Мне страшно с Тобой встречаться.

Страшнее Тебя не встречать.

Она боялась.

О, она так его боялась!

И больше всего она боялась саму себя. Ведь больше трёх лет уже прошло, должно ведь было уже отболеть! Но это была только дешёвая иллюзия, которую она сотворила для себя сама. Такая удачная иллюзия, правдивая, что Татьяна и сама поверила в неё. Но разве можно хоть на миг поверить в то, что она забудет их соседа с холодным взглядом? Или ту отповедь, что он прочёл ей в тот туманный день? Нет, она этого до самой смерти не забудет…

Даже её муж заметил, как она вдруг снова стала нервничать перед выходом в свет. А это о многом говорило. Правда, предположения уводили его далеко от истины, но Татьяна не решалась просветить его насчёт истинного положения дел.

Что на самом деле она боится заметить его в бальной зале или в театральной ложе, или в салоне. И ещё больше боится не сдержаться и проявить хоть какую-то эмоцию вместо обычной сдержанности или даже холодности. Ведь тогда, думала она, всем всё станет ясно. Все поймут, что они не просто бывшие соседи и что здесь замешаны чувства — самое ужасное, с её стороны! И это станет предметом сплетен, её имя — и имя её мужа — смешают с грязью… Нет, её муж в отличие от неё самой такого не заслужил.

И всё-таки она продолжала невзначай высматривать его в толчее гостиных. Хоть так, хоть увидеть край его волос или фалды фрака, раз за разом перебирать потом перед сном в огромной богатой холодной постели все их встречи, натирая сильнее и сильнее старую болезненную мозоль, до крови, которой, казалось, истекала её страдающая душа, до слёз в дорогую чужую подушку.

Быть может, разумнее было бы приказать себе перестать? Как она сделала когда-то давно, сразу после венчания, пытаясь примериться к новой роли — тогда ведь получилось приказать себе не дрожать и не блеять, словно козочка.

Но каждый вечер, оказываясь в обществе, она продолжала искать его взглядом в толпе.