить за работу. Рассохшиеся подлокотники сохранили глубокие царапины ногтей одного из старейшин, что умирал прямо на нём с истошным воплем боли, когда Петля вонзил в дряхлое тело старика свой диковинный меч. Об этом Крысиная королева любила напоминать особенно часто. Она не заступится за него, Муарт видел это в скривившемся в жажде крови лице, ещё сохранившем молодость, постепенно угасавшую с каждым прожитым годом. Ученик Старого лиса, как кость в горле, не оправдавший её надежд, должен был погибнуть в тот же момент, что и наставник, но ему сохранили жизнь по неизвестной причине. Кто-то из Норы нашептал, будто за этим стоит Бейха.

      — Лови, — руки сами потянулись к брошенной в его сторону шкатулке, в которой поместилось одно лишь кольцо из чёрного камня. Оно был обжигающе холодным на ощупь, что Муарт чуть не выронил из рук, испугавшись. — Надень.

      Вор повиновался. Пальцы дрожали, как и всё тело, по вискам катился пот, а язык то и дело облизывал сухие губы, будто это могло как-то помочь, но всё же Муарт справился с простым заданием и теперь завороженно смотрел, как кольцо сливается с тенями, поглощая свет. Внутри будто была заточена тьма Бездны, настолько непроницаемым был цвет. Муарт чувствовал что-то ещё, тянулся к нему внутри себя, пытаясь ухватить и притянуть, чтобы понять странное чувство, когда в полной тишине зала громко вскрикнул Доходяга. Резкий скрипучий голос прорезал воздух и повис над головами, заставив Муарта резко вскинуть взгляд на гостей и с ужасом увидеть сверкнувший в руке воина меч. Ещё мгновение и клинок вспорет его живот и грудь снизу вверх, выпустив кишки. Муарт инстинктивно схватился за короткий меч, вырвал из плена ножен и попытался отвести удар, когда чужая сила обрушилась на хлипкую сталь с жалобным звоном. Его руки, стискивающие рукоять, онемели, заныли от боли, кости внутри вибрировали от чужого напора, но он смог, с трудом, сквозь вырвавшийся из глотки вскрик, уйти из-под удара. Ноги в плотных сапогах заскользили по неровному камню, когда клинок воина опасно сверкнул перед глазами, грозясь снести половину головы. Муарт вновь обманул смерть, присев под клинком, и тут же получил удар в лицо тяжёлым сапогом. Его отшвырнуло назад, огни дах’аджаров завертелись вместе с темнотой, по губам потекли тонкие струйки крови, чей металлический вкус ощущался на кончике языка. Муарт больше не боялся. Он был зол. Сплюнув под ноги, утёр лицо, размазав ладонью кровь по губам и подбородку, бросился вперёд диким зверем, намереваясь поднырнуть под ведущую руку и всадить меч между сочленениями доспеха. Тот, кого назвали Сейбаром, уже готовился к встречной атаке, перехватил поудобнее длинную рукоять, встретил чужой клинок неряшливо, насмехаясь над горячим норовом неопытного вора, легко оттолкнул от себя и тут же нанёс три удара с быстротой ядовитой змеи. Удары сыпались слева, справа, снизу, коварно мелькая в пропитанном ржавчиной воздухе, кусали бока, резали предплечья, заставляли отступать.

      Муарт был измотан, изранен, он тяжело дышал, вернувшийся страх боролся со злостью, руки едва поспевали за новыми ударами, но он пытался показать, что достоин хоть чего-то не в глазах скучающей королевы, но самому себе. Меч с каждым разом становился всё тяжелее, деревянные пальцы впивались в старую кожаную оплётку и не хотели разжиматься, побелев от напряжения. Он понял чужой ритм, разгадал его, но слишком много сил было потрачено на то, чтобы продержаться, и теперь оставалось лишь надеяться на милость Керу. И она отвернулась от него, закрыла глаза в тот миг, когда Муарт задыхаясь от усталости, с криком отвёл от себя очередной удар в грудь, обнажил защиту и пропустил предательски сверкнувший кинжал, откуда-то взявшийся в руке Сейбара.

      И в момент, когда дыхание смерти едва коснулось сталью его кожи через прорезь в рубахе, таинственная сила дёрнула безвольное тело тряпичной куклой в сторону столь резко, что Муарт не удержался на ногах и повалился на каменный пол. Его сердце билось в самой глотке, выбивая дробь. Все звуки стали далёкими, отстранёнными, перед глазами — едва различимые образы в пятнах. Он смотрел на выпрямившегося воина, стоящего в другом углу, и не понимал как тот оказался там.

      Или не он, а Муарт?

      Сглотнув, молодой вор подобрался, дрожа всем телом, и осмотрелся. Он был у подножья Крысиного трона, на нём сидела с заинтересованным видом женщина, подавшаяся вперёд и не сводящая глаз с кольца на безымянном пальце Муарта. Рядом с ней Доходяга. Смотрел со смесью ужаса и зависти, его большие на выкате глаза не мигали, цепко следя за движениями вора. Муарт не сомневался, что оставь у себя эту безделушку, его прирежут этой же ночью.

      — Я убедил вас? — голос герцога звучал раскатисто и победоносно.

      Королева ответила не сразу, не отводя глаз от руки Муарта, расплылась в самой любезной улыбке, ничуть не украшавшей её лицо:

      — Мой прелестнейший герцог, более нет никаких препятствий для нашего союза.