Флёр-де-Лис прошла в их спальню, сбросила халат и юркнула в нагретую постель под одеяло. Но сон к ней не шёл. Сегодня она вновь увидела Феба с какой-то девкой, когда выбирала ткань на новое платье. Флёр-де-Лис успела отвернуться, и они её не заметили. Сколько же девок побывало в его постели?

Наверное, ей должно смириться, ведь он мужчина, к тому же военный, ещё и такой красавец: её сердце всякий раз замирало, когда она видела его в парадном доспехе. Да и в обычные дни его тёмные, чуть вьющиеся волосы и щегольские усы приводили в восторг дам. Даже её кузины и подруги не смущались показывать свою очарованность Фебом в присутствии Флёр-де-Лис, что уж говорить об остальных!

Наверное, ей должно было смириться. Но она не могла. Она изо всех сил держалась за мечты той маленькой девочки, мечтавшей о верной любви прекрасного рыцаря. Может быть, ей всё же повезёт и сказка о любви будет не только фантазиями менестрелей?

Но недели шли, а ничего не менялось. Феб всё так же ходил на службу, а потом или надирался в кабаке, пропивая приданое жены, или ходил к девкам на улицу Глатиньи. А Флёр-де-Лис старалась по вечерам не попадаться ему на глаза: кто знает, что придёт ему в голову? Поначалу ей казалось, что раз она его жена, то это поможет ей быстрее его утихомирить. Но увы. Её Феб точно так же посылал в пекло, к чёрту на рога и ещё много куда — Флёр-де-Лис не запоминала. И вскоре стало очевидно, что успокоить его в состоянии только его лакей: огромный детина, единственный способный скрутить Феба и отнести, куда потребуется.

А Флёр-де-Лис злилась. И на Феба, и — едва ли не больше — на свою мать, тётушек и прочих, щебетавших о том, какая счастливая жизнь их ждёт, ведь они такая красивая пара! Ах, ну почему никто из них не предупредил её, что муж будет изменять ей со всеми блудницами Парижа, что он будет напиваться и крушить дом? Она, по меньшей мере, была бы готова… И ей не было бы так больно.

Она откинула одеяло и взяла со столика маленькое венецианское зеркало. Нет, она не уродина. Флёр-де-Лис рассматривала себя и не находила в своей внешности ни одного изъяна. Она и так знала, что красива, так чего ж ещё ему нужно? Флёр-де-Лис положила зеркало на место, села на холодный пол, обняла колени и заплакала.

— Что с вами? — недовольно отозвался Феб, и она быстро вытерла слёзы с щёк.

— Ничего, месье. Я в порядке. Отдыхайте.

Только от чего ему сегодня отдыхать? От очередной девки и вина? Устал, наверное, ужасно.

— Вы поэтому на ледяном полу скрючились? — хмыкнул он. — Но если вам так удобно, не буду мешать.

— Вы ошибаетесь, — холодно ответила она, выпрямившись. — Эти вопросы — последнее, что мне мешает. Месье.

Флёр-де-Лис, дрожа не то потому что действительно замёрзла, не то потому что боялась новой склоки, залезла обратно под одеяло. И, отвернувшись от мужа, вновь почувствовала, как в глазах собрались слёзы.

— Если вам есть что мне сказать, говорите. Чёрт возьми, не желаю играть в шарады! А в вашем поведении больше тайн, чем в цыганских россказнях!.. — бросил Феб, и вдруг замолчал.

Флёр-де-Лис сотрясли рыдания. Он до сих пор помнит ту проклятую цыганку! Воспоминание о том, как он выбежал за ней следом, когда её козёл сложил его имя, вновь резануло по сердцу, и Флёр-де-Лис едва не задохнулась от слёз. Господь милостивый, за что же ей всё это? За какие же грехи Ты её так жестоко караешь?

— Доброй ночи, месье, — тихо проговорила Флёр-де-Лис, когда немного успокоилась.

Феб выругался вполголоса и вскоре уснул. А её снова всю ночь терзали ужасные сны о ней и Фебе.